Писатель-прозаяк попал

Раньше сценарий назывался "ху-пи-му", по идее фильм должен был бы состоять из трех частей: 1) художник 2) писатель 3) муза, но я-то свою часть сценария как бы написал, а вот художник и муза… у них же может не быть на это времени (и/или желания), а писать за них - это просто невозможно (ведь тогда не получится фильма состоящего из по настоящему разных частей - а в этом вся фишка), посему пришлось название менять вместе с концепцией. Так бывает (улыбаюсь).

Частично действующие лица (то есть не все):

Семёркин - писатель-прозаяк, едет из Казани в Москву в поисках издателя для своей книги, славы или хотя бы денег на обратную дорогу.
Лёха, Марат и Серега - представители казанской диаспоры, рассекающие по центру столицы на "Мерседесе-600"
Лола - девушка, играющая на гитаре "Луч солнца золотого", кроме гитары других предметов одежды на ней нет.
Марина - официантка, чье имя всё время забывает Семёркин.
А. - девушка в лифте (при виде неё настоящий мужчина скажет что-то типа: "Держите меня семеро!", "Ебать-копать", "Ой-ё!" или междометие этим словам соответствующее).
Жорик - муж А., волшебник средней руки на Юго-западе.
Алсу - девушка, которую колдун нагрел на 500 долларов.
Колдун - тот самый.
Эстет, Эстетка - близнецы.
Разноцветная Девушка - самое близкое описание данного "кадра": девушка, похожая на Чеширскую кошку.
Убийцы №1, №2, №3 - представители древнейшей профессии (причем не все они одного пола и одного поля-ягоды).
Роберт и Иваныч - два милиционера, один реалист, другой философ.
Демиург Илларионович - состоятельный человек, после знакомства с Кафкой никакой другой художественной литературы не читающий.
Феона - постоянный партнер (не -ша!) Демиурга Илларионовича по преферансу.
Карина - молодой кинорежиссер.
Санек - охранник.
Прочая массовка

Звук:
Музыка №1 - из фильма "Игрушка"
Музыка №2 - Джамайка
Музыка №3 - мелодия из многих фильмов Чаплина

Семёркин предъявляет билет проводнице "Татарстана" в Казани и садится в поезд (играет музыка №1).
Семёркин выходит из "Татарстана" в Москве, щурится, устраивает сумку на плече и идет "пробиваться", играет та же музыка.

Семёркин идет по улице, он хоть и погружен в себя, однако замечает, что впереди добродушно горит зеленый свет, а под ногами - зебра. Но, сделав два шага по ней, он растекается по капоту 600-ого мэ-эрина. Семёркин смотрит на водилу через лобовое стекло (играет музыка №1).
Его голос за кадром: - И совсем не блондинка-стерва.
Братки выходят из "Мерина".
Лёха: - Не, Марат, народ себя не жалеет!
Марат цокает языком и оглядывает капот - там нет ни царапин, ни вмятин на его серебристой глади от падения интеллигента-хлюпика и его очков.
Семёркин: - А у нас в Казани на зелёный по зебре можно гулять…
Серега: - Чо, ты шоли из Казани будешь?
Марат (чешет волосатую грудь с золотой цепью и полумесяцем на ней): - Только не пугай нас!
Лёха: - Во прикол, земляк!
Семёркин: - Вы будете смеяться, но я к тому же писатель-прозаяк.
Лёха: - Про каких?
Семёркин: - Про наших, про казанских…
Спустя малое время "Хеннеси" разливается по рюмкам, больше похожим на маленькие бочонки (играет музыка №2).
Марат: - Как ты это там тост говорил?
Семёркин: - Салабас!
Марат: - Салабас!
Все пьют коньяк.
Лёха: - Знаешь, Семёркин, а я первый раз в жизни вижу в натуре живого писателя-прозаяка.
Голос Семёркина за кадром: - Не первый раз я слышу эту фразу.
Камера наезжает на бутылку коньяка и…
Семёркина поднимают из-под стола и спрашивают: - Тебе какую девушку на ночь заказать? (играет музыка №2).
Семёркин: - Ик… чтобы на гитаре играла "Луч солнца золотого"
Лёха в мобилу повторяет пожелания писателя-прозаяка.

Вспышка света. Семёркин лежит на кровати, рядом с ним обнаженная девушка тренькает на гитаре (играть явно не может) и поет: - Луч солнца золотого… (становится понятно, что с музыкальным слухом у нее тоже не очень).
Семёркин морщит лоб, не может осмыслить ситуацию, потом прижимает струны у гитары - музыка глохнет.
Девушка: - Мне сказали играть обязательно эту песню.
Семёркин: - Своим скажешь, что мне всё понравилось. - Свет для писателя то меркнет то гаснет и он проваливается в кровать (внутри этой кровати другая кровать, но уже больше).
Голос девушки (уже в темноте): - Ушлёпок!

Семёркин проснулся вместе с головной болью и незнакомой девушкой (она читает его книгу).
Семёркин: - Ты кто?
Девушка: - Лола.
Семёркин: - Понятно.
Лола: - Классная книжка! Трахаться будем?
Семёркин: - Лучше воды принеси.
Лола: - А вы, писатели, все такие?
Семёркин: - Какие такие?
Лола: - Ебанутые?
Семёркин: - По сравнению с артистами, музыкантами - мы сама норма, но самые отмороженные - это художники. Бойся их как огня!
Лола: - Да чо ты гонишь, был у меня художник.
Семёркин: - Фамилия?
Лола: - Зубкова.
Семёркин: - Не твоя, художника.
Лола: - Дали.
Семёркин: - Это был не художник, а какой-нибудь студент.
Лола: - Да ему больше тридцатника!
Семёркин: - Он по жизни студент.
Лола: - Автограф факсни!
Семёркин: - А ты пока за водой сходи. (Расписывается в книге).
То же заведения. День второй. Та же компания, тот же коньяк. К столику подходят еще короткостриженные ребятки. Все здороваются.
Марат: - Во, знакомьтесь, наш казанский писатель-прозаяк.
Чей-то голос: - Первый раз в жизни вижу живого писателя-прозаяка… (играет музыка №3)

День н-ный. Утро. Семёркин просыпается, лицо его в салате (играет музыка №3). Подходит официантка. Семёркин пытается угадать, как ее зовут (пальцем крутит, видимо, в невидимой записной книжке).
Официантка: - Марина.
Семёркин пытается угадать как его зовут.
Марина: - Писатель-прозаяк Семё-ё-ёркин (так объявляют боксеров на ринге), до сих пор жив.
Семёркин: - Мне надо как-то выбираться из этого порочного круга.
Марина: - Могу помочь, надоело тебе свое имя каждый день говорить, да и от салата тебя отмывать тоже обрыдло.
Семёркин: - Между нами не было ничего такого, за что мне нужно было бы попросить прощения?
Марина: - Могла бы я тебя грузануть, но лучше не буду.
Семёркин: - Спасибо!
Марина отмывает - почти обмывает - Семёркина в туалете.
Семёркин: - Я тебе книжку с автографом дарил?
Марина: - И не один раз.
Семёркин: - Тогда, пока! (они обнимаются)
Марина: - До скорой встречи!
Семёркина передергивает. Марина смеется.

Семёркин едет в лифте (люди входят и выходят, он остается). Писатель разговаривает по телефону с Музой:
- Привет, Муза!
- …
- Дела отлично. В издательстве приняли с распростертыми объятиями. Сразу чуть ли не к директору в кабинет препроводили. Приглушенные тона, мягкие кресла, приглушенный, я бы даже сказал, интимный полумрак, меня интуиция сразу торкнула - что-то здесь не так. И правда! Предложили напечатать мою книгу хорошим тиражом и даже рекламу дать, но не просто так.
- …
- Ага, через койку.
- …
- Если бы с женщиной, я даже не говорю с блондикой… то такое только в сказках бывает.
- …
- Ты слишком хорошо обо мне думаешь. Позвонил я тут нашей казанской диаспоре, сказал: писатель гибнет и - вуаля! - братки приехали, всех этих эстетов построили и объяснили разницу между понятиями абстрактными и конкретными. Ну а потом уже мне сказали в более спокойной обстановке так: Пушкина - грохнули, Лермонтова - грохнули, ты не волнуйся, мол, и тебя грохнут, но под нашим чутким контролем.
- …
- Да познакомился просто: шел по зебре на зеленый, а они на шестисотом…
- …
- Ага…
- …
- Поздравляю! Кто он?
- …
- И ты с этим капиталистом-олигархом уезжаешь с исторической родины?
- …
- Домик под Парижем?
- …
- Гм…
- …
- Но ты его деликатно предупреди, что ежели он с тобой что-то плохое сотворит, то казанский десант вылетит в любую точку Земли, и я среди десантников буду самый добрый и доходячий…
(смеется)
- Еще созвонимся!
- …
- Тебе тоже позитива! - осознает себя в лифте, шепотом: - Странно, вроде будка телефонная была… гм…
Спустя малое время, Семёркин обнаруживает в лифте предел своих мечтаний - блондинку.
Семёркин: - А муж-то, наверное, волшебник?
А. - Тебя это остановит?
Семёркин: - У нас есть два варианта: скоро где-нибудь встретиться, или сейчас не расставаться.
Он держит свой палец у кнопки "Стоп", ладошка А. бьет по его пальцу и лифт зависает между этажами.
Секс в лифте, плавно перетекающий в секс в ванной, плавно перетекающий в секс на кухне, плавно перетекающий в секс в койке… (играет музыка №2)

Салон микроавтобуса. Семёркин в наручниках, его бьют руками и ногами (рот писателя залеплен скотчем, посему криков не слышно). Голос Семёркина за кадром: - Мы все когда-нибудь ответим за базар… (играет музыка №1)
Семёркина приковывают к дереву, около которого муравьишки отгрохали свой замок. Муравейник раскурочивают веткой и ветку эту направляют на писателя (приматывают тем же скотчем, чтобы сорвать нельзя было). Голос Семёркина за кадром: - Или трактат китайский о пытках проштудировали, или дешевый чернушный детективчик прочли за завтраком - а результат-то один! Прав бы Лао-Дзы, когда говорил, что нет ни высокого ни низкого… может и муравьев нет? Ага - кусаются, значит есть.
Жорик: - Всем растрезвоньте, что бывает с любовниками моей жены.
Один из бугаев: - Шеф, может на камеру заснимем?
Жорик: - И так поверят.
Бугай: - Не, для нас.
Жорик: - Не люблю садо-мазо. Ладно, поехали, моя благоверная тоже должна извиниться за мои рога, в очень неудобной позе!
Жорик хохочет, его шестерки подхватывают.

Семёркин остается один на один с разворошенным муравейником. Его голос за кадром: - На людей надеяться глупо, надо на друзей ставку сделать, на верных друзей.
Семёркин закрывает глаза… камера отъезжает по лесу, поворачивается и мчится сквозь листву куда-то… в кадр попадает собачий вольер, огромная овчарка бьется в клетку грудью, наконец дверка открывается и пёс бежит в лес. Вот он находит Семёркина и начинает сдавливать своими зубами его кисть, кости хрустят… но искалеченная культяшка пролезает в наручник… освобожденный таким образом Семёркин падает на землю и корчится от укусов и боли в руке. Он отлепляет скотч: - Спасибо, дружище, от души! - треплет пса за шею (от чего шерсть пачкается его кровью, пес лижет физиономию писателя).
Ломая ветки, Семёркин бросается к реке, виднеющейся сквозь деревья, и бухается в воду (играет музыка №2).

Белая палата. Семёркина перевязывают (один врач и две медсестры). Голос его за кадром: - Душевные здесь люди работают, даже в милицию не стали звонить, и всё это за простой рассказ и пару книжек с автографами, которые я пообещал, но еще не принес - на слово поверили.
Семёркин (уже вслух): - Коньяк с меня!
Врач: - И книжки, я фантастику люблю.
Семёркин: - Как говорят у нас в Казани: парень сказал - парень сделал!
Врач: - Да ты уж сделал, Казанова!
Врач и медсестры смеются. Семёркин же хмурится: - Как писатель я круче!
Все ещё больше заливаются смехом (играет музыка №1).

Семёркин, сверяясь с картой Москвы, выходит на остановку автобуса (играет музыка №1). Притулившаяся на скамейки девчушка рыдает…
Семёркин: - Может, я помочь смогу?
Девчушка: - А ты что волшебник?
Семёркин морщится: - Нет, писатель-прозаяк. А ты кто?
Девчушка: - Алсу.
Семёркин: - Неужели тоже из Казани?
Алсу: - Неа, из Нижнекамска.
Семёркин: - Все равно земляки! И я отсюда не уйду, пока всё подробно не расскажешь. Айда, колись, что у тебя за заморочки такие, любовь невзаимная?
Алсу: - У моей мамы… рак… а этот… пообещал вылечить за 500 гринов… еле-еле собрали… а он кинул а-а-а!
Семёркин: - Кто кинул-то?
Алсу: - Колдун!
Голос Семёркина за кадром: - Что-то мне везёт на всякую нечисть, хотя в целом москвичи все сплошь добродушные и милые, по крайней мере, те, что из Казани эмигрировали…
Семёркин: - Тут без ствола не разберешься.
Алсу: - А у тебя есть?
Семёркин: - Что ты! Я же все-таки писатель-прозаяк, а не авторитет-мафиозник. Но пушку достанем. Где у вас тут ближайшие дети подземелий обитают?
Алсу: - Кто?
Семёркин: - Беспризорники.
Алсу: - Вон там, возле станции метро тусуются.
Семёркин: - Пошли.

Подвал. Банда малолеток и Семёркин, ведут переговоры, судя по еще не выпитым бутылкам пива, они только начались.
Семёркин: - Да согласен, предложение моё не самое сладкое. Но реальное. Вы мне ствол какой-нибудь побольше, чтобы впечатление производил, а я вам 100 бакинских.
Один из шкетов: - Бабло покажи!
Семёркин: - Откуда у писателя-прозаяка такая наличность? После дела отдам.
Шкет: - Не пойдет!
Семёркин: - Чо ты как целка пойдет-непойдет. Я же казанский писатель-прозаяк. За базар отвечаю. Полчаса не пройдет, как я верну и ствол и бабки. Да мне и не нужен настоящий пистолет, нужен муляж, любой ствол, лишь бы большой был и страшный. А я сумку с документами под залог оставлю.
Шкет: - И бабу свою.
Семёркин: - Она со мной пойдет.
Другой шкет: - А может ему "Беретту" дать, всё равно к ней патронов нет…
Шкет: - Ладно, но если чо, и тебя найдем и бабу твою…
Семёркину выдали "Беретту" без патронов, писатель передернул затвор (левой культяпкой это не сразу получилось), улыбнулся и пошел на дело (играет музыка №3).

Семёркин входит в приемную колдуна и декламирует:

Из астрала я важную весть принес колдуну,
И ждать у порога совсем не могу!

Секретарша тем не менее стопит прорывающегося без очереди клиента у двери в "святая святых": - Без записи даже астралам нельзя!
Семёркин (показываю пушку на пузе): - У меня есть пистолет, а вот трусиков на тебе нет!
Секретарша от таких новостей сдается. Семёркин входит в "святая святых" (играет музыка №2).

Семёркин: - Привет, колдун! А я вот в твою магию ни хрена не верю, а значит, она мне никак не повредит, - достает из-за пояса ствол. - А вот ты можешь настолько безупречно поверить в несуществование этой девятимиллиметровой "Беретты", чтобы она, когда я нажму на курок, не выстрелила, а? По глазам вижу, что слабо!
Для убедительности писатель-прозаяк приставляет ствол к башке колдуна.
Семёркин: - А это значит, что, по крайней мере, мы двое живем в мире, где правит наука и технологии, в частности физика расширяющихся газов и металлопрокат.
Колдун (испуганно): - Что тебе надо?
Семёркин: - Мне от тебя, плесень, ничего не надо. А вот землячку ты мою кинул на 500 зеленых, отдашь 500 ей, плюс моральная компенсация - еще 500, плюс мне за потраченное время тоже 500, итоговую сумму подсчитал?
Колдун: - У меня крыша есть…
Семёркин: - Поверь, у меня тоже, но сейчас пока разбираемся без поддержки с воздуха.
Колдун достает из потайного места баксы и отсчитывает 1500 долларов. Семёркин берет деньги и, обращаясь к клиентке колдуна, говорит: - Я бы на вашем месте этому уроду даже свой клитор не доверил!

Семёркин отдает "долги": 1000 - Алсу, чуть позже 100 - Детям подземелий, им же возвращает "Беретту" (со вздохом сожаления). Остальное - осталось при себе (камера показывает купюры, которые просвечивают через карман). Голос Семёркина за кадром: - Кажись, позитив попер. Однако надо и честь знать. На родину что ли рвануть?

Семёркин идет по улице (играет музыка №1). День. Потом в кадре уже ночь, а Семёркин так же шагает по этой же улице (играет музыка №1). Его голос за кадром: - Вот, странно, сколько раз в Москве был, а Арбат не видел, и не хочется совсем. Не моя тема… А вот на этом месте, меня как гвоздями прибили, уже 12 часов гуляю, интересно зачем?
Мимо проходит милицейский патруль.
Роберт: - Слышь, Иваныч, а что ты его не проверил?
Иваныч: - Кого?
Роберт: - Да вон, небритый, рука перевязана, сумка через плечо…
Иваныч: - А ты глаза его видел?
Роберт: - Ну видел, глаза как глаза.
Иваныч: - Э, нет, глаза у него спокойные, и сам он весь из себя спокойный по сравнению с ним удав или слон так просто суетливые мартышки. А что это значит? Это значит, что парнишка либо чист, как слеза младенца, и мы с него ничего не поимеем, либо у него в сумке такое, что он не задумываясь, в случае чего, срежет нас из ствола с глушителем. А нам это надо? Правильно, нам это не надо. Так что, Роберт, успокойся, не наш это клиент.
Роберт: - А этот? - указывает на выплывшего из подъезда мужичка явно подшофе да и не "истинно-московской-внешности".
Иваныч: - Этот наш!
Патруль берет потенциального "клиента" в клещи: - Гражданин, ваши документы!

Кухня. Семёркин пьет кефир в одиночестве. Вбегает Эстет:
Эстет: - Ты чего здесь сидишь? Люди пришли настоящего писателя послушать.
Семёркин: - А о чем говорить будем?
Эстет: - Ты не поверишь, о литературе!
Семёркин: - А кефир?
Эстет: - Можешь с собой взять.
Семёркин: - То есть, я свободен в выборе, может, мне тогда лучше остаться с кефиром здесь.
Эстет: - А-а-а! - утягивает писателя за собой.
В комнате его уже ждут Эстетка и "общество" интеллектуалов.
Одна особа из "элиты": - Как ты относишься к последнему роману… (врубается музыка №1 и фамилия какого-то современного автора глушится).
Семёркин: - Не знаю, мой брат не играет на скрипке.
Эстетка:- А причем тут твой брат?
Семёркин: - Это цитата из Льва Толстого, шутили тогда студенты так, на вопрос отвечали алогично, вроде дзенских коанов. Слушай, я пойду кефира куплю еще.
Эстетка: - Я с тобой!
Эстет: - Беда с этими творческими людьми, им же нельзя быть не оригинальным, вот этот как бы писатель-прозаяк кефир пьет.
Один из "элиты": - Отморозки! А писатели вообще все голубые.
Эстет: - Не скажи, не скажи, - вздыхает, - не все…

Эстетка и Семёркин идут в магазин.
Эстетка: - Ты чего?
Семёркин: - Почему-то все думают, что писатели разбираются в литературе. В литературе, может быть, разбираются литераторы, да и то далеко не все, чуть меньше литераторов филолохи… гм… филологи - так называемые любители слов. Я же только и могу, что писать. Точнее не могу не писать. Может быть, даже когда-нибудь избавлюсь от этой привязанности и перестану…
Эстетка: - Неужели такое возможно?
Семёркин: - Не знаю. А ты чего со мной пошла, кефир любишь или по другой какой надобности?
Эстетка: - А ты со всеми девушками так грубо разговариваешь?
Семёркин: - Мне домой надо, так что если секс, то по-быстрому. А если кефир - то кефир.
Эстетка: - Тоже по быстрому?
Семёркин: - Нет, с кефиром спешить нельзя… Вспомнил! У меня деньги в сумке остались.
Эстетка: - Судьба!
Они заходят в подъезд (играет музыка №2).

Клуб. Vip-зона. Семёркин и Эстетка сидят. Пьют (кефир). Камера отъезжает, поворачивается, проникает сквозь дверь с надписью: "Служебный вход. Посторонним вход запрещен". Коридор. Камера доезжает до его конца, разворачивается. По коридору идет человек в черной форме охранника (ракурс со спины). Играет Rammstein "Mutter". Он доходит до двери, вынимает из ушей наушники (музыка глохнет), кладет плеер на специальную полочку и открывает дверь. Тут какая-то разноцветная девушка пытается проникнуть в Vip-зону. Охранник хватает её за шкирку.
Охранник: - Проблемы?
Разноцветная Девушка: - Маники аманики по! - показывает пальцем на Семёркина (на экране перевод фразы: Мне нужен автограф этого музыканта!)
Охранник: - Это не музыкант.
Разноцветная Девушка: - Аки маники слами! (Мне всё равно нужен его автограф).
Охранник протягивает руку: - Давай блокнотик. (девушка отдает ему блокнотик) Стой здесь.
Охранник подходит к столу, за которым сидят Эстетка и Семёркин, обращается к писателю: - Вон та не вполне нормальная девушка хочет взять у вас автограф. Как вы к этому относитесь.
Семёркин: - Легко!
Эстетка: - А почему ты думаешь, что она не вполне нормальная?
Охранник: - Ты говоришь на русском, думая. Она говорит на птичьем языке, не думая. Вообще, я иногда сомневаюсь: нормальные люди есть на этой планете… кроме нас с тобой.
Забирает блокнотик и возвращается к Разноцветной Девушке.
Охранник: - Держи.
Разноцветная Девушка: - Спа-си-бо!
Охранник: - Пусико отик! (Не за что!)
Охранник открывает дверь с надписью "Служебный вход. Посторонним вход запрещен", берет плеер, засовывает в уши наушники, начинает звучать Rammstein "Mutter". По мере удаления охранника по коридору свет в кадре гаснет, музыка становиться громче.

Улыбающийся Семёркин в костюме стоит перед запертой дверью в гостиничный номер, в руках держит купленный на предпоследние деньги букет роз и на последние деньги бутылку шампанского и конфеты. Камера проникает сквозь дверь. Раздается звонок. Немая стена - несколько человек убирают несколько трупов. Всё в крови. Один из убийц идет открывать. Дверь распахивается. Семёркин входит в номер, оглядывает "картину маслом", заявляет: - Земляки, у меня зрение минус семь, но я, кажется, ошибся номером.
Пытается выйти. Но ему мешает одно обстоятельство - пистолет с глушителем, упирающийся в лоб.
Убийца №1: - Кто такой?
Семёркин: - Писатель-прозаик из Казани, здесь проездом. Ну я пошел…
Убийца №2: - Стоять!
Теперь глушитель упирается в выпирающий затылок писателя.
Убийца №3: - А сколько тебе лет?
Семёркин: - Скоро будет 33.
Убийца №3: - А может быть, и не будет…
Убийца №2: - А по чему до сих пор не женат?
Семёркин вздыхает, думает, как бы это всё попроще сформулировать.
Убийца №3: - А может быть, ты гей?
Семёркин выдыхает, подбрасывает в воздух шампанское и букет… камера отъезжает за дверь, из-за которой раздаются звуки драки, больше похожей на избиение. Играет музыка №2.
Несколько позже мрак рассеивается и становится видна кухня, где за столом пьют водку Семёркин и убийцы.
Семёркин: - …а потом все умерли.
Убийца №3: - Жалко бобров! (смахивает скупую мужскую слезу)
Убийца №1: - А мне, Семёркин, тебя жалко, мы свидетелей не оставляем…
Убийца №2 (прижимая писателя к груди): - А может, сделаем исключение, а то чего детишки в школах изучать по литературе будут?
Убийца №1: - Не о детях, а о себе ты думаешь. Хватит нежности на работе разводить. Вы еще сексом тут займитесь…
Семёркин с сожалением разжимает объятия и Убийца №2 покидает его колени.

Петровка 38. Семёркин в окровавленном костюме сидит на стуле, в лицо его направлена "зеленая лампочка Ильича". Опера задают вопросы: почему так случилось, что шесть человек умерло, а Сергей Владимирович выжил. Семёркин отвечает, что если бы он стал седьмым трупом, это было бы, во-первых, пошло, а во-вторых, глупо. Допрос ускоряется (камера показывает стрелки часов или цифры электронных). Нам Москвой встает солнце. Закадровый текст: "Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос".
Семёркин: - Ах да, вспомнил, убийца №2 был барышней… блондинкой (вздыхает) …и у нее были такие глаза…
Камера отъезжает, из-за двери раздаются звуки драки, больше похожей на геноцид русского народа. Играет музыка №2.

Один из переулков Москвы, китайская прачечная.
Семёркин: - Нин хао!
Китаец: - Нин хао! Вы знаете китайский?
Семёркин: - Только несколько фраз. Вы можете отстирать это? (протягивает костюм, который некогда был серым, а сейчас цвета бордо).
Китаец: - Якудза?
Семёркин: - Нет, я писатель-прозаяк…
Китаец: - Достоевский?
Семёркин: - Нет, я еще жив. Можете отстирать?
Китаец: - На этом красном кумаче лучше написать одно из выражений Конфуция…
Голос за кадром: "Писатель понял, что языковый барьер достиг своего апогея, а ведь две предыдущие ночи он не спал…"
Семёркин: - Послушай, земляк, у тебя два варианта, первый, я приду сюда завтра, а ты мне вернешь этот костюм чистым, как будто он от портного и не знал ни жизни, ни смерти, ни изречений Конфуция. И второй, ты не отстираешь этот костюм, но тогда здесь будет не прачечная, а филиал нашего казанского крематория.
Солнце заходит за Москву. Следующее утро. Та же прачечная. Семёркин забирает свой костюм. Он настолько чист, что становится ясно, что его заменили - купили новый, подходящего цвета и размера.
Семёркин: - Рахмат, что в переводе…
Китаец: - Я знаю, что это значит.
Семёркин (доставая бутылку водки): - Извиняйте, земляки, чак-чака нема…
Китаец улыбается и кланяется.
Голос за кадром: "Писатель подумал, что кровавый мальчик Слава постучался в дверь и его теперь узнают и ему теперь улыбаются и ему даже кланяются…"
Но тут Семёркин оборачивается и понимает, что причиной поклона китайца стали два милиционера, которые стояли за его спиной.
Милиционер №1: - Ваши документы.
Семёркин: - У меня только подписка о невыезде из Москвы.
Милиционер №2: - А регистрация есть?
Семёркин: - Конечно… нет.
Голос за кадром: "О, наш клиент". Играет музыка №3.
Отделение милиции.
Старший опер популярно объясняет милиционерам №1 и №2, что Семёркин - это не наш клиент. Сам писатель сидит облаченный в костюм свой единственный и качает головой как китайский болванчик. Играет китайская мелодия, стилизованная на манер музыки №1.

Камера с ментов переходит снова на Семёркина, тот по-прежнему просто измеряет улицу в длину (играет музыка №1). Рядом тормозит немеренно длинная и черная машина. Опускается тонированное стекло и вежливый голос спрашивает: - Молодой человек, вы, случайно, в преферанс не играете?
Семёркин: - Совершенно не случайно, играю, но только сдавать временно не могу, - показывает свою левую руку.
Голос: - Ленинградку или Сочинку предпочитаете? - дверь открывается.
Семёркин, садясь в авто: - Ленинградку.
Голос: - Тогда давайте знакомиться. Меня зовут Демиург Илларионович, это - мужчина показывает на даму, сидящую рядом, - Феона, мой любимый партнер по преферансу, а вот третьего с четвертым сегодня вызвонить не удалось - дела. Хотя какие могут быть дела, когда можно пульку расписать?
Семёркин: - Не представляю даже, хотя как у писателя-прозаяка у меня богатая фантазия… а зовут меня Сергей.
Демиург: - А фамилия, возможно, я читал ваши произведения.
Семёркин: - Семёркин, но навряд ли читали, потому что пока ничего не напечатано, только в интернете сайт есть, да и тот не раскручен.
Демиург: - Ошибаетесь, молодой человек, ваши "Комментариях к Майн Кампф" прокручивал на компьютере, перелистывать не доводилось, ведь я так понимаю, что их до сих пор не напечатали.
Семёркин: - Да какой-то агентский договор на них со мной заключали, но видно не судьба…
Демиург: - Успеется еще. Что касается текста, мне комментарии не понравились из-за обилия жаргонизмов и знакомых по классикам, к коим вы пока не относитесь, крылатых фраз.
Семёркин: - Но в другой манере, они были бы… не кошерными.
Феона: - Еврей?
Семёркин: - А что?
Демиург: - Феона, я тебя умоляю, человек сел в незнакомый чёрный лимузин, а тут такие вопросы, ты можешь напугать писателя-прозаяка, так, кажется, вы себя именуете? - Семёркин кивает. - И придется на мизер только вдвоем ходить.
Феона: - Его напугаешь, как же! - подмигивает Семёркину, тот подмигивает в ответку. - Вот, уже есть контакт, когда ему придет карта, я буду знать.
Демиург: - Да, Феону трудно обыграть, особенно, если она позволяет себе выпить. Но не сегодня?
Феона: - И не завтра.
Демиург: - Да, Серж, можно я буду называть вас Сержем? - Семёркин кивает. - Надеюсь, вы ничего не имеете против целой ночи преферанса?
Феона (отвечая за писателя): - Но только преферанса! Сдается мне, Семёркин, можно я буду называть вас Семёркин? - Семёркин кивает. - Достали наши московские пидоры?
Семёркин: - Не достали, но попытки были. Вы знаете, я с детства жил в трущобах городских… и поэтому, если можно, обращайтесь ко мне на ты, а то слегка коробит.
Феона: - Не вопрос, но только после брудершафта.
Демиург: - Таки добилась себе порции алкоголя! Хорошо, Серж, как тебе Москва?
Семёркин: - Люди живут здесь сплошь замечательные и позитивные. А город в смысле камней, почти такой же, как Казань, только хуже, естественно, на мой взгляд.
Демиург: - Почему хуже?
Семёркин: - Дельфинов нет.
Феона: - А в Казани дельфины, разумеется, есть?
Семёркин: - Там их тоже пока нет, но мы ниже по течению, до нас они быстрее доплывут.
Демиург: - Недурно, недурно, если это только не цитата из другого писателя-прозаяка.
Семёркин: - Домашняя заготовка, можете цитировать.
Феона: - А он мне нравится!
Демиург: - Старайся не говорить о людях в третьем лице, сколько раз я тебе объяснял.
Феона (прижимаясь к Семёркину): - Семёркин, вы не в обиде?
Семёркин слегка ошарашено мотает головой.
Демиург: - А вот и наш скромный замок.
Лимузин, действительно, подкатил к самому настоящему замку (играет музыка №2).

Трое за карточным столом.
Феона: - Пика.
Демиург: - Пас.
Семёркин: - Мизер.
Феона: - Он решился, принципиально не буду перебивать.
Демиург: - У тебя нет девяти.
Феона: - Сесть на три взятки могла бы из вредности.
Демиург: - Но после брудершафта ты подобрела.
Феона: - Ни в жизнь! Просто хочется засунуть писателю паровоз!
Семёркин переворачивает прикуп - в нем семерка треф.
Демиург: - А фамилия Семёркин - настоящая?
Семёркин: - Да, никакого псевдонима не нужно.
Феона: - Чистый?
Семёркин кладет свои карты на стол: - Теперь да.
Карты мешают. В углу экрана появляются часы - идет отмотка по времени (играет музыка №1).

Семёркин на сдаче Феоны вышел из-за стола размяться. На столике обнаружил томик Кафки. Голос Семёркина за кадром: - Ага, "Замок" из собрания сочинений, перечитывается и не первый раз… так-так-так… а если я здесь не случайно…
Возвращается за стол и спрашивает у Демиурга: - А как бы вы отреагировали, если бы я вам предложил поучаствовать финансами в создании фильма "Замок".
Демиург: - По роману Франца Кафки?
Феона: - А что, может быть как-то по другому?
Демиург: - Не перебивай, Феона, не время сейчас.
Семёркин: - Да, по Францу Кафке. Сценарий у меня есть, но нет 7 миллионов долларов.
Демиург: - Я так понимаю, что 5 миллионов было бы мало, а 10 - много. А каковы гарантии?
Семёркин: - Честное слово.
Феона: - Ура!
Демиург (Феоне): - Не торопись уракать. Сценарий с собой?
Семёркин: - Он не завершенный, есть только…
Все идут к компьютеру, через малое время принтер выплевывает целых четыре листа. Семёркин: - …только четыре листа.
Демиург: - Закончим пулю и я прочту.
Феона: - Уже можно ура?
Демиург: - Пока ты мне проигрываешь 120 вистов.
Феона: - Ты мне с горки больше дашь!
Демиург: - Посмотрим.
Все снова рассаживаются по своим местам за карточным столом. Раздаются карты.
Семёркин: - Мизер!
Феона: - Поперло!
Демиург: - Пика.
Демиург взял прикуп, снес и объявил: - Девять червей… - положил карты на стол, посмотрел, что есть у партнеров и вынес вердикт. - Без одной!
Феона: - Не говорю ура.
Семёркин: - У меня был бы чистый…
Демиург: - История не знает частицы "бы".

Демиург шелестит целыми четырьмя страницами сценария "Замка". Семёркин в трансе сидит в кресле и мучается неизвестностью (играет музыка №2 - писатель бьет себя по голове - музыка смолкает). Феона успокаивает его: во-первых, она сидит на коленях Семёркина, а во-вторых… и "во-первых" уже достаточно!
Демиург: - Серж, у тебя есть неделя, чтобы закончить сценарий. Если справишься, я профинансирую съемки. Если снимать у нас, то хватит и семи миллионов, я думаю. Причем примерно половина пойдет на раскрутку фильма…
Феона: - Ура!
Семёркин (ничуть не радостно): - Мне нужен комп, полное собрание сочинений Кафки и тихая комната.
Демиург: - Феона займись этим.
Феона: - С удовольствием!

Пустая комната, комп, кроме него на столе только тома Кафки. Семёркин стучит по клавишам. В углу экрана календарь отматывает дни. 7 дней проматываются один за другим.
Снова Демиург читает сценарий. Феона успокаивает находящегося в настоящем трансе Семёркина (тем же способом).
Демиург: - Серж, я начинаю верить, что фильм можно будет снять так, чтобы не было стыдно за потраченное на него время и силы… но некоторые сцены надо доработать, особенно заключительную с небесной канцелярией.
Феона (на ухо Семёркину): - Я же говорила.
Демиург: - Режиссер у тебя на примете есть?
Семёркин: - Пока никаких мыслей, кто бы из наших потянул.
Феона: - У меня есть режиссер!

На экране надпись: "Где-то в Сибири". В кадре деревянная изба, около нее съемочная группа "Замка" - все заняты делом.
Карина: - Изба какая-то липовая.
Семёркин: - Что это значит?
Карина: - Реальная деревянная изба, - хлопает рукой по бревну, - а на экране выглядит как дешевая голливудская декорация.
У Семёркина пиликает рация.
Семёркин: - Да.
- …
Семёркин: - Сейчас приду, - и уже Карине: - По последним данным мы имеем две шняжки: избу, которая липовая - это шняжка внутренняя, и девчонку, которая расцарапала всю физиономию Саньку - это шняжка внешняя. Значит так, я иду улаживать шняжку внешнюю, а вы думаете как избавиться от внутренней. Когда снова видимся, у нас всё должно быть солнечно! Главное в это верить!
Семёркин уходит (музыка №1). В лапах Санька он видит А.
Семёркин: - А… это… отпусти её!
А. и Семёркин бегут навстречу друг другу и сталкиваются в объятиях. Семёркин кружит А. на руках. Поцелуи-охи-вздохи.
А.: - Я от него ушла… а тебя нет… сказали… Сибирь…
Семёркин молчит и глупо улыбается, ему просто хорошо.

Баня. Семёркин и А. лежат на полке (А. сверху).
Семёркин: - И как это ты рискнула поменять благополучие под крылышком волшебника на неопределенность… - пытается сформулировать, но ничего не получается - А. его целует.
А.: - Вот такая я ебанутая!
В дверь стучат. Карина: - Закончили фильму! - пытается разглядеть в щелку хоть что-нибудь.
Семёркин: - Шампанское нашли?
Карина: - Уже пьем!
Семёркин: - У нас тоже есть!
Карина: - Вы там не пропадайте, баня всем нужна! (Никакого ответа.) Псевдообиженно: - Влюбленные!
Уходит пить с остальными. Семёркин открывает бутылку и обливает из нее А. (играет музыка №2)
А.: - Ай, оно холодное! - забирает у писателя бутылку и глотает из горлышка шипучий напиток. Семёркин предпочитает слизывать шампанское с А.
Семёркин: - Я тебе говорил, что у меня есть Муза?
А.: - Да.
Семёркин: - Вам надо познакомиться и обязательно подружиться.
А.: - Прямо сейчас?
Семёркин: - Нет, но…
А.: - Что но? - выливает на писателя шампанское.
Семёркин в такой обстановке ничего не может говорить: во-первых шампанское заливает морду, во-вторых, любимая начинает устраивается на нем поудобнее, в третьих… уже конец эпизода - (громко играет музыка №3).

Надписи "Конец" нет. Титры идут слева направо, зрителям лень наклонять голову направо, чтобы за ними уследить, посему никто их не читают - так и должно быть.
Голос за кадром: - Семёркин, а почему вас так долго не печатали?
Семёркин: - Не подбухнул с кем нужно.
Голос: - А почему вас все же напечатали?
Семёркин: - Подбухнул с кем нужно.
Голос: - И?
Семёркин (поет): - Из-за острова на стрежень на простор речной волны выплывали расписные Стеньки Разина челны. И на первом Стенька Разин, Стенька Разин - на втором, и на третьим - Стенька Разин, на четвёртом - тоже он, и на пятом Стенька Разин, Стенька Разин - на шестом, на седьмом - опять же Стенька, Стенька Разин - на восьмом, на девятом - Стенька Разин, на десятом - тоже он…"
Титры ускоряются и белое сливается с чёрным (самый дорогой спецэффект за всю фильму).

<<<на Повести