Рюкзак

Солнце светило в левый глаз Диме. Его никто не называл Дмитрием и тем более Дмитрием Владленовичем, уж слишком серьезно получалось для такого молодого и невысокого человека. Рост Мити составлял 165 см и то если половинку сантиметрика добавить, а годков полных ему стукнуло 31 и хотя через месяц и ещё три дня эта цифра - если на то будет воля Всевышнего - сменится на 32, но выглядел он так, что ему и 25 полных лет редко кто давал. Опять же вес… кость у Димы с рождения тонкая и легкая, как у птички-невилички, так что даже положенных по соотношению рост-вес килограмчиков он набрать никак не мог. Что только ни ел - и пельмени с майонезом, правда, это раньше, а сейчас пельмени со сметаной (он отказался от майонеза), пиво с чипсами (от них от вреднючих он пока ещё не отказался) в любых количествах, бутерброды без разбора: булка, масло, колбаса, чёрный хлебушек и сало, любой хлеб и красная рыба, паштет из печени гусиной, а можно ещё и лучку и кетчупчиком залить - в любое время дня и ночи! Ну а про котлеты, бифштексы, отбивные, шашлыки и прочие мясные и морепродукты можно и не говорить, причем с любым гарниром и за обе щёки! Правда, сладости, включая пирожные и тортики не употреблял, а вот мороженным лакомился частенько, особенно в летнюю пору. Ну и что в итоге? За последнюю пятилетку ни одного нелишнего килограмма так и не набрал. Конституция, едрить её в качель! Таким образом, Дима шёл по жизни небольшим или компактным человеком и не оставлял за собой глубокой колеи. Совсем не герой, совсем… и как он попал в эту историю?

Дима повернул на "ослином серпантине", как он называл эту козью тропу в горах, и солнце стало нагревать ему теперь правый бок. Он достал из кармана плотно набитого рюкзака бутылочку воды и приложился к ней. В ход пошла уже вторая литровая бутылка, первую он ухайдакал на подъеме и спуске с Зеленой горы, а сейчас ему оставалась пройти гору Синюю (на местном наречие у них имелись совсем другие названия). Нормально, полбутылки ещё плещется, как раз до хребта и на спуск хватит, а там деревня, где встретят и напоят. Во всех смыслах этого слова! Молодой человек улыбнулся, хотя вроде бы чему? Поднимается в гору, не со своей ношей, потеет… и улыбается во все 32 белых зуба! Опишем гардеробчик этого весельчака. На голове чёрная (очень чёрная) кепка. В ней он похож или на Аль Пачино или на Роберта де Ниро, в зависимости от того, кто из этой парочки вам больше импонирует, чёрные смоляные волосы Мити зачёсаны назад, но он никого не копирует, ему просто так нравится, да и не ему одному... На глазах чёрные очки-полярики (делающие небо синее по настоящему бездонно синим) а за ними такие же бездонные по своей глубине тёмные - темнее открытого космоса - глаза. Эти глаза испортили жизнь не одной барышне и ещё испортят. Диме достаточно просто посмотреть на девушку за праздничным столом (свадьба там или чей-то день рождения) и фемина плавно сокращает с ним расстояние - не может избежать притяжения полов! - и как-то незаметно так оказывается у него на коленях, а потом они перемещаются в спальную, ванную или другую незанятую в доме комнату. Этапы можно по часам засекать. Поджарое и загорелое тело молодого человека укомплектовано в белую майку без рукавов, на ней чёрные "царапины" словно от когтей - вставки неведомого миру турецкого или бангладешского дизайнера. Края майки колеблются в такт движению над белыми же шортами, местами они серые, местами пропыленные, а местами прожженные чьими-то сигаретами (Дима не курил с детства и поэтому он никогда не бросал курить), местами на шортах изображены пальмы - верх легкомыслия! Средней волосатости ноги упираются в шлёпки с непонятной надписью Gezer, уж написали бы для нашего рынка "Цезарь" - претенциозно и глупо, но хоть куда ни шло, а "Гезер" - это никуда не шло. Кто ему только не отсоветовал по горам в шлёпках ходить, но у Димы по этому поводу имелось свое мнение. Ноги он ни разу не натёр, это раз, в шлёпках легко, это два, и сейчас лето – это три. А то, что другие покоряют вершины в высоких ботинках, в кроссовках… это их ноги и их выбор. Ни часы, ни напульсники его запястий не сковывали, а вот на шее висел довольно весомый фотик (Canon 5D с батарейной ручкой и фиксом 35L, если кому-то это о чём-то говорит – бескомпромиссный выбор для канонира). Взобравшись на хребет горы, или как он там у профессиональных альпинистов или геометров правильно называется, Дима фотиком воспользовался, нацепил на объектив полярик, покрутил его для достижения эффекта (небо синее посинело), и щёлкнул раза три. Потом глотнул водички из бутылочки и стал спускаться. До цели спецоперации оставалось всего ничего. Вопросы, типа: "Почему гражданский и тем более пацифист выполнял в некотором роде военную операцию?" оставим за талией нашей уже и так распоясавшейся истории.

По узкой тропе через родник он не пошёл, пошел ещё по более узкой тропке, где родника ни разу не журчало. Так меньше шансов нарваться. О студеной и вкусной проточной воде Дима старался не думать, чем меньше он старался, тем меньше он о ней вспоминал. И окончательно вытеснила прохладную и так хорошо утоляющую жажду воду Ольга (медсестра в госпитале, в который и направлял свой путь Дима). Нет, не просто Ольга, а Ольга! Так хотелось крикнуть, чтобы эхо тридцать три и ещё раз три раза отозвалось. Ольга! Высокая, как эти горы, а когда она улыбалась - раненые выздоравливали раньше сроку! Она категорически и навсегда объяснила Мите, что против того, чтобы её фотографировали, и он это усвоил. С ней ему порой было очень трудно, и в то же время с ней ему было очень легко…

Ослиный серпантин привел Диму к небольшому "балкончику", на котором росла олива. На самом деле это была, конечно, не олива, а какое-то другое дерево. Но кто сейчас разбирается в ботанике? Вот один смартфон от другого (более старой модели той же фирмы) на вскидку отличат многие, а деревья знать… какой от них толк? Ни Wi-Fi ни 3G у них нет… а вот тень есть. В благословенном теньке оливы-неоливы молодой человек скинул рюкзак, отдышался, напился, отер пот с лица (предварительно сняв очки), а когда ветерок его немного продул и стало полегче, Дима одел очки, закинул за плечи рюкзак и уже было хотел тронуться в путь, как его порыв остановил…

- Митя! - этот окрик резанул почище, чем штык в бок.

Дима медленно повернулся. Откуда они взялись? Он же видел тропу от и до… потом понял - со старой тропы спустились, она была настолько плохой, что ей пользовались только дикие звери и эти, хуже зверей. Он завернул очки на голову, чтобы лучше всё видеть, опять же неприлично с "добрыми" людьми разговаривать и глаза прятать.

- Здравствуйте, революционеры! - Дима прикидывал и так и этак и ничего не прикидывалось. Попал…

- А мы думали, зазнался совсем, фотограф, не здоровается даже… - передний бородач в форме цвета хаки оскалился (он говорил с аутентичным горским акцентом, но автор его передавать не намерен).

- Маскируетесь хорошо, не видно вас совсем…

- Это да…

Задний бородач обошел Митю. Теперь он не видел одновременно их обоих. Впрочем, захотят убить, убьют по любому, что сзади, что спереди…

- Ты же свадьбу сестры Алика снимал?

- Было дело…

- Хорошие фотки получились, я альбом видел, не фотографии - картины! Как ты это делаешь?

- Дело не хитрое, кнопка тут одна, - Дима положил руку на фотик и палец на спуск затвора…

- Вах, какой большой аппарат, дорогой?

- Да нет, сейчас и покруче есть.

- А что не купишь?

- Да я к этому привык…

- Покажи, что снимал…

Дима показал последние фотки.

- Горы, наши горы! А это кто? Туристки? Красивые, да! - во время просмотра фоток передний революционер положил руку на плечо Димы, это была излишняя фамильярность, но её может себе позволить человек с автоматом по отношению к человеку с фотоаппаратом.

- А в рюкзаке что? - ну вот и добрались до точки невозврата. - Оружие?

- Да какое оружие…

- А мы слышали, что ты оружие нашим врагам носишь, как Гаврош?

Начитанные…

- Если там есть хоть один патрон, я его съем! - Дима пока еще не торопился снимать рюкзак, он продекламировал: - А про Гавроша Гюго писал так: «Камни на парижской мостовой были для него мягче, чем сердце матери».

Но цитату из классика люди с оружием в руках не оценили. Да, а ещё Гаврош плохо кончил.

- А что там, Митя, объективы-шмабъективы?

- Лекарства.

- Полный рюкзак, да?

- Да.

- Митя, зачем тебе столько лекарств? Болеешь? - передний явно никуда не торопился, а вот задний решил темп досмотра ускорить.

- Давай, эта, показывай!

Дима снял рюкзак и расстегнул замок-молнию. Революционеры присвистнули - лекарства заполняли весь рюкзак под завязку, все отделения под объективы фотограф убрал. Передний достал пистолет и отщелкнул патрон, тот полелеет аккурат в рюкзак, но Дима ловко поймал свинцовый цилиндрик с пулей-дурой и бросил его назад.

- Мне чужого не надо!

- Молодец какой! Кушать патрон не хочет…

Бородачи оскаблились.

- Кому несешь? - вопрос брошен в Диму уже другим тоном, не терпящим невнятных ответов.

- В госпиталь, - ну не про больную же девушку врать из песни Цоя, которая есть мёд и пьёт аспирин.

- А ты знаешь Митя, как это называется?

Узнать этого Дима не успел, что-то отбросило его вправо и обожгло щеку. Этим что-то был приклад автомата Калашникова, надежного как три копейки времен Советского Союза. А потом этот же приклад приложился к затылку молодого человека. Никакие горы на него не падали, солнце мозг не взрывало, никаких не нужных метафор - он просто вырубился.

Прошло положенное время тьмы…

- Кха, кха, кха, - выдавливал себя из себя Митя. Он скрючился на земле, живот его болел и превратился в кирпич, голова разламывалась, но вот руки… это уже за гранью добра. Ладно, в живот лежачего пнули ногой, ладно по голове прикладом заехали… но вот руки! Дима не мог на них смотреть, он не мог ими ни к чему прикоснуться, тут же дергало так, что голова забывала о своей боли, а уж живот отходил в другую галактику. И по этим разбухшим красным "перчаткам" ползали мухи!

- Да вы оху… - проорал Дима, и эхо ответило: "…ели! …ели!"

Такая ярость в нем вскипела, яичницу без сковороды готовить можно. Надо скон-цен-три-ро-ваться… Так, где рюкзак? Вот он - висит на оливе! Как достать? По-э-та-пно! Сначала Дима лег навзничь, от чего его кирпич-живот стал пульсировать болью, потом, не глядя на свои руки и отведя их в стороны, Дима сел, потом встал на ноги, потом подошел к рюкзаку и прыгнул, зубами он клацнул так, что в ушах зазвенело. Но мимо. Прыгнул ещё раз - схватился за лямку, но не удержал… сплюнул кровь, отдышался… прыгнул в третий раз, наверняка! Зубами так сжал - гвоздь можно перекусить! И рыча, не разжимая челюстей, он собственным весом стал тянуть рюкзак вниз. Его хорошо привязали на ветке, веревка не подвела, а вот ветка не выдержала и с треском обломилась. Дима неловко приземлился на ноги. Потом снова схватился за лямку и доломал ветку окончательно. Воды, воды! Из кармана зубами он выдернул за горлышко пластиковую бутылку. Стоп! Коленом он перевернул её так, чтобы этикетка не мешала. Не показалось… в прозрачной воде была легкая взвесь … Он встал и отпиннул бутылку с площадки, та полетела вниз, а уж что в ней, вода со снотворным или со слабительным, или со снотворным и слабительным… дело десятое. Только сейчас он заметил, что шлепок на нем нет. Не было и кепки. Ну шлепки выкинули, положим, а кепку, неужели приглянулась? Мародеры! Зато фотик (с виду целый) и очки оставили, правда, по очкам прошлись высокими ботинками. Наверное, ими же топтали руки…

- Суки! И эхо в ответ: "..уки! …уки!" Где тот диджей, что эти звуки замиксует?

Остался последний… нет, крайний вопрос. Что в рюкзаке? Нести камни и тем более взрывчатку в госпиталь Дима не хотел. Он склонился над рюкзаком, поймал ртом язычок замка и потихоньку стал тянуть его, обводя по периметру. То, что очень легко делать правой рукой (если вы правша) или левой, если вам так взбрело в голову, то ртом получается делать по принципу: через пень колода…

- Р-р-р - рычал Дима неизвестно на кого, а когда довел замок до конца, носом врубился в щель между рюкзаком и крышкой и лицом откинул её.

- А-а-а! - ещё один звериный крик и эхо недоуменно: "…а!? …а!?"

Лекарства целы. Дима корячился, корячился, и всё-таки закрыл рюкзак. Теперь надо его так попинать, чтобы он удобно расположился, подлезть к нему на попе, просунуть левую красную мочалку, ай, ай, ай! И правую красную мочалку… еще раз ай-яй-яй-ай! Выдохнуть, встать… Твою каноновскую мать! Что с тобой делать? Нет, русские на войне своих не бросают! И огонь, и воду и пыльные бури вместе прошли. Дима встал на колени, нагнулся, ртом зацепил ремень, подтянул его к сучку на дереве, повесил ремень на сучок, просунул голову в ремень и, что-то нечленораздельно бормоча с такого низкого старта, рванул по тропе. Он матерился, пел, орал и ругался… он бормотал что-то связное, бессвязное и никому не понятнее, включая его самого. Но он не поменял своих позиций - никого нельзя убивать, даже таких отморозков, как эти!

Его заметили уже на подходе к деревне, выбежал народ, от вида Димы женщины заохали и заахали (Диму во многих здешних местечках знали, уважали, а кое-кто и любил), а мужчины были немногословны, они сняли с плеч рюкзак и фотоаппарат с шеи, ему обмыли лицо, а руки он никому не дал трогать! Тут же нашлась машина, Диму посадили в салон, туда же набилось, казалось, полдеревни, но потом старший аксакал навел порядок и лишние полдеревни из салона с неохотой вышли, чтобы рассесться в другие машины, а кому не хватило место двинуть в госпиталь пешкарусом. Туда загодя позвонили и предупредили, что Дима всё-таки дошел с лекарствами - с такими нужными и такими недоступными в этой только один Бог знает как образованной ничейной зоне приграничного конфликта - лекарствами! Но ни фанфарами, ни краской ковровой дорожкой его при прибытии в санчасть не встретили, ведь обезболивающий укол в данной ситуации гораздо лучше хлеба и соли, а также лаврового венка. Когда образ Ольги над ним стал искажаться, Дима хотел что-то сказать, но не нашёл слов и провалился в тяжелое забытье с кошмарами.

Через полгода Дима и Ольга поженились и на их свадьбе присутствовало столько фотографов (некоторые без штатива и камеры), сколько никогда не собирали ни одни торжества звёзд шоу-бизнеса. И еще приехал полковник – настоящий батя! - и наши бойцы из отряда, для которого молодожёны стали роднее, чем партия и правительство.

<<<на Рассказы