За последней чертой

Бригадира Торфа можно описать двумя фразами: он мог выполнить любое задание, и кого угодно из начальства послать. За это его не любили высокие чины и боготворили солдаты. А женщины… это уведет нас далеко от пунктира нашего повествования. Откроем планшеты и сверим часы.

Бригадир Торф сидел на броне, традиционно небритый (и не брит, его национальная иденти… тьфу, короче напишем слитно небрит), и как и все, кто сидел на броне, в пыли. Его качнуло. Пришлось разбираться в неординарной ситуации. Перед танковой колонной стоял растрепанный пожилой мужчина с вилами. Он тыкал вилами в танки, как будто это на траках и гусеницах двигались стога сена. Сержант Лобов пытался перехватить вилы так, чтобы не нанести вред старику.

- Ты чо дед, чо-то попутал? - Лобов как всегда ласково общался с гражданским населением. - Тихо-тихо, два удара - восемь дырок. А то в тебе самом появится лишняя дырка…

- Отставить, сержант. Никогда не угрожай человеку, который перешел последнюю черту. - Лобов от этих слов Торфа погрустнел и перестал ловить вилы. - А вы дедушка чего от нас хотите?

- Не пущу, через моё поле не пущу… можете убивать, давить меня… не пущу!

- Сержант, доложите обстановку, мы идем через его поле?

- Чуть что сразу сержант. Тут других полей нет, или его или вон через сад местного магната.

- Дедушка, не волнуйтесь, наши танки через ваше поле не пойдут. – И Торф показал, куда пойдут танки. Головной развернул башню, выплюнул пламя и гром и в стене каменной, что парк магната окружала, образовалась внушительная брешь, сказать точнее, обломки ворот жалко колыхались вокруг пролома…

Колонна равномерно двигалась мимо разоренного загородного гнезда магната, её провожал профессиональным взглядом юрист (хороший юрист - мёртвый юрист). Он стоял как чёрная вопиющая фигура неотвратимого "Мистера Иск".

- Вы думаете, бригадир Торф, что война всё спишет? Но вы ошибаетесь! Частная собственность у нас пока ещё охраняется законом и мы привлечем вас к ответственности.

Бригадир Торф скрылся в пыли. За него ответил сержант Лобов, который очень хотел расчленить юриста и узнать, откуда у него идет звук:

- Никогда не угрожай человеку, который перешел последнюю черту.

Затем сержант дьявольски захохотал и тоже скрылся в пыли. Редко мог так дьявольски хохотать, как сержант, даже сам дьявол не в состоянии такое повторить.

В это время сам Торф решал логическую задачку: как юрист так быстро угадал четыре буквы из четырех, что составляли его фамилию? А раз юрист знал, что где-то тут должна пройти колонна, точнее не тут а там, но прошла тут и за это когда-нибудь в суде кто-нибудь ответит… а это значит. Бригадир отдал приказ усилить разведку. И ребятам в зеленке, что готовились размолотить колонну в пух и прах, очень не по вкусу пришёлся гостинец в виде напалма с воздуха. Конечно, это запрещено конвенцией, которую наш главнокомандующий, то бишь президент подписал. Но конвенцию не подписывал бригадир Торф. Когда он осматривал высоту № 257, на которой лес вырастет еще не скоро взамен сгоревшего. Когда его ребята стали обрабатывать город Александрию-8 из тяжелых орудий. Когда ударили установки реактивных снарядов (враг почему-то до сих пор не капитулировал, и это было подло с его стороны). Торф признался себе, что в целом удовлетворен тем, как разворачивается война. К вечеру, когда Александрия-8 превратилась в руины, оставшиеся в живых решили вынести ключи от города.

- Может подлянку какую готовят? - старшина Рябов не верил никому, даже себе. Он верил только Торфу, а тот промолчал и вышел к парламентерам. И взял ключи от Александрии-8. А вот потом началась подлянка… только не от чужих. От своих. И она совсем другой по едкости кислотой испытала нервы бригадира.

Торф смотрел телевизор, шёл третий выпуск новостей за день, которому бригадир уделил внимание. А обычно он видел ноль новостей в день. Голосом, от которого мурашки пошли у скелетов на ближайшем кладбище, он спросил:

- Мирный договор?

Эти слова означали примерно следующее: мирный договор подписывается с врагом, который убивал наших солдат, отрубал им головы и отправлял их нам по почте в посылках? Мирный договор подписывается, когда мы захватили стратегические позиции и овладели всем юго-востоком? Мирный договор мы подписываем вот с этими наглыми мордами? От оружия массового поражения есть бомбоубежища, но не построили ещё такого укрытия, в котором можно было спрятаться от Торфа, когда он задает таким тоном вопрос.

- Так точно! - отрапортовал сержант Лобов, который многое отдал бы, чтобы быть не здесь, а еще лучше не сейчас.

- Мне нужен скульптор, который работает быстро и не имеет принципов.

Другой бы человек захлопал глазами и попросил объяснений, а сержант Лобов уже крутил ногами планету и мчался по ней с мыслью: «из-под земли достану!» И достал. Через малое время и большое количество выпитой водки скульптор Вяземский дал добро на небольшое зло. И работа закипела. Конечно, в совершеннейшей тайне, которую оберегал капитан Фролов и его отъявленные головорезы.

Маршал Астафьев отдыхал в загородном доме за высоким забором. Но коньяк потерял свой вкус, лимон - цвет, сигара - аромат, а камин перестал генерировать тепло и уют, когда маршалу доложили, что прибыл бригадир Торф.

- Скажите, что меня нет.

Воинское приветствие Торфа оборвало эту иллюзию.

- Можете войти, - маршал не сдавался и запустил иллюзию новую, она означала, что это он разрешил войти Торфу в свой кабинет, в который бригадир вторгся совершенно неуставным Макаром.

- У меня две новости и обе хорошие.

- Мне это дважды не нравится.

Торф попытался изобразись на своем лице подобострастие. Получилось никак.

- Тогда у меня одна хорошая новость.

- Это уже лучше.

Торф налил себе коньяка.

- Можете выпить за моё здоровье, чувствую, оно мне пригодится. И надеюсь, что ты не явился сюда просить руки моей дочери.

- Нет.

- Что?!

- Нет.

- Хорошо.

- Но это не всё. За отказ просить руки вашей прекрасной дочурки с ангельским характером… - Торф подумал не добавить ли ещё чего-нибудь…

Тут в кабинет ворвалась Ольга:

- Я согласна!

Торф распахнул объятия, чтобы спасти (и только для этого) Ольгу от падения на ковер.

- Бригадир Торф не просил твоей руки! - заревел маршал.

- Я всё равно согласна! - Ольга таяла в крепких объятиях бригадира.

- Но это правда, увы, рыжая бестия, я пришел по военным делам, будь они не ладны.

- Вы врёте, вы всё врёте бригадир, - закат глаз, хлоп ресниц.

- Это правда.

Ольга расплакалась и уже больше ничего не говорила. Её увела мать. Маршал встал из кресла, когда она вошла и вышла. Торф делал равнение налево и равнение направо.

- И что тебе от меня еще нужно, пришел, поставил на уши весь дом, еще угрожает…

Они выпили.

- Я прошу за свой уход в небытие совсем немного. Присутствия на церемонии подписания мирного договора с нашими добрыми интернациональными друзьями.

- Ты готовишь заваруху?

- Никак нет. Я буду один и без оружия, обещаю никого из наших интернациональных друзей не бить, не ругаться матом, вообще вести себя достойно, как и положено русскому офицеру.

- Не верю.

- Обещаю не устраивать театр военных действий. Только подарю один маленький презент. В знак нашей крепкой дружбы. Шоколадная скульптура нашего кремля.

- Пропитанная ядом?

- Нет.

- Бомба?

- Нет. Натурпродукт.

- Бактероологическое оружие?

- Нет.

- Коктейль из радиоктивных элементов?

- Нет.

- Просто торт из шоколада или других сладостей, всё съедобное. Звезды из тянучки. Никаких подвохов, я не буду никого макать мордой в торт, или кидаться им. Никаких оскорблений жестами или унижения действием.

- Мне это не нравится… - маршал чуял подвох.

- Тогда я женюсь на вашей дочери.

- Я согласна! - раздалось из-за дверей, потом оттуда же послышались звуки борьбы, в которой победила мама. Иногда масса тела бьёт энергию юности.

- Тебе не видать приглашения, если ты мне не объяснишь в чем соль.

- Вы все увидите в госпитале.

- Где?

- Вам лучше лечь в госпиталь.

- А в больницу нельзя?

- Я и забыл, что бывают просто больницы. Можно.

- И на том спасибо.

- Значит договорились.

Они скрепили договор рюмками коньяка.

- Не скажешь? - доверительно спросил маршал.

- Смотрите новости. Ольге привет, жаль, что так и не смог её увидеть.

Бригадир удалился. Маршал вызвал на ковер адъютанта и популярно объяснил, что если он говорит, что его нет, то его нет, и почему он есть для Торфа, когда его нет для Торфа, а? Адъютант краснел и потел, но не мог решить загадку пространственно-временного континуума.

Генерал Кононов рвал и метал. Рвал подчиненных, а метал громы. Как так Торф тоже будет на подписании? Как это приказ вышестоящего начальства? Как? Этих каков набралось на вагон и маленькую тележку, такую маленькую, что везла она груза больше, чем целый вагон. Потом генерал долго объяснял, что снимать камеры должны только его, а не героя войны Торфа. Иначе он расстреляет всех журналистов. Точнее сначала изнасилует, а потом расстреляет, а потом снова…

Церемония. Великие моголы язычники и бородочи явились на подписание при оружии (ритуальное холодное, внести пулеметы не разрешила служба протокола). Наши пришли без оружия. Торф с тортом. Его бородачи попросили просканировать на предмет взрывчатки. Радиацию и химических выхлопов торт также не показал. Пробовать на вкус Торф категорически не разрешил. "Вот подарю, можете продегустировать или сделаем это вместе, если мне не доверяете", - пояснил он. Ему явно не доверяли. Более того, его явно хотели убить. Настолько фамилия Торф вызывала зубную боль у моголов.

Сначала всё шло гладко. Кононов подписал с великим моголом мирный договор. Потом они позировали перед видео и фотокамерами. И тоже всё прошло гладко. А потом Торф подарил главному моголу торт - Кремль шоколадный с красными звездами (из тянучки).

- Сувенир на память в знак примирения.

- Можно попробовать?

- Конечно. Натурпродукт.

- Получается я съем ваш Кремль, - великий могол улыбнулся, погрузил свой палец в Спасскую башню… - надеюсь, яда там нет.

- Я могу попробовать первый, просто не люблю сладкое… точнее я не люблю говно, да сувенир сделан из говна наших солдат…

А чей-то палец уже находился во рту… шёл прямой эфир. За несколько сот километров стены больничной палаты для вип-клиентов затряслись от маршальского гогота.

Пасынок великого могола имел много гордости и шашку. По верованиям моголов нет более страшного оскорбления, чем прикосновение к нечистотам. Посему моголы не подтираются, чтобы не оскверниться. А тут палец самого великого могола… в солдатском дерьме. Такое оскорбление могла смыть только кровь неверного. Шашка взлетела и опустилась, а потом пасынок почему-то стал выплевывать собственную кровь, потому что лезвие оказалось у него в животе (неожиданно). Общая паника, и локальные драки безжалостные, беспощадные, быстрые. Моголов били, точнее их убивали.

А в Кремле, не в том, что из говна, а настоящем, готовился спешный доклад: "Кто такой есть бригадир Торф и откуда у него уши растут".

<<<на Рассказы


На моём сайте всё бесплатно, но если вам что-то понравилось и Вы хотите отблагодарить, то можете кидать семирублёвые монетки сюда:)

Copyright © 2000-2016
Сергей Семёркин