|
Пока королева спит
Магистр
С попами я обошёлся просто - обложил церковное имущество налогом, таким же, каким облагается любая коммерческая недвижимость. И всё встало на свои места. В королевстве… - вот ведь оговорочка! – в магистрате стало значительно меньше церквей и прочих храмов. Но свято место пусто не бывает, и стали расти секты, как грибы… но с этими ползучими культами борются уже наши доблестные силы правопорядка (я не люблю словосочетание «внутренние органы» от него веет расчленёнкой). Пришлось взять веру в свои руки и оставить одну официальную религию. Зачем людям мучатся выбором? Без них уже всё придумали.
Боцман
Успели мы к нашей халупе как раз вовремя: аккурат тогда, когда начался аукцион по продаже нашего любимого домика. Не было под его крышей нас всего три месяца, а по новому закону здание зачислили в свободный жилой фонд и выставили на продажу. Так от нас ушёл второй мешочек золота. Да, это был грабеж среди бела дня! Целый мешочек золота мы отдали за наш же дом! Но, во-первых, цены у нас в столице на недвижимость высокими были всегда, а сейчас так и вовсе бум разыгрался-раскрутился в связи с перенаселением; во-вторых, нам с Эльзой всегда нравился вид на реку, а за удовольствия надо платить; в-третьих, это же был наш дом, место то намоленное – ползунки там живут! Ну и не хай с ним, с золотом, зато мы снова обрели родные пенаты.
Но не одни. Дело в том, что пятнадцатиметровая волна от затонувшего континента Амбиции докатилась и до нашего материка и много бед с собой принесла. Прибрежные города, деревни, хутора и другие селения или смыло полностью или затопило и у нас в Лас-Ке впервые за много-много лет появились беженцы. Точнее, мы впервые узнали, что означает это слово, а смысл его всегда один - много горя, страданий и слёз. Так вот, беженцев нужно было где-то селить, и по указу (а то мы без него бы не разобрались!) половину жилых комнат в домах надо было безвозмездно предоставить нуждающимся.
Вот и мы с Эльзой отдали многочисленному семейству весь первый этаж. Дело в том, что гнездо ползунков находилось на втором этаже, а тревожить наших любимцев лишний раз - это значит рисковать их потерять. Ползунки чрезвычайно привередливы в выборе дома, где они устраивают свою хатку. Обычно они строят гнездо в нежилых постройках, давно заброшенные людьми строениях или развалинах, но иногда селятся прямо в спальне или какой другой комнате жилого дома - так произошло и в нашем случае. По древним приметам – к счастью, по современным обычаям – это неприлично и является дурным знаком. Но мы с Эльзой жили по старым законам и жили счастливо. Ползунки не дадут соврать!
Если же расширить тему, то многое изменилось с тех пор, как правление королевы сменил магистрат. Раньше кто как хотел, тот так и верил в Бога (или не верил), а сейчас всем рекомендовалась единственно правильная религия, общаковская, так сказать. Каждое воскресенье - в церковь, слушать разные умности. Вот я думал раньше, что Бог один и он везде и всё он видит, а теперь оказывается, что надо идти за пастырем и только он ведает, куда идти, только он знает как правильно общаться с Богом и что тому нравится и что не нравится. Грехи замаливать - тоже только через официального посредника. Свечку поставить - только в лицензируемом месте и за указанную в прейскуранте цену. Стоит ли говорить, что я своих убеждений не изменил, в воскресенье делал то же самое, что и в любой другое день недели, и ни разу не приходил к нашему "пастырю" каяться в грехах. С такой репутацией, оставалась только одна работа - сторож шлюза, но она мне удивительным образом нравилась. Компашка у нас подобралась соответствующая – одни "недобропорядочными" граждане нашего королевства (я стараюсь избегать словосочетания "великий третий магистрат" - уж и не знаю почему). Но это раньше я был трудоустроен, а теперь не тружусь. Так, картишки иногда перемешиваю, да раздаю…
Сидели мы в баре и играли в преферанс. Пулю расписали на четверых: Ардо, Вилариба, я и бармен Зюйд, который успевал и в карты посмотреть - сначала в чужие, а потом уж в свои, всё как положено! - и клиентов выпивкой отоварить. Благо играли мы за стойкой, и Зюйду не приходилось от рабочего места отлучаться. В этом розыгрыше было мое первое слово, а мне пришёл страшный мизер, по моим судорожным ужимкам все поняли, что мне пришёл страшный мизер и айда меня жизни учить.
- Боцман, пас можно сказать на любой карте, - выдал Ардо, у которого, судя по всему, был наичистейший пас. Как я уже говорил, Ардо за всё то время, что я его знал, сказал лишь три слова и тут требуется пояснение. Так вот, в зачёт идут лишь важные слова, а обычный треп, типа: кто и сколько заказывает за карточным столом или не выпить ли прямо сейчас… - подобная болтовня не учитывается.
- Не кидайся в него древней мудростью, он и так умный, как утка, а после общения с докси так и вовсе стал умнее белуги! – "защитил" меня Зюйд, который сидел на прикупе и максимум получал от розыгрыша висты (если в прикупе были бы тузы для играющего или семёрки для вистующего).
- Посоветуйся с ползунками, они тебе помогут… - процедил Вилариба сквозь зубы, у него была игрища взяток на семь, и он не хотел, чтобы я играл мизер.
- Пас! – бодро выпалил я.
- А-а-а, Боцман опять сказал "пас", поэтому он и женился так рано. Помни: на любой карте можно это сказать... – глумились со всех сторон.
- Мизер! – тут же объявил я, пока никто ничего не сказал по игре.
Нет, в прикупе не было два туза, был всего один и семёрка, но не та семёрка, которая мне была нужна. Зюйд написал на меня висты, а я отобрал свою законную взятку… потов вторую (такой расклад вышел), и записал за них на гору. Пулю я проиграл в хлам, потом мы напились, кто на радостях, а кто, обмывая проигрыш. До дома дошёл по стенкам знакомых домов. Но ключ-зараза отказывался поворачиваться в замке. Сначала не лез, а потом гнида не поворачивался! Я стал царапать в дверь ногтями и хрипло звать Эльзу.
- Чего? – заспанно ответило солнце моё со второго этажа.
- Прости меня…
- Ты кто?
- Боцман…
- А я?
- Эльза…
- А раньше я была свет очей твоих… - она перечислила имен сто ласковых и ещё пятьдесят интимных, что шептал я ей в более трезвые периоды своей жизни и резю-зю-мировала: – …пить надо меньше!
Я ничего не понял, кроме того, что мне не откроют, и начал сворачиваться клубочком на крыльце. Какое мягкое крыльцо… голову я положил поближе к краю, чтобы в случае чего можно было легко облегчиться вниз и не запачкать ступеньки... Вдруг чьи-то руки потащили меня куда-то с такого гостеприимного крыльца и облегчался я уже не с него.
Утром я пообещал найти работу и с первой же зарплаты осыпать мою благоверную бриллиантами. На работу я устроился – стал дворником на родной улице к радости местной детворы. Первую зарплату получил в срок, но её не хватило даже на пыль от бриллиантов. "Ничего, проживу и голая, - успокоила меня Эльзуня, совершенно неслучайно она в этот момент действительно была полностью обнажена. – Главное, что ты теперь регулярно приносишь кофе в постель!" Это сущая правда Утром я как раз успевал очистить набережную от опавшей за ночь листвы и приготовить к пробуждению смысла моей жизни чашечку кофе. А с ароматом кофеёчка-кофейка в спальне для Эльзы начиналось утро.
Александра как обычно приехала неожиданно, но не так неожиданно, как появляются художники - облака никак не намекали на её приезд, впрочем, как и любые другие явления природы. Поцеловав меня, она увлекла за собой Эльзу в гостевую комнату, чтобы рассказать нечто такое, что не предназначалось для моих грубых мужских ушей и получить от неё порцию вестей такого же содержания. Я вполне понимал необходимость общения тет-а-тет, но для порядку выразил легкий протест:
- Вы там без меня не балуйте!
- Обязательно будем баловать! - ответила симпампушечка моя.
- Боцман, мы немножко без тебя побалуем, а потом множко с тобой! - успокоила меня Александра и они уединились.
Женщины делятся всего на две категории: настоящие женщины – они заходят в комнату и все мужики встают. Не важно женатые, холостые, штатские, военные, кобели или импотенты – все встают. А бывают женщины вроде как красивые и фигуристые, но заходят в комнату… и ничего. Так вот Александра была настоящей женщиной, и я бы с ней Эльзе изменил (как и с королевой, да – судя по портретам она прямо огонь), но даже под пытками калёным железом не признался бы.
Спустя минут десять запахло ароматными палочками, ползунки вылезли из своих раковин и, став легче воздуха, прилипли к потолку с очумелыми мордами.
- А вы, значит, недавно переехали? - спросила Александра у меня, принявшего на грудь уже третью бутылку тёмного пива.
- Угу.
- Пиво тёмное?
- Угу, - я откупорил ещё одну бутылочку и протянул герцогине.
- Вот за что я люблю тебя Боцман, так это за твое немногословие в вербальном диалоге и быстрое действие на уровне витальном. Сколько раз ты в мыслях пытался затащить меня в постель?
Это у неё была любимая манера разговора, так сказать тостовая (или тестовая – кто какие напитки предпочитает): начинает с ума, а заканчивает около самого сердца или в его пределах.
- Да с каждым твоим приездом такая мыслишка проскакивает, но я понимаю, Эльзе я не конкурент.
- Ты не конкурент девушкам, но успокойся - я больше люблю мужчин, но не женатых на моих подругах - это святое.
- Угу.
- У тебя это просто основная фраза внутреннего диалога.
- Угу.
- Когда ты своему золотому лучику подаришь колье или хотя бы бриллиантовые сережки? - резко поменял диалоговое поле Александра.
- А когда ты в седьмой раз замуж выйдешь, так я сразу и осчастливлю свою благоверную!
- Я была в законном браке лишь пять раз, и до седьмого моего опыта Эльза может и не дотерпеть, вот бросит она тебя, и что ты будешь тогда из себя представлять?
На самом деле замужем Александра побывала только один раз (ныне в разводе воспитывает замечательного сына), но кому интересны такие банальные сюжеты?
- Безупречного боцмана, наслаждающегося своей свободой на пути к сердцу герцогини, а, возможно, и самой королевы (я знал, что будет укол такой да, при герцогине упомянуть королеву). Нет, вот так – боцмана, безупречно наслаждающегося свободой пути к сердцу. Не-не-не… вот так - наслаждающегося боцмана, идущего по пути с сердцем к свободной...
Ничего не сказала Александра, лишь поцеловала меня и, допив бутылку, сделала знак глазами, мол, чего застыл - откупоривай следующую, что я и сделал. А потом мы на троих выкурили одну сигарету не табака… или их было две…
- Что последний раз нарисовали на вашем доме художники? - спросила Александра.
- Синих котов, которые летали верхом на лиловых крокодилах и жёлтых драконах, - почти без запинки (и это после тёмного пива и не табака) отбарабанил я. - Но это было в другом доме.
- В том же самом! – возразила Эльза-уси-пуси.
- В другом! – стал спорить я, ведь это же было очевидно: дом был другой. И я готов был полезть на дно очередной бутылки ради истины! Но больше спорил не по горячке, а так… легко, для проформы, просто меня не трава не цепляет (такая уж у меня организма), поэтому приходится смешить больше других, чем немного знакомого мне человека с именем Боцман.
- Расстояние для видящих глюки не имеет значение. Значит, сегодня будем вызывать лиловых крокодилов. Берегитесь, это самые опасные твари тонкого мира! – Александра стала вызывать лиловых крокодилов (если вы не знаете, как это делается – не знайте дальше).
- После собаки-барабаки, разумеется! - заявила Эльза.
- Кто такая собака-барабака? - поинтересовалась герцогиня.
- Пусть Боцман рассказывает - он её придумал.
- Боцман рассказывай!
Я стал в лицах ткать ткань этого анекдота и барышни заразились хи-хической болезнью, а она, как известно, после курения не табака неизлечима, а уж когда я поведал про холодные губы - настал полный атас! Помогло излечиться от глюков как всегда лишь время, напомнившее о себе боем часов на башне спасённой принцессы.
Как оказалось, наши соседи снизу – никак не могу запомнить их сложные имена и фамилии – даже не слышали историю этой башни. Пришлось их просвещать, и я в красках рассказал историю, которая произошла до того, как наша королева заснула, и даже до того, как её родители появились на свет. Короче было это тогда, когда предания старины глубокой только складывались менестрелями. Тогда нашим королевством правили добрый король и добрая королева (такое редко, но случается, обычно монархи – те ещё тираны и кровопийцы на теле народном) и родилась у них дочь златокудрая красавица. На первый день рождения малютки слетелись волшебницы, одиннадцать добрых и одна злая, но с характером. К слову, её не приглашали вообще-то, но зло – оно же на то зло и есть, чтобы шастать везде без приглашения и вредить всем и всюду. Добрые феи (не путать с фейками) пожелали девочке всяких милых и замечательных качеств и счастья, а злая, чтобы подтвердить свой лярвический характер, возьми и ляпни ни с того ни с сего: "В шестнадцать лет она уколется о веретено и заснёт вечным сном, а разбудить её сможет только поцелуй принца". Ну не лярва ли? Представляете стерву в квадрате? Так лярва – это стерва в кубе. А ведь ей и вина на приеме наливали и пирожными угощали на халяву - а она такое! Прошло пятнадцать лет и девять месяцев - в королевстве всё спокойно, ещё бы - все прялки с веретенами уничтожены, а ткань импортируют уже готовую из сопредельных земель. Но кто ищет - тот обязательно найдёт, даже если ищет неосознанно. Принцесса искала… наверное, приключений или принца, или приключений с принцем… но нашла лишь бабку из разряда «божий-одуванчик», которая явно зажилась на свете. Она, знамо дело, не слышала никаких эдиктов и пряла себе спокойно пряжу на длинные-предлинную рубаху или носки (об этом история умалчивает). Зато доподлинно известно, что принцесса спросила: "А это что?", ткнула пальцем в прялку и укололась о веретено - так всегда бывает, хочешь ткнуть одно, а подворачивается всякая… Уколовшись, девушка тут же заснула и брякнулась о деревянный и совсем не струганный пол (плотники же не знали, что на их творение будут падать принцессы, а знали бы – так отполировали и, возможно, даже лаком покрыли). Депрессия крепко захватила королевство в свои тошнотворные объятия. Король с королевой ещё боролись, но как ни крути - в округе не было ни одного принца. Когда не надо их полно, как опята на гнилом пне – стаями вокруг принцесс кружат, а когда надо - ау! АУ!!! Нету принцев, ни одного на горизонте не видать! Ни кривого, ни косого, ни косматого, ни щербатого - повывелись все как тараканы в избе, если зимой дверь настежь открыть да день с ночью так подержать. Был объявлен конкурс на лучшую замануху для принцев. Победила такая: "У нашей принцессы красивые ноги, красивые руки, и… всё остальное!" Этот текст набрали большими буквами (кое-где даже золотом) на дорогах, ведущих в королевство Зелёных холмов. Принцев ждали, ждали, но так и не дождались. Тогда королевская чета придумала план: нашли в глухой деревне красного молодца - статного, здорового и без вредных привычек, Во всяком случае, в носу он не ковырял, но предков знатных не имел, как и многие другие красные молодцы. Не беда - стали из его генеалогического пня выращивать полноценное древо. К имени Альт прибавили завитушек и превратилась деревенщина в перспективного принца с факсимиле: Альт Эрна-т-Иф - все чин-чинарем. И вот этот свежеиспечённый, как румяный колобок, принц подъехал ко дворцу, шаркнул ножкой, вошёл в покои, где спала принцесса, покраснел и выполнил возложенные на него обязанности, то есть облобызал невинную девушку со свойственной красным молодцам страстью. Короче говоря, осуществил свою провинциальную мечту - завоевал столицу, и никто ему уже никогда бы не крикнул: "Лимита! Понаехали тут!" Но, чуда не произошло, то есть не произошло расколдования принцессы - магия она фикции и подтасовки фактов не признает, ей, извините, накласть (или положить – как правильно?) с высокой колокольни на всякие там выдуманные древа предков - ей истину подавай, а не «официальную правду». Представляю, как смеялась в своем логове злая колдунья! Но не представляю горя родителей принцессы. Они тихо вместе скончались в один день, как и обещали перед алтарем. Правда, в это время по нашей стране прокатилась бубновая чума, которая пожала свою страшную жатву и возможно, королевская чета умерла от этой неизлечимой до сих пор болезни. Бубновая чума оставила после себя много некрологов и одну поговорку преферансистов: "Если не с чего ходить - ходи с бубён!", наверняка, сочиненную циником. Власть, за неимением особ королевских кровей на территории нашего королевства, перешла к магистру. Но не надолго. Он, конечно, принял меры: комнату, где спала принцесса заколотили, саму принцессу погрузили в хрустальный саркофаг; на всех столбах повесили объявления: "Кто видел проезжающего принца сообщить в ближайшую префектуру" и отдельно крупным шрифтом примечание специально для принцев: "Уважаемые принцы, уезжали бы вы отсюда, покуда голова ваша при ваших светлостях обитает!" Вроде бы меры необходимые, но не всегда достаточные… И вот нашёлся один отпрыск королевских кровей настырный донельзя, он не умел читать, поэтому объявления хоть и видел, но не бельмеса не понял в их завитушках, а выглядел он так непритязательно, что в этом рваном ублюдке никто принца и не признал, и соответственно в префектуры не донес. Но зато он умел открывать замки отмычками и на раз-два-три подобрал код к секретной сторож-системе хрустального саркофага. Он думал там найти золото или бриллианты, а нашёл молодую и что характерно симпатичную, даже более того - красивую девушку и… снаружи она его не сильно то и привлекла, он мыслил так: девка - это обманка, а на самом деле внутри саркофага злато-серебро схоронено. Открыл саркофаг – а там нет золота и драгоценностей, вообще ничего ценного нету от слова «совсем»! Тогда, в этой пиковой или трефовой ситуации взломщик, не долго думая, а долго размышлять он сроду не умел, приложился к губам принцессы своими губошлёпками (причём совсем не покраснел, как Альт Эрна-т-Иф). Какого же было удивление принцессы, когда она вместо гадости, о которую по неосторожности укололась и дряхлой старухе, обнаружила подле себя… ну если и не прекрасного, то, во всяком случае, живого и здорового юношу. Девка сразу почуяла, что это принц и настоящий кобелина. Народ как-то про все эти добрые дела прознал, и обрадовался, а магистр совсем наоборот - опечалился. Но это уже никого не волновало - все готовились к свадьбе. На этом сказочке и конец, ах да, чуть не забыл: запертая комната с саркофагом находилась в башне с часами, которую после всех этих мелодраматических историй и получила название Башня спасённой принцессы.
Рассказ понравился, и я стал и дальше знакомить беженцев с историей нашего королевства. Очередной урок от авторитетного педагога без диплома: так давно, что никто и не помнит когда, тута обитали первородные, и чего-то было с символом, смысла которого никто тепереча не может раскусить. Потом на этой местности создали магистрат - первый, его ещё называли великим, но великим он совсем не был - был он даже, если так можно выразиться, отсталым. Потом пришёл энергичный король и, сместив магистра, установил благоденствие в лице своего самодержавия. Когда принцесса уснула, я только что об этом рассказывал, у нас был второй магистрат (короткий). При нём жилось хуже, чем при монархии, поэтому все пробуждению принцессы обрадовались. Потом пошли столетия спокойствия и процветания… не буду подробно о них здесь живописать - а то вы ещё обзавидуетесь. Ну а после того как наша любимая королева заснула (по невыясненным до сего момента причинам) власть опять перешла к магистру. Эти магистры, пользуясь тем, что их в свое время не искоренили как сорняки (когда пришёл энергичный король, и когда проснулась та древняя принцесса), все время отирались около трона и как только монаршая власть ослабевала и скипетр с державой оказывались бесхозными, тут же объявляли магистрат единственной и законной властью Последний магистрат по счету третий и его объявили Тысячелетним (в чем народ сильно сомневался и сомневается), но уже тянется пару столетий с гаком. Сейчас многие из богатых – за сохранения стабильности и статуса кво (или ква), а вот люди попроще ждут, когда же королева проснется и даже готовы ради этого кое-чем рискнуть, но молчаливому большинству как всегда – всё по… пусть будет по пояс. Ходит легенда: королева проснется, если ударить в Вековой колокол - но её не подтвердила ни одна волшебница (даже злая беспредельщица). Ну а пока… пока королева спит.
Я думал, что Александра быстро уедет - она никогда долго не задерживалась на одном месте, но случилось всё гораздо запутаннее и печальнее: она уехала с Эльзой. "Так надо!" - сказала радость моя и ничего к этому не добавила, кроме крепких объятий и долгих поцелуев. "Не грусти, Боцман, не успеешь ты три раза запустить своих змеев в небеса, как мы уже вернёмся", - успокоила меня герцогиня. Но я не успокоился. Они что-то замыслили, и это что-то было серьёзным, серьёзным настолько, что меня изначально от этого чего-то устранили. Мои глаза стал грустными и чем дальше уезжали две прекрасные дамы, тем грустнее становились мои глаза. Только одна мысля помогала мне сохранить видимость спокойствия и смирить свои порывы: возможно, мне когда-нибудь об этой сверхсекретной миссии расскажут. А ведь могут и не рассказать. Да, могут.
Ползунки
Мы с Инной очень любили, когда к нашим лопотону и лопотунье приезжала в гости или на какой другой праздник лопотунья с палочками-вонялочками. Это было что-то! Как только она появлялась в пещере у наших лопотунов, начинался такой прикольный шум и гам внизу, что мы за животики хватались. Отдельное спасибо надо было сказать этой лопотунье за палочки-вонялочки и мы его выражали танцами Утренней Росы и Распустившихся Лилий - всё чин-чином!
Лопотунья выращивала жёлтый цветок, который щекотал палочки-вонялочки и выманивал из них дурман-аромат, от которого мы как бы засыпали наяву, покидали свои спальники и, раздуваясь в желудках, прилипали к верхнему своду пещеры лопотунов, отдаваясь на волю грёз и живых видений.
Жалко, жалко, очень жалко, что лопотунья, которую мы прозвали Дарующей Мечты и Обладательницей Жёлтого Цветка, очень редко посещала наших лопотунов. Мы готовы были идти за ней хоть на край неба, хоть за край, но были не в силах этого сделать, находясь под влиянием грёз, а когда мы вновь могли стать тяжелее эфира, то от Дарующей Мечты даже запаховый след простывал. Некоторые маловеры даже утверждали, что её и не было на самом деле, и замолкали они лишь с её новым появлением. А Вабута даже сочинил стих про неё:
Дарующая Мечты, приходи к нам, полосатым осам Верескового роя!
Дарующая Мечты, вырасти жёлтый цветок и дай нам вкусить от плодов его!
Не уходи так быстро, о Дарующая Мечты, мы не живём без тебя, а лишь небо коптим!
Или хотя бы покажи дорогу к твоей пещере, или научи опылять Жёлтый Цветок!
Мы будем достойны этой радости!
И всегда готовы охранять покой твоих детенышей-лопотунчиков своими жалами!
Ему никто не сказал, что в стихе должны быть рифма и размер, но он знал, что в стихотворении должна быть частичка сердца осы-сочинительницы, и вложил в стих часть своего сердца, а поэтому мы запомнили эти строчки и стали звать Вабуту не иначе как: Вабута-стихоплёт.
Боцман
Мету, мету, мету я. Листья и прочий мусор. Хотя листья зелёные, жёлтые и красные – разве это мусор? Осень наступает в душе моей. Печаль холодит в объятиях. Нет уверенности в пятничной игре в преферанс… и так из седмицы в седмицу.
И тат ко мне в размеренную жизнь – от одного взмаха метлы до другого - ворвались мальчишки и загалдели, из их хаотичных выкриков я нацедил страшную новость: "Филиппика убили!" Филиппов много на свете, но мальцы галдели о своем товарище – худеньком мальчугане в очках и с вечно задумчивым видом, он тоже иногда запускал змеев и учился рисовать, отпускал в одиночное плавание модели кораблей и много читал, короче, он был разносторонне развит, если исключить область физической культуры - бойкая девчонка могла его легко одолеть в драке, но он никогда не доводил своих дел до потасовки с дамами. Известен он был ещё и тем, что сочинял стишки, их называли филиппиками, вот текст, пожалуй, самого известного стиха:
Маленький мальчик нашёл арбалет.
- Ему двадцать ударов по пяткам присудили за стихи! Кто-то заложил! - перекричал всех остальных Шкет. – Когда палач его бить стал, Филиппик ни разу не крикнул, а на пятнадцатом или шестнадцатом…
- Шестнадцатом! - уточнили остальные.
- Он… он… - Шкет пытался не заплакать. - Обмяк как-то и набок стал заваливаться… а палач…
- Иуда! - обвинил палача хор мальчишек.
- Он, значит, ещё четыре удара… а когда… Филиппик уже не дышал… Боцман, почему до сих пор не ударили в колокол? Королева должна знать, что здесь творится. Долой магистра!
- Долой магистра! - завопили пацанята.
- Тихо! - пришлось взять на себя непопулярное дело. - Тихо, я сказал! Не время сейчас орать! За Филиппа отомстим, когда срок придет.
- Когда он придет? ты как все взрослые… ты… ты – равнодушный!
Слово "равнодушный" повисло в воздухе свинцовой гирей и ничего не могло сдвинуть её с места…
Мету, мету, мету, я. Листья и прочий мусор. Да, листья – это мусор (по циркуляру для дворников). Ш-шить, ш-шить – щекочет мостовую метла. Сведённые скулы не дают улыбки родиться на моем лице. Да и чему улыбаться? Сквозь сомкнутые губы, под ритм метлы выдыхаю тревожные для власть захватившего Маркела строчки:
Маленький мальчик нашёл арбалет.
Руки заняты метлой, а мысли – свободны. Вот в них-то я не мету, я протираю и холю чужой арбалет. Я знаю – не я из него выстрелю. Но есть уже на свете арбалет, который оборвет жизнь магистра. Я это знаю также точно, как и то, что я не боцман, а дворник, хотя и не дворник, а Боцман. И арбалет не подведет – за ним ухаживают опытные в этом деле руки, не калечные. Руки не мои и в то же время мои. Мы разные, на разных сторонах, и в то же время мы – одно. Ш-шить… ш-шить…
Так я до сих пор толком и не познакомился со всеми беженцами с первого этажа (а спрашивать в который раз имена и фамилию как-то неудобно), зато не прошло и года как я начал монтировать второй звонок, чтобы часто приходящие ко мне мальчишки не беспокоили наших новых соседей, к самим-то соседям вряд ли бы кто часто звонил - пойди найди сородичей среди разбросанных по всему королевству горемык. И аккурат в момент, когда я ввернул последний шуруп, раздался звонок. Пришлось оперативно слезать со стремянки и открывать дверь. На крыльце стояла стройная блондинка с рюкзачком за плечами, короткие шорты открывали слишком много для боцмана, который уже неделю не видел своей женушки. В шортах, у нас же осень… но ноги – будь здоров у неё… такие бы ноги закинуть на плечи…
- Здравствуйте, у вас есть свободные комнаты? - спросила незнакомка и вошла, не дождавшись моего "да".
- Первый этаж весь занят… - слишком скованно для хозяина дома сказал я и закашлялся, чтобы вернуть нормальный голос с сексуальными оттенками.
- А второй? - спросила она и вновь прошла мимо меня на лестницу, я не успевал отвечать.
Надо было сказать: "Занят" или что-то другое более вежливое, но однозначно дающее понять: «Нет, стерва! Выйди вон!» или просто: «Нет»… Нет - именно то слово, которое я должен был высказать, по крайней мере, твердо про себя. Но основной инстинкт уже толкал в диафрагму и рвался на волю… и это бы совсем не инстинкт самосохранения!
- Нет, - я так и сказал, но этого никто из нас не услышал.
Она уже оглядела спальню наверху и поняла, что хозяйка хоть и есть, но уже долго не спит здесь… и вот блондинка уже принимает душ, она уже выходит из душа, она уже обнимает меня. Нет. Это я уже обнимаю её…
|
Copyright © 2000-2020
Сергей Семёркин