|
Ухо в животе
Солянка эта слегка недоваренная начала складываться из очень простых ингредиентов. Кидали их в кастрюлю как попало и не всегда вовремя.
В одной очень приличной гостинице и даже отеле, судя по вывеске, а чем эти приюты для путешественников отличаются, не каждый постоялец внятно и объяснит, в одном из номеров, в одной из ванн мылась одна блондинка. Под пеной с запахом хвои скрывались прелести тела загорелого так, что ни одной полоски глаз постороннего наблюдателя не нашёл бы, а вот татушки две найти было можно, одна на плече большая, другая мелкая в месте более потаённом. Их обладательница задумывалась и о третьей, но ни идеи конкретной, ни решимости воплотить образ на коже, пока не вырисовывалось.
Перепрыгивая через две ступеньки, из подземки на в тысячу первый раз перестраиваемую московскую улицу выбежал молодой человек в бушлате. Он был решительный, как письмо из налоговой инспекции, и вместе с тем очаровательный, как не может быть очаровательно ни одной письмо из налоговой инспекции. Даже чёрный цвет гардероба не мог скрыть его природной светлости. Он улыбался в 33 зуба, прическу имел с пробором направо и короткую на затылке и ниже, бушлат его был распахнут, потому что сердце билось горячее и никакой простуды оно не боялось, а если слегка замедлить, то можно было уловить, что не бушлат это вовсе, а лихо под него скроенное модное пальтишко, брюки с безупречными стрелочками и начищенные до зависти у самого блеска ботинки дополняли ансамбль. И во всём этом блеске и великолепии совсем не было пафоса и зазнайства, чем иногда грешат некоторые известные личности, а также метросексуалы, тьфу на них!
- Здрастьте вам! Почём подснежники? - спросил он у представительницы малого бизнеса, которую, судя по всему, давно не кошмарили.
- По двести, милок, вишь какие! - бабуся дланью своей разрекламировала товар, то бишь подснежники в обрамлении еловых веточек. "Реклама - двигатель торговли", как писал Ильф и синхронно с ним Петров.
- А если сразу три возьму, скидку дадите? - поинтересовался шатен в чёрных ботинках.
Бабуся начала рассказывать такую длинную историю, про то, что здесь вообще-то торгует девушка, она сейчас беременная (наверное, перманентно)…
- Ясно, - оборвал московскую жалостливую Илиаду парень и отсчитал шестьсот рубликов. - Дайте три!
С тремя букетиками подснежников и лучезарной улыбкой он помчался к уже известной нам гостинице, сиречь отелю.
В номере без блондинки тёрлось пятеро (или шестеро - эта неопределенность тут долго ещё будет) бородачей. Были они напряженные, как перегруженная весом здания балка, установленная без азов сопромата, суетливые и неприятные. И вокруг них было столько оружия и взрывчатки, что сразу ясно - добром это дело не кончится никак.
На крышу здания напротив поднялся некто в бесформенном балдахине, бесформенных широченных штанах, высоких шнурованных ботинках, а косички… они были давно немытыми и их было столько! Парень это или девушка… можно было разобрать только, если скинуть всё наносное. Оно расположилось на краю, распаковало рюкзак и освободило объектив фотоаппарата от крышечки. Известно давно, с крышечкой фотки выходят одинаковые - чёрный квадрат.
Бархатистую, эпилированную, нежную кожу на бедре роскошной блондинки лучше всего гладить ладонью мужской, но сейчас бедро - вниз и вверх, и снова вниз, и снова вверх - гладила ладошка женская. Коэффициент трения при этом равнялся… да тут с ума можно сойти, не до коэффициента сейчас!
Бородачи продолжали собирать бомбу. Что за люди, или правильнее будет сказать, что это были за нелюди? Неизвестно. Возможно, есть более святые места на свете, тогда этот номер был местом менее освященным, а значит, более удаленным от Всевышнего.
Парень в как бы бушлате и с подснежниками наперевес пролетел холл, лифт ему показался слишком медлительным способом вознесения и он стал быстро одолевать лестницу. Вот и нужный этаж, так по коридору… сюда. Какой номер… он слегка сбавил темп. Так, 28 - мне было, а 75 - мне не было, номер 2875. В этом способе запоминания была логика и некоторое изящество. Вот только…
Тук, тук, тук. Это были увесистые туки. Парень не мог стоять спокойно и перетаптывался, предвкушая…
- Я знаю, что ты в душе! - объявил он двери. И снова постучал увесисто.
А за дверью был кипеш. Бородачи над бомбой, куча оружия и такой увесистый стук. Это почти пиздец. Но нужно было убедиться в том, полный ли он или так себе.
Дверь открыли. И парень увидел вместо мокрой блондинки в халатике или без халатика, или с подружкой… дуло пистолета.
- Опа, земляк! Я, кажись, номером ошибся. Ты не волнуйся, я никому не скажу, что вы тут печеньки прячете… - бушлат стал разворачиваться, чтобы уйти со своим содержимом внутри и букетами подснежников снаружи.
Но что-то его развернуло и эта сила была неодолима… Возможно, дополнительно бородача разозлило слово "земляк", уж слишком они с собеседником были разные. Парень ещё подходил под определение "россиянин", хотя больше напоминал итальянца. А бородач - выстави его на обозрение - от коренных жителей столицы получил бы приговор: "чурка". Это неполиткорректно, но так люди на улицах и разговаривают, чай не в телевизоре живём. В общем, земляками они были только в самом общем смысле этого слова.
Майонез. Вреден. Но нужен ли он в солянке? Ведь вкусно с ним, но вреден. Что выбрать? Да ладно, в последний разок можно ложку-другую бухнуть в тарелку… да, каждый наш день может быть последним и не обязательно вы умрете от тех холестериновых бляшек, что закупорят сосуд, а вызовет их появления - в том числе - ложка-другая майонеза. Но это уж больно философская сентенция. Так рассуждая, можно и обед пропустить.
На подземную стоянку отеля тихими сапами прокралось два глубоко тонированных микроавтобуса. Они припарковались, и почти синхронно распахнули двери. Люди в камуфляже быстро и без шума и пыли стали продвигаться к цели. Местной охране очень популярно объяснили, что можно расслабиться и ничегошеньки не делать. Более того, если кто-то что-то будет предпринимать, то по рукам будут бить и не только, причём сразу и больно.
Некто навёл объектив и стал снимать. Солнце, крыши, небо весеннее и некоторый смог. Смог потом можно в фотошопе удалить. Как и вездесущие провода. Провайдерам лень землю копать и они тянут кабеля от дома к дому, от дома к дому…
Мокрые волосы сексуальны. Сухие гораздо приятнее прореживать своей пятерней. Между мокрыми и сухими волосами лежит фен. Блондинка активировала его. Неуместен анекдот: блондинки думают, что тёплый воздух в фен идет по проводу из розетки. Чтобы перебить тихое урчанье фенёчечка, девушка загодя включила погромче телевизор. На музыкальном канале надрывал глотку какой-то смазливый… нет, не перевелись ещё на голубом экране пидоры. Теперь понятно, почему блондинка не слышала выстрелов…
Дверь в номер 2875 - тут всё точно - выбивается и в пролом плотным потоком вваливаются люди в брониках, шлемах и при самом совершенном оружие, что выпускает отечественный и заморский оборонпром. "Лежать!" - а кто не ложится, того уничтожают. Итог зачистки - два трупа бородатых, три раненных бородатых различной степени тяжести. Из бойцов ранен один легко. Но командир, вошедший в квартиру, больше интересовался…
- Это что за хуйня?!
В луже собственной крови плавал бородач. Рядом сидел молодой человек с окровавленным ртом.
- Орал уж больно, Михалыч его и успокоил, - указал дулом автомата на безмолвное тело на полу сержант.
Михалыч стоял тут же, но он молчал. Он вообще не любил пустых слов.
Командир разглядывал бородача в луже крови. Что-то не сходилось.
- Ухо где?
- Откусил. Вот этот! - дуло указало на парня, который оттирал рот от красного.
Но даже в этих пиковых обстоятельствах парень был… он был наш, родной какой-то…
- Говорит, что шёл к бабе. Ошибся номером…. И вот… - сержант сказал всё, что знал.
- Тайсон, ты зачем ухо откусил?
- Сергей Соколов, ни разу не Тайсон, направлялся к женщине, нес подснежники, ошибся номером, а тут эти чурки… вот этот меня хотел убить по-тихому, но сначала изнасиловать… я был против.
Командиру стало смешно. И не смешно одновременно.
- Подснежники в красную книгу занесены, знаешь?
- Ага, - улыбнулся парень так, что и Швейк бы одобрил.
Так и до панибратства недалеко. Командир включил суровость.
- Ухо где?
- Проглотил…
Бойцы не выдержали. Мало кто бы в этот момент не заржал.
- Серёжа, ты меня расстраиваешь. Ты зачем ухо сожрал?! - командир начал заводиться.
Бойцы перевели смех в категорию тишина.
- Не ел я его! Откусил - да. Было дело. В пылу борьбы. А тут как бабахнуло! Рефлекс это… - парень так это сказал, как будто ни чего особенного не случилось.
- Так, идёшь в ванную, пьёшь воду и блюёшь. А если не выблюешь ухо, то тебе такую клизму вставят, что ты и его и свои уши высрешь!
Парня сопроводили в ванную. Одного его не оставляли. Мало ли. Хотя смотреть, как человек блюёт ухом удовольствие так себе. А уж если клизма в ход пойдет, так совсем караул.
- Это не снимать! - командир осёк действия пресс-службы. - Снимай в той комнате. В этой не снимай, и в ванной ничего не снимай. Запишешь два трупа, плюс три покоценных, наших потерь нет. Всё.
- А этот?! - поинтересовался писака упитанный в форме.
Бородач по-прежнему плавал в бессознательном, в собственной крови, и не имел уха.
- Решаем пока.
- А ухо где?
- Вася, уйди от греха!
- Понял, но чтоб вы знали… - Вася вернулся, от него так просто отделаться было нельзя. - Юля Латынина обязательно проедется апосля, что сначала террористов было пять, а потом вдруг стало шесть. Шестой понятно, наш агент. И мы работать не умеем.
- Тебе не по хуй?!! - командир вышел на проектную мощность.
Пресс-службу сдуло ветром в комнаты, где снимать было можно. В атмосфере стало накапливаться статическое электричество… Но тут наступила разрядка. И не в виде молнии. Нет. Из ванной сержант гордо вынес пакетик, в котором было нечто улиткообразное и плоское…
Командир заземлился.
- Короче, этого в больничку, в наручниках и под конвоем. Если пришьют ухо, хорошо. Не пришьют, скажем, что он сам подорвался.
- А этого? - дуло вновь указало на Соколова.
Командир смотрел на парня. Он ему положительно нравился. С одной стороны. С другой стороны… жалко розги запретили и шпицрутены… и возвращаясь на эту сторону…
- Собирай монатки, букеты не забудь и уёбывай к бабе своей. И запомни, тебя тут не было.
- Так точно. Не было меня тут! - парень очень скоро собрался и практически испарился из номера. Служил, служил он в армии.
Некто всё снимал небеса и некоторые крыши, когда зазвонил сотовый.
- Кхы… - видимо, это было "алло".
- …
- Не буду.
- …
- Нечего там снимать. Оцепили всё, мигалки. Бытовуха…
- …
Чучело дало отбой и отключило телефон. Потом равнодушно посмотрело на оцепленную гостиницу и на всякий случай нажало на спуск. Потом посмотрело на экспозицию, покрутило колесико и сняло ещё раз. Именно этот кадр и попал в сегодняшние интернет-вести и завтрашние газеты. А крыши никуда не попали… будут ждать авторскую выставку и могут не дождаться.
Тук-тук-тук… несколько менее увесистые это были "туки". Открыла блондинка в халатике. Они обнялись…
- Ой, это же подснежники! Серёжа… какой ты всё-таки романтичный. Муж мне никогда не дарит цветы… а почему ты бледный… и мокрый?
- Вискарь есть? - он просто понял, что лучше выпивка, а не разговоры.
Блондинка легкая, как одуванчик, стала носиться и создавать уют. Наши женщины не только самые красивые, но и самые заботливые на свете белом! Сергей разлил виски по бокалам, добавил лёд. Они чокнулись и он жахнул свой залпом. Потом потянул за пояс, сбросил с выпуклостей халатик на пол и понес блондинку в спальню.
А солянку лучше всего есть с ржаным хлебушком. Он всему голова.
<<<на Рассказы
|