Егор Тимурович Гайдар (19 марта 1956, Москва — 16 декабря 2009, Успенское, Московская область) — российский либерал-реформатор, государственный и политический деятель, экономист, доктор экономических наук.

Один из основных руководителей и идеологов экономических реформ начала 1990-х в России. В 1991—1994 годы занимал высокие посты в правительстве России, в том числе в течение 6 месяцев (июнь—декабрь 1992 года) был и. о. председателя правительства. Принимал участие в подготовке Беловежского соглашения. Под руководством Гайдара начался переход от плановой к рыночной экономике, были проведены либерализация цен, реорганизация налоговой системы, либерализация внешней торговли, начата приватизация.

Один из ключевых участников событий со стороны правительства во время Конституционного кризиса 1993 года и прекращения деятельности Съезда народных депутатов и Верховного Совета России. Организатор антивоенных митингов во время Первой чеченской войны. Основатель и один из руководителей партий «Демократический выбор России» и «Союз правых сил». Руководитель фракции «Выбор России» в Государственной Думе первого созыва (1993—1995) и депутат от фракции СПС Думы третьего созыва (1999—2003). Принимал участие в разработке Налогового кодекса, Бюджетного кодекса, законодательства о Стабилизационном фонде.

Основатель и директор Института экономической политики. Автор многочисленных публикаций по экономике, нескольких монографий, посвященных экономической истории России и анализу процессов перехода от плановой экономики к рыночной.

Отношение к Гайдару и его реформам противоречиво. Сторонники Гайдара считают, что его реформы в 1992 году предотвратили массовый голод и гражданскую войну, создали основы для будущего роста экономики. Оппоненты Гайдара обвиняют его в различных отрицательных последствиях реформ от падения уровня жизни до сознательного разрушения экономики. Существуют также промежуточные точки зрения, усматривающие в его деятельности как положительные, так и отрицательные стороны. Память Гайдара увековечена указом президента России.

Алексей Григорьевич Родин (17 февраля 1902 года, с. Зуево ныне Осташковского района Тверской области — 27 мая 1955 года, Москва) — Герой Советского Союза, генерал-полковник танковых войск.

В составе 5-й танковой армии 26-й танковый корпус (с декабря 1942 года — 1-й гвардейский), которым с июня 1942 года командовал генерал-майор ТВ Родин, отличился во время Сталинградской наступательной операции: будучи введённым в прорыв 20 ноября 1942 года, танковый корпус Родина овладел хутором Калач-на-Дону и способствовал окружению сталинградской группировки противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 февраля 1943 года за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Алексею Григорьевичу Родину присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 783).

После окончания Сталинградской битвы до 9 сентября 1943 года генерал-лейтенант ТВ Родин командовал 2-й танковой армией в ряде операций (в том числе в Севской операции), а затем командовал бронетанковыми и механизированными войсками Западного и 3-го Белорусского фронтов. Принимал участие в Курской битве, в Белорусской и Восточно-Прусской операциях.

Александр Александрович Фадеев (партийный псевдоним — Булыга; 11 [24] декабря 1901, Кимры — 13 мая 1956, Переделкино) — русский советский писатель и общественный деятель, журналист, военный корреспондент. Лауреат Сталинской премии первой степени (1946). Член РКП(б) с 1918 года; с 1939 года — член ЦК ВКП(б).

Павел Михайлович Третьяков (15 [27] декабря 1832 года, Москва — 4 [16] декабря 1898 года, Москва) — российский предприниматель, меценат, коллекционер произведений русского изобразительного искусства, основатель Третьяковской галереи. Почётный гражданин Москвы (1896).

В 1850-х годах Павел Третьяков начал собирать коллекцию русского искусства, которую практически с самого начала он намеревался передать городу. Считается, что первые картины он приобрёл в 1856 году, — это были работы «Искушение» Н. Г. Шильдера и «Стычка с финляндскими контрабандистами» (1853) В. Г. Худякова. Затем коллекция пополнилась картинами И. П. Трутнева, А. К. Саврасова, К. А. Трутовского, Ф. А. Бруни, Л. Ф. Лагорио и других мастеров. Уже в 1860 году меценат составил завещание, в котором говорилось: «Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, приносящего многим пользу, всем удовольствие».

В 1860-е годы Третьяков приобрел картины «Привал арестантов» В. И. Якоби, «Последняя весна» М. П. Клодта, «Бабушкины сказки» В. М. Максимова и другие. Высоко ценил Павел Михайлович творчество В. Г. Перова, которому писал в октябре 1860 года: «Берегите себя для службы искусству и для Ваших друзей». В 1860-е годы были приобретены такие работы Перова, как «Сельский крестный ход на Пасхе», «Тройка» и «Дилетант»; в дальнейшем Третьяков продолжает приобретать картины Перова, заказывает ему портреты, активно участвует в организации посмертной выставки произведений художника.

В 1864 году в собрании появляется первая картина, написанная на сюжет русской истории, — «Княжна Тараканова» К. Д. Флавицкого. В конце 1860-х годов Павел Михайлович заказывает Ф. А. Бронникову произведение, ставшее впоследствии любимой картиной Веры Николаевны Третьяковой, — «Гимн пифагорейцев восходящему солнцу».

В 1874 году Третьяков построил для собранной коллекции здание — галерею, которая в 1881 году была открыта для всеобщего посещения. 31 августа 1892 года Павел Михайлович написал заявление в Московскую городскую думу о своём решении передать всю свою коллекцию и собрание покойного брата Сергея Михайловича вместе со зданием галереи — городу. Год спустя это заведение получило название «Городская художественная галерея Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых». Павел Третьяков был назначен пожизненным попечителем галереи и получил звание Почётного гражданина Москвы.

Владимир Владимирович Маяковский (7 [19] июля 1893, Багдати, Кутаисская губерния[2] — 14 апреля 1930, Москва) — русский советский поэт. Футурист. Один из крупнейших поэтов XX века.

Помимо поэзии, ярко проявил себя как драматург, киносценарист, кинорежиссёр, киноактёр, художник, редактор журналов «ЛЕФ» («Левый фронт»), «Новый ЛЕФ».

На протяжении длительного периода творческой жизни Маяковского его музой была Лиля Брик.

3 марта 1917 года Маяковский возглавил отряд из 7 солдат, который арестовал командира Учебной автомобильной школы генерала П. И. Секретева. Любопытно, что незадолго до этого, 31 января, Маяковский получил из рук Секретева серебряную медаль «За усердие». В течение лета 1917 года Маяковский энергично хлопотал о признании его негодным к военной службе и осенью был освобожден от неё.

Маяковский в 1918 году снимался в трёх фильмах по собственным сценариям. В августе 1917 года задумал написать «Мистерию Буфф», которая была закончена 25 октября 1918 года и поставлена к годовщине революции (реж. — Вс. Мейерхольд, худ. — К. Малевич)

17 декабря 1918 года поэт впервые прочёл со сцены Матросского театра стихи «Левый марш». В марте 1919 года он переезжает в Москву, начинает активно сотрудничать в РОСТА (1919—1921), оформляет (как поэт и как художник) для РОСТА агитационно-сатирические плакаты («Окна РОСТА»). В 1919 году вышло первое собрание сочинений поэта — «Всё сочинённое Владимиром Маяковским. 1909—1919». В 1918—1919 годах выступает в газете «Искусство коммуны». Пропагандирует мировую революцию и революцию духа. В 1920 году закончил писать поэму «150 000 000», в которой отражена тема мировой революции.

В 1918 году Маяковский организовал группу «Комфут» (коммунистический футуризм), в 1922 году — издательство «МАФ» («Московская ассоциация футуристов»), в котором вышло несколько его книг. В 1923 году организовал группу «ЛЕФ» («Левый фронт искусств»), толстый журнал «ЛЕФ» (в 1923—1925 годах вышло семь номеров). Активно печатались Асеев, Пастернак, Осип Брик, Б. Арватов, Н. Чужак, Третьяков, Левидов, Шкловский и др. Пропагандировал лефовские теории производственного искусства, социального заказа, литературы факта. В это время издаются поэмы «Про это» (1923), «Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского» (1923) и «Владимир Ильич Ленин» (1924). При чтении автором поэмы о Ленине в Большом театре, сопровождавшемся 20-минутной овацией, присутствовал Сталин. О самом «вожде народов» Маяковский упоминал в стихах только дважды.

Годы гражданской войны Маяковский считает лучшим временем в жизни; в поэме «Хорошо!», написанной в благополучном 1927 году, есть ностальгические главы. На стихи и отрывки из поэмы «Хорошо!» Владимира Маяковского Георгий Свиридов написал «Патетическую ораторию» для баса, меццо-сопрано, хора и симфонического оркестра (1959).

1930 год начался ужасно для Маяковского. Он много болел. В феврале Лиля и Осип Брик уехали в Европу. Маяковского описывали в газетах как «попутчика советской власти» — в то время как он сам видел себя пролетарским писателем[22]. Произошёл конфуз с его долгожданной выставкой «20 лет работы», которую не посетил никто из видных литераторов и руководителей государства, на что надеялся поэт. Без успеха в марте прошла премьера пьесы «Баня», провал ожидал и спектакль «Клоп». В начале апреля 1930-го из свёрстанного журнала «Печать и революция» изъяли приветствие «великому пролетарскому поэту по случаю 20-летия работы и общественной деятельности». В литературных кругах циркулировали разговоры о том, что Маяковский «исписался». Поэту отказали в визе для заграничной поездки. За два дня до самоубийства, 12 апреля, у Маяковского состоялась встреча с читателями в Политехническом институте, на которой собрались, в основном, комсомольцы; прозвучало много нелестных выкриков с мест. Поэта повсюду преследовали ссоры и скандалы. Его психическое состояние становилось всё более нестабильным.

С весны 1919 года Маяковский, несмотря на то, что постоянно жил с Бриками, располагал для работы маленькой комнатой-лодочкой на четвёртом этаже в коммунальной квартире на Лубянке (ныне это Государственный музей В. В. Маяковского, Лубянский проезд, д. 3/6 стр.4), в которой и произошло его самоубийство.

Утром 14 апреля у Маяковского было назначено свидание с Вероникой (Норой) Полонской. С Полонской поэт встречался уже второй год, настаивал на её разводе и даже записался в писательский кооператив в проезде Художественного театра, куда вместе с Норой собирался переехать жить.

Как в 1990 году вспоминала 82-летняя Полонская в интервью журналу «Советский экран» (№ 13 — 1990), в то утро поэт заехал за ней в восемь часов, потому что в 10:30 у неё в театре была назначена репетиция с Немировичем-Данченко.

Я не могла опоздать, это злило Владимира Владимировича. Он запер двери, спрятал ключ в карман, стал требовать, чтобы я не ходила в театр, и вообще ушла оттуда. Плакал… Я спросила, не проводит ли он меня. «Нет»,— сказал он, но обещал позвонить. И ещё спросил, есть ли у меня деньги на такси. Денег у меня не было, он дал двадцать рублей… Я успела дойти до парадной двери и услышала выстрел. Заметалась, боялась вернуться. Потом вошла и увидела ещё не рассеявшийся дым от выстрела. На груди Маяковского было небольшое кровавое пятно. Я бросилась к нему, я повторяла: «Что вы сделали?..» Он пытался приподнять голову. Потом голова упала, и он стал страшно бледнеть… Появились люди, мне кто-то сказал: «Бегите, встречайте карету „Скорой помощи“»… Выбежала, встретила. Вернулась, а на лестнице мне кто-то говорит: «Поздно. Умер…»

— Вероника Полонская

Предсмертное письмо, заготовленное двумя днями ранее, внятное и подробное (что, по мнению исследователей, исключает версию о спонтанности выстрела), начинается словами: «В том, что умираю, не вините никого, и, пожалуйста, не сплетничайте, покойник этого ужасно не любил…». Поэт называет Лилю Брик (а также Веронику Полонскую), мать и сестёр членами своей семьи и просит все стихи и архивы передать Брикам. На похороны Брики успели прибыть, срочно прервав европейское турне; Полонская же, напротив, не решилась присутствовать, поскольку мать и сёстры Маяковского считали её виновницей гибели поэта. Три дня при нескончаемом людском потоке прощание шло в Доме писателей. К Донскому кладбищу поэта в железном гробу под пение «Интернационала» провожали десятки тысяч поклонников его таланта. По иронии судьбы, «футуристический» железный гроб Маяковскому сделал скульптор-авангардист Антон Лавинский, муж художницы Лили Лавинской, родившей от связи с Маяковским сына.

Поэт был кремирован в открытом тремя годами ранее первом московском крематории близ Донского монастыря. Мозг был изъят для исследований Институтом мозга. Первоначально прах находился там же, в колумбарии Нового Донского кладбища, но, в результате настойчивых действий Лили Брик и старшей сестры поэта Людмилы урна с прахом Маяковского 22 мая 1952 года была перенесена и захоронена на Новодевичьем кладбище.

Известный юрист, депутат Государственной Думы РФ от КПРФ Виктор Иванович Илюхин в период занятия должности помощника Генерального прокурора СССР по вопросам государственной безопасности в журнале "Советская прокуратура" за 1987 год прокомментировал вопрос смерти Маяковского (имел намерение провести надзор в порядке вновь открывшихся обстоятельств): а) уголовное дело не возбуждалось по мотиву явного суицида; б) не удалось найти в архивах также оперативных материалов по этому поводу; в) наблюдательное дело на Маяковского органов ОГПУ-НКВД (так как неоднократно выезжал на границу) не найдено; г) выразил сомнение в том, что это был суицид - выстрел в упор часто применялся для маскировки убийства, а пороховая проба не осуществлялась для проверки (проба известна с 1896 года в судебной медицине), либо это просто глупое и неосторожное обращение с личным оружием (просмотрел, что патрон в патроннике и снят с предохранителя).

Отто Юльевич Шмидт (18 [30] сентября 1891, Могилёв — 7 сентября 1956, Москва) — советский математик, географ, геофизик, астроном. Исследователь Памира (1928), исследователь Севера.

Профессор (1924). Академик АН СССР (01.06.1935, член-корреспондент с 01.02.1933), АН УССР (27.05.1934), Герой Советского Союза (1937).

Разрабатывал космогоническую гипотезу образования тел Солнечной системы в результате конденсации околосолнечного газово-пылевого облака.

В 1928 году О. Ю. Шмидт принимал участие в первой советско-германской памирской экспедиции, организованной АН СССР. Целью экспедиции было изучение и восхождение на наиболее высокие вершины Западного Памира.

Один из основателей и главный редактор Большой советской энциклопедии (1924—1942).

В 1930—1934 годах руководил знаменитыми арктическими экспедициями на ледокольных пароходах «Седов», «Сибиряков» и «Челюскин». В 1930—1932 годах — директор Всесоюзного арктического института[9], в 1932—1938 годах — начальник Главного управления Северного морского пути (ГУСМП).

Внёс вклад в изучение северных полярных территорий. В 1932 был начальником экспедиции на пароходе ледокольного типа «Сибиряков», совершившей первое в истории плавание по Северному морскому пути за одну навигацию. Инициатор и идейный вдохновитель создания «Большой советской энциклопедии», являлся главным редактором по поручению правительства Советского Союза. Был инициатором создания академического института геофизики.

Николай Николаевич Поликарпов (1892—1944) — русский и советский авиаконструктор, глава ОКБ-51 (впоследствии — ОКБ Сухого). Дважды лауреат Сталинской премии, Герой Социалистического Труда. Поликарпов является одним из основоположников советской школы русского самолётостроения. Созданные под его руководством многоцелевые самолёты У-2 (По-2) и Р-5 были из лучших в своём классе, а И-15 бис, И-153 «Чайка» и И-16 стали основой истребительной авиации СССР 1934—1941 годов, за что конструктор заслужил репутацию «короля истребителей».

Иван Ксенофонтович Ксенофонтов (настоящая фамилия Крайков, псевдоним Лука; 28 августа 1884, Смоленская губерния — 23 марта 1926, Москва) — революционер, большевик, делегат Всероссийского учредительного собрания, заместитель председателя ВЧК, член ВЦИК, управляющий делами ЦК РКП(б).

Иван Ксенофонтов был делегатом как I-го, так и II-го Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов в Петрограде. В дни выступления генерала Корнилова именно Ксенофонтов привёл петроградский гарнизон в боевую готовность и организовал охрану Совета.

В ноябре 1917 года Ксенофонтов был первый раз избран членом ВЦИК (2—6 созывов) от Западного фронта. Тогда же, в ноябре, он избрался во Всероссийское учредительное собрание от Западного фронта, Минского и Могилёвского избирательных округов по списку № 9 (большевики). Он стал участником заседания Собрания 5 января 1918 года, закончившегося его разгоном.

Ксенофонтов оказался в составе Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) с момента её образования 7 декабря 1917 года: состоял секретарем главы ВЧК Феликса Дзержинского. С марта 1919 по апрель 1921 года он был заместителем Дзержинского и, одновременно, председателем Особого трибунала ВЧК, а также представителем ВЧК при ВЦИК[13]. В июле 1918 года Ксенофонтов участвовал в ликвидации левоэсеровского мятежа в Москве — именно его подпись (как и подпись самого Дзержинского) была «искусно» подделана убийцами посла Мирбаха с целью проникновения в здание посольства[14]. В 1921 году Ксенофонтов принимал участие в подавлении Кронштадтского восстания. Кроме того, он был командирован по линии ВЧК в Калугу (1918), Казань (1919) и Тулу (1919).

В июле 1920 года, во время Советско-польской войны, ВЧК (в отсутствие Дзержинского, занятого на фронте) разоблачила группу врачей и служащих Центральной приёмочной комиссии, бравших взятки за освобождение от призыва здоровых людей: преступники признали негодными к службе 8 тысяч человек (треть осмотренных), получив за это около 50 миллионов рублей. Президиум ВЧК во главе с Ксенофонтовым приговорил 44 участника группы к высшей мере наказания.

С 16 по 20 августа 1920 года под председательством И. К. Ксенофонтова проходил процесс по делу контрреволюционного «Тактического центра». Он же руководил заседанием Верховного ревтрибунала, на котором слушалось «дело кооператоров». В конце 1920 года он выезжал на Кавказ для ревизии и инспектирования местных чрезвычайных комиссий (Ростов-на-Дону, Новороссийск, Екатеринодар, Пятигорск, Владикавказ).

Николай Алексеевич Островский (16 (29) сентября 1904, в селе Вилия, Острожский уезд, Волынская губерния — 22 декабря 1936, Москва) — советский писатель, автор романа «Как закалялась сталь».

Надежда Сергеевна Аллилуева (9 (22) сентября 1901, Баку — 9 ноября 1932, Москва) — вторая жена Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина. Член ВКП(б) с 1918 года.

Когда в 1917 году И. В. Сталин вернулся в Петроград из сибирской ссылки, между ним и шестнадцатилетней Надей начался роман. Ирина Гогуа, жившая тогда в Петрограде и тесно общавшаяся с семьёй Аллилуевых, вспоминала, как «однажды прибежал Сергей Яковлевич (отец Надежды) страшно взволнованный, сказал, что он (Сталин) увёз Надю… (На фронт)…». В 1918 году они поженились. Официально их брак был зарегистрирован 24 марта 1919 года. Их дети Василий (1921—1962) и Светлана (1926—2011). По утверждению её биографа Ольги Трифоновой, фамилию супруга Надежда взять не пожелала и до конца жизни оставалась Аллилуевой.

Работала в Наркомате по делам национальностей, в секретариате В. И. Ленина, сотрудничала в редакции журнала «Революция и культура» и в газете «Правда». Во время чистки 10 декабря 1921 года была исключена из партии, но уже 14 декабря 1921 года была восстановлена кандидатом в члены РКП(б). С 1929 года училась в Промакадемии на факультете текстильной промышленности. Была однокурсницей Хрущёва, познакомила его с мужем.

После ареста восьми её однокурсниц по Промакадемии Аллилуева позвонила главе ОГПУ Генриху Ягоде и потребовала их немедленного освобождения. Ягода ответил, что ничего не может сделать, так как арестованных уже нет в живых, они скоропостижно скончались в тюрьме от инфекционной болезни.

Самоубийство

По свидетельствам очевидцев, 7 ноября 1932 года в квартире Ворошилова накануне смерти между Аллилуевой и Сталиным произошла очередная ссора.

В ночь с 8 на 9 ноября 1932 года Надежда Сергеевна выстрелила себе в сердце из пистолета «Вальтер», запершись в своей комнате.

Это сдерживание себя, эта страшная внутренняя самодисциплина и напряжение, это недовольство и раздражение, загоняемое внутрь, сжимавшееся внутри все сильнее и сильнее как пружина, должны были, в конце концов, неминуемо кончиться взрывом; пружина должна была распрямиться со страшной силой…

Так и произошло. А повод был не так уж и значителен сам по себе и ни на кого не произвёл особого впечатления, вроде «и повода-то не было». Всего-навсего небольшая ссора на праздничном банкете в честь XV годовщины Октября. «Всего-навсего», отец сказал ей: «Эй, ты, пей!» А она «всего-навсего» вскрикнула вдруг: «Я тебе не — ЭЙ!» — и встала, и при всех ушла вон из-за стола…

…Мне рассказывали потом, когда я была уже взрослой, что отец был потрясён случившимся. Он был потрясён, потому что он не понимал: за что? Почему ему нанесли такой ужасный удар в спину? Он был слишком умён, чтобы не понять, что самоубийца всегда думает «наказать» кого-то — «вот, мол», «на, вот тебе», «ты будешь знать!» Это он понял, но он не мог осознать — почему? За что его так наказали?

И он спрашивал окружающих: разве он был невнимателен? Разве он не любил и не уважал её, как жену, как человека? Неужели так важно, что он не мог пойти с ней лишний раз в театр? Неужели это важно?

Первые дни он был потрясён. Он говорил, что ему самому не хочется больше жить. (Это говорила мне вдова дяди Павлуши, которая вместе с Анной Сергеевной оставалась первые дни у нас в доме день и ночь). Отца боялись оставить одного, в таком он был состоянии. Временами на него находила какая-то злоба, ярость. Это объяснялось тем, что мама оставила ему письмо.

Очевидно, она написала его ночью. Я никогда, разумеется, его не видела. Его, наверное, тут же уничтожили, но оно было, об этом мне говорили те, кто его видел. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упрёков. Это было не просто личное письмо; это было письмо отчасти политическое. И, прочитав его, отец мог думать, что мама только для видимости была рядом с ним, а на самом деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет.

Он был потрясён этим и разгневан и, когда пришёл прощаться на гражданскую панихиду, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками и, повернувшись, ушёл прочь. И на похороны он не пошёл.

— Светлана Аллилуева «Двадцать писем к другу»

Могила Аллилуевой на Новодевичьем кладбище

В газете «Правда» был напечатан официальный некролог, а также особое письмо-соболезнование Сталину лично от Бориса Пастернака.

« Н. С. АЛЛИЛУЕВА. В ночь на 9 ноября скончалась активный и преданный член партии тов. Надежда Сергеевна Аллилуева. ЦК ВКП(б)

Газета «Правда» от 10 ноября 1932 года »

По мнению фактического приёмного сына Сталина А. Сергеева и писательницы Л. Васильевой, поводом для самоубийства Надежды Аллилуевой послужило обострение болезни. Её часто мучили сильные головные боли. У неё, судя по всему, было неправильное сращивание костей черепного свода, и в подобных случаях самоубийство не редкость.

« Что, например, говорят о смерти Аллилуевой? Одни предполагают, что её убил Будённый, стоявший за занавеской во время разговора Сталина с женой. Другие — что помощники Сталина, потому что она была его политическим противником. Третьи — будто Сталин её застрелил из ревности. А существует скучная правда жизни: у этой женщины была тяжёлая болезнь мозга. Она ездила лечиться в Дюссельдорф, где тогда жила семья её брата. Тяжёлые отношения со Сталиным, безусловно, сыграли свою роль. Но страшней всего для Аллилуевой были чудовищные головные боли, способные довести до самоубийства… Реальные факты всегда менее интересны, чем сплетни.

Лариса Васильева »

Однако внучка И. В. Сталина Галина Джугашвили опровергает эту версию: «Случались у неё порой приступы мигрени, но причина рокового выстрела, конечно, не в этом. Надежда застрелилась после ссоры с дедом (И. В. Сталиным — Прим.), происшедшей на банкете в доме Ворошилова. Она уехала на квартиру в Кремль, а он отправился на дачу. Вечером Надежда Сергеевна несколько раз звонила ему из города, но он бросил трубку и больше к телефону не подходил. Чем это обернётся, дед предвидеть не мог…»

Иосиф Виссарионович Сталин часто посещал могилу жены и долго сидел на мраморной скамейке напротив.

В последнее время памятник Аллилуевой был накрыт плексигласовым коробом, так как этот тип мрамора разрушается в условиях московской погоды. У основания памятника раньше лежала чугунная роза. Ныне на кладбище установлена копия скульптуры, подлинник находится в Третьяковской галерее.

Лев Владимирович Руднев (1885—1956) — русский советский архитектор, ведущий практик сталинской архитектуры. Лауреат Сталинской премии первой степени (1949).

Педагог и организатор крупных архитектурно-проектных организаций. Автор значительных сооружений в Советском Союзе и Варшаве.

Самая примечательная архитектурная работа Руднева — Ансамбль МГУ имени М. В. Ломоносова на Воробьёвых (тогда Ленинских) горах (1948—1953, разработан совместно с С. Е. Чернышевым, П. В. Абросимовым, А. Ф. Хряковым и инженером В. Н. Насоновым).

Анастас Иванович (Ованесович) Микоян (13 (25) ноября 1895, село Санаин, Тифлисская губерния, Российская империя, ныне в Армении — 21 октября 1978, Москва) — российский революционер, советский государственный и партийный деятель армянского происхождения. Член партии с 1915 года, член ЦК с 1923 года (кандидат с 1922 года), в 1935—1966 годах член Политбюро ЦК КПСС (кандидат с 1926 года).

В 1964—1965 годах Председатель Президиума Верховного Совета СССР. С 1937 года заместитель, в 1955—1964 гг. первый заместитель главы правительства СССР. В 1926—1955 годах (за исключением 1949—1953 годов) последовательно занимал ряд министерских (наркомовских до 1946 года) должностей, преимущественно в сфере торговли, в особенности внешней.

Один из наиболее влиятельных советских политиков, Микоян начал свою карьеру при жизни В. И. Ленина и ушёл в отставку лишь при Л. И. Брежневе. В конце 1970-х годов про него была сложена поговорка: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».

Герой Социалистического Труда (1943). Кавалер шести орденов Ленина.

В 14:55 6 ноября 1942 года на Красной площади с Лобного места по остановившейся перед перегородившим дорогу извозчиком машине Анастаса Микояна были произведены три выстрела из винтовки дезертировавшим красноармейцем Савелием Дмитриевым из Усть-Каменогорска, затем завязавшим целый бой с кремлёвской охраной. Только с помощью двух гранат его удалось обезвредить. Дмитриев принял машину Микояна за машину Иосифа Сталина. Дмитриев был расстрелян в 1950 году.

Павел Семёнович Рыбалко (23 октября [4 ноября] 1894, село Малый Выстороп, Харьковская губерния — 28 августа 1948, Москва) — советский военачальник, маршал бронетанковых войск (1 июня 1945). Дважды Герой Советского Союза. Депутат Верховного Совета СССР 2-го созыва.

Командующий танковыми и общевойсковой армиями в Великой Отечественной войне, командующий бронетанковыми и механизированными войсками Советской Армии (с 04.1947).

Алла Александровна Казанская (15 июня 1920, Кишинёв, Королевство Румыния — 24 июня 2008, Москва) — советская и российская актриса театра и кино, театральный педагог, Народная артистка РСФСР (1971).

Борис Васильевич Барнет (1902—1965) — советский кинорежиссёр, актёр и сценарист. Заслуженный артист РСФСР (1935). Заслуженный деятель искусств Украинской ССР (1951). Лауреат Сталинской премии второй степени (1948).

В 1964 году режиссёра приглашают на Рижскую киностудию ставить историко-приключенческую драму «Заговор послов» об известной операции ЧК в годы Гражданской войны. Во время затянувшегося подготовительного периода Борис Барнет покончил с собой в рижской гостинице — 8 января 1965 года. В предсмертном письме Барнет писал о старости и усталости и о том, что потерял веру в себя, без которой невозможно работать, а следовательно, жить. Третья жена Барнета — Алла Казанская.

Алексей Викторович Щусев (1873 — 1949) — русский и советский архитектор. Действительный член Императорской Академии художеств (1908), академик архитектуры (1910). Академик АН СССР (1943).

Каждую свою постройку 1900-х — 1910-х годов Щусев рассматривал как творческий манифест. Он стал лидером неорусского стиля (национальной версии модерна). Для его узнаваемого авторского почерка характерны: вольная интерпретация мотивов древнерусского зодчества, динамика форм, часто асимметрично скомпонованных, крупные, доведённые до гротеска детали декора. Менее выразительными, чем постройки в России, Щусевым были спроектированы и выстроены за её пределами: православный Храм Христа Спасителя в Сан-Ремо (проект реализовал итальянский архитектор Пьетро Агости), и храм Св. Николая со странноприимным домом в итальянском городе Бари (освящение храма состоялось 9 (22) мая 1955 г.). В 1915 году на Московском городском Братском кладбище в селе Всехсвятском был заложен храм Спаса Преображения по проекту Щусева (1918), снесённый впоследствии (1948) в ходе застройки нового района Москвы — Песчаных улиц.

Щусев стал победителем заказного конкурса на комплекс зданий Казанского вокзала в Москве и в конце 1911 года его официально утвердили главным архитектором строительства. Он соревновался с Ф. О. Шехтелем, выполнившим весьма сходные по характеру проекты. Казанский вокзал зодчий строил почти 30 лет, начиная с 1913 года. Для этого он перебрался из Петербурга в Москву. По замыслу заказчика, поддержанного архитектором, живописность композиции всего сооружения, состоящего из многочисленных объёмов, напоминающих целый городок, украшенный башней и часами, отражали характер старой Москвы. Декор вокзала, решённого в смелых железобетонных конструкциях, напоминает мотивы древнерусского нижегородского, астраханского и рязанского зодчества, а также башню Сююмбике в Казанском кремле. Использование белокаменного декора на краснокирпичном фоне стен выполнено в духе русского барокко XVII века (нарышкинского барокко). Крытый остеклённый дебаркадер вокзала, состоящий из трёх цилиндрических сводов, спроектированный для Щусева известным инженером В. Г. Шуховым, осуществить не удалось. Это была бы самая экстравагантная часть проекта, хотя и решённого весьма современно для 1913 года, с применением высоких железобетонных арок параболической формы. Отделка интерьеров и роспись сводчатого зала ресторана по эскизам Е. Е. Лансере продолжалась вплоть до конца 1930-х годов.

В 1912—1916 годы архитектор проектировал железнодорожные вокзалы в Софрине, Красноуфимске, Сергаче, Муроме.

После Октябрьской революции А. В. Щусев оказался в числе самых востребованных архитекторов. В 1918—1923 годы он руководил разработкой генерального плана «Новая Москва», на стадии первых эскизов не согласившись с версией далее отошедшего от этой работы И. В. Жолтовского. Этот план стал первой советской попыткой создать реально исполнимую концепцию развития города в духе большого города-сада. Проект был направлен на чёткое зонирование территории, сохранение исторического центра и множества отдельных старинных общественных зданий и храмов, развитие «зелёных клиньев» от центра к периферии, реконструкцию ряда магистралей, московского речного порта и железнодорожного узла и пр. Проект «Новая Москва» был совершенно иной направленности, чем «сталинский» генеральный план реконструкции столицы 1935 года, о котором часто неправильно пишут, как о развитии идей Щусева.

Щусев переносил административный центр на Петербургское шоссе, а по генплану 1935 года он был принципиально наложен на исторический центр. Щусев был за выявление лучших старинных зданий (его сотрудники обследовали город, работая в комиссии по охране памятников Моссовета), тогда как в ходе реализации генплана 1935 года были снесены многие исторические здания и кварталы.

Щусевский план был резко раскритикован в 1924—1925 годах городской администрацией и только строительство мавзолея Ленина позволило зодчему избежать репрессий. Важно отметить, что с генпланом «Новая Москва» был связан замысел создания вокруг Москвы (за кольцевой железной дорогой) многочисленных рабочих поселков типа европейских городов-садов (проект Архитектурной мастерской Моссовета, схема Б. М. Сакулина). Далее идею полицентрического развития Москвы развивал С. С. Шестаков в проекте «Большая Москва» — более крупномасштабном, но также фактически не принятым во внимание.

В генплане «Новая Москва» была ярко выражена идея развития планировки города с радиально-кольцевыми магистралями, сегодня критикуемая специалистами по транспорту, но это был вполне исполнимый проект, направленный на улучшение жизни горожан, на удобство пешеходного движения и развитие технических средств обслуживания города (реконструкция речного порта и железнодорожного узла).

Известнейшим произведением Щусева стал Мавзолей Ленина на Красной площади в Москве. Самый первый деревянный мавзолей был возведён под руководством архитектора в считанные часы ко дню похорон В. И. Ленина 27 января 1924 года Уже самое первое сооружение представляло собой кубический объём со ступенчатым завершением. Весной 1924 года Щусев создал вторую версию здания, к которому были пристроены две трибуны. Когда выяснилось, что тело вождя может быть сохранено в течение длительного времени, возникла необходимость в постройке долговременного мавзолея. Конкурс на его строительство выиграл А. В. Щусев и в октябре 1930 года было возведено новое здание из железобетона, облицованное естественным камнем гранитом и лабрадоритом. В его форме можно видеть сплав архитектуры авангарда и декоративных тенденций, ныне называемых стилем ар-деко.

Гостиница «Москва» стала одной из первых больших советских гостиниц. Первоначальный её проект был выполнен архитекторами Л. И. Савельевым и О. А. Стапраном. Однако их концепция (сначала — конструктивистское здание, а затем — отразившее переходную стилистику от конструктивизма к ар-деко, не понравилась правительственным чиновникам (или лично Сталину). Щусева пригласили в качестве соавтора, способного спасти проект, находившийся в тот момент на стадии возведения основного каркаса. Проблема была решена добавлением лаконичного декора в виде шестиэтажного восьмиколонного портика, аркад в центре главного фасада, башенок по углам здания. Неявная асимметричность главного фасада гостиницы до сих пор даёт повод для пересказа мифа о том, что Сталин якобы подписал проект ровно посередине чертежа, где были совмещены два варианта. На самом деле асимметрия реализованного здания обусловлена непредвиденными техническими проблемами, возникшими во время строительства второй очереди гостиницы. В 1937 году публикацией в газете «Правда» (30 августа) началась кампания против Щусева, в результате которой он был исключён из Союза советских архитекторов; мастерскую № 2 возглавил вместо него Д. Н. Чечулин. Однако ареста и ссылки, как обычно в то время, не последовало и когда Щусев вернулся к работе над гостиницей, одна башня была уже построена по старому проекту.

Сергей Иванович Вавилов (1891—1951) — советский физик, основатель научной школы физической оптики в СССР, действительный член (1932) и президент АН СССР (1945—1951), общественный деятель и популяризатор науки[3]. Младший брат Н. И. Вавилова, советского учёного-генетика. Лауреат четырёх Сталинских премий.

Основным направлением в науке для С. И. Вавилова были исследования в области физической оптики, в частности явления люминесценции. В 1925 году совместно с В. Л. Левшиным он провёл ряд опытов, в ходе которых было обнаружено уменьшение показателя поглощения уранового стекла при больших интенсивностях света. Наблюдаемый эффект лёг в основу нелинейной оптики. Ввёл понятие квантового выхода люминесценции и исследовал зависимость этого параметра от длины волны возбуждающего света (закон Вавилова). Исследовал явление поляризации люминесценции, стал основоположником нового направления — микрооптики, много сделал для развития нелинейной оптики. Вместе со своим аспирантом П. А. Черенковым в 1934 году открыл эффект Вавилова — Черенкова, за что Черенков в 1958 году, уже после смерти Вавилова, был удостоен Нобелевской премии. Сам С. И. Вавилов был номинирован на Нобелевскую премию два раза (в 1957 и 1958 годах).

Владимир Леонидович Дуров (25 июня (7 июля) 1863, Москва — 3 августа 1934, там же) — российский и советский артист цирка, дрессировщик. Заслуженный артист Республики (1927). Старший брат Анатолия Леонидовича Дурова.

В своём доме в Москве на ул. Божедомка (ныне улица Дурова), приобретённом перед революцией, Владимир Леонидович проводил психологические опыты на животных, в частности, по телепатии, психологии, парапсихологии и т. д. Для работы привлекал знаменитых психологов и психиатров, в том числе выдающегося ученого-психиатра Владимира Михайловича Бехтерева, петербургского физиолога Ивана Петровича Павлова, издавал научный журнал, где описывал свои порой очень интересные опыты.

Для зарабатывания денег 8 января 1912 года открыл там же, в своём доме, театр живого уголка, который позже стал называться «Уголок Дурова» (ныне театр им. В. Л. Дурова и «Уголок дедушки Дурова») и давал платные представления с животными. Там он придумал уникальный номер «Мышиная железная дорога». К сожалению, революция и последующая разруха прекратила эту уникальную работу. Первый же и оставшийся единственным номер научного журнала так и остался нераспространённым, и тираж хранится в том же доме, где помимо театра существует и музей Владимира Дурова.

Постепенно жизнь начинала нормализовываться, и двери «Уголка Дурова» в 1919 году открылись, но это был уже не частный театр, а государственный, хотя самому Дурову было разрешено и дальше проживать в его бывшем, но потом национализированном помещении.

Владимир Дуров продолжал опыты по телепатии совместно с биофизиком Бернардом Кажинским. Последний рассказал об исследованиях в этой области в книге «Биологическая радиосвязь». Отзвуки экспериментов Дурова и Кажинского встречаются в фантастическом романе Александра Беляева «Властелин мира», где действуют персонажи Дугов и Качинский.

Владимир Дуров — автор книги «Мои звери», впервые вышедшей в 1927 году и впоследствии неоднократно переиздававшейся. В ней автор рассказывает, как он учил зверей, как придумывал интересные номера и выступал с ними на арене.

В сериале «Друзья» в квартире Джоуи и Чендлера висит афиша в рамке «Кенгуру-боксер» с именем Владимира Дурова. Однако, этот плакат к Владимиру Леонидовичу Дурову отношения не имеет. Знаменитый номер «Кенгуру-боксер» придумал и поставил Владимир Григорьевич Дуров («Владимир Дуров (младший)», как и указано на плакате).

Демьян Бедный (настоящее имя Ефим Алексеевич Придворов; 1883—1945) — советский поэт, писатель, публицист и общественный деятель. Член РСДРП(б) с 1912 года, в 1938 году исключён из партии, восстановлен посмертно (1956).

После Февральской революции 1917 года Демьян стал активно сотрудничать с газетой «Известия», издававшейся с марта Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов, а позднее — с восстановленной «Правдой». По воспоминаниям Бонч-Бруевича, басни и фельетоны Демьяна очень нравились Ленину, который оценил их как «действительно пролетарское творчество». Ленин ещё с 1912 года активно переписывался с поэтом, а в апреле 1917 года лично познакомился с ним и неоднократно цитировал стихи Демьяна в своих выступлениях. Поэта выдвинули на выборах в Рождественскую районную думу столицы делегатом от фракции большевиков.

В марте 1918 года Демьян Бедный прибыл вместе с Советским правительством из Петрограда в Москву и получил квартиру в Большом Кремлёвском дворце, куда позже (летом) перевёз жену, детей, тёщу, няню для детей. Для прохода в Кремль Демьян получил пропуск за номером 3. Семья поэта вскоре выросла: в 1919 году родился сын Дмитрий, за ним — второй сын, Святослав.

По ряду свидетельств, расстрел и сожжение тела Фанни Каплан (1918 год) происходил в присутствии Демьяна Бедного, желавшего посмотреть на казнь своими глазами ради творческого вдохновения.

В годы гражданской войны Бедный вёл агитационную работу в рядах РККА. В своих стихотворениях тех лет превозносил Ленина и Троцкого.

Стихи Демьяна печатали «Правда», «Беднота» и другие советские газеты. В 1918 году Ленин резко осудил стихотворение Демьяна «Слепые» (о русском крестьянстве) и так отозвался о его творчестве: «Грубоват. Идёт за читателем, а надо быть немножко впереди».

С одной стороны, Д. Бедный виделся в этот период как популярный и успешный автор. Общий тираж его книг в 1920-е годы превысил два миллиона экземпляров. Нарком культуры А. В. Луначарский оценил его как великого писателя, равного Максиму Горькому, и в апреле 1923 года ВЦИК наградил Демьяна Бедного орденом Красного Знамени. Это было первое награждение боевым орденом за литературную деятельность в РСФСР. Творчеству Демьяна Бедного был посвящён целый ряд изданий: один только А. Ефремин, один из редакторов собрания сочинений, напечатал книги «Демьян Бедный в школе» (1926), «Демьян Бедный и искусство агитки» (1927), «Демьян Бедный на противоцерковном фронте» (1927) и «Громовая поэзия» (1929).

С другой стороны, несмотря на призывы руководителя РАППа Л. Л. Авербаха к «повсеместному одемьяниванию советской литературы» для многих пролетписателей фигура Демьяна в качестве литературного эталона была неприемлема. Пролеткультовцы жаловались на «лже-пролетарское засилие в стихах» демьянов бедных. Представителей ЛЕФа и других авангардистских течений раздражал воинствующий дилетантизм, «кондовость» Бедного, поверхностность его тем и идей, шаблонность образов и речи и вообще отсутствие поэтического мастерства. Что же касается «афористически-чеканных» характеристик, сформулированных Троцким («это не поэт, приблизившийся к революции, снизошедший до неё, принявший её; это большевик поэтического рода оружия» и ряд др.), то «впоследствии они сильно повредили поэту».

Во время внутрипартийной борьбы 1926—1930 годов Демьян Бедный стал активно и последовательно отстаивать линию И. В. Сталина. Благодаря этому поэт продолжал пользоваться различными признаками расположения со стороны власти, включая квартиру в Кремле, дачу в Мамонтовке с большим садом и регулярные приглашения на встречи с партийным руководством. Писатель собрал одну из крупнейших частных библиотек в СССР (свыше 30 тыс. томов), которой пользовался Сталин. У них сложились прекрасные, почти дружеские отношения.

Для разъездов по стране Демьяну Бедному в 1918 году выделили особый вагон, в котором он, в частности, путешествовал по Кавказу. Во время поездок он обменивался со Сталиным дружескими письмами. 23 ноября 1925 г. в протоколе № 118 президиум ЦКК постановил оставить за Д. Бедным протекционный вагон с тем, чтобы он был использован исключительно для деловых поездок по разовым мандатам. 04.12.1925 Д.Бедный написал письмо И. В. Сталину, в котором отметил снижение оценки его работы руководящей частью партии и просил об оставлении прежнего порядка пользования вагоном по постоянному персональному, на его имя, мандату НКПС.

6 декабря 1930 года Секретариат ЦК ВКП(б) своим постановлением осудил стихотворные фельетоны Бедного «Слезай с печки» и «Без пощады», опубликованные в «Правде», Критика касалась двух тем: «за последнее время в фельетонах т. Демьяна Бедного стали появляться фальшивые нотки, выразившиеся в огульном охаивании „России“ и „русского“»; кроме того, последний фельетон упоминал восстания в СССР и покушения на Сталина, несмотря на запрет обсуждать подобные темы как «ложные слухи». В постановлении говорилось: «ЦК надеется, что редакции „Правды“ и „Известий“ учтут в будущем эти дефекты в писаниях т. Демьяна Бедного».

Демьян пожаловался Сталину, но в ответ получил резко критичное письмо:

В чём существо Ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлёкши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее… [Вы] стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения… что «лень» и стремление «сидеть на печке» является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата.

— Письмо Сталина Демьяну Бедному

Сталин в письме осудил также фельетон Демьяна «Перерва» (см. Крушение в Перерве) как пример «клеветы на СССР».

В июле 1938 года Демьян Бедный был исключён из ВКП(б) и из Союза писателей с формулировкой «моральное разложение». Его перестали печатать, но объекты, носившие его имя, переименованы не были.

Попавший в опалу Демьян Бедный бедствовал, был вынужден продавать свою библиотеку и мебель. Он сочинял новые хвалы Ленину-Сталину, но в разговоре с родственниками крайне негативно отзывался о вожде и остальной партийной верхушке. Сталин знал об этом, но подвергать поэта репрессиям не стал и на этот раз.

Алексей Николаевич Толстой (29 декабря 1882 (10 января 1883), Николаевск, Самарская губерния — 23 февраля 1945, Москва) — русский и советский писатель и общественный деятель из рода Толстых. Автор социально-психологических, исторических и научно-фантастических романов, повестей и рассказов, публицистических произведений. Лауреат трёх Сталинских премий первой степени (1941, 1943; 1945 — посмертно).

«Красный граф» — так называли советского писателя Алексея Николаевича Толстого. Бывший эмигрант и титулованный дворянин сумел не только преодолеть все преграды нового режима, но и стать любимцем и баловнем советской власти — сталинские премии и благополучная жизнь писателя, мало отличавшаяся по уровню комфорта от дореволюционной, служат неоспоримым подтверждением его особого положения в СССР. Практически немедленно Толстой-писатель оказался в личных друзьях Сталина. Его сделали членом Академии наук, также он числился депутатом Верховного Совета Советского Союза, имел роскошную дачу в Барвихе и автомобиль с личным водителем.

Фантастический роман Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» был навеян общественным резонансом, вызванным постройкой Шуховской башни.

В трилогии «Хождение по мукам» (1922—1941) стремится представить большевизм имеющим национальную и народную почву, а революцию 1917 года — как высшую правду, постигаемую русской интеллигенцией.

Исторический роман «Пётр I» (кн. 1—3, 1929—1945, не окончен) — возможно, самый известный образец этого жанра в советской литературе, содержит апологию сильной и жестокой реформаторской власти.

Романы Толстого «Аэлита» (1922—1923) и «Гиперболоид инженера Гарина» (1925—1927) стали классикой советской научной фантастики.

Повесть «Хлеб» (1937), посвящённая обороне Царицына в годы гражданской войны, интересна тем, что в увлекательной художественной форме рассказывает то видение гражданской войны в России, которое бытовало в кругу И. В. Сталина и его соратников и послужило основой для создания сталинского культа личности. Одновременно с этим в повести уделяется подробное внимание описанию воюющих сторон, быта и психологии людей того времени.

Мария Сергеевна Сорокина (1911 — 1948) — русская советская артистка балета. Заслуженная артистка РСФСР (1940). Лауреат Сталинской премии второй степени (1946).

В 1929—1932 годах работала в Московском драматическом балете под руководством Н. С. Греминой. С 1932 года — в Московском художественном балете (позднее вошёл в состав МАМТ имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко). Обладала большим драматическим талантом, сценическим обаянием, артистичностью, безукоризненной техникой.

Евгений Богратионович (урождённый Багратионович) Вахтангов (1 (13) февраля 1883, Владикавказ — 29 мая 1922, Москва) — русский и советский театральный режиссёр, актёр и педагог, основатель и руководитель Студенческой драматической студии (1913—1922) , с 1921 года известной как Третья Студия МХТ, а с 1926 года — как Театр имени Евгения Вахтангова.

В 1913 году вместе с группой студентов основал и возглавил Студенческую студию, позже преобразованную в 3-ю студию МХТ. Руководство МХТ не разрешало Вахтангову работать на стороне, и первое время студия существовала «подпольно»: ставили спектакли на съёмных квартирах, декорации изготавливали из мешковины. Только в 1917 году театр публично заявил о себе как Московская драматическая студия Вахтангова.

С необычайной активностью развернулась после революции режиссёрская и преподавательская деятельность Вахтангова. В 1919 году по предложению Ольги Каменевой он возглавил Режиссёрскую секцию при Театральном отделе (ТЕО) Наркомпроса. Помимо работы в мхатовских и родственных им студиях (Оперная, Шаляпинская, Армянская студии, «Габима»), сотрудничал с Пролеткультом, Пролетарской студией, Пречистенскими рабочими курсами, Народным театром[12]. Намеченная ещё в «Потопе» тема античеловечности буржуазно-мещанского общества получила развитие в сатирических образах «Свадьбы» Чехова (1920) и «Чуда святого Антония» Метерлинка (2-я сценическая редакция, 1921), поставленных в его Студии.

Мотив гротескного изобличения мира власть имущих, противопоставленного жизнеутверждающему народному началу, своеобразно преломлялся в трагедийных постановках — «Эрик XIV» Стриндберга (1-я Студия МХТ, 1921), «Гадибук» Ан-ского (еврейская студия «Габима», 1922). Стремление Вахтангова к поискам «современных способов разрешить спектакль в форме, которая звучала бы театрально» нашло воплощение в его последней постановке «Принцесса Турандот» (3-я Студия МХТ, 1922), пронизанной духом светлого жизнеутверждения. Она была воспринят Станиславским, Владимиром Немировичем-Данченко и другими театральными деятелями как крупнейшая творческая победа, обогащающая искусство сцены, прокладывающая новые пути в театре.

Основополагающими для режиссёрского творчества Вахтангова были идеи неразрывного единства этического и эстетического назначения театра, единства художника и народа, острое чувство современности, определяющее неповторимую сценическую форму, отвечающее содержанию драматического произведения, его художественным особенностям. Эти принципы нашли своё продолжение и развитие у последователей и учеников Вахтангова — Рубена Симонова, Бориса Захавы, актёров Бориса Щукина, Иосифа Толчанова, Михаила Чехова и других.

Евгений Вахтангов – не просто выдающийся режиссер-реформатор. Ему принадлежит уникальное достижение в истории театра. Вахтангов поставил два спектакля, которые не только пережили их создателя, но побили все возможные рекорды театральных постановок-долгожителей. «Гадибук» в театре «Габима» шел более 40 лет, вплоть до середины 60-х годов ХХ века. «Принцесса Турандот» в театре имени Вахтангова – еще дольше, вплоть до 2006 года, правда, с небольшими перерывами.

Константин Сергеевич Станиславский (настоящая фамилия — Алексеев); 5 [17] января 1863, Москва — 7 августа 1938, Москва) — русский театральный режиссёр, актёр и педагог, теоретик, руководитель театров, реформатор театра. Создатель знаменитой актёрской системы, которая на протяжении 100 лет имеет огромную популярность в России и в мире. Первый Народный артист СССР (1936)[4].

В 1888 году стал одним из основателей Московского общества искусства и литературы. В 1898 году вместе с Владимиром Немировичем-Данченко основал Московский Художественный театр.

На любительской сцене в доме Андрея Карзинкина на Покровском бульваре в декабре 1884 года состоялось его первое выступление в роли Подколесина в гоголевской «Женитьбе». Также впервые молодой актёр работал под руководством артиста Малого театра Михаила Решимова, ставившего спектакль.

В день премьеры не обошлось и без курьёза, запомнившегося Константину Сергеевичу на всю жизнь. На склоне лет он сам рассказал об этом эпизоде: «В последнем акте пьесы, как известно, Подколесин вылезает в окно. Сцена, где происходит спектакль, была так мала, что приходилось, вылезая из окна, шагать по стоящему за кулисами роялю. Конечно, я продавил крышку и оборвал несколько струн. Беда в том, что спектакль давался лишь как скучная прелюдия к предстоящим веселым танцам». Но в полночь не смогли найти мастера для починки рояля, и незадачливому исполнителю пришлось весь вечер сидеть в углу зала и петь все танцы подряд. «Это был один из самых веселых балов, — вспоминал К. С. Станиславский, — но, конечно, не для меня». Посочувствуем и мы не только бедному юноше, но и очаровательным барышням, лишившимся в этот вечер элегантного и умелого красавца кавалера...

Двумя последними актёрскими ролями стали Сальери в трагедии «Моцарт и Сальери» (1915) и Ростанев, которого он должен был вновь играть в готовившейся с 1916 года постановке «Села Степанчикова». Причина неудачи Ростанева — роли, не показанной публике, — остаётся одной из загадок истории театра и психологии творчества. По многим свидетельствам, он «репетировал прекрасно». После генеральной репетиции 28 марта (10 апреля) 1917 года прекратил работу над ролью. После того как «не разродился» Ростаневым, навсегда отказался от новых ролей (нарушил этот отказ лишь в силу необходимости, во время гастролей за рубежом в 1922—1924 годах, согласившись играть воеводу Шуйского в старом спектакле «Царь Фёдор Иоаннович»).

Первой его постановкой после Октябрьской революции стал «Каин» Джорджа Байрона (1920). Репетиции только начались, когда Станиславский был взят заложником при прорыве белых на Москву. Общий кризис усугублялся в Художественном театре тем, что значительная часть труппы во главе с Качаловым, выехавшая в 1919 году в гастрольную поездку, оказалась отрезанной военными событиями от Москвы. Безусловной победой стала постановка «Ревизора» (1921). На роль Хлестакова режиссёр назначил Михаила Чехова, недавно перешедшего из МХАТа в его 1-ю студию. В 1922 году МХАТ под руководством Станиславского отправился в длительные зарубежные гастроли по Европе и Америке, которым предшествует возвращение (но не в полном составе) качаловской труппы. В 1922 году поставил в Новом театре оперу П. И.Чайковского "Евгений Онегин".

В 1920-х годах остро встал вопрос смены театральных поколений; 1-я и 3-я студии МХАТа превратились в самостоятельные театры. Станиславский болезненно переживал «измену» учеников, дав студиям МХАТа имена шекспировских дочерей из «Короля Лира»: Гонерилья и Регана — 1-я и 3-я студии, Корделия — 2-я. В 1924 году в труппу Художественного театра влилась большая группа студийцев, в основном воспитанников 2-й студии.

Деятельность Константина Станиславского в 1920—30-е годы определялась, прежде всего, его желанием отстоять традиционные художественные ценности русского искусства сцены. Постановка «Горячего сердца» Островского (1926) стала ответом тем критикам, которые уверяли, будто «Художественный театр — мёртв». Стремительная лёгкость темпа, живописная праздничность отличала «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Бомарше (1927) (декорации Александра Головина).

После прихода в труппу МХАТ молодёжи из 2-й студии и из школы 3-й студии Станиславский вёл с ними занятия, выпускал на сцену их работы, выполненные с молодыми режиссёрами. В числе этих работ, далеко не всегда им подписанных, — «Битва жизни» по Чарльзу Диккенсу (1924), «Дни Турбиных» Михаила Булгакова (1926), «Сёстры Жерар» Владимира Масса по мотивам мелодрамы Адольфа Д’Эннери и Эжена Кормона «Две сиротки», «Бронепоезд 14-69» Всеволода Иванова (1927), «Растратчики» Валентина Катаева и «Унтиловск» Леонида Леонова (1928).

Вслед за книгой «Моя жизнь в искусстве» (американское издание — 1924 год, русское — 1926 год) и в продолжении разработки «системы» Станиславский успел отправить в печать первый том «Работы актёра над собой», который был издан посмертно в 1938 году.

Станиславский является создателем знаменитой Системы, всемирно признанного метода обучения актёрскому мастерству, заложившим фундамент современной науки о театре. Помимо этого, он стал одним из родоначальников, создателем режиссуры как профессии. Реформа режиссёрского искусства, осуществлённая Станиславским (вместе с коллегой и вторым-основателем Художественного театра Владимиром Немировичем-Данченко и его учеником Евгением Вахтанговым), дала новое направление искусству театра. В своей режиссёрской практике К. С. Станиславский широко пользовался всеми средствами выразительности, находящимися в распоряжении режиссёра, всегда стараясь подчинить их единой цели — воплощению идеи пьесы.

Константин Сергеевич так писал об этом:

«Режиссёр — это не только тот, кто умеет разобраться в пьесе, посоветовать актёрам, как её играть, кто умеет расположить их на сцене в декорациях, которые ему соорудил художник. Режиссёр — это тот, кто умеет наблюдать жизнь и обладает максимальным количеством знаний во всех областях, кроме своих профессионально-театральных. Иногда эти знания являются результатом его работы над какой-нибудь темой, но лучше их накапливать впрок. Наблюдения тоже можно накапливать специально к пьесе, к образу, а можно приучить себя наблюдать жизнь и до поры до времени складывать наблюдения на полочку подсознания. Потом они сослужат режиссёру огромную службу».

Станиславский стал творцом, можно даже сказать изобретателем новой эстетики сценического искусства, утверждавшей взгляд на спектакль как на целостное художественное произведение, где все компоненты, образ, создаваемый актёром, пластическое решение, декорации, музыкальное оформление, подчинены общей идее, общему замыслу и согласованы между собой. Новые цели, поставленные перед всеми творцами спектакля, принципиально изменили роль каждого из них в его создании.

Николай Васильевич Гоголь (фамилия при рождении Яновский, с 1821 — Гоголь-Яновский; 20 марта [1 апреля] 1809, Сорочинцы, Миргородский уезд, Полтавская губерния — 21 февраля [4 марта] 1852, Москва) — русский прозаик, драматург, поэт, критик, публицист, признанный одним из классиков русской литературы.

В декабре 1828 года Гоголь переехал в Санкт-Петербург. Здесь впервые ждало его жестокое разочарование: скромные средства оказались в большом городе совершенно недостаточными, а блестящие надежды не осуществлялись так скоро, как он ожидал. Его письма домой того времени смешаны из этого разочарования и туманного упования на лучшее будущее. В запасе у него были сила характера и практическая предприимчивость: он пробовал поступить на сцену, стать чиновником, отдаться литературе.

Несмотря на его многочисленные попытки, в актёры его так и не приняли.

К 1834 году относят первый замысел «Ревизора». Сохранившиеся рукописи Гоголя указывают, что он работал над своими произведениями чрезвычайно тщательно: по тому, что уцелело из этих рукописей, видно, как произведение в его известной нам, законченной форме вырастало постепенно из первоначального очерка, все более осложняясь подробностями и достигая, наконец, той удивительной художественной полноты и жизненности, с какими мы знаем их по завершении процесса, тянувшегося иногда целые годы.

Основной сюжет «Ревизора», как позднее и сюжет «Мёртвых душ», был сообщён Гоголю Пушкиным. Всё создание, начиная от плана и до последних частностей, было плодом собственного творчества Гоголя: анекдот, который мог быть рассказан в нескольких строках, превращался в богатое художественное произведение.

«Ревизор» вызвал бесконечную работу определения плана и деталей исполнения; существует целый ряд набросков, в целом и частями, и первая печатная форма комедии явилась в 1836 году. Старая страсть к театру овладела Гоголем в чрезвычайной степени: комедия не выходила у него из головы; его томительно увлекала мысль стать лицом к лицу с обществом; он с величайшей заботливостью старался, чтобы пьеса была исполнена в соответствии с его собственной идеей о характерах и действии; постановка встречала разнообразные препятствия, в том числе цензурные, и наконец могла осуществиться только по воле императора Николая.

«Ревизор» имел необычайное действие: ничего подобного не видела русская сцена; действительность русской жизни была передана с такою силой и правдой, что хотя, как говорил сам Гоголь, дело шло только о шести провинциальных чиновниках, оказавшихся плутами, на него восстало всё то общество, которое почувствовало, что дело идёт о целом принципе, о целом порядке жизни, в котором и само оно пребывает.

Но, с другой стороны, комедия встречена была с величайшим энтузиазмом теми элементами общества, которые сознавали существование этих недостатков и необходимость их преодоления, и в особенности молодым литературным поколением, увидевшим здесь ещё раз, как в прежних произведениях любимого писателя, целое откровение, новый, возникающий период русского художества и русской общественности. Таким образом, «Ревизор» расколол общественное мнение. Если для консервативно-бюрократической части общества пьеса казалась демаршем, то для ищущих и свободомыслящих поклонников Гоголя это был определённый манифест.

В июне 1836 года Николай Васильевич уехал за границу, где пробыл с перерывами около десяти лет. Сначала жизнь за рубежом как будто укрепила и успокоила его, дала ему возможность завершить его величайшее произведение — «Мёртвые души», но стала зародышем и глубоко фатальных явлений. Опыт работы с этой книгой, противоречивая реакция современников на неё так же, как в случае с «Ревизором», убедили его в огромном влиянии и неоднозначной власти его таланта над умами современников. Эта мысль постепенно стала складываться в представление о своём пророческом предназначении, и соответственно, об употреблении своего пророческого дара силой своего таланта на благо обществу, а не во вред ему.

За границей он жил в Германии, Швейцарии, зиму провёл с А. Данилевским в Париже, где встретился и особенно сблизился с А. О. Смирновой и где его застало известие о смерти Пушкина, страшно его поразившее.

В марте 1837 года он был в Риме, который чрезвычайно ему полюбился и стал для него как бы второй родиной. Европейская политическая и общественная жизнь всегда оставалась чужда и совсем незнакома Гоголю; его привлекала природа и произведения искусства, а Рим в то время представлял именно эти интересы. Гоголь изучал памятники древности, картинные галереи, посещал мастерские художников, любовался народной жизнью и любил показывать Рим, «угощать» им приезжих русских знакомых и приятелей.

Но в Риме он и усиленно работал: главным предметом этой работы были «Мёртвые души», задуманные ещё в Петербурге в 1835 году; здесь же, в Риме закончил он «Шинель», писал повесть «Анунциата», переделанную потом в «Рим», писал трагедию из быта запорожцев, которую, впрочем, после нескольких переделок уничтожил.

Осенью 1839 года он вместе с Погодиным отправился в Россию, в Москву, где его встретили Аксаковы, восторженно относившиеся к таланту писателя. Потом он поехал в Петербург, где ему надо было взять сестёр из института; затем опять вернулся в Москву; в Петербурге и в Москве он читал ближайшим друзьям законченные главы «Мёртвых душ».

Устроив свои дела, Гоголь опять отправился за границу, в любимый Рим; друзьям он обещал вернуться через год и привезти готовый первый том «Мёртвых душ». К лету 1841 года первый том был готов. В сентябре этого года Гоголь отправился в Россию печатать свою книгу.

Он продолжал работать над вторым томом «Мёртвых душ» и читал отрывки из него у Аксаковых, но в нём продолжалась та же мучительная борьба между художником и христианином, которая шла в нём с начала сороковых годов. По своему обыкновению, он много раз переделывал написанное, вероятно, поддаваясь то одному, то другому настроению. Между тем его здоровье всё более слабело; в январе 1852 года его поразила смерть жены А. С. Хомякова — Екатерины Михайловны, которая была сестрой его друга Н. М. Языкова; им овладел страх смерти; он бросил литературные занятия, стал говеть на масленице; однажды, когда он проводил ночь в молитве, ему послышались голоса, говорившие, что он скоро умрёт.

Смерть Хомяковой (Екатерина Михайловна — хозяйка литературного салона, сестра поэта Н. М. Языкова, учёного П. М. Языкова. Предмет юношеской влюблённости Н. А. Мотовилова, сподвижника Серафима Саровского, с которым будущий попечитель Серафимо-Дивеевского монастыря обсуждал своё пылкое увлечение. Близким другом Е. М. Хомяковой был Н. В. Гоголь, он ценил её как одну из самых замечательных женщин своего времени. Жена философа и поэта А. С. Хомякова), осуждение Константиновского и, возможно, иные причины убедили Гоголя отказаться от творчества и начать говеть за неделю до Великого поста. 5 февраля он провожает Константиновского и с того дня почти ничего не ест. 10 февраля он вручил графу А. Толстому портфель с рукописями для передачи митрополиту Московскому Филарету, но граф отказался от этого поручения, чтобы не усугубить Гоголя в мрачных мыслях.

Гоголь перестаёт выезжать из дому. В 3 часа ночи с понедельника на вторник 11— 12 февраля 1852 года, то есть в великое повечерие понедельника первой седмицы Великого поста, Гоголь разбудил слугу Семёна, велел ему открыть печные задвижки и принести из шкафа портфель. Вынув из него связку тетрадей, Гоголь положил их в камин и сжёг. Наутро он рассказал графу Толстому, что хотел сжечь только некоторые вещи, заранее на то приготовленные, а сжёг всё под влиянием злого духа. Гоголь, несмотря на увещевания друзей, продолжал строго соблюдать пост; 18 февраля слёг в постель и совсем перестал есть. Всё это время друзья и врачи пытаются помочь писателю, но он отказывается от помощи, внутренне готовясь к смерти.

20 февраля врачебный консилиум (профессор А. Е. Эвениус, профессор С. И. Клименков, доктор К. И. Сокологорский, доктор А. Т. Тарасенков, профессор И. В. Варвинский, профессор А. А. Альфонский, профессор А. И. Овер) решается на принудительное лечение Гоголя. Результатом его явилось окончательное истощение и утрата сил; вечером того же дня писатель впал в беспамятство.

Николай Васильевич Гоголь скончался утром в четверг 21 февраля 1852 года, не дожив месяца до своего 43-летия.

Писатель был отпет в университетской церкви мученицы Татианы. Похороны проходили в воскресный полдень 24 февраля (7 марта) 1852 года на кладбище Данилова монастыря в Москве. На могиле был установлен памятник, состоящий из двух частей:

бронзовый крест, стоявший на чёрном надгробном камне («Голгофа»), на котором была высечена надпись славянскими буквами «Ей гряди Господи Иисусе! Апокалипс. гл. КВ, ст. К»;

чёрная мраморная плита, лежащая на базице из серого гранита. На ней гражданскими буквами были высечены следующие надписи:

На верхней лицевой стороне: «Здесь погребено тело Николая Васильевича Гоголя. Родился 19 марта 1809 года. Скончался 21 февраля 1852 года».

На малой стороне плиты, обращённой к зрителю: «Горьким словом моим посмеются. Иеремии глав. 20, ст. 8».

На большой боковой стороне плиты к зрителю: «Муж разумивый престол чувствия. Притчей гл. 12, ст. 23», «Правда возвышает язык. Притчей гл. 14, ст. 34».

На большой боковой стороне плиты, скрытой от зрителя (к решётке): «Истиным же уста исполнит смеха, о устне же их исповедания. Иова гл. 8, ст. 21».[38].

По преданию, И. С. Аксаков сам выбрал камень для могилы Гоголя где-то в Крыму (гранильщики называли его «черноморский гранит»).

В 1930 году Данилов монастырь был окончательно закрыт, а некрополь вскоре ликвидирован. 31 мая 1931 года могилу Гоголя вскрыли, и его останки перенесли на Новодевичье кладбище. Туда же была перенесена и «Голгофа».

Официальный акт экспертизы, составленный сотрудниками НКВД и ныне хранящийся в РГАЛИ (ф. 139, № 61), оспаривает малодостоверные и взаимоисключающие друг друга воспоминания участника и свидетеля эксгумации писателя Владимира Лидина. Согласно одним его воспоминаниям («Перенесение праха Н. В. Гоголя»), написанным спустя 15 лет после события и опубликованным посмертно в 1991 году в «Российском архиве», в могиле Гоголя отсутствовал череп писателя. Согласно другим его воспоминаниям, передаваемым в форме устных рассказов студентам Литературного института в бытность Лидина в 1970-е годы его профессором — череп Гоголя был повёрнут на бок. Об этом свидетельствует бывший студент В. Г. Лидина, а позднее старший научный сотрудник Государственного Литературного музея Ю. В. Алёхин.

Обе эти версии носят апокрифический характер. Они и породили множество легенд, в том числе о «захоронении Гоголя в состоянии летаргического сна» и «похищении черепа писателя для коллекции известного московского собирателя театральной старины А. А. Бахрушина».

Такой же противоречивый характер носят многочисленные воспоминания об осквернении могилы Гоголя советскими писателями (и самим Лидиным) при эксгумации захоронения Гоголя, публикуемые СМИ со слов всё того же В. Г. Лидина.

В 1952 году на могиле вместо «Голгофы» установили новый памятник в виде постамента с бюстом Гоголя работы скульптора Н. Томского, на котором начертано: «Великому русскому художнику слова Николаю Васильевичу Гоголю от Правительства Советского Союза».

«Голгофа» за ненадобностью какое-то время находилась в мастерских Новодевичьего кладбища, где её с уже соскобленной надписью обнаружила Е. С. Булгакова, подыскивавшая подходящее надгробие для могилы покойного мужа, М. А. Булгакова. Елена Сергеевна выкупила надгробие, после чего оно было установлено над могилой Михаила Афанасьевича. Таким образом, исполнилась мечта писателя: «Учитель, укрой меня своей чугунной шинелью».

К 200-летию со дня рождения писателя по инициативе членов оргкомитета юбилея могиле был придан почти первоначальный вид: бронзовый крест на чёрном камне.

Михаил Афанасьевич Булгаков (дореф. Михаилъ А?анасьевичъ Булгаковъ; 3 [15] мая 1891, Киев, Российская империя — 10 марта 1940, Москва, СССР) — русский писатель, драматург, театральный режиссёр и актёр. Автор романов, повестей и рассказов, множества фельетонов, пьес, инсценировок, киносценариев, оперных либретто.

Известные произведения Булгакова: «Собачье сердце», «Записки юного врача», «Театральный роман», «Белая гвардия», «Роковые яйца», «Дьяволиада», «Иван Васильевич» и роман, принёсший писателю мировую известность, — «Мастер и Маргарита», который был несколько раз экранизирован как в России, так и в других странах.

В 1923 году Булгаков вступил во Всероссийский союз писателей. В 1924 году он познакомился с недавно вернувшейся из-за границы Любовью Евгеньевной Белозерской (1895—1987), которая в 1925 году стала его женой.

В 1926 году ОГПУ провело у писателя обыск, в результате которого были изъяты рукопись повести «Собачье сердце» и личный дневник. Спустя несколько лет дневник был ему возвращён, после чего сожжён самим Булгаковым. Дневник дошёл до наших дней благодаря копии, снятой на Лубянке.

С октября 1926 года во МХАТе с большим успехом шла пьеса «Дни Турбиных». Её постановка была разрешена только на год, но позже несколько раз продлевалась. Пьеса понравилась И. Сталину. Распространённое утверждение, что Сталин смотрел спектакль 15 раз, не находит никаких документальных подтверждений и вызывает сомнения. В своих выступлениях И. Сталин говорил, что «Дни Турбиных» — «антисоветская штука, и Булгаков не наш», но когда пьеса была запрещена, Сталин велел вернуть её (в январе 1932 года), и до войны она больше не запрещалась. Однако ни на один театр, кроме МХАТа, это разрешение не распространялось. Сталин отмечал, что впечатление от «Дней Турбиных» в конечном счёте было положительное для коммунистов (письмо В. Биллю-Белоцерковскому, опубликованное самим Сталиным в 1949 году).

Одновременно в советской прессе проходит интенсивная и крайне резкая критика творчества М. А. Булгакова. По его собственным подсчётам, за 10 лет появилось 298 ругательных рецензий и 3 благожелательных. Среди критиков были влиятельные литераторы и чиновники от литературы (Маяковский, Безыменский, Авербах, Шкловский, Керженцев, Киршон и другие).

« Сознание своего полного, ослепительного бессилия нужно хранить про себя.

Из письма Булгакова к Вересаеву. »

В конце октября 1926 года в Театре им. Вахтангова с большим успехом прошла премьера спектакля по пьесе М. А. Булгакова «Зойкина квартира».

В Москве в 1928 году прошла премьера пьесы «Багровый остров». У М. А. Булгакова возник замысел романа, позднее названного «Мастер и Маргарита». Писатель также начал работу над пьесой о Мольере («Кабала святош»).

В 1929 году Булгаков познакомился с Еленой Сергеевной Шиловской, которая стала его третьей, последней женой в 1932 году.

К 1930 году произведения Булгакова перестали печатать, его пьесы изымались из репертуара театров. Были запрещены к постановке пьесы «Бег», «Зойкина квартира», «Багровый остров», спектакль «Дни Турбиных» снят с репертуара. В 1930 году Булгаков писал брату Николаю в Париж о неблагоприятной для себя литературно-театральной ситуации и тяжёлом материальном положении. Тогда же он написал письмо Правительству СССР, датированное 28 марта 1930 года, с просьбой определить его судьбу — либо дать право эмигрировать, либо предоставить возможность работать во МХАТе. 18 апреля 1930 года Булгакову позвонил И. Сталин, который порекомендовал драматургу обратиться с просьбой зачислить его во МХАТ.

10 марта 1940 года, на 49-м году жизни, Михаил Афанасьевич Булгаков скончался. 11 марта состоялась гражданская панихида в здании Союза Советских писателей. Перед панихидой московский скульптор С. Д. Меркуров снял с лица М. Булгакова посмертную маску.

Тело Булгакова кремировали, прах захоронен 12 марта на Новодевичьем кладбище. На его могиле по ходатайству вдовы Е. С. Булгаковой был установлен камень, прозванный «голгофой», который ранее стоял на могиле Н. В. Гоголя.

Воспоминания В. Я. Лакшина из книги Е. С. Булгаковой «Воспоминания о Михаиле Булгакове»:

До начала 50-х годов на могиле Булгакова не было ни креста, ни камня — лишь прямоугольник травы с незабудками да молодые деревца, посаженные по четырём углам надгробного холма. В поисках плиты или камня Е. С. захаживала в сарай к гранильщикам и подружилась с ними (она вообще легко сходилась с простыми людьми — малярами, штукатурами). Однажды видит: в глубокой яме среди обломков мрамора, старых памятников мерцает огромный чёрный ноздреватый камень. «А это что?» — «Да Голгофа». — «Как Голгофа?» Объяснили, что на могиле Гоголя в Даниловском монастыре стояла Голгофа с крестом. Потом, когда к гоголевскому юбилею 1952 года сделали новый памятник, «Голгофу» за ненадобностью бросили в яму. «Я покупаю», — не раздумывая сказала Е. С. «Это можно, — отвечают ей, — да как его поднять?» — «Делайте что угодно, я за всё заплачу… Нужны будут мостки, делайте мостки от сарая к самой могиле… Нужны десять рабочих — пусть будут десять рабочих…»

Камень перевезли, и глубоко ушёл он в землю над урной Булгакова. Стёсанный верх без креста, со сбитой строкой из Евангелия, — он выглядел некрасиво. Тогда всю глыбу перевернули — основанием наружу.

Антон Павлович Чехов (17 (29) января 1860, Таганрог, Екатеринославская губерния (теперь Ростовская область) — 2 (15) июля 1904, Баденвайлер, Германская империя) — русский писатель, прозаик, драматург.

Классик мировой литературы. По профессии врач. Почётный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности (1900—1902). Один из самых известных драматургов мира. Его произведения переведены более чем на 100 языков. Его пьесы, в особенности «Чайка», «Три сестры» и «Вишнёвый сад», на протяжении более 100 лет ставятся во многих театрах мира.

За 25 лет творчества Чехов создал более 500 различных произведений (коротких юмористических рассказов, серьёзных повестей, пьес), многие из которых стали классикой мировой литературы. Особенное внимание обратили на себя «Степь», «Скучная история», «Дуэль», «Палата № 6», «Рассказ неизвестного человека», «Мужики», «Человек в футляре», «В овраге», «Детвора», «Драма на охоте»; из пьес: «Иванов», «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишнёвый сад».

В 1883 году стал одним из учредителей Русского гимнастического общества.

1885—1886 годы — период расцвета Чехова как «беллетриста-миниатюриста» — автора коротких, в основном юмористических рассказов. В то время, по его собственному признанию, он писал по рассказу в день. Современники считали, что он и останется в этом жанре, но весной 1886 года писатель получил письмо от известного русского литератора Дмитрия Григоровича, где тот критиковал Чехова за то, что тот тратит свой талант на «мелочишки». «Голодайте лучше, как мы в своё время голодали, поберегите ваши впечатления для труда обдуманного (…) Один такой труд будет во сто раз выше оценён сотни прекрасных рассказов, разбросанных в разное время по газетам», — писал Григорович. Впоследствии к советам Григоровича присоединились Алексей Суворин, Виктор Билибин и Алексей Плещеев.

С 1890 по 1895 год, по возвращении в Москву из поездки на Сахалин, Чехов поселился в небольшом двухэтажном флигеле на Малой Дмитровке. Здесь он работал над книгой «Остров Сахалин», рассказами «Попрыгунья», «Дуэль», «Палата № 6», а также встречался с писателями В. Г. Короленко, Д. В. Григоровичем, В. А. Гиляровским, П. Д. Боборыкиным, Д. С. Мережковским, В. И. Немировичем-Данченко, известными актёрами А. П. Ленским и А. И. Южиным, художником И. И. Левитаном. Флигель сохранился до нашего времени и отмечен памятной доской с барельефом писателя.

С 1892 по 1899 год Чехов проживал в подмосковном имении Мелихово, где сейчас работает один из главных чеховских музеев. За годы «мелиховского сидения» было написано 42 произведения. Позднее он много путешествовал по Европе. В 1899 году продал собственность на свои произведения, которые были написаны и будут написаны в течение двадцати последующих лет, книгоиздателю Адольфу Марксу за 75 тысяч рублей. В конце 1898 года писатель купил в Ялте участок земли, где был разбит сад и построен дом по проекту архитектора Л. Н. Шаповалова. Последние годы Чехов, у которого обострился туберкулёз, для поправления здоровья постоянно живёт в своём доме под Ялтой, лишь изредка приезжая в Москву, где его жена (c 1901 года), артистка Ольга Леонардовна Книппер, занимает одно из выдающихся мест в труппе образованного в 1898 году Московского Художественного театра.

В 1900 году, при первых же выборах в разряд изящной словесности Отделения русского языка и словесности Академии наук, Чехов был избран в число почётных академиков по разряду изящной словесности. В 1902 году Чехов вместе с В. Г. Короленко отказался от звания академика после распоряжения императора Николая II аннулировать избрание Максима Горького в почётные академики.

В 80-е годы XIX века Чехов создал первое своё значительное драматическое произведение — пьесу «Иванов». Пьеса в четырёх действиях «Чайка» была написана в 1895—1896 годы, опубликована в журнале «Русская мысль» в 1896 году. Пьеса в четырёх действиях «Три сестры» написана в 1900 году, «Вишнёвый сад» — в 1903 году, «Дядя Ваня» — в 1896 году.

Своеобразие пьес Чехова замечалось его современниками при первых постановках. Сначала оно воспринималось как неумение Чехова справиться с задачей последовательного драматического движения. Рецензенты говорили об отсутствии «сценичности», о «растянутости», о «недостатке действия», о «беспорядочности диалога», о «разбросанности композиции» и слабости фабулы. Театральная критика всё больше упрекала Чехова в том, что он вводит в свои пьесы излишние подробности быта и тем самым нарушает все законы сценического действия. Однако для самого Антона Павловича воспроизведение сферы быта было непременным условием — иначе для него терялся смысл всего замысла. Чехов говорил:

« Требуют, чтобы были герой, героиня сценически эффектны. Но ведь в жизни не каждую минуту стреляются, вешаются, объясняются в любви. И не каждую минуту говорят умные вещи. Они больше едят, пьют, волочатся, говорят глупости. И вот надо, чтобы это было видно на сцене. Надо создать такую пьесу, где бы люди приходили, уходили, обедали, разговаривали о погоде, играли в винт, но не потому, что так нужно автору, а потому, что так происходит в действительной жизни. »

« Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни. »

В драматургии Чехова, вопреки всем традициям, события отводятся на периферию как кратковременная частность, а обычное, ровное, ежедневно повторяющееся, для всех привычное составляет главный массив всего содержания пьесы. Практически все пьесы Чехова построены на подробном описании быта, посредством которого до читателей доносятся особенности чувств, настроений, характеров и взаимоотношений героев. Подбор бытовых линий осуществляется по принципу их значимости в общем эмоциональном содержании жизни.

Нередко Чехов использует так называемые «случайные» реплики персонажей. При этом диалог непрерывно рвётся, ломается и путается в каких-то совсем посторонних и ненужных мелочах. Однако подобные диалоги и реплики в общем сценическом контексте у Чехова осуществляют своё назначение не прямым предметным смыслом своего содержания, а тем жизненным самочувствием, какое в них проявляется.

К. С. Станиславский и Вл. И. Немирович-Данченко заметили наиболее существенный принцип в драматическом движении чеховских пьес, так называемое «подводное течение». Именно они впервые раскрыли за внешне бытовыми эпизодами и деталями присутствие непрерывного внутреннего интимно-лирического потока и приложили все усилия, чтобы донести новую интерпретацию чеховской драмы до зрителя. Благодаря Станиславскому и Немировичу-Данченко заражающая сила пьес Чехова стала очевидной.

Чехов создал новые ходы в литературе, сильно повлияв на развитие современного рассказа. Оригинальность его творческого метода заключается в использовании приёма под названием «поток сознания» (позже перенятого Джеймсом Джойсом и другими модернистами) и отсутствии финальной морали, так необходимой структуре классического рассказа того времени. Чехов не стремился дать ответы читающей публике, а считал, что роль автора заключается в том, чтобы задавать вопросы, а не отвечать на них.

В 1896 году, после провала «Чайки», Чехов, написавший уже к тому моменту несколько пьес, отрёкся от театра. Однако в 1898 году постановка «Чайки» Московского Художественного Театра, основанного Станиславским и Немировичем-Данченко, имела огромный успех у публики и критики. После этого Чехов вернулся к драматургии и создал ещё три шедевра: «Дядя Ваня», «Три сестры» и «Вишнёвый сад».

Именно Чехов в своих рассказах впервые в русской литературе ярко продемонстрировал образ провинциального обывателя, лишённого всякого кругозора, жажды деятельности, благих стремлений, потребности действия. Чехов, как никто другой, показал, насколько опасным для личности и для общества является такое социальное явление, как обывательщина («Ионыч», «Учитель словесности»).

Чехов был одним из первых писателей-классиков, кто всецело обличал пошлость, нежелание жить полной, насыщенной жизнью. В чеховских произведениях мы видим нравственный призыв к внутренней свободе человека, духовному очищению. Его поздние рассказы насквозь пронизаны внутренним душевным криком: «Так больше жить невозможно!». М. Горький писал о значении творчества Чехова:

« Никто не понимал так ясно и тонко, как Антон Чехов, трагизм мелочей жизни, никто до него не умел так беспощадно, правдиво нарисовать людям позорную и тоскливую картину их жизни в тусклом хаосе мещанской обыденщины. Его врагом была пошлость; он всю жизнь боролся с ней, её он осмеивал и её изображал бесстрастным, острым пером, умея найти прелесть пошлости даже там, где с первого взгляда, казалось, всё устроено очень хорошо, удобно, даже — с блеском…

Чехов до сих пор остаётся лидером по числу зарубежных экранизаций русской классики — его произведения становились основой для кино/телеверсий более 300 раз.

Олег Николаевич Ефремов (1 октября 1927, Москва — 24 мая 2000, там же) — советский и российский актёр и режиссёр театра и кино, педагог, театральный деятель. Герой Социалистического Труда (1987). Народный артист СССР (1976). Лауреат трёх Государственных премий СССР (1969, 1974, 1983) и двух Государственных премий РФ (1998, 2004). Один из создателей и первый секретарь правления Союза театральных деятелей СССР, член Союза кинематографистов СССР. Избирался Народным депутатом СССР от творческих союзов. Член КПСС с 1955 года.

Олег Ефремов — создатель театра «Современник», в 1956—1970 годах был его художественным руководителем; с 1970 года возглавлял МХАТ СССР им. Горького, а после его раздела в 1987 году — МХТ им. Чехова.

Один из выдающихся театральных режиссёров своего времени, Олег Ефремов всегда оставался и актёром; на театральной сцене создал запоминающиеся образы современников в пьесах В. Розова, А. Володина и А. Гельмана; среди лучших ролей мхатовского периода — и чеховский Астров, и Мольер в «Кабале святош» М. Булгакова; кинозрителям известен прежде всего как полковник Гуляев («Батальоны просят огня»), таксист Саша («Три тополя на Плющихе»), Максим Подберёзовиков («Берегись автомобиля»), Айболит («Айболит-66»).

На протяжении полувека, с 1949 года, Олег Ефремов преподавал мастерство актёра в Школе-студии МХАТ, был профессором и заведующим кафедрой мастерства актёра.

«Напряжённый интерес к гражданским и этическим проблемам, свежесть, наблюдательность, стремление ближе соприкоснуться с жизнью, внимание к характерности и борьба с театральщиной» — так П. Марков, бывший завлит МХАТа, охарактеризовал в конце 50-х коллектив, до 1964 года именовавшийся Театром-студией «Современник». Он заявил о своём существовании в 1956 году спектаклем по пьесе В. Розова «Вечно живые», — О. Ефремов, поставивший спектакль и сыгравший в нём Бориса Бороздина, вспоминал, что некоторые зрители и критики были разочарованы, говорили: «Спектакль замечательный, конечно, но ведь вы показали нам просто хороший МХАТ». Такие отзывы О. Ефремов и в последние годы жизни вспоминал как высшую похвалу: именно к этому и стремился тогдашний «Современник» — возродить в своей практике образ старого Художественного театра, «театра Станиславского», с его художественными и, не в последнюю очередь, этическими идеалами; но от того МХАТа, каким он стал к середине 50-х годов, труппу Ефремова отделяла пропасть.

За несколько десятилетий это был первый театр, рождённый не «сверху», а «снизу», как коллектив единомышленников.

«Современник» родился в то время, когда российский театр после затянувшегося на два десятилетия кризиса вновь становился, по словам С. Владимирова, необходимым как «умный, талантливый, интересный, много знающий и понимающий собеседник». «Наше единомыслие, — вспоминал М. Козаков, — вырабатывалось в бесконечных спорах, обсуждениях, и очень часто два-три окна в кабинете Ефремова продолжали светиться всю ночь». Социальная программа «Современника» с самого начала определялась как «антисталинская», — в 1966 году О. Ефремов подпишет письмо 25 деятелей культуры и науки Л. И. Брежневу против реабилитации Сталина; более расплывчатой оказалась эстетическая идея: студийцы стремились возродить на сцене естественного человека, так называемый «душевный реализм», характерный для раннего МХТ и особенно для его 1-й Студии, к сокращению дистанции между актёром и зрителем. «Война, — писал П. Марков, — переворошила наше понимание актёрского искусства. Элементы „лицедейства“, притворства, наигрыша стали нестерпимы на сцене морально, они стали окончательно отталкивающи эстетически. Люди, пережившие войну, отворачиваются от самой умелой „игры“ в страдания». Нежелание лицедействовать, искавшее своё оправдание в прошлом Художественного театра, собственно, и было главной эстетической «идеей» студийцев, — А. Смелянский определяет художественную программу раннего «Современника» как советский вариант итальянского неореализма: «Язык улицы, живой жизни пришёл на эту сцену и породил не только новый тип речи, но и новый тип артиста, которого тогда именовали „типажным“, то есть подчёркивали даже его внешнюю слитность с человеком улицы».

Изначально «Современник», и в первую очередь его лидер, исповедовали «антитеатральность», и здесь следуя за К. Станиславским, говорившим: «В театре я больше всего ненавижу театр». В 1960 году, в связи с ленинградскими гастролями, С. Владимиров писал о «Современнике», без тени осуждения: «Он всегда прост и даже грубоват», — но в том же году О. Ефремов поставил ярко-театральный спектакль «Голый король» по сказке Е. Шварца, ставший одним из самых популярных спектаклей «Современника» и одним из лучших спектаклей «театрального направления». «Голый король», в котором впервые в полной мере раскрылся незаурядный талант Е. Евстигнеева, блистательно сыгравшего, по определению М. Туровской, «ничто, от которого зависит всё», пользовался успехом и у опальных партийных чиновников; сам Н. С. Хрущёв, рассказывал О. Ефремов, после октября 1964 года приходил на спектакль и от души смеялся вместе со всеми над системой, которую безуспешно пытался реформировать.

Успех «Голого короля» сказался на дальнейшей эволюции и театра в целом, и творчества О. Ефремова: представления о «правде жизни» на театральной сцене с годами усложнялись.

В 1964 году «Современник» наконец получил статус театра и перестал именоваться студией; в 1966 году, на исходе «оттепели», чуткий к переменам атмосферы театр представил публике «Обыкновенную историю» И. Гончарова, — поставленный Г. Волчек спектакль уже свидетельствовал о творческой и не только творческой зрелости коллектива: «Театр, — пишет А. Смелянский, — стала занимать не столько сила обстоятельств, формирующих личность, сколько текучесть и податливость самого человека». Сам О. Ефремов развил ту же тему в спектакле «Традиционный сбор» по пьесе В. Розова, ставшей важным уточнением к поставленному тремя годами раньше «Назначению» А. Володина: у В. Розова, в отличие от А. Володина, своё человеческое «назначение» исполняли именно те, кто никакой карьеры не сделал.

Для О. Ефремова эпоха «Современника» символично завершилась постановкой чеховской «Чайки» летом 1970 года; коллеги расценили его уход как предательство, — в действительности, считает А. Смелянский, из-под «Современника», детища «оттепели», уходила историческая почва. Театр слишком тесно связал свою судьбу с судьбой поколения, для которого наступила пора разочарований, и свою первую «Чайку» О. Ефремов поставил как памфлет — внёс в неё идейный разброд конца 60-х годов, когда люди перестали слушать и слышать друг друга.

В отличие от подавляющего большинства своих коллег-режиссёров, О. Ефремов оставался актёром всегда — и в «Современнике», и позже во МХАТе; Ефремов-актёр в неменьшей степени, чем Ефремов-режиссёр, определял стиль «Современника». «Все мы были его учениками, — писал М. Козаков, — все подражали его манере игры». Это отмечали и критики: так, у В. Кардина в первые годы существования театра нередко складывалось впечатление, «будто по сцене ходят несколько „ефремовых“».

Как некогда Г. Товстоногов в Большой драматический, О. Ефремов был назначен во МХАТ для спасения театра, но не получил тех полномочий, какими располагал художественный руководитель БДТ: придя в 1956 году в такую же развращённую и погрязшую в интригах труппу, Г. Товстоногов уволил треть наличного состава, тем самым призвав к порядку и оставшихся, — О. Ефремов этого сделать не мог; предложенный им проект реорганизации труппы (включая перевод части её во вспомогательный состав) был как будто бы принят, но к концу его второго мхатовского сезона, пишет И. Соловьёва, «надёжно завален». О. Ефремов не хлопнул дверью, — он стал создавать внутри театра свою труппу, опираясь на близких по духу артистов старого МХАТа (в их числе были и А. Степанова и М. Прудкин), приглашая новых. Артистам «Современника», задуманного когда-то как «свежая кровь» для МХАТа, он предлагал влиться в «метрополию» в полном составе, для начала в качестве вполне автономного филиала, — единомышленники не поверили, что он сможет в этом театре что-то изменить. Несмотря на обиду, они поддержали своего бывшего лидера как могли, 7 сентября направив мхатовцам письмо, в котором, в частности, говорилось: «Мы отдаём вам самое дорогое, что имели, — Олега Николаевича, с которым прожили пусть недолгую, но трудную и наполненную жизнь в искусстве. Мы хотим верить, что вы будете уважать, любить Ефремова и помогать ему», — но очень немногие во главе с Е. Евстигнеевым тогда последовали за О. Ефремовым. Лишь позже, увидев реальные перемены, во МХАТ потянулись и некоторые другие «современниковцы». Он пригласил к себе А. Попова и А. Калягина, в 1976 году уговорил перейти во МХАТ И. Смоктуновского, в 1983-м переманил из БДТ О. Борисова и вернул в театр Т. Доронину, — и без того огромная труппа продолжала разрастаться.

Произошедший в 1987 году и обернувшийся всесоюзным скандалом раздел театра О. Ефремов считал «наиболее гуманным, демократическим, в духе времени решением», которое в 90-х годах уже воспринималось бы как нечто абсолютно естественное. Как художественный руководитель, он иного выхода не видел; он предложил автономию двух трупп, из которых одна разместилась бы в Камергерском переулке, другая — в филиале на улице Москвина, при этом, по свидетельству А. Смелянского, не имел внятного плана сосуществования двух трупп и меньше всего ожидал, что в результате в Москве образуются два МХАТа. Тем не менее, принятая общим собранием автономия в итоге обернулась полной суверенностью частей.

В интервью журналу «Советский экран» в 1990 году на вопрос читателя, считает ли он, что раскол пошёл на пользу его части МХАТа, О. Ефремов отвечал осторожно: «Так бы я не сказал. Хотя раскол всё равно был необходим, потому что неестественна труппа до двухсот человек — это уже не театр… В этом смысле всё, что произошло, правильно. Ведь не зря же мне пришлось в переполненный театр приглашать таких артистов, как Смоктуновский, Евстигнеев, Борисов, Калягин. То есть надо было создавать поколение, адекватное по талантам, творческим возможностям знаменитым мхатовским „старикам“. Иначе образовывался вакуум…»

Раскол МХАТ произошёл во время, когда основополагающая для России XX века идея „театра-дома“, „театра-храма“ переживала сильнейший кризис, во время, называемое концом золотого века театра, связанного с деятельностью шестидесятников, концом советского театра, театра, который занимал по словам А. Смелянского, „несоразмерно большое место в духовной жизни страны“. „Конец 80-х — первая половина 90-х годов XX века явились для театра, как и для страны, временем распада, временем, когда старый театр умирал, а новый еще не появился“ — писала об этом периоде А. В. Вислова.

О театрах, образовавшихся в результате раздела, И. Соловьёва пишет: «В сумятице состав обоих вряд ли мог определиться обдуманно гармонично; внутри отъединившихся трупп долго и неплодоносно срабатывала инерция разделения». Делить пришлось не только труппу, но и репертуар; в театре, получившем название МХТ им. А. П. Чехова, О. Ефремов, пытаясь руководствоваться исключительно интересами искусства, снимал спектакли, утратившие актуальность (как, например, «Так победим!» М. Шатрова) или изначально продиктованные побочными интересами, — что, в свою очередь, вызывало недовольство у вчерашних единомышленников. По разным причинам О. Ефремова покинули А. Калягин и О. Борисов, А. Вертинская и Е. Васильева…

О. Ефремов был, как отмечали позже театроведы, и прирождённым лидером, обладал редким умением сплачивать людей вокруг общей цели, — это свойство его личности называли «театрообразующим» началом. «Где бы он ни был, — писала М. Строева, — Ефремов всегда, как магнит притягивал к себе людей, ему готовы были верить, для него и с ним рады были работать. В этом проступал не только магнетизм души, личное обаяние талантливого человека… Тут приоткрывалось и нечто большее, связанное с… особым чувством хозяина своей страны. Все, кто общался с Ефремовым, воочию видели, убеждались в том, что этот человек может смело брать ответственность на свои плечи, решать порой, казалось бы, безнадежно нерешаемые вопросы, упрямо, принципиально и до конца отстаивать свою гражданскую и художественную позицию».

Если Ефремов-режиссёр с годами перестал бояться театральности, то Ефремов-актёр ярких красок, как правило, избегал, редко пользовался гримом, и эта скупость собственно актёрских проявлений (А. Смелянский назвал его талант «стыдливым») — в сочетании с лиризмом, отмеченным Марковым, — иным критикам, особенно часто кинокритикам, давала повод утверждать, будто О. Ефремов всегда играет самого себя. Полемизируя с ними, И. Соловьёва, непосредственно по поводу последней театральной роли О. Ефремова — Бориса Годунова в трагедии А. С. Пушкина, писала: «Олег Ефремов как актёр (что бы ни говорили о нём) никогда не стремился к самораскрытию, к прямому лирическому присутствию на сцене. Его роли ни в коей мере не автопортретны… Он играет Бориса Годунова не на самораскрытии, а на самоотдаче. Он ничего не подставляет из своего, но живёт чужим несчастьем с всецелой, терзающей силой».

О. Ефремов много снимался в кино и порою сам становился режиссёром своей роли, как, например, в фильме А. Митты «Гори, гори, моя звезда», в котором сыграл одну из лучших своих ролей — немого художника-самоучку Фёдора. «Маленьких ролей» для О. Ефремова не существовало: он умел даже крошечный эпизод сделать запоминающимся, как это было в другом фильме А. Митты — «Звонят, откройте дверь», где он на полминуты появился в роли бывшего пионера, давно и безнадёжно спившегося человека; при этом О. Ефремов, по свидетельству режиссёра, предложил ему на выбор пять вариантов эпизода, «один лучше другого». Своей любимой киноролью он называл Виктора Леонова в фильме В. Мельникова «Мама вышла замуж»: ему импонировала внутренняя интеллигентность героя — как «определённый настрой по отношению к миру». И всё же в кино О. Ефремов, по собственному его признанию, «отдыхал, отвлекался» — от театра, который с годами оставлял ему всё меньше времени и сил для кинематографа. «Сам не снимался и другим не давал», — сетовал В. Сергачёв; конфликт О. Ефремова с одним из самых любимых его актёров — Е. Евстигнеевым, обернувшийся уходом Евстигнеева из театра, Л. Толмачёва объяснила просто: «Олег не мог представить, как ради кино можно предать театр». И последним фильмом с участием О. Ефремова стал многосерийный «Чехов и Ко» (1998), посвящённый 100-летию МХАТа, в верности которому он когда-то в юности расписался кровью.

Сергей Васильевич Герасимов (1885—1964) — советский живописец, педагог, доктор искусствоведения (1956), профессор, директор МГХИ им. В. И. Сурикова в 1943—1948 годах, первый секретарь Правления Союза художников СССР в 1958—1964 годах. Академик АХ СССР (1947). Народный художник СССР (1958). Лауреат Ленинской премии (1966 — посмертно). Член ВКП(б) с 1943 года.

Надгробие генерала Тимофеева — одно из самых заметных на территории Новодевичьего монастыря.

Василий Иванович Тимофеев (1783—1850) — генерал от инфантерии, герой Бородинского сражения.

Боевое крещение Тимофеев получил в чине штабс-капитана Выборгского пехотного полка в сражении под Аустерлицем, где обратил на себя внимание храбростью и распорядительностью; шеф полка генерал-майор Олсуфьев упоминал о нём особо в донесении главнокомандующему. В кампанию 1807 г. Тимофеев поддержал свою репутацию, когда под Прейсиш-Эйлау с охотниками атаковал колонну французских егерей и отбил 2 орудия и единорог, за что был награждён орденом св. Владимира 4-й степени с бантом.Боевое крещение Тимофеев получил в чине штабс-капитана Выборгского пехотного полка в сражении под Аустерлицем, где обратил на себя внимание храбростью и распорядительностью; шеф полка генерал-майор Олсуфьев упоминал о нём особо в донесении главнокомандующему. В кампанию 1807 г. Тимофеев поддержал свою репутацию, когда под Прейсиш-Эйлау с охотниками атаковал колонну французских егерей и отбил 2 орудия и единорог, за что был награждён орденом св. Владимира 4-й степени с бантом.

8 ноября 1811 г. он был произведён в подполковники с назначением командиром батальона в новый лейб-гвардии Литовский (впоследствии переименованном в Московский) полк, с которым и выступил в Отечественную войну.

Во время Бородинской битвы, в которой полк покрыл себя славой, Тимофеев оказал несколько крупных услуг: когда французы заняли Семёновские флеши и защищавшие их чины гренадерских батальонов стали отходить по одиночке, он пристроил их к своему каре, а затем часть отправил на соседнюю батарею, которая, за убылью прислуги у орудий, не могла бы без них действовать; выделившись далеко вперед, высмотрел расположение неприятельских колонн, скрытых за горой, и лично, с разрешения командира батареи, навёл на них орудие; когда кирасиры готовились к атаке на его каре, он велел лишь делать движение ружьями, зная по опыту, что лошади не пойдут на блестящие штыки; мера эта действительно имела успех, и кирасиры поездив вокруг каре, начали в 30 шагах строиться в колонну, чтобы ударить массой, но в это время Тимофеев бросился с каре в штыки, и латники обратились в бегство. С левого фланга из-за леса появилась неприятельская колонна с артиллерией, с очевидным намерением занять командующую высоту; заметив это, Тимофеев испросил разрешение подъехавшего генерала Коновницына предупредить неприятеля на этом пункте и занял его раньше французов, но вскоре разрезная пуля, обвитая волосом, вывела его из строя, раздробив кость левой ноги.

За эти подвиги он был произведён в полковники и 17 февраля 1813 года награждён орденом Георгия 4-й степени (№ 1182 по кавалерскому списку Судравского и № 2550 по списку Григоровича — Степанова)

« В воздаяние ревностной службы и отличия, оказанного в сражении против французских войск 26 августа 1812 года при с. Бородине, где, командуя баталионом действовал с отличною храбростию, мужеством и опытностию, причем ранен пулею в ногу. »

Рана оказалась очень серьёзной, не заживала, и жизнь Тимофеева долго была в опасности, но всё же, пролежав более года в госпитале уездного города Касимова, он поправился и в 1814 году прибыл к армии в Варшаву, где был назначен командующим гвардейской резервной пехотной дивизией.

Денис Васильевич Давыдов (дореф. Денисъ Васильевичъ Давыдовъ 16 (27) июля 1784, Москва — 22 апреля (4 мая) 1839, село Верхняя Маза, Сызранский уезд, Симбирская губерния) — русский поэт, наиболее яркий представитель «гусарской поэзии», мемуарист, генерал-лейтенант. Один из командиров партизанского движения во время Отечественной войны 1812 года.

Уже с 24 января 1807 года Денис Давыдов участвовал в боях с французами. В сражении при Прейсиш-Эйлау он находился при Багратионе, который появлялся со своим адъютантом на самых опасных и ответственных участках. Один бой по мнению Багратиона был выигран только благодаря Давыдову. Он в одиночку бросился на отряд французских улан и те, преследуя его, отвлеклись и упустили момент появления русских гусар. За этот бой Денис получил орден Святого Владимира IV степени, бурку от Багратиона и трофейную лошадь. Храбрость Дениса Давыдова в кампании 1807 года была отмечена золотым Прейсиш-Эйлауским крестом, орденом святой Анны 2-го класса, золотой саблей с надписью «За храбрость» и прусским орденом «За достоинство».

В самом конце кампании Давыдову довелось увидеть Наполеона. Тогда в Тильзите заключался мир между французским и русским императорами, и многие его не одобряли. Багратион сказался больным и послал вместо себя Давыдова.

21 августа 1812 года в виду деревни Бородино, где вырос Давыдов и где уже торопливо разбирали родительский дом на фортификационные укрепления, за пять дней до великого сражения Денис Васильевич и предложил Багратиону идею собственного партизанского отряда.

Первый партизанский отряд в ходе Отечественной войны 1812 года был создан по инициативе Барклая-де-Толли 22 июля 1812 года под командованием генерала Ф. Ф. Винцингероде.

Приказ Багратиона о создании летучего партизанского отряда был одним из его последних перед Бородинским сражением, где он был смертельно ранен. (Имением отца Давыдова, кроме родовой Денисовки, было с 1799 года село Бородино, сожжённое во время Бородинского сражения. Незадолго до своей кончины Давыдов ходатайствовал о перезахоронении своего начальника П. И. Багратиона на Бородинском поле, что и было исполнено по Высочайшей воле императора Николая I после смерти Дениса Васильевича.)

Отряд состоял из 50 ахтырских гусар и 80 донских казаков, которых Давыдов отбирал лично.

Первое боевое крещение партизаны Давыдова получили 2 сентября около села Токарево, уничтожив крупный отряд мародеров и захватив в плен около 100 человек. Отряд наносил ощутимый урон неприятельской армии, громя и перехватывая транспорты с фуражом и провиантом. Вот как описывал Денис Давыдов в “Дневнике партизанских действий” одно из дел своего отряда: “...На рассвете мы атаковали в виду города неприятельский отряд, прикрывавший транспорт. После стремительной атаки большая часть прикрытия рассыпалась, успех превзошел мое ожидание: 270 рядовых и 6 офицеров сложили оружие, до 100 человек легло на месте. Сей транспорт состоял в новой одежде и обуви на весь 1-й Вестфальский гусарский полк и (по найденной накладной) стоил 17 тысяч франков”.

Быстрые его успехи убедили Кутузова в целесообразности партизанской войны, и он не замедлил дать ей более широкое развитие и постоянно присылал подкрепления. Второй раз Давыдов видел Наполеона, когда он со своими партизанами находился в лесу в засаде, и мимо него проехал дормез с Наполеоном. Но у него в тот момент было слишком мало сил, чтобы напасть на охрану Наполеона. Наполеон ненавидел Давыдова и приказал при аресте расстрелять его на месте. Ради его поимки выделил один из лучших своих отрядов в две тысячи всадников при восьми обер-офицерах и одном штаб-офицере. Давыдов, у которого было в два раза меньше людей, сумел загнать отряд в ловушку и взять в плен вместе со всеми офицерами.

В октябре отряд Давыдова, увеличившийся до 700 человек, разгромил пехотный батальон, взяв 200 пленных, захватил 41 фуру с продовольствием и транспорт с обмундированием на целый полк, снова атаковал гонявшегося за ним противника, уничтожив около 800 солдат и офицеров и столько же взяв в плен. На ликвидацию отряда Давыдова противник направил крупные силы, но партизаны внезапно атаковали и рассеяли их авангард.

Одним из выдающихся подвигов Давыдова за это время было дело под Ляховым, где он вместе с партизанскими отрядами А. Н. Сеславина, А. С. Фигнера и В. В. Орлова-Денисова 28 октября (9 ноября) 1812 года взял в плен двухтысячный отряд генерала Ожеро. 3 ноября отряд Давыдова взял в плен трёх генералов, до 900 солдат, четыре орудия и большой обоз. На другой день снова был отбит значительный обоз и захвачено около 500 солдат и офицеров. В Копысе Давыдов разгромил крупное французское кавалерийское депо и направил в тыл до 900 пленных солдат. 14 ноября он овладел Белыничами с их крупным провиантским складом. и, продолжая поиски до Немана, занял Гродно. Из воспоминаний подполковника Дениса Давыдова: « … В сём деле мы овладели магазином и гошпиталем в Белыничах. В первом найдено четыреста четвертей ржи, сорок четвертей пшеницы, двести четвертей гречихи и пятьдесят четвертей коноплей, а в последнем взяли двести девяносто человек больных и пятнадцать лекарей. Взят один подполковник, четыре капитана и сто девяносто два рядовых, весь обоз и сто восемьдесят ружей.»

25-летие Отечественной войны 1812 года вывело Давыдова из состояния депрессии, вызванного смертью Пушкина. Денис Васильевич выступил с предложением о перенесении праха Багратиона П.И. из церкви села Симы Владимирской губернии на Бородинское поле. Хлопоты Давыдова увенчались успехом: было решено захоронить останки героя у подножия главного памятника Бородинского поля, заложенного на батарее Раевского. Командовать почётным конвоем было поручено генерал-лейтенанту в отставке Давыдову. Но он не дожил немногим более трёх месяцев до осуществления своей мечты.

22 апреля 1839 года около 7 часов утра на 55-м году жизни Денис Васильевич скоропостижно скончался апоплексическим ударом в своём имении Верхняя Маза Сызранского уезда Симбирской губернии.

Как человек, Давыдов пользовался большими симпатиями в дружеских кружках. По словам князя П. А. Вяземского, Давыдов до самой кончины сохранил изумительную молодость сердца и нрава. Веселость его была заразительна и увлекательна; он был душой дружеских бесед.

Литературная деятельность Давыдова выразилась в целом ряде стихотворений и в нескольких прозаических статьях.

Успешные партизанские действия в войну 1812 прославили его, и с тех пор он создает себе репутацию «певца-воина», действующего в поэзии «наскоком», как на войне. Эта репутация поддерживалась и друзьями Давыдова, в том числе и Пушкиным. Однако «военная» поэзия Давыдова ни в какой мере не отражает войны: он воспевает быт тогдашнего гусарства. Вино, любовные интриги, буйный разгул, удалая жизнь — вот содержание их.

Собрания сочинений Давыдова выдержали шесть изданий; из них наибольшей полнотой отличаются трёхтомные издания 1860 и 1893, под ред. А. О. Круглого (прил. к журн. «Север»). Издание «Записок» по цензурным соображениям было осуществлено в Брюсселе в 1863 году князем Петром Долгоруковым.

Шагаем дальше по Москве...=>>>

<<<=на Морские и заморские записки