Пока королева спит

Шут

В детстве я разговаривал с ягодами.

- Привет ягодка, как переночевала? Я тоже спал хорошо и видел сны, ты, наверное, видишь красные сны, а я – больше фиолетовые, хотя, иногда приходят и красные, они самые сладкие, но порой бывают противными, когда сахара чересчур много. Но красные никогда не бывают страшными, а фиолетовые интересные, но иногда аж вздрагиваешь – настолько жутко и достоверно. Ты не боишься? Я рад. А чего бы ты хотела от жизни: быть съеденной; сгнить никому не нужной; быть растоптанной чьим-то башмаком (копытом) или иссохнуть от жары? Ты не определилась. Тебе всё равно. Это травянистая позиция: что выросло, то выросло. Траве это без разницы: где и как расти. А потом приходит садовник и всё что выше нужного уровня – вжить и нету. Но ты же ягодка, тебе нужна цель! Хочешь, я обниму тебя своими губами и волью в себя? Ты ещё недостаточно созрела для этого? Ладно, подожду.

А потом я перестал слышать ответы ягод. Я стал важным и посчитал ягоды глупыми, а себя соответственно наоборот – шибко разумным. Гордыня слопала меня. На самом деле это ягоды перестали со мной разговаривать – зачем общаться с бумажными цветами? Бумажным цветком стал я. Много позже, выпарив из своего тела не один пуд соли, я перестал недооценивать ягоды и снова между нами завелись шебутные червячки диалогов.

Как я стал шутом? Вы не задали этого вопроса? А мне всё равно, рассказ уже впивается мне в зубы с их внутренней стороны, и я выпускаю его на волю.

Давным-давно, когда я ещё верил в случайность или случайность верила в меня, что абсолютно одно и то же, если вдуматься в эту глупость, хотя зачем вдумываться в глупость – мы все ищем залежи мудрости? Так вот, очень много лет назад я нашёл пару страниц из книги, название которой, как и её автора, невозможно было определить (в нашем королевстве так часто бывает, хорошо ещё, что у королевы сохранилась неплохая библиотека, а у других – труба, даже лупоглазики жалуются на недостаток книг). У меня уже тогда с памятью было все в порядке, и я запомнил эти листки до последнего знака препинания. Привожу текст полностью и дословно (ни единой запятой не изменил – пунктуация и орфография автора сохранены).

Два одинаково не запоминающихся существа влетели в комнату артиста.

- Здравствуй, мы хотим предложить тебе роль, - сразу перешло к делу одно из них.

- Привет, несуществующие, вы предлагаете мне роль? – артист попытался изобразить удивление, но это плохо у него получилось. – А вы видите меня сейчас?

- Да, мы получаем трехмерную картинку.

- В цвете, надеюсь?

- Разумеется.

- Ну, тогда вы должны видеть, что я выгляжу, мягко говоря, никак, - артист сказал слово "никак" с непонятной интонацией.

- Нет, мы этого не видим.

- Да что вы говорите? – артист вскочил с постели, в которой кроме него находились две девушки (судя по всему несовершеннолетние), и выбежал из спальни.

Существа неслышно вылетели за ним.

- Теперь можно поговорить по душам… - артист сделал паузу непонятно зачем. – Прилетели, понимаешь, тратите чёрт знает сколько денег на поддержание двухсторонней связи в режиме реального времени, и ни хрена не замечаете! Да, посмотрите на моё лицо, где мимика, где выразительность, где игра чувств? Это не вопрос, можете не напрягать своих электронных болванов. Точнее это был риторический вопрос… Эмоций - нет! это лицо ни на что не способно! – артист оттянул свои щеки и стал их мять, потом ударил правой ладонью себе по лбу. – Я не умею шевелить ушами, брови почти не двигаются… А голос? Послушайте: "А-а-а-а!" – он попытался напеть что-то и сфальшивил. - Слышите? Слуха нет. У меня нет слуха! У меня, раньше различавшего малейший дефект в звучании камертонов, напрочь отсутствует слух! Да лучше бы мне член отпилили тупой ножовкой! Далее… ещё раз слушайте: "А-а-а-а!" – он опять что-то изобразил. - Когда-то я мог вытянуть диапазон в три октавы, а сейчас? Скрип несмазанной двери, а не голос! Где былой диапазон?! Этот мерзкий голосишка выпиливает лобзиком по моему сердцу иероглиф под названием «Боль»! Стоит ли говорить, что я не могу танцевать? Ходить по канату я тоже не могу, простейшие движения мне не доступны, - он ударил себя по животу. – Здесь был пресс с кубиками! А сейчас я - лысый толстяк неспособный десять раз подтянуться на перекладине! Но вы не знаете, наверное, самого страшного? Сейчас я вам это скажу. Я не могу даже над собой посмеяться! Видите улыбку? – артист попытался улыбнуться, получилось у него это очень плохо. – А смех? Ха-ха-ха, - вам видно это во всех подробностях?

- Вы великий артист, – сказало одно из существ.

- Что? А, ну да. Я не буду кокетничать и отрицать то, что я великий артист. Но, вы забыли сказать в своем предложении один маленький глагол: "Был". Я был великим артистом.

- Если вы выполните то, что мы вам предложим, тогда вы попадете в другой мир.

- В мир с прыжками?

- Нет.

- А мне не нужен новый мир без прыжков, - существа не услышали обреченности в голосе (а она там была). - Мне хватает и этого…

- Мы сможем переправить вас в мир, в котором хотя и нет прыжков, зато есть возможность попасть в мир с прыжками… - вступило в разговор второе существо.

- С этого и надо было начинать, а то ломали тут понимаешь дешёвую комедию… Что я должен сделать?

- Сыграть шута.

- Что?!!

- Сыграть шута.

- Вот с такими данными?!

- Да.

- Нет, несуществующие здесь, вы просто чудо как разумны, это же надо до такого додуматься… я восхищаюсь вами! – артист налил себе коллекционный коньяк и, наплевав на ритуал принятия в себя этого благородного напитка, выпил его залпом.

- Я сыграю шута, да, я сыграю шута! – повторил он, смакую слова. - Даже если мне придется умереть от рук жестокого тирана, лишенного чувства юмора, я все равно сыграю шута так, как его не могут визуализировать настоящие шуты!

- Вы будете служить не у короля, а у принца, который при удачном раскладе станет султаном на Веронии, но он действительно может лишить вас жизни за одно неверное слово.

- Но если я удачно выступлю, вы меня отправите в мир, из которого можно попасть в другой, уже с прыжками?

- Да.

- Я согласен.

- Никакого гонорара сверх оговоренных условий.

- Мне не нужны подачки.

Существа пару секунд помедлили, а потом открыли для артиста окно перехода. Он шагнул в мир, где он должен будет играть роль шута, смешащего всех вокруг под ежеминутной угрозой плахи и топора.

Магистр

Ну что за люди в наше время? Сопляки… где демиурги, где герои, где просто добросовестные работяги? О подвигах даже говорить не хочется… украсть, стырить, провернуть дельце ещё могут, но так чтобы вырвать сердце из груди и осветить тьму, чтобы вывести соплеменников из лабиринта… нет, что вы… о чём сейчас говорят обыватели? Кто и где будет отдыхать… курорт Золотые пески – предел мечтаний. Ну, ещё дом, белый дом, с зелёной лужайкой и качелями, два этажа, фикусы на окне… мещане! На юге нацисты коловороты поднимают голову. Кто будет с ними воевать? Вот эти белые воротнички, которые не могут представить, что такое битва в грязи после дождя, кровавый понос во время осады и протухшее мясо на обед (ибо кто-то наварился на поставках армии и отправил туда залежалый товар). Война неизбежна! А воевать почти некому… ладно ещё я загодя приготовил мои легионы смерти… Ещё один насущный вопрос: кто будет модернизировать промышленность, если смены по 5-6 часов люди считают чуть ли не рабством… отпуск в 40 дней, плюс «мамины и папины» дни… и как в такой тепличной обстановке поднимать экономику, как обеспечить рост валового продукта выше, чем у соседних государств? Да у нас 99 процентов людей и знать не знают, что такое ВВП… И ведь я кропотливо уже более двух сотен лет ращу правильных людей с помощью правильных учебников в школах и правильных школьных и вузовских учебных программ, а вырастает всякая сволочь! Вот так сажаешь в землю цветок, а рядом с ним из почвы лезут сорняки, их нужно выпалывать, да и цветочки иной раз надо подрезать, а то лезут во все стороны, куда не надо…

Сколько раз я смотрел в умные, преданные глаза своих помощников, терпеливо объяснял им задачу, потом спрашивал: «Поняли?» Мне кивали и заверяли, что исполнят всё и в срок… и что же? Задержки, брак, преступления и ещё хуже – ошибки… причём ошибки раз из раза повторяющиеся. Кнут и пряник применял – толку ноль. Только смерть исполнителя может избавить от его ошибок… но проблема в том, что на место устранённого винтика в механизм нужно завернуть новый винтик. Иначе государственная машина начнёт рассыпаться… А где взять столько безупречных винтиков? Многие идут во власть, чтобы решить свои меркантильные интересы, кое-кто думает, что обогатится или станет влиятельным и можно будет раздувать щёки и оттопыривать губу перед соседями и однокашниками, и уж конечно власть даёт бонусные проценты в сексуальной привлекательности. Иногда во власть идут идеалисты, которые хотят изменить мир к лучшему. Да много какого сброда рвётся до штурвала, но итог один – редкий сородич избежит искушения коррупции, плюс начинается клановость: своим – всё, остальным – закон. А любая служба по борьбе со злоупотреблениями сама начинает злоупотреблять и так до бесконечности…

Я закрыл глаза. У меня нет друзей, я один, совсем один. А если я уйду – всё в государственном аппарате развалится, а саму страну раздербанят на мелкие лоскутки, на окраинах уже набирают силы сепаратисты. Да карательные экспедиции пока эффективны, но насколько этих паллиативных мер хватит? Зачем кормить столицу? Известный лозунг. И неискоренимая вера в королеву. Вот она проснётся, и тогда эти бесхребетные людишки заживут… наивные глупцы. Только при мне вы живёте! А без меня будете бедствовать и выживать. Но простолюдины не способны заглянуть даже в завтрашний день, а о послезавтра они могут только мечтать… белый домик, зелёная лужайка, отдых на Золотых песках… схема отработана и всё идёт по плану.

Боцман

Уже на просторах Анихеи я отчётливо понял, что фрукты у наших южных соседей нажористее, а вот дома почти как у нас - тоже в основном серые, только украшены ярче и богаче. Но зелёные холмы – тут уж режьте меня семеро – зеленее у нас и девки краше! Эльза не даст соврать.

На пороге необъятного дома, крытого красной черепицей (а значит, она была сварганена ещё до утраты секрета прочных красок) нас ждала бабища необъятных размеров, а именно - Клара Ивановна Чегеварова собственной персоной.

- Здравствуй, доча, здравствуй, любимый зятек, а исхудал-то как! - всплеск руками, на которых нет ни складки жира, а есть лишь внушительные мышцы. - Эта шалопутная девка, наверное, тебя плохо кормит, Эльза, так нельзя! - два всплеска руками, ну а дальше понеслась старая песня о вечном...

Тёща думает, что если она к моему приезду напекла блины (со сметаной, с вареньем, с фаршем и с икрой – с настоящей чёрной и красной икрой, добытой браконьерами прямо сегодня и сегодня же скушанной, а не с той икрой, что разные шаромыжники продают в своих лабазах и дерут за неё втридорога), сделала: пирожки с мясом, с картошкой, с мясом и картошкой, с луком и яйцами, с рыбой разных сортов, с грибами; приготовила: пельмени (с мясом и отдельно с капустой), артишоки, кабачки, салаты (всех их и не упомнишь, но очень вкусные), стейк с кровью, манты, тосты, бутерброды, торты (один большой и несколько малых), пудинг и ватрушки; достала: варенья, соленья, икру, вяленое мясо и сыр; порезала: свежие овощи, фрукты, зелень; извлекла: только что собранный с пасеки мед, шоколад; поставила на стол: чай (чёрный, зеленый, красный), кофе, какао, водку, наливку, коньяк, вино, пиво, портвейн, самогон чистый как слеза бездомного ребенка, джин, бальзам и что-то в глиняной бутылки (это я никогда не успеваю попробовать), то она этим всем показушным хлебосольством произведёт на меня впечатление. Шалишь! Меня таким обжорным рядом не удивить! И вот тут я безбожно вру. Путь к сердцу зятя лежит через желудок.

Через н-цать минут из верхнего окна дома тёщи раздался её зычный бас (никаких контральто, умники, это был бас – я сказал):

- Мой любимый боцман (это типа я) уходит завтра в море!..

- И никогда он больше не вернется в край родной… - это уже я подпевал.

- А всё-таки вернётся, он к тёще на блины! – получи Боцман не в рифму, а в глаз.

Идиллия была прервана самым кошмарным образом: из нашего саквояжа (свиная кожа отменной выделки - практически единственная путевая вещь в нашей коллекции чемоданов-сумок) вылетели два ползунка, один – белый, другой - чёрный. Я узнал их - это были два самых бесшабашных обитателя нашей квартиры, они часто дрались под потолком, в то время как мы с Эльзой…

- Это что такое?! - оборвала поток моих мыслей Клара Ивановна.

- Это ползунки… - промямлил я. Как потом сказала Эльза: у меня был совершенно идиотский вид, хотя я думаю, что вид может быть или идиотский или не идиотский, но никаких градаций типа совершенно, или абсолютно или наиболее идиотский - быть не может, но это, конечно, лишь мое личное мнение.

- Да вы знаете, что бывает за их контрабанду?!! - голос Чегеваровой добрался до потолка верхнего этажа и отразился по всем многочисленным комнатам эхом.

- Смертная казнь… - я икнул и…

Позже Эльза утверждала: "Упал ты, Боцман, лицом в салат оливье", а я же, протестировав память, безапелляционно заявил: "Достойно прилег на свою правую руку". Правда, какие-то подлые кусочки овощей и колбасы хорошо вываленные в майонезе почему-то оказались у меня за левым ухом и между волосами (а волосы, интересно делятся на левые и правые?) Но это случайность - однозначно!

Королева

Прекрасно, в деталях вижу, как в цветном экране, магистра, тирана, кровопийцу. Но мне его не достать, посему попытаюсь быть объективной. Я помню Маркела высоким и статным, а теперь он выглядел худым, слегка сутулым с грязно-седыми длинными и сальными волосами, весь он был каким-то потрепанным жизнью, видимо, он не сразу нашёл рецепт вечной жизни в тайном отделе библиотеки. Или это злость его так изъела изнутри. Интересно, если брать в среднем, то худые и высокие люди менее добры, чем невысокие толстячки? Но как проверишь такое? Учёные занимаются многим, но бесконечно большим они не занимаются – руки и умы не доходят…

Как всякий тиран и кровопийца, магистр был до чрезвычайности сентиментален. Он мог подписать десять смертных приговоров за раз, но даже и мысли не мог допустить, что его любимые сиамские кошечки останутся без теплого молочка утром. К пушистым и усатым особам приписали личного повара с наказом: не дай боже допустить какую-нибудь, пусть даже самую мало-мальскую оплошность в приготовлении кушаний для любимых крошек магистра - тут же в кандалы и на рудник, с которого не возвращаются. В данный момент свои обязанности исполнял уже шестой кулинарных дел мастер по счёту и, судя по всему, скоро его сменит седьмой повар - уж слишком подозрительно долго он оставался на своем месте и не совершил пока ни единой промашки - да, это было подозрительно, но не мог же магистр лишить (пусть и на один день пересменки) своих любимцев полноценного питания? Как на это отреагируют Мэри - старшая и самая привередливая кошка, не говоря уж о молодой красотки Люси - любимица из любимиц магистра, а доблестный ловелас Артур - он же может обессилить без паштетика из гусиной печени, как он будет соблазнять своих многочисленных поклонниц? Нет, видимо, и сегодня шестому повару повезет - он обойдётся без тяжёлых украшений на руках и ногах. От дел государственной важности магистра отвлек деликатный кашель секретаря.

- Ну что там ещё? - спросил повелитель третьего магистрата.

- Ночные сводки, - шарканье ножкой и низкий поклон, все формальности соблюдены, но все равно магистр с удовольствием удавил бы гада-секретаря, но где найдёшь ему замену.

- Давай их скорее сюда и выметайся, а то ещё потревожишь Мэри, она только что заснула!

Секретарь на цыпочках прокрался к креслу, в котором среди подушек и пледов утопали кости магистра, и передал бумаги.

- Вон, скорее вон! - шёпотом завопил любитель кошек, и этот повелительный шёпот догнал секретаря и пригвоздил того к паркету, но изворотливый придворный и "смертельно раненным" смог убраться из кабинета восвояси.

В сводках не фигурировало ничего интересного: ни обнаруженного заговора, ни раскрытого злодейства против магистрата, ни упоминаний о бунте, ни живых картинок с мест массовых беспорядков. Одна скука: пьяная драка в баре, два запускателя змеев на доме судьи мешали своими противоправными действиями добропорядочным людям спокойно спать. А именно - выкрикивали непристойности. Цитаты записаны, сами нарушители - не пойманы, магистр сделал пометку: наказать нерадивых стражей, которые упустили шанс повысить свое звание, проявили в этом некомпетентность и теперь им придется проявлять её на более низком уровне служебной иерархии. Кроме этого необходимо издать указ облагающий бары дополнительным налогом на спокойствие – это уже была вторая пометка. Решив, таким образом, все дела - он отложил бумаги и стал наблюдать за кошками, это занятие умиротворило его холодное сердце и погрузило в дрему. Тут-то к нему и явилась королева...

- Привет, магистр! - сказала я не слишком громко, чтобы старикан не проснулся от испуга.

Магистр задрожал и стал плеваться - не слишком вежливый приём в своих покоях дамы, а тем более королевы! Мне стало понятно, почему он до сих пор холостяк. Одних кошек ещё могла бы терпеть женщина, но смириться с брызжущей во все стороны слюной и трясущимся подбородком – нет, уж, увольте! Лучше остаться старой девой. По крайней мере, настоящая женщина такого букета недостатков не стала бы терпеть.

- Ты, опять ты… - заскрежетал зубами Маркел (я называла его просто Маркелом без титулов - ещё чего титулы прибавлять к имени этого самозванца!) - Ты сон, ты просто сон!

- Не просто сон, а твой эксклюзивный кошмар! А скоро могу стать и явью, - делаю отмашку бровью, чтобы знал, собака, с кем разговаривает.

- Нет, тебя никто не разбудит! Я принял меры.

- Недостаточные меры, но всё ещё можно изменить. Давай сыграем в шахматы, выиграешь ты - я никогда не проснусь, ну а если мне повезет - твоему магистрату… - тут я употребила слово не достойное особ королевских кровей и даже парламентариев.

- Я плохо играю в шахматы.

Ложь как бритва отрезала кусочек добра от его существа и этого уже не вернуть, не исправить, не изменить, с этим можно только смириться, обдумать, сделать выводы на будущее. Да ещё наблюдать, как тёмная взвесь неприятного осадка навсегда осталась внутри светлого в общем-то существа.

- А я что, хорошо? К тому же ты можешь советоваться с гроссмейстерами, а я тут одна без поддержки, бедная всеми забытая девушка… - это сколько же воды я вылила на мельницу госпожи Лжи?

- Чур, я белыми!

- Тогда я чёрными! - пусть порадуется, дурашка.

- А не обманешь? - спросил магистр, расставляю фигуры.

- Честное благородно, если выиграешь - засну вечным сном! - несчитовая клятва, во-первых, я за спиной держала крестик из пальцев, а во-вторых, это же не вещий, а самый что ни на есть обычный сон (в таких вещах очень важны нюансы, которые магистр не ловил, как его любимые кошки не ловят мышей).

Я расставила свою чёрную армию и та застыла в ожидании хода белых, те не заставили себя долго ждать и пешка на вертикали "е" выдвинулась вперед. Я не успела ответить - магистр проснулся. Пробудившись ото сна и решив, что его посетило вещее сновидение, он приказал установить в своем любимом кабинете шахматную доску и сходил (как и во сне) е2 - е4. Партия началась! В следующем сне я ответила е7 - е5. А на утро к ужасу магистра кто-то в соответствии с моим ходом передвинул чёрную пешку. Уже наяву!

Дознание, учиненное Маркелом, ничего не дало - все имеющие допуск в магистровские покои клялись и божились, что не прикасались к шахматам и даже пытки не дали обычного результата. Так наша борьба и закрутилась: магистр делал свой ход днём белыми, а я - ночью передвигала свои чёрные фигуры. От этой "катавасии" (определение самого магистра) у него разыгрались нервные приступы, начались расстройства желудка и самое для меня главное: он стал хуже соображать, а это уже реальная помощь в деле пробуждения меня-любимой. Маркел не предполагал, насколько он был близок к разгадке творившейся в его кабинете чертовщины, когда обозвал её катавасией. Ведь чтобы двигать фигуры наяву (и тем самым выводить из равновесия магистра), мне приходилось вселяться в какую-нибудь из сиамских кошек. Я предпочитала Люси - она была более восприимчива и считала контакт со мной новой игрой. Оказавшись в теле кошки, я всегда потягивалась - а где ещё можно так грациозно потянуться? И только потом запрыгивала на стол, поддерживающей шестидесяти четырёх клеточное поле моей битвы с Маркелом. Зубками аккуратно зажимала нужную фигуру (лапами как показала практика двигать фигуры и особенно пешки было как-то не с руки - если можно так выразиться) и передвигала её куда надо, предварительно, если этого требовала ситуация, убрав с клетки белого "бойца". В шахматы я почти не умела играть, но, подключив все ресурсы своей интуиции, действовала наобум и это наобумие неплохо выводило в эндшпиль… впрочем, я немного лукавлю, иногда я пробиралась в сны одного почтенного шахматиста и подробно консультировалась с ним по интересной для него теме, но являлась я к нему в образе музы шахмат – с вуалью, вся такая загадочная, и вырез на юбке достаточно многообещающий… почти до… а почему бы и нет? Немного флирта и карнавала ещё никому не повредило, да к тому же что было бы, явись я к нему королевой - одни приветствия длились бы полсна.

Тратя на партию с магистром лишь четверть своих сил, остальные я бросила на сбор своей настоящей армии и начала, разумеется, с герцогини Александры, та уже практически сама добралась до моих владений во сне, и ей оставалось открыть лишь последние врата, ведущие прямиком к моим покоям.

Магистр

Глупые, они критикуют меня за то, что лишил их ярких вещей и красок. Мещане – они как сороки падки на всё блестящее, золото им подавай, полезное серебро слишком блекло… шмотки – только от модных кутюрье, ковёр в доме - чтобы был пушистее, ярче и цветастее, чем у соседа, а хрустальная посуда блестела ослепительнее и звучала мощнее при щелчке серебряной ложкой. Культ быстрых карет, дорогой одежды, забубённой мебели и в целом барахла. И на всё это нужно деньги… А я дал им культ здорового тела, это я запустил факельные шествия ночью и физкультурные парады днём. Тысячи спортивных мужчин и женщин синхронно делают одно и то же движение – это прекрасно и это вдохновляет жить! Им не нужно думать, я уже за них всё придумал. Я объединил людей в кружки и общества, каждой организации придумали форму и знаки отличия. С семи лет дети записывались в пионеры, потом в смотрящие, а становясь взрослыми в трудовые дружины, серую стражу или легионы смерти (в зависимости от физических и психических данных).

Кем бы они были при королеве? Да никем. Если ты не дворянин, ты никто. А при мне заработали социальные лифты и простая доярка может стать проректором и даже ректором (начальником) большой организации. Кто был ничем, тот стал почти всем (всё-таки моё место занято, и я его никому не отдам). И что? Они до сих пор вздыхают о королеве. Ничего не помнят из того мира, но он кажется им прекрасным.

А ещё все ждут – когда же я официально женюсь. Им нужна свадьба, светская жизнь магистра, им не хватает балов королевы, чтобы показать свои наряды и драгоценности. Не дождётесь! О моей личной жизни знаю только я, ну и пару особо приближённых телохранителей. Даже мои двойники не знают, кто согревает моё ложе.

Боцман

Анихейцы в целом сумасшедшие, а если учесть, что какой народ - такое и правительство, то становится понятным как могут в государстве с вполне благородным названием существовать такие… (впишите нужное слово) законы. Впрочем, кое в чём они равнялись на наше королевство (ныне магистрат) и тоже ограничили знания для народа. По принципу: меньше знаешь – крепче спишь! Зато бурным цветом в Анихее расцвели всякие дикие культы и мракобесие, а это отражается и на обществе и на законотворчестве. Так что неудивительно, что за ползунков здесь сажают на кол! Да и ползункам не легче, их сразу в кипяток и на стол императору Анихеи. Вот так, нежданно-негаданно мы попали в серьёзный переплёт. Клара Ивановна, естественно, приняла меры: объяснила своей челяди в жутких подробностях, что случится с языком, кожей на спине и ягодицах каждого, кто хоть словом обмолвится о маленьких существах, которые никогда не летали под потолком гостиной, и которых никто и никогда не видел в доме вообще. Все челядинцы внемли увещеванию и дружно заявили, что глухи слепы и беспамятны с самого рождения.

Я уже упоминал о своеобразии анихейцев, так у них не только законы были… дурацкими, но и таможенные правила такими же! Например, случай с ползунками – это же шедевр казуистики-мистики! Сами ползунки не были вне закона, но по таможенному соглашению могли импортироваться в Анихею только как начинка для супа (другими словами все поступающие на территорию этой страны ползунки тут же обдавались крутым кипятком и срочно доставлялись к императорскому столу, где блюда из них считались деликатесом). А если кто-либо провозил их через таможню нелегально - это уже была контрабанда и наказывалась колом. Ползунков же ждал всё тот же неумолимый и ультимативный кипяток.

Но, не смотря на всеобъемлющие меры Чегеваровой, кто-то всё же проболтался и скоро под окнами великолепного тещиного дома появились гвардейцы. Впереди ехал самый пестрый "петух"… Наряд гвардейцев действительно смахивал на петушиную манишку, а уж сооружение на шлеме - я не знаю, как оно называется (плюмаж, что ли), выглядело как вылитый петушиный гребень. Так вот, самый главный петух начал заниматься бюрократизмом и идиотизмом одновременно, а именно: стал зачитывать права Кларе Ивановне, да она сама воплощение права сильного в этом мире!

- Ваш дом окружен, сопротивление бессмысленно, выдайте ползунков и будете казнены в соответствии с таможенных эдиктом нашего славного импе…

Договорить петух не успел - на него обрушился бочонок с превосходным красным вином и глас закона умолк, если не навсегда, то надолго. Завязалась перестрелка-перекидка, то есть гвардейцы палили по окнам из арбалетов, а домочадцы выкидывали всякие разные тяжёлые предметы из окон и корчили непотребные рожи петухам. Победа доказала где зарыта справедливость: гвардейцы отступили и стали зализывать свои раны, а все обитатели дома благополучно покинули его гостеприимные стены через заблаговременно вырытый подземный ход, ведущий на соседнюю улицу.

- Хвала моему рано ушедшему в лучший мир мужу, он хоть и был доходягой, а таки вырыл этот, в некоторых местах узкий, но крепкий ход на всякий пожарный случай, - Клара Ивановна всхлипнула и погрозила кому-то наверху кулаком. - Он так и говорил: "всякий пожарный".

- Мама, зачем вы тягаете такие тяжести? - спросила Эльза.

- Это не тяжести, это обеспечит мою достойную старость, а также достойную старость вас и ваших детей… а почему вы опять без малых деток явились, не запылились?..

Дальше пошла очередная лекция на тему: "Как завести детей и делать это регулярно", там было любопытное место про один весьма затейливый способ делания детей, а также моралите против измен на стороне. Чегеварова произносила обличительную речь об изменах с таким пафосом, что становилось ясно: она их оправдывает! Но остальные сорок пять минут из часовой речи были скучны и заучены мной наизусть. К тому же, во время этой продолжительной тирады нельзя было болтать, целоваться, невнимательно слушать или делать вид, отличающийся от положенного уставом: глаза устремлены в рот тёщи, руки по швам, лицо внемлющие откровения с небес.

Мы благополучно выбрались на белый свет, но лекция не прекратилась и в некотором роде мы были ещё окружены тьмой. Тик-так – всё проходит, вот и накачка знаний под самую крышку моей скороварки закончилась. Далее мощной своей дланью Клара Ивановна направила нас на путь истинный - подальше от стражи, поближе к кормушке. Мы подкрепились на дорожку и с помощью доверенных лиц (подкупленных стражников) вышли через северные ворота.

- …и да увижу я поскорее своих внуков! - закончила свою речь Чегеварова.

- Обязательно! - сказали мы с Эльзой с воодушевлением.

- Не верю! - оборвала поток неправды тёща и добавила: - Хоть сама за дело берись!

Я вздрогнул, а в глазах у меня потемнело, я оперся здоровой правой рукой на сильное плечо Эльзы.

- Маман, не пугайте зятя! - хорошо иметь чуткую жену, плохо, когда у этой душки такая маман (ещё одно доказательство несовершенства мира).

Направив домочадцев к одному из бесчисленных дальних родственников, тёща стала моделировать наше будущее.

- Я тут из достоверных источников узнала, что в бухте Кара-Чуп стоит корабль докси, по моему мнению, нам надо сесть на него и покинуть мой родной край, раз уж моя доча имела неосторожность выйти замуж на такого… (что-то у меня со слухом случилось – сплошное «бу-бу-бу», никак помехи…) который провез ползунков в наши анихейские пределы, чтобы императору пусто было!

- Аминь! - сказал я.

- А докси нам помогут? - спросила более предусмотрительная Эльза.

- Не знаю как вам, а я их очарую! – веско заявила Чегеварова.

Я кое-что слышал про великих и могучих покорителей морей и океанов докси, но никогда с ними не сталкивался лично - они неохотно забираются далеко в сухопутные пределы нашего материка, а королевство Зелёных холмов находится в самом сердце центральной и плодородной его равнины. Если коротко, то: докси - это такие вооруженные моряки, не имеющие ни родимого края, ни сколько бы долгой прописки у одного капитана, живут они лишь ради моря и наживы, обитающей на его пенных просторах и на берегах. Доксином не рождаются, доксином - становятся. Многие мальчишки из прибрежных земель мечтают о пиратских набегах и сокровищах, стоит ли говорить, что количество романтиков, пополняющих ряды докси, не уменьшается от поколения к поколению. Одежда простого доксина состоит из татуировок, шрамов и оружия. Без оружия докси чувствуют себя голыми. А для прибрежного люда, терпящего набеги от этих варваров морей, свирепые докси в тату и шрамах (при этом размахивающие острыми железяками) являются, несомненно, злыми и голыми даже с оружием. Для докси же, чтобы чувствовать себя комфортно при любом ветре и в любой воде (вода холодной не бывает - одна из поговорок докси), никакой одежды не надо ни в принципе, ни тем более на практике, даже наоборот - одежда прикрывает тату, которые символизируют сексуальные предпочтения своего хозяина, а также его философию, образ жизни и заслуги в грабежах и насилии. Одежда прикрывает ещё и шрамы, которые дают понять, что перед тобой не какой-то юнец, а настоящий матёрый доксин. Единственное подобие одежды, которое докси допускают - это различные наплечники, налокотники, наколенники, и начленники, но первейшая задача их не защитить тело от удара клинка врага, а прикрыть татуировки, за которые доксину стыдно, например, он по молодости выколол у себя на плече: "Люблю Роксану", а спустя годы, когда от Роксаны и запаха подмышек не осталось, прикрыл ошибку молодости стальной или кожаной цензурой.

И вот встреча с такими бравыми ребятишками нас ожидала в перспективе. Под стук копыт уже не наших пони, а здоровенных лошадей из конюшни одного из многочисленных родственников Чегеваровой окружающий пейзаж быстро сменился: сначала появилась бухта, потом силуэт корабля, потом образ капитана, он поставил одну ногу на борт и смотрел на наше прибытие исподлобья и из пол густых почти сросшихся между собой бровей. Когда мы поднялись из шлюпки по веревочной лестнице - как она выдержала тушу тещи?! - на палубу, он выдал хриплым басом, достающим до печёнок:

- Меня зовут Ворд, добро пожаловать на борт, сухопутные крысы!

- Ты кого назвал крысой? - рассвирепела Чегеварова и выдала на гора такое количество солёных выражений, что татуировки на теле Ворда побледнели.

- О знойная женщина, мечта каждого докси, рад приветствовать тебя на моей лоханки, с кем ты трахаешься сегодня ночью? А то мой дракоша застоялся… - Ворд опустил глаза, на его мужском достоинстве красовалась тату дракона, хвост которого обвивал это самое достоинство несколько раз. - Пятнадцать витков! - гордо ответил на наш невысказанный вопрос капитан.

- А такое впечатление, что пять, да и тонкий он какой-то! - загрохотала Клара Ивановна, но когда Ворд галантно поцеловал её необъятную ручку, зарделась, и сменила гнев на милость. - Поглядим на остальной экипаж, если ничего более подходящего не улицезрю, то попробую на крепость твоего доходячего червячка.

- Вот это романтический разговор, я впадаю в амбивалентность! Клянусь Белугой! – капитан подбоченился и явно ухлёстывал за вдовой.

- Клянусь Белугой! - подхватила команда.

Эльза поначалу смущалась – самую малость! – от обилия обнаженной мужской натуры вокруг, но буквально через пару минут она уже не замечала отсутствие на вешалках гардероба (или в гардеробе вешалок), а помогло ей в этом одно обстоятельство. Ко мне подошёл громила, выше меня всего на вершок, но амбиции в нём копошились бесконечные, сморкнулся мне под ноги и ткнул в мою грудь своим тупым указательным пальцем:

- Да у твоей девушки волосы короче, чем у тебя, или ты тоже девчонка?

Пришлось отвечать за то, что я люблю ходить с волосами, достигающими плеч. Слова в данном случае вряд ли могли поспособствовать поиску консенсуса, поэтому я выдохнул и вложил в выдох всю свою злость относительно человеческих стереотипов. Выдох я в свою очередь сфокусировал в свой кулак, а кулак отправил прямо в подбородок громилы. И это без замаха – чтобы мой коллега по диалогу ничего не пронюхал раньше времени. Челюсть его сказала: "Крак", вылетела и опустилась вместе с головой своего хозяина на палубу. Громила ни мало не смутился такому обороту дела, вставил с обратным щелчком «Карк» изогнутую кость с зубами назад, поднялся и протянул мне руку:

- Меня зовут Ревун и, клянусь Белугой, ты не девушка, а настоящий докси, хоть и в штанах.

- Докси в штанах, докси в штанах! - загалдели остальные матросы, которые окружили место нашего с Ревуном разговора.

- Молчать!!! - рявкнул Ревун и всем незнакомым с ним людям стало ясно, почему его зовут так, а не иначе.

Ветер начал толкаться с парусами и от этого форштевень сначала захлебнулся, а потом стал лизать волны и сплевывать соль сквозь густые усы. Короче, корабль поплыл. Вперёд, но не прямо, а зигзагами, их ещё на море галсами кличат.

Будить королеву дальше...

<<<на Повести

Copyright © 2000-2020
Сергей Семёркин