Пока королева спит
Шут
Боцмана закружил "красоворот" разных барышень, который, с одной стороны, пудрил мозги и отдалял его от Эльзы, а с другой стороны, давал толчок в нужном направлении, точнее самим фактом своего существования задавал этот нужный вектор движения.
- А чем ты занимаешься для души? – о, это был коварный вопрос, ведь глядя на Боцмана нельзя было не заметить (если, конечно, не иметь уж в конец атрофировавшую привычку подмечать мелочи), что он связал свою жизнь со змеями и небом.
- Запускаю змеев.
- Приятственное занятие, берёшь обычные вещи: бумагу, клей, реечки, соединяешь их там, где нужно с чем нужно; и вот простой кусок бумаги оживает и летит в небо; и в небе парит, реет, а ты удерживаешь его легким движением руки за нить; это как укрощение необъезженного жеребца, это как девственница пришедшая ночью к тебе в постель… - мне не хватило для выражения мысли слов красивых, а не красивыми не хотелось засорять воздух-стихию-змеев.
Боцман был приятно удивлён моим пониманием его увлечения, а мне было приятно его удивление.
- Давай, спрашивай! - скомандовал я Боцману.
Он долго на меня смотрел и всё-таки спросил. А ведь мог и не решится – всякое бывает.
- Так, значит, я именно тебя должен спросить про буквоедов?
А он догада. Но вот отвечать мне не хотелось. Лень это была, а не какие-нибудь высшие соображения. Просто лень. Но я переборол себя, чем доказал полное превосходство себя над собой. И приготовился к объяснению. К тому же, а вдруг без оного Боцман возьмёт и не ударит? Ужас! Или в другом порядке букв: Сажу!
- Короче, раньше книг было много, очень много, ты даже себе представить не можешь, сколько книг громоздилось на полках библиотек прошлого. Но потом появились цитатники. Они книг не писали, а только выдирали из чужих творений чужие же цитаты, засушивали их, и из получившихся жёлтых полосок мёртвой плоти книг собирали гербарии. У кого гербарий был толще, оригинальнее, навороченнее – тот был самым крутым. Слава ему. Не надо мне, наверное, тебе объяснить, что выдирать цитаты легче, чем генерировать собственные афоризмы, не говоря уж о делах более тяжёлого формата, типа повести или романа. Поколения сменяли друг друга и вот уже цитатники, как это часто бывает с разными неудачниками, усугубили свое состояние, а именно: выродились в буквоедов. Буквоеды даже цитат не собирали, они с книгами боролись, точнее с буквами в книгах, против картинок или красивой обложки – они никаких претензий не имели. О! Много наслаждения получает буквоед, когда сжирает фразу, которая ему кажется лишней, а лишними буквоеды считают любую фразу, не состоящую в гербариях цитатников. Тут дело не в пищеварении, разумеется, это явление сугубо психическое, буквоед, поедая знание, испытывает настоящий оргазм, а к оргазмам быстро привыкаешь. Дальше – больше. Книги становились тоньше, даже из азбуки буквоеды выедали свою любимую хавку. Порой одну буквицу из неё слопают и довольны до пуза, не подозревают, что, сокращая алфавит, они обрекают себя тем самым на голодную смерть в будущем, но куда им так далеко за пелену сегодняшний ночи заглядывать! Язык становился проще, мысли – реже, цитат – меньше. Книги стали редкостью, даже обструкционистские гербарии цитатников шли прямой дорогой в утробу буквоедов, последний из которых умер от голода. Он не мог жить без дозы удовольствия. И только спустя не одно столетие начался процесс возрождения. Люди вновь начали писать. Ну и кое-где находили старые библиотеки. Опять же у кого-то память была хорошей и некоторые книжные истории древности стали легендами, мифами, сказками. Устными, разумеется.
- А я же пару книг хотел сжечь… - молвил свой не вопрос Боцман.
- Ну и дурак!
- Мне так и сказал…
- Добрый старый Ворд.
- Ты его знаешь?
- Разумеется, нет, - если бы Боцман не спросил, я бы сказал, что знаю старого доброго капитана, который был не старым и не добрым.
- А кто такие богоборцы?
- Я думал, ты забудешь про них спросить. Богоборцы – это ещё одни неудачники. Они Богов на свалку выкидывают. Как только сторонников у кого-нибудь божества становится мало, эти маленькие создания тут как тут. Выглядит типичный богоборец примерно так: росточка маленького – весь рост в челюсть ушел, зато зуборезка что надо, может кирпич пополам раскусить; лоб низкий весь в жировых складках, оттого постоянно потеет; глаза мелкие, тёмные, близко посаженные, из-за густых бровей их почти не видно; затылок скошенный, для мозга оставляет пространство с грецкий орех, не больше; фигура колченогая, к земле жмется. Главная задача – уничтожить Богов неправильных, и установить Богов наоборот правильных. Один пантеон – на свалку, ради другого – кровавая баня для всех, кто против или хотя бы не за. Но память-то у них короткая: детишки считают, что их родители верили во всякий отстой, а значит - всех Богов на кладбище, под одобрительный рёв. Вот такой повторяющийся процесс. Я был на кладбище - сумрачное зрелище. Есть теория, что и буквоеды, и богоборцы это не люди вовсе, а маскирующиеся под людей драконы, бред, конечно, но что-то небредовое в этом всё же есть. А, быть может, не драконы, а только их слуги, искусно прирученные тварями. Приручают драконы людей обычно на Золотого Тельца – этот божок единственный, которого богоборцы не волокут на свалку, а ставят во главу угла своих жилищ. Но это всё не главное.
- А в чём главное?
- Ты думаешь, оно спрятано где-то? Смотри, что делают люди: одни борются с Богами, другие жрут буквы, третьи убивают всех, кто не похож на них, четвертые идут по пути мудрости и думают, что набираются её. И в чём правда, Боцман? Когда коловороты просто пили пиво – они никому не мешали, и им никто не мешал, а как только они стали мочить всех вокруг, все вокруг замочили их. Но ты думаешь, что свободные строители лучше? Они строят мосты там, где мосты нужны, им никто не мешает и они никому не мешают, но как только они начинают строить мосты там, где мосты вовсе не нужны – мосты ломают, на свободных строителей сердятся, начинаются их гонения. Одни считают, что звёзды – правильные знаки, а кресты – дерьмо, другие – наоборот, это глупость звезданутая и крестанутая соответственно, среди звезданутых опять-таки идут споры: сколько лучей должно быть на самой-правильной-звезде, среди крестанутых примерно такая же борьба не затухает ни на миг, сколько перекрестий на истинном кресте и в какую сторону правильные люди креститься должны и лопасти у креста загибать. Ни один символ не круче любого другого рисунка, - тут я заметил, что Боцман начинает кукситься, и решил закруглиться, что тоже было символично. – Насилием ничего не решишь. Возьмём стрелка, типичный случай насильника на дальнем расстоянии: стрела выпущенная из лука или арбалета - эта бегунья к сердцу цели, всегда имеет свою сестру, которая летит в обратном направлении, и её полет всегда заканчивается в сердце самого стрелка. Это я к тому, что прежде чем истреблять нечисть (с твоей точки зрения) в окружающем мире, очисть от неё свою голову. Ты думаешь, что я ответил на твои вопросы? Да я просто городил чепуху, в этих словах нет истины, это просто слова. Я ничего не знаю о драконах, змеях и правильном пути. Загляни лучше внутрь себя. Сердце тебе подскажет…
(Да, мама, я точно не стал волшебником, я даже на проповедника средней руки не тяну, но может оно и к лучшему – есть шанс стать полным Д)
- Я давно предполагал…
Но что давно предполагал Боцман я узнать так и не успел. Видимо, мои слова явились той последней каплей, что переполнила чашу, и из куколки внутри у известного запускателя змеев вылетела «бабочка», то есть способность к незамутненному восприятию, и она отвлекла своего обладателя от бытовухи. Он замолчал и молча пил. Долго это продолжалось или нет – не помню, я же тоже молчал и пил, пил и молчал. До самого бунта это продолжалось, а на бунт пошли с похмелья – то есть в лучшем для сего мероприятия настроении.
Мы даже песню сочинили: "Раз пошли на дело Боцман и земфира", третий куплет правда не очень получился, с сантиментами переборщили. А в целом ничего так вышло и за столом последней нашей совместной пьянки песню исполняли раз двадцать. Мы знали, что многие из нас не увидят проснувшуюся королеву, или королеву не проснувшуюся, поэтому не халтурили и пели от души, профессиональные певцы отдыхали где-то в другом месте… Но это уже в прошлом. А настоящее выглядит следующим образом: наш отряд двинул к колокольне.
Со стражей внешних ворот разобралась Мур – она искала смерти, но не сейчас, девочка, не сейчас, рано тебе ещё в гости к курносой… А вот стражу у внутренних ворот взял на себя уже я.
- Здравствуйте, ребятки!
- Не подходи, убьем! – по-доброму ответили они.
- Как же вы меня убьете, я же королевский шут, а знаете ли вы, как было тяжело насмешить её величество? А потом ваш этот Маркел, сукин кот (их пальчики на спусках арбалетов дрогнули) мне голову повелел отрубить. Голову с плеч, всего то за пару обидных слов! И что? Ничего не вышло! До сих пор, - верчу головой, - прекрасно держится! И что же, вы надеетесь сделать то, что оказалось не под силу целой армии? - я немного преувеличивал.
Они надеялись.
- Ближе не подходи! – крикнул один.
- Без пароля нельзя! – оправдался другой часовой, как ни как за мной наблюдались злобные бунтари, а за спиной часового поскрипывали лишь запертые ворота - есть над чем подумать служивому, а, подумав, попытаться переложить ответственность за принятие решения на кого-то другого или кого-нибудь (вестимо меня) застрелить.
Я подошел ближе и без пароля. Они оба выстрелили в так и не назвавшего пароль человека. Но вот незадача, пока я им рассказывал о нелегкой своей судьбе, правому охраннику (с моей стороны) показалось, что я смещаюсь мелкими шашками вправо (с его стороны) а левому (с моей стороны) привиделось, что я шаркаю налево (с его стороны) и когда они одновременно нажали на то, на что им было положено нажать (то есть выполнили долг часового на все сто процентов), то весьма удивились тому, что их стрелы попали им же в животики. А в мой животик, никто так и не попал, но я этому не удивился – он не любит переваривать и уж тем более не переваривать всякие палки-стрелки.
Дальше просто: надо было вскрыть ворота – вскрыли. После того, как на колокольню вознёс нить ползунок, оставалось только затащить Боцмана к колоколу – вот с этим возникли некоторые трудности. В нас стреляли со стены и ряды тягачей редели. Меткие подобрались стрелки на стенах – сняли всех кроме меня. Видимо, мой красно-фиолетовый наряд идеально сливался с серой каменной мостовой (покровительственная окраска). Для одного тянущего тонкую и не рвущуюся нить лупоглазиков Боцман являлся почти неподъемным весом. Он воистину Тяжёл с большой буквы «Т»! Я аж взмок, да ещё руки скользили по ветке чёрного бука, на которую была намотана та самая нить, что связывала меня и Боцмана… да ещё и эти свинцовые колокольчики меня по спине бьют… ух ты – массовка подтянулась! Маленький, серенький гвардеец, бежишь меня своим мечом проткнуть! А я вот головой мотну… ой, что это ты упал, висок свинцом проломил? Ати батюшки! Не надо так спешить, не надо мешать нам будить её величество! Наконец я затащил запускателя змеев туда, куда его надо было затащить. В него, слава Всемогущему, никто не попал.
Боцман не подвёл – ударил. Правда, потом упал. Звук его падения никто не услышал. Колокол слишком веско сказал свое слово. Честно говоря, я ставил в тотализаторе против пробуждения ВВ и с удовольствием проиграл 100 монет, пусть добрые люди порадуются, выиграв их.
Королева
От стены замка до колокольни - шагов пятьдесят, но пройти их надо было по воздуху, а ходить по воздуху солдаты серой гвардии не умели. Тем временем какой-то бунтарь (я с трудом узнала в серой фигуре Боцмана) уже раскачивал язык Векового колокола. Остановить провокацию мог теперь только точный выстрел из арбалета. Выстрел нужен был мастерским и такой мастер нашёлся - арбалетчик замер, целясь в темную фигурку под колоколом ему мешало несколько обстоятельств: цель двигалась, ветер свистел в левое ухо и особенно мешали слова магистра, который бурчал под руку: "Если попадешь - озолочу!" Но стрелок прошёл не один пограничный конфликт и давно превратился из желторотого юнца, коих выпускает казарма учебки, в матёрого ветерана. Даже то, что под ним было сто саженей совсем не сбивало его, он точно знал, что поразит цель. Джат - так звали арбалетчика - не любил высоты, не боялся, а именно не любил, но высоте его не сбить… Только вот мысль одна не дала выстрелить в бунтовщика: "А ради чего ты это делаешь?" И начинающий уже седеть ветеран не смог ответить на неё. "Да, есть долг, только вот перед кем? Ужель перед магистром? Или перед сворой из его совета?" - "Нет, присягу он давал королеве, и только ей принадлежало его сердце". Стрелок был слишком стар, чтобы верить в легенду, но он отлично понимал того молодого человека, который сейчас раскачивал язык колокола. Джат выстрелил, с разворота, прямо в брюхо магистру, аккурат под бляху с восемью бриллиантами на концах звезды.
Мне повезло: Джат был из тех, кто испробовал вкус эликсира долгой жизни, ему было больше трёхсот лет – практически столько же, сколько самому магистру - хотя по виду больше сорока бы никто не дал.
Но был и ещё один арбалетчик, его звали Джут и он тоже сделал выбор, но совсем другой: упреждение, дальность, ветер... Тетива должна была тренькнуть, но мигом раньше на шлем Джута опустился короткий меч - это Джат рубанул - так отец убил своего сына.
Всё? Мы победили?...
Нет… ещё один стрелок… не видно лица под капюшоном… целится… стреляет… так я не кричала никогда! Но мои ладошки не могли остановить посланницу смерти – стрела с белым опереньем прошла сквозь них свободно, не заметив моего желания сбить её с траектории. Я не успела обернуться, чтобы посмотреть попала ли она в Боцмана. Раздался громкий звук, что-то схватило меня за них живота, неумолимо закрутило и унесло…
Проснулась я в королевстве, очень похожим на мое…
Шут
Я положил тело Боцмана на тележку, которую подкатили мальчишки и на таком простом катафалке повезли спасителя королевы в последний путь. Пацанята плакали, а я их не мог рассмешить, да и не пытался. Я слишком несмешной… Качу телегу мимо публичного дома, из окна второго этажа вылетает один расхристанный человек, потом о мостовую ломает руки-ноги второй… из окна появляется рассерженный дядя Миша.
- Медведь, ты чего лютуешь? – ору ему снизу я.
- Да вот, анархисты под сурдинку революции решили девок пограбить… - мальчишки услышали и кое-что ещё…
- Да, народ себя не жалеет! – констатировал я и покатил телегу дальше. А сердобольные граждане оказали первую медицинскую помощь пострадавшим. Один непотребно ругался и ему ударили по голове молотком, чтобы пришёл в себя и не дурил.
Около другого дома я увидел маленькую сухонькую женщину, солнечный свет озарял её волосы, стянутые в тугой пучок. Она подошла и положила на тележку красные маки. За женщиной, как хвостик, ходила бледная девочка, видимо, давно не была свежем воздухе, она тоже положила красные цветы рядом с телом Боцмана…
А ещё я увидел грабежи лавок, особенно не повезло тем, где продавали горячительные напитки… Среди светлых лиц революционеров я наблюдал тёмные лица, которые воспользуются плодами бунта в своих корыстных целях. Нет, не весёлый сегодня день…
После похорон, я попытался объяснить Эльзе, что Боцман на самом деле не умер, не смотря на могилу и прочие причиндалы.
- Это сон.
- Не грузи меня, Зёма, это не сон! – с таким голосом вдовы, идущим от сердца, не поспоришь. Но я попробую.
- Сейчас да, но не пройдёт и недели, как ты будешь вспоминать это как страшный сон. Поверь шуту, который ни разу в своей жизни не родил шутки.
Эльза всё равно заплакала – значит, так было нужно её слезам. Вообще слёзы – это истеричные твари, я давно это подметил, особенно мужские.
Но мой разговор с Эльзой стал быстро известен Александре и она решила на этой почве (обжигающей, между прочим, пятки) задать трёпку своему новому мужу. Так чтобы пробрало. Да, согласен, она совсем недолго носила траур по шестому-любимому супругу, но и что с этого?
- Какого лешего ты вселяешь необоснованные надежды в нашу вдову? – взялась она уже за седьмого своего супруга.
Ну, это по мифологии седьмого, а по правде я – второй и, надеюсь, последний.
- Как раз необоснованных надежд я в неё не селил, селил исключительно надежды обоснованные. Зуб даю!
- Какой именно, молочный, который ты сохранил в мешочке у себя на шеё?
- Нет у меня мешочка и молочного зуба тоже нет. Боцман будет жив через неделю. Хочешь, мы не будем вылезать из постели до тех пор, пока он не запустит своего змея.
- Ты озабочен на почве секса!
- Ничуть не бывало, я же не сказал, что мы будем кувыркаться на одной и той же кровати.
- Моя любимая сволочь, - сказала герцогиня и доказала своему мужу-не-герцогу (я не принял титул, зачем такая роскошь такому раздолбаю), что он действительно её любимая сволочь.
Проснулся я от мощных ударов по всему телу. Оказывается меня била Марта.
- Ах ты, сволочь шутовская, мне с герцогиней изменяешь! – десять ударов мне по голове. – Да даже не просто изменяешь, а женишься на ней!! – двадцать ударов по почкам моим. – И это после того, что между нами было!!! – тумаки разбросались по чреслам моим в беспорядке, достойном мастеровых хаоса (а было-то между нами не так уж и много – ни одной свадьбы и ещё не полный медовый месяц).
Тут эта рыжая стервоза подключила к атаке на мои гарнизоны свои катапульты, конницу и тяжёлую пехоту и я решил сдаваться на милость победителя.
- Ме…
От военных действий на расстоянии она перешла к ближнему бою: различными методами (используя слова и обходясь без оных) она стала пилочкой для ногтей выводить знаки боли у меня на сердце, большие знаки сильной боли! Было больно!
- Бе…
- Что ты мне голову морочишь?!
О! Вот это уже по существу.
- Совсем не морочу и не изменяю, это же сон, - кажется, передышка…
- Во снах человек гораздо правдивее, чем не во снах – логического контроля меньше, - она сдула свой локон, который забрался ей в рот и неплохо там себя чувствовал (никто никому не завидует). – А я тут тебе камзол заштопала, думала обрадовать женишка, а он!..
Круговорот ударов в природе замкнулся на мне. И где справедливость, где равновесие, я вас, справедливость и равновесие, спрашиваю?!
- Не заставляй меня говорить тебе то, что я когда-то сказал ВВ.
Это был правильный подход. Ни одна женщина не выдерживает окольных сравнений с другой, особенно если другая в чем-то лучше, чем первая – это мне ещё папа говорил. Он много ещё секретов мне раскрыл до того, как умер от чрезмерного употребления медовухи. Впрочем, умер он знатно: утонул в бочке с медовухой – наверное, решил, что это уже рай.
- И что ты ей наплёл?
Пришлось процитировать мои слова про стерв и агнцев Божьих.
- И она после этого не приказала тебя казнить?!
- Разумеется, мне тут же отрубили голову! в любом другом случае я бы не остался у неё на службе. Это что же за королева, которая дозволяет так о себе кому-либо выражаться.
- Иногда она мне даже нравится!
- Кто, ВВ? – тут я удивился, а я уже было думал, что перестал чему-либо удивляться.
- Да нет, Александра, - с одной стороны такой ответ меня устраивал (я удивлялся зря), с другой стороны огорчал, ибо я два раза ошибся в одном и том же - пусть и любимом! - человеке. Хотя человек ли Марта – это ещё вопрос.
- Даже в качестве моей супруги?
- Малыш, - она куснула меня за ухо (тоже, между прочим, не казённое!).
- Не называй меня малышом! – сказал я, не дергаясь.
Мне все равно как меня называют, лишь бы кормили не реже трёх раз в неделю. Это была провокация и она мне не удалась (я на это и рассчитывал).
- Малыш, не способный превратить агнца в стерву и наоборот, ты всё отлично понял.
Хотелось бы в это верить. Но тут мы как-то по-особенному сплелись, и моя щека защекотала её ресницы, а её бедра стали мять мои пальцы – тут уже не до внутренних рассуждений…
Ползунки
Я снова стал Яном. Но легче от этого ни на чуть: волшебную сказку не смотрят больше в нашей пещере, наверное, потому что наш лопотун пропал. С тех пор как он упал с высокого дома с шумелкой, его больше не видела ни одна оса из нашего роя. Я долго и сильно думал (у меня даже на лбу морщины появились) и полетел к Вдруку. И я торопился так, что дух захватывало. Вдруг дружил со временем и только он мог мне помочь. Ещё у него был очень удобный спальник: в холода он согревал, в жару – приносил прохладу, в темноте – светился.
- Здравствуй, Вдрук! - сказал я ему, чтобы привлечь его взгляд к себе. По-другому, никак нельзя было достучаться до Вдрука - он все время витал то в прошлом, то в будущем.
- Я тебя уже видел…
Так он всех приветствовал, даже тех ос, которые никогда не видели его.
- У меня к тебе дело.
- Дел не бывает, бывают только затейливые облака, которые летят по ветру.
Мне не нужно было слушать тысячу и одну историю про облака и я вернул Вдрука в наш лёгкий мир:
- Волшебную сказку у нас в доме больше не показывают. Это плохо.
- Это не плохо и не хорошо по отношению к облакам… - у Вдрука на всё имелся свой взгляд, не похожий на мнения других ос.
- Это плохо, Вдрук, это очень плохо. Наш рой скучает. А все из-за того, что одного лопотуна больше нет в его пещере, - вот я и признал, что глупо-смешные лопотуны на самом деле занимают своей тяжестью большое место в нашем лёгком мире.
- Он ушёл гулять с облаками…
- Может быть, но он нам нужен, - я продолжал кидать свои тупаки аргументов в казалось бездонную "тупокилку принятия решения" Вдрука.
- Кто, облако?
- Нет, лопотун, точнее нужна сказка. Но ситуация такая: нет лопотуна - нет и сказки. Верни нам лопотуна!
- А может быть, вернуть вам сказку?
- Лучше лопотуна, он очень забавно шумит, - я знал, что сказку Вдрук не вернёт, но не знал, вернёт ли он лопотуна.
- Это против облаков.
- Договорись с ними!
- Ян, ты очень суетлив. Вы, осы, вообще очень суетливы.
- Как будто ты не оса! - я начал терять терпение, оно прямо сочилось из меня густыми каплями и капли улетали к облакам терпения Вдрука, которые от этого становились только гуще.
- Я лишь ветерок, который дует.
- Ты же дружишь со временем, верни лучи горячего шара, которые светили в глаза лопотуна.
- Я подумаю, Ян, я подумаю…
Это значило примерно следующее: "Ты уйдешь, и я забуду обо всём этом суетливом разговоре". Такое развитие событий меня никак не устраивало.
- Вот это будет твоим, если ты вернёшь нам лопотуна, - я достал из кармашка на пузе кое-что секретное (назовём это душой облака), его я берег даже больше, чем свое жало, но сейчас было не время для собирания коллекции ценностей.
- Дай! - глаза Вдрука в первый раз посмотрели на меня.
- Сбегай со временем назад и пусть лопотун вернётся.
- И почему это чудо оказалось в твоих руках! О, облака, как вы несправедливы! почему всё так не так?!
Дальше Вдрук забормотал что-то совсем непонятное (про ветер с гор и ветер из-под гор, про облака внутри себя, про дождь поднимающийся снизу вверх), и стал прозрачным, точнее он то исчезал, то появлялся и делал это так быстро, что создавалось впечатление его полупрозрачности. Глаза его опять смотрели куда-то сквозь меня, а крылышки работали не синхронно, но его шишковатое тело от этого не улетало, а как прибитое висело напротив меня. Через малое время он снова вернулся и протянул ко мне руку и чуть слышно произнес:
- Уф! - это можно было трактовать как удачу предприятия.
- Пока, Вдрук! - я отдал ему душу облака.
- Ты уже ушёл, - сказал он, совершенно не глядя на меня (так он со всеми прощался), он полностью занимался своей заслуженной наградой.
В наше гнездо я вернулся неуверенным полностью в том, что Вдруку удалось убедить молоко времени застыть в виде новой головки сыра для лопотунов. Но всё оказалось достойно потери кусочка облака: меня ждала счастливая Инна, а лопотуны внизу просто обезумели - они шумели так, как не шумели с тех пор, когда наш лопотун ударил в большую шумелку, а потом упал с неё. Но уже в следующее солнечное время всё стало как обычно, а именно: лопотуны шумели в меру, а наш рой снова смотрел волшебную сказку.
Шут
"Пум-пу-ру-бум-пум-пум!" – сказал я, когда перебирал стрелы в колчане Марты. Они были снабжены в нужном месте аккуратненькими перьями ястреба-альбиноса. А перед глазами встали три эпитафии: "Смерть пыталась его поймать, но он улетел" – на могиле Боцмана, "Шестой-любимый" – на могиле герцога Виктора де Шаразан и де Де Ку де… (а дальше никто титулов не знал), "Не вынес чужого Шанса" – это уже безымянному богатырю, облегчившему доступ королевы к своим подданным, сварганили. А стрела, что сразила Боцмана была с чёрным оперением, такие же лежали в колчане Джута, но он же не выстрелил! А королева видела стрелу с белым оперением… Что-то в голове не укладывалось, то ли "что-то" было большим, то ли голова чересчур махонькой.
Сон в ногу
В общем рве хоронили тех, у кого не нашлось родственников и тех, кого никто не хотел хоронить, а именно серых стражников без роду и племени, наемников и совсем опустившихся бездомных, нашедших смерть в период пробуждения королевы. Действительно, как не отдать пусть минимальные обрядовые почести ушедшим? Пусть земля им будет пухом. Скрипит ось у телеги, крутится колесо, из-под рогожи выглядывает рука, рука некогда управлявшая магистратом. И вот некогда магистра спускают в ров без гроба. Только цепкие руки могильщика предварительно освободили шею от цепочки с восьмиконечной звездой.
- Череп, ты посмотри, рука стала белой.
- Вечно ты в какую-то дрянь вляпаешься.
- Это с его лица.
- Болел, наверное, от того и умер, гы-гы, - оскаблился Череп и стало понятно, почему прилипла именно это прозвище.
- Кажется, это грим. Смотри парик отстал.
- Валим, валим!
Скрипит ось телеги, а вот стрела раздвигает воздуха синь почти беззвучно. И снова белые перышки находят для себя гнездо. И ров получил добавку.
Когда проснулся, начал перебирать нити сна. Не похоже, чтобы он был мой, наверное, ошибся головой. Бывает. Я попытался его вытрясти, но он долго ещё цеплялся лапками за виски, только виски и помогло. Неразбавленное. А в осадок мне досталось похмелье и неутешительная арифметика: сколько раз я ни пересчитывал стрелы в колчане Марты их только больше становилось…
Надо признаться, что я ошибся. Боцман через неделю не ожил. Но я ошибся лишь в сроках и поэтому зуб все же зажал – мне он как-то нужнее, чем любому человеку или какому-либо другому существу по эту сторону сказки. А Эльза видела какой-то сполох. С её слов стало ясно, что непонятное улетело из их дома и этот неопознанный летающий объект был чёрно-белым, ярким до слепоты. После этого мы старались не оставлять её одну. Мало ли. Ведь больше никто этого сполоха не видел, а вроде не слепые. Но сосредоточиться на этом вопросе мне не дала…
Королева
Полная запись шахматной партии Магистр – Королева (справа королева записывала понравившиеся ей цитаты из тех литературных произведений, что…)
1. e2 - e4 e7 - e5 Сомнениями проверяй жизнь, верой – смерть.
2. Kg1 - f3 Kb8 - c6 В такую погоду хорошая собака писает дома, чтобы хозяина на улицу не гонять.
3. Cf1 - c4 Kg8 - f6 Свобода - это полнота выбора и пустота соблазна.
4. Kf3 - g5 d7 - d5 Если весь день уста пили грех, то к вечеру они пересыхают для молитвы.
5. e4 : d5 Kc6 - a5 Одни закапывают таланты, другие - талантов.
6. Cc4 - b5+ c7 - c6 Бог - добрый, мама - хорошая.
7. d5 : c6 b7 : c6 Люди двух вещей не знают: почему живут и почему умирают.
8.Cb5 - e2 h7 - h6 Политикой, сексом и спортом нужно заниматься, а не болтать о них.
9. Kg5 - f3 e5 - e4 Не мыслю, следовательно дурак.
10. Kf3 - e5 Фd8 - c7 Уж лучше хаос женщин, чем порядок мужчин.
11. f2 - f4 Cf8 - d6 Синяки иногда учат лучше учителей.
12. d2 - d4 0 – 0 В спорах рождается не истина, а компромисс, или война.
13. 0 - 0 c6 - c5 Судьбой мы часто называем волю того, о ком не подозреваем.
14. c2 - c3 Лa8 - b8 Когда двигаешься, не так мучительна бессмысленность бытия.
15. Kb1 - a3 c5 : d4 Дураки – женятся, умные – выходят замуж. (это "правило" можно конкретизировать для королей и королев, выходит: я – умная! как будто кто сомневался?)
16. Ka3 - b5 Лb8 : b5 Не разговаривайте со свиньями на языке коров.
17. Ce2 : b5 Фc7 - b6 Не бывает профессии возвышенных и профессий низменных, всех их можно представить в виде лестниц. Однако по каждой лестнице можно карабкаться в двух направлениях.
18. a2 - a4 d4 - d3+ Тёща - тоже человек. (Вот стану вашей тещёй – убедитесь!)
19. Kpg1 - h1 a7 - a6 Смысл жизни в каждом твоем действии и в любом неделании, и в то же время его нигде нет.
20. Ke5 - c4 Ka5 : c4 Форма дисциплинирует содержание.
21. Cb5 : c4 Cc8 - g4 Гармония – это не идеальный порядок, гармония - это идеальное взаимодействие.
22. a4 - a5 Фb6 - a7 В вине нет истины, есть только вина.
23. Фd1 - a4 Cg4 - e2 Вся моя жизнь - это борьба мании величия с комплексом неполноценности.
24. Лf1 - e1 Kf6 - g4 Попытка человека понять Бога сродни попытке фонарика осветить солнце.
25. h2 - h3 Фa7 - f2 Привычка - вторая натура, а иногда и единственная.
26. Фф4 - d7 d3 - d2 Задворки истории слишком тесны для великих народов, они сразу отправляются из главного зала в крематорий.
27. Лe1 : e2 d2 : c1 [*]
Да здравствует Королева! (то, что пешку чёрных легко съесть – абсолютно не важно)
Примечание 1. Магистр между вторым и третьим ходом зажулил чёрную пешку на g7. Она совершенно случайно упала с доски, потом также совершенно случайно упала со столика, далее также совершенно без внешнего воздействия закатилась в неизвестное куда-то и там (тоже без чьего-то намерения её похерить) не нашлась.
Примечание 2. Если бы Маркел обменял все свои фигуры на все пешки королевы, то он бы проиграл партию в шахматы, но выиграл бы свой магистрат. Однако до такой простой мысли он не дошёл, лишь пешку стыбрил (см. примечание 1).
[*] – место для вашей любимой цитаты.
Ползунки
- Инна, я только что заметил, на подставке под тупакилку что-то написано по-лопотуньи, - я пытался отвлечь мою партнершу по игре в тупаки и незаметно передвинуть один свой тупак на более дорогой сучок.
- Если ты думаешь, что я отвлекусь, и у тебе получится передвинуть свой тупак, то ты сильно ошибаешься! Я давно знаю, что на нашей подставке под тупакилку написано: "Пока королева спит".
- А чуть выше, более мелкими закорючками что написано?
- Римское родовое имя и второе имя, образованное от цифры семь, - чётко отрапортовала она и так же чётко она контролировала мои действия – ни единого шанса передвинуть тупак.
- А что это значит? – но я не терял надежду.
- Какая разница, вот мне жутко интересно, как там наш первенец, но я не отвлекаюсь и выигрываю у тебя уже 35 очков.
Мы кинули тупаки ещё по разу и я стал проигрывать 47 очков. Все-таки это "Пока королева спит" должно что-то значить. Или нет?
- Твой бросок! – вернула облако моих мечтаний меня снова в игру. – Кончай поддаваться.
- Да не в одной лапке я не поддаюсь, о возвышенное облако моих мечтаний! – вот придумал комплимент и тут же его озвучил, ведь от невостребованности он может покрыться пылью и тогда какой это будет комплимент. Удачный бросок и я отыграл три очка. – А может, там как раз про нашу Светлую-Темень (так прозвали мы нашего первенца) написано?
- Что лопотуны могут об этом знать?
Я посмотрел вниз, лопотуны – самозабвенно лопотали. Да, было непохоже, чтобы они даже знали правила игры в тупаки.
- Тебе бросать! – вернула меня в легкий мир Инна.
Кажется, пока я засматривался на лопотунов, она передвинула свой тупак, и теперь выигрывала уже 67 очков. Ну, и кто она после этого? Конечно же, облако грез моих, изредка превращающаяся в тучу…
- Что?
- Ничего, я делаю из своей воли кулич и сейчас мой тупак… - я решил одним броском решить все свои проблемы, но промазал. – Что-то мне захотелось…
Но Инна уже стояла в позиции и мне снова пришлось догонять своё любимое отражение.
Шут
Чуть позже:
- Как жизнь? – с сарказмом спросил я.
- М-м-м! – с оргазмом ответила Марта.
Ещё чуть позже:
- А тебе как? – спросила уже меня воплощение в женщину третьего месяца года.
Оргазмы у меня кончились, поэтому я промолчал, просто не время было острить или глумиться.
- А хочешь стать волшебником?
- Гм…
Это был вопрос, на который именно я не мог сказать ничего именно сейчас, кроме именно этого дурацкого "гм". Тут и стремительные воспоминания о маме ударили с одной стороны, и вопрос: откуда она знает, про эти все дела давно минувших дней, и важность самого вопроса не давала абстрагироваться и рассуждать беспристрастно. И не было времени раздумывать или наоборот не думать.
- Тогда пошли! – из кровати, которая была слишком в неинтересном месте, чтобы его описывать, меня выдернула рыжая бестия и потащила куда-то, видимо, в место более интересное, хотя пока и невидимое. О том, чтобы одеться и речи быть не могло.
Однако глаза она мне завязала (не спрашивайте чем)… и завязала она мне, значится, глаза чёрной повязкой. Это было не смешно – в моей манере.
- Теперь можешь снять, - сказала она, проведя меня под чем-то, над чем-то и около чего-то, что дышало слишком громко.
- Опаньки! – только и смог сказать я, освободив глазоньки.
Мне даже захотелось обратно к ВВ и компании, но было уже поздно…
Герцогиня Александра перевернула лист своего дневника. Я и шут? Правда? Моя рука записала. Может, это был сон? Александра ещё немного подумала, потом искоса посмотрела на свой безымянный палец. Обручального кольца на нём не было. Нет, точно незамужняя. И герцогиня загадочно улыбнулась.
Ползунки
- Мы же так и не поблагодарили лопотунов, – сказала Инна совсем не в тему.
- Как это не поблагодарили, одного же вернули? – я хотел сложить стих, но получалось хуже, чем даже у Вабуты.
- А лопотунью, она тоже нас грела?
- Отдадим слёзы? – ну никак не выходила рифма к "поганым шершням".
- Точно! - Инна ударила крылышками и рванулась к тайнику, где мы спрятали дорогое.
Мы спустили ведерко с двумя слезинками облаков прямо в компанию шумевших лопотунов. Те зашумели ещё сильнее и стали обнимать хозяйку. Догадливые оказались, мы же ей подарок сделали, чаще всего шумели так: "настоящие алмазы!" шум щекотал наши ушки и мы долго смеялись. Смеялись пока Дарующая Мечты не защекотала палочки-вонялочки Жёлтым Цветком - тут уж мы прилипли к верхнему своду пещеры всем роем.
Лопотуны угомонились после Особо Долгого Лопотания и мы включили волшебную сказку (она стала шуршать и готовиться к выходу). Но смотреть её помещал Борщ, он притащил в гнездо макет тонкой околевшей стрекозы и с гордостью его всем показывал.
- Не мешай! – говорили ему все по очереди, но Борщ никак не мог угомониться.
- Смотри, - он ткнул мне стрекозой в нос, - с леталками всегда белой птицы. Редкость! Я её достал из спины вашего лопотуна, когда он свалился с большой шумелки, а взамен оставил такую же, но с черными леталками. Правда из неё получатся хорошие тупаки?
- Угу, не мешай! – но тут я чуть опомнился. – А зачем ты их поменял?
- Чтобы эту получить, только из стрекозы с леталками всегда белой птицы можно сделать самые лучшие тупаки. – Борщ стал всем объяснять, как и что он будет сейчас делать.
- Борщ, угомонить, ты мешаешь, - тихо сказал Инна, и все посмотрели на того, кто мешал Инне.
- Не мешай, не мешай! – заворчал Борщ. - Тупаки надо делать! А вы дурью маетесь.
- Сказку надо смотреть! – гаркнул единый хор и все и стали смотреть сказку (даже Борщ).
- Спокойной ночи, малыши! – это лопотание возвестило нам о том, что волшебная сказка готова унести нас в прекрасное далёко…
Эпилог, или как всё было на самом деле…
Стрела пролетела мимо цели, а её родная сестра, которая попала-таки в Боцмана прорвалась в мир, где есть только тени предметов и нет жизни, но это тёмное место нас совсем не интересует. В королевстве Зелёных холмов закрутилось два колеса, одно маленькое: ползунки вернулись к "своему" цветному экрану, а экран - к ползункам, другое большое: Боцман вернулся к Эльзе, Эльза - к королеве (таким образом, она из горничной превратилась в настоящую фрейлину), а королева - к своим подданным, так давно ждавших её пробуждения, среди которых был и сторож шлюза с морским прозвищем Боцман. Эти два колеса неравномерно закрутились и ввергли королевство (и всех его обитателей) в новую историю и новые приключения.
Боцман
Мне приснился кошмар, что я умер, а потом я – слава богам! – проснулся! И я заорал от радости.
- Хватит орать! – приветствовала меня Эльза шепотом, - ребёнка разбудишь!
- А, что опять… - я немного успокоился. – А как мы его назвали?
- Сейчас ударю больно! – по налившимся яростью глазам супруги я понял – она не шутит.
- Молчу, молчу… - я пошёл готовить чай. Крепкий чай для пробудившегося от кошмара Боцмана и его (то есть моей) любимой жёнушки. С печеньками. И вареньем. И выпили мы чай из синих кружек, на одной лишь появилась сеточка из трещин, изумительно точно склеенных белым клеем. И только одна мысль не давала покоя: ребёнок – мальчик или девочка?
Несколько позже по цветному экрану я увидел запись конной атаки на один из магистровских легионов, который ускоренным маршем направлялся для подавления восстания в столицу… бравых всадников возглавляла герцогиня Александра. Как она была прекрасно – летящая на белом коне со шпагой в руках. А уж когда конная лава врубилась в застигнутых врасплох легионеров… тут уж не в сказке сказать, ни пером описать…
Королева
Я проснулась в королевстве, очень похожим на моё.
- Ау! – закричала я.
Тут же сбежались слуги. Хорошо быть королевой!
- Простите меня, просто я рада, что жива и поэтому закричала. Ничего страшного со мной не случилось… - я виновато улыбнулась.
Люди меня поняли и широко заулыбались.
- Спасибо вам!
Придворные удалились.
Так, так, так, что это я всё о себе, да о себе думаю. Сегодня надо многое сделать, чтобы люди стали жить лучше в моём королевстве. А иначе, зачем же я проснулась? Так, с чего бы начать… и тут я заметила Эльзу… мы обнялись и засмеялись… ведь это так классно – жить, обниматься и улыбаться…
- Так, амнистия всем и маникюр мне! – объявила я свою первую волю, и потом тут же вторую: - Открыть библиотеку, пусть найдут рецепт прочных красок и перекрасят дома в Лас-Ке в свои любимые цвета. Под запретом лишь один – серый! И краска – за счёт казны!
Потом ко мне явился несмешной Шут и долго нудел про возросшую коррупцию, заговор военных и экономический кризис. И ещё книжку подсунул «Конституционная монархия от А до Я», и подчёркнул важность демократии и разделения властей. Я не успела власть в руки взять, а мне ей уже нужно с кем-то делиться? Может быть, отрубить ему голову?
Предчувствуя всю полноту моего монаршего гнева Шут быстро куда-то делся… и Александра уехала… и Марта пропала… Где вообще все? Опять же тела магистра так и не нашли…
Магистр
Так легко изменить свою внешность: достаточно лысому надеть парик и очки, а ещё подложить в левый сапог маленький камешек и вот человек уже убедительно хромает. Ничто так не меняет образ, как новая походка. Я слышал, что на юге забурлила революция, когда она пожрёт своих героев и люди заходят порядка и стабильности… к этому переломному моменту туда и прибуду я. А потом мои легионы бравых солдат направятся сюда. Ведь диктатура может только расширяться. Всё только начинается! От таких перспектив я даже как-то помолодел… селянки на полях такие ядрёные гуляют. Лепота! Давно я не дышал полной грудью.
Убийца
За бывшим магистром следовала лёгкая фигура в плаще с накинутым на голову капюшоном. Надо ли говорить, что из-за спины стройного путника выглядывал лук, а в колчане до поры скрывались стрелы с белым оперением…
Изображение на экране помутилось, и зрители так и не увидели, чем дело кончилось. За столом в глубине примечательной щели сидели трое. «Ладно, хватит пялиться на тот свет, гляделки так все проглядите! Ты Вова пей кофий, а с тобой, Кот, мы сейчас в картишки перекинемся. Только руки сначала продезинфицируй, - палец женщины с пустыми глазами указал на большую бутыль. – Ты же у нас тут настоящий рассадник вирусов и бактерий! Замусолишь всю колоду…» И без того холодный Вова ещё больше похолодел, уж слишком многое зависело от следующей игры… А вот Кот озорно хряпнул стакан водки, подул на ладони, показал их смерти и без разрешения потянулся к картам судьбы…
|
Copyright © 2000-2020
Сергей Семёркин