История России ХХ века

Автор этой компиляции слов и образов — Сергей Семёркин — представляет вам очередной коллаж из жизни Российской империи.

О 1917 годе десять историков расскажут десять разных историй. Несомненно одно: события этого года в российской империи повлияли не только на самую большую страну, но и на будущее всего остального мира. Две революции (или два переворота или два бунта — оставим термины учёным) и дальнейшее создание первого социалистического государства сильно изменят и политическую карту российской империи и миропорядок в целом. А ведь даже сильный аналитик Ленин не видел февральскую революцию ещё в начале 1917 года.

Так что же произошло в 1917 году?

Всего 7 фильмов про 1917 год и гражданскую войну: «Октябрь» - СССР, 1927, режиссёр — Сергей Эйзенштейн; «Ленин в Октябре» - СССР, 1937, режиссёры — Михаил Ромм, Дмитрий Васильев; "Сорок первый" - СССР, 1956, режиссёр - Григорий Чухрай; "Тихий Дон" - СССР, 1957, режиссёр - Сергей Герасимов; «Чапаев» - СССР, 1935, режиссёры - братья Георгий и Сергей Васильевы; «Служили два товарища» - СССР, 1968, режиссёр - Евгений Карелов; «Доктор Живаго» - США, 1965, режиссёр— Дэвид Лин.

Короткий список для чтения: "10 дней, которые потрясли мир" - Джон Рид; "Окаянные дни" - Иван Бунин; "История русской революции" - Лев Троцкий; "Тихий Дон" и "Донские рассказы" - Михаил Шолохов; "Белая гвардия" - Михаил Булгаков; "Дни" - Василий Шульгин; "Очерки русской смуты" - Антон Деникин; "Записки о революции" - Николай Суханов; "Как закалялась сталь" - Николай Островский; "Хождение по мукам" - Алексей Толстой; "Доктор Живаго" - Борис Пастернак; "Разгром" - Александр Фадеев; "Вечный зов" - Анатолий Иванов; "Рожденная революцией" - Алексей Нагорный; "Конармия" - Исаак Бабель; "Тени исчезают в полдень" - Анатолий Иванов; "Россия во мгле" - Герберт Уэлс"; "Двенадцать" - Александр Блок"; "Адьютант его превосходительства" - Игорь Болгарин; "Красные дьяволята" - Павел Бляхин; "Ленинский броневик" - Николай Григорьев; "Преображение Россиии" - Сергеев-Ценский; "Сердце Бонивура" - Дмитрий Нагишкин; "Строговы" - Георгий Марков; "Моонзунд" - Валентин Пикуль; "Чапаев" - Дмитрий Фурманов; "Броненосец Потемкин" - Константин Фельдман; "Россия, кровью умытая" - Артём Веселый; "Беломорье" - Александр Линевский; "Всадники" - Юрий Яновский.

И даже прочтя все эти книги, у вас может не сложиться пазл… передадим слово поэту:

Настанет год, России чёрный год,

Когда царей корона упадет.

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пищей многих будет смерть и кровь.

Михаил Лермонтов.

А вот всего одна фотография, но как много в ней всего переплетено:

История России ХХ века - 1917 год - На митинге в Москве в феврале 1917 года знаменитый дрессировщик Владимир Дуров вывел на улицу слона с плакатом, требующим передать всю власть Временному Правительству. Справа мы видим двух артистов-лилипутов, изображающих Григория Распутина и главу МВД Александра Протопопова.

На митинге в Москве в феврале 1917 года знаменитый дрессировщик Владимир Дуров вывел на улицу слона с плакатом, требующим передать всю власть Временному Правительству. Справа мы видим двух артистов-лилипутов, изображающих Григория Распутина и главу МВД Александра Протопопова.


Годовщина революции (1918) - Как происходила смена строя в России в 1917-1918 годах? Уникальная документальная хроника Дзиги Вертова. Хроникальные материалы к первой годовщине Октябрьской революции. Сцены фильма изображают историю смены строя в России в период с февраля 1917 года до ноября 1918 года: это Февральская революция, организация Временного правительства, Государственное совещание в Москве в августе 1917 года, Октябрьский переворот в Петрограде, события октября того же года в Москве, разгон Учредительного собрания, Брестский мир и др.

Российские фильмы 1917 года:

"За счастьем"

"Умирающий лебедь"

Документальный фильм с предисловием Кирилла Набутова:
"Временное правительство. Иллюзия власти"

Текста в этом файле на 450 страниц, поэтому сначала будут фотографии

Фотографии 1917 года

История России ХХ века - 1917 год - Император Николай II разгребает снег в парке Царского Села, куда он был помещен после февраля 1917

Император Николай II разгребает снег в парке Царского Села, куда он был помещен после февраля 1917

История России ХХ века - 1917 год - Великая Княжна Татьяна, дочь царя, переносит при помощи солдата, глыбы дерна на носилках. Фотография сделана в Царском Селе

Великая Княжна Татьяна, дочь царя, переносит при помощи солдата, глыбы дерна на носилках. Фотография сделана в Царском Селе

История России ХХ века - 1917 год - Императрица Александра вышивает, в то время как остальная часть царской семьи работает в саду в Царском Селе

Императрица Александра вышивает, в то время как остальная часть царской семьи работает в саду в Царском Селе

История России ХХ века - 1917 год - вид Литейного проспекта 3 июля, снимок В. Буллы, который навсегда вошел в историческую фотолетопись революции, «Расстрел рабочей демонстрации на углу Садовой ул. и Невского проспекта

Вскоре за провалом июньского наступления последовал новый взрыв народного возмущения политикой Временного правительства – июльская демонстрация в Петрограде. Это событие слабо освещено в фотодокументах. На фотопленке зафиксированы лишь некоторые моменты: вид Литейного проспекта 3 июля, снимок В. Буллы, который навсегда вошел в историческую фотолетопись революции, «Расстрел рабочей демонстрации на углу Садовой ул. и Невского проспекта 4 июля 1917 года»

История России ХХ века - 1917 год - траурная процессию у Никитских ворот, общая могила юнкеров, студенты у могилы товарищей

траурная процессию у Никитских ворот, общая могила юнкеров, студенты у могилы товарищей

История России ХХ века - 1917 год - первые дни после революционных событий Октября: москвичи, осматривающие поврежденные Никольские и Спасские ворота Кремля.

первые дни после революционных событий Октября: москвичи, осматривающие поврежденные Никольские и Спасские ворота Кремля.

История России ХХ века - 1917 год - Оборона Петрограда от мятежных войск генерала Лавра Корнилов

Оборона Петрограда от мятежных войск генерала Лавра Корнилова

История России ХХ века - 1917 год - Сдача оружия войсками генерала Лавра Корнилова

Сдача оружия войсками генерала Лавра Корнилова

История России ХХ века - 1917 год - Боевая дружина путиловцев на стрелковых занятиях. октябрь 1917

Боевая дружина путиловцев на стрелковых занятиях. октябрь 1917

История России ХХ века - 1917 год - Первая воинская часть, отказавшаяся выполнять приказы правительства по пресечению народного недовольства. В центре вместе с представителями рабочих ассоциаций инициатор выступления унтер-офицер Тимофей Кирпичников.

Первая воинская часть, отказавшаяся выполнять приказы правительства по пресечению народного недовольства. В центре вместе с представителями рабочих ассоциаций инициатор выступления унтер-офицер Тимофей Кирпичников.

История России ХХ века - 1917 год - Распространение листовок в дни Февральской революции на Тверской улице

Распространение листовок в дни Февральской революции на Тверской улице 1917

История России ХХ века - 1917 год - Братание солдат генерала Лавра Корнилова с войсками Временного правительства

Братание солдат генерала Лавра Корнилова с войсками Временного правительства

История России ХХ века - 1917 год - Январские очереди за хлебом

Январские очереди за хлебом

История России ХХ века - 1917 год - Демонстрация работниц Путиловского завода в первый день Февральской революции

Демонстрация работниц Путиловского завода в первый день Февральской революции

История России ХХ века - 1917 год - Волынский полк - один из первых полков, перешедших на сторону революции

Волынский полк - один из первых полков, перешедших на сторону революции

История России ХХ века - 1917 год - Войска у Государственной Думы

Приблизительно к 14 часам тысячи солдат пришли к Таврическому дворцу, в котором продолжала заседать мятежная Государственная Дума под председательством октябриста М. Родзянко.

Войска у Государственной Думы

История России ХХ века - 1917 год - Временный Исполнительный Комитет Государственной Думы

Временный Исполнительный Комитет Государственной Думы

История России ХХ века - 1917 год - Первое заседание солдатской секции Петроградского Совета в Таврическом дворце.

Однако Временному комитету Родзянко не удалось взять власть в свои руки, так как у него появился конкурент в виде Временного Исполкома Петроградского Совета рабочих депутатов, который создали в том же Таврическом дворце депутаты левых фракций. Он распространил по заводам и солдатским частям листовки с призывом выбирать своих депутатов и присылать их к 19 часам в Таврический дворец по 1 депутату от каждой тысячи рабочих и от каждой роты. В 21 час в левом крыле Таврического дворца открылись заседания рабочих депутатов, и был создан Петроградский Совет рабочих депутатов во главе с меньшевиком Н. С. Чхеидзе, заместителями которого стали трудовик А. Ф. Керенский и меньшевик М. И. Скобелев

Первое заседание солдатской секции Петроградского Совета в Таврическом дворце.

История России ХХ века - 1917 год - Отказ Михаила Александровича от принятия престола 3 марта

Отказ Михаила Александровича от принятия престола 3 марта 1917

История России ХХ века - 1917 год - Похороны убитого морского офицера

3 (16) марта — начались убийства офицеров в Гельсингфорсе.

К 15 марта Балтийский флот «потерял» 120 офицеров, из которых 76 было убито (в Гельсингфорсе — 45, в Кронштадте — 24, в Ревеле — 5 и в Петрограде — 2). В Кронштадте, кроме того, было убито не менее 12 офицеров сухопутного гарнизона. Четверо офицеров покончили жизнь самоубийством, и 11 пропали без вести. Всего, таким образом, погибло более 100 человек.

Похороны убитого морского офицера

История России ХХ века - 1917 год - Разгром полицейских архивов

В результате Февральской революции также была распущена царская полиция и жандармерия, а её функции были переданы вновь созданной народной милиции (народное ополчение). Полицейские офицеры подвергались репрессиям и им было запрещено работать во вновь созданных правоохранительных органах. Это привело к тому, что милиция никак не могла воспрепятствовать сползанию страны в хаос и анархию.

Разгром полицейских архивов

История России ХХ века - 1917 год - Арест и конвоирование переодетых городовых у Технологического института на Забалканском проспекте

Арест и конвоирование переодетых городовых у Технологического института на Забалканском проспекте. Петроград. март. На переднем плане группа студентов Технологического института

История России ХХ века - 1917 год - Похороны жертв Февральской революции на Марсовом поле

Похороны жертв Февральской революции на Марсовом поле

История России ХХ века - 1917 год - Москва в дни Февральской революции

Москва в дни Февральской революции

История России ХХ века - 1917 год - Москва в дни Февральской революции

История России ХХ века - 1917 год - Общий вид митинга у здания штаба РСДРП(б) (бывший особняк Кшесинской).

Общий вид митинга у здания штаба РСДРП(б) (бывший особняк Кшесинской). 1917

История России ХХ века - 1917 год - Революционные солдаты, держащие красные флаги на штыках

Революционные солдаты, держащие красные флаги на штыках

История России ХХ века - 1917 год - Демонстрация женщин за предоставление им избирательного права. Невский проспект

Демонстрация женщин за предоставление им избирательного права. Невский проспект

История России ХХ века - 1917 год - Демонстрация солдатских жён

Демонстрация солдатских жён

История России ХХ века - 1917 год - На снимке лимузин неустановленной марки, сфотографированный у здания Технологического института в Петрограде. Человек на подножке облачен в шоферскую «кожанку» – униформу автомобильных войск, ставшую вскоре популярной у комиссаров и чекистов.

На снимке лимузин неустановленной марки, сфотографированный у здания Технологического института в Петрограде. Человек на подножке облачен в шоферскую «кожанку» – униформу автомобильных войск, ставшую вскоре популярной у комиссаров и чекистов.


Октябрь

История России ХХ века - 1917 год - Красногвардейский патруль у костра на улице. Октябрь 1917

Красногвардейский патруль у костра на улице. Октябрь 1917

История России ХХ века - 1917 год - Броневик

Броневик "Илья Муромец" во дворе Смольного. 24 октября 1917 г. (фото И. С. Кобозев)

История России ХХ века - 1917 год - Октябрьская социалистическая революция. Пулеметчик на защите Зимнего дворца. Октябрьские дни 1917 года. Петроград.

Октябрьская социалистическая революция. Пулеметчик на защите Зимнего дворца. Октябрьские дни 1917 года. Петроград.

История России ХХ века - 1917 год - Отряд Красной гвардии на улицах Петрограда. 1917 год. Из фондов ЦГАКФФД СССР.

Отряд Красной гвардии на улицах Петрограда. 1917 год. Из фондов ЦГАКФФД СССР.

История России ХХ века - 1917 год - Революционные события в Москве. Рабочие на броневике. Красная площадь

Революционные события в Москве. Рабочие на броневике. Красная площадь, 1917 год.

История России ХХ века - 1917 год - Революционные события в Москве. Рабочие на броневике. Красная площадь

Матросы-балтийцы, участники штурма Зимнего дворца в Петрограде в октябре 1917 г.

История России ХХ века - 1917 год - Крейсер Аврора у Франко-русского завода

Крейсер Аврора у Франко-русского завода, 1917 год

История России ХХ века - 1917 год - Демонстрация рабочих и солдат Петрограда. 25 октября (7 ноября) 1917 года.

Демонстрация рабочих и солдат Петрограда. 25 октября (7 ноября) 1917 года.

История России ХХ века - 1917 год - Часовые охраняют кабинет В. И. Ленина в Смольном. Петроград

Часовые охраняют кабинет В. И. Ленина в Смольном. Петроград, 1917 год. Октябрьская революция.

История России ХХ века - 1917 год - Готический зал Зимнего дворца - резиденции Временного правительства, после взятия его большевиками во время Октябрьской социалистической революции. 7 ноября 1917 года, Петроград.

Готический зал Зимнего дворца - резиденции Временного правительства, после взятия его большевиками во время Октябрьской социалистической революции. 7 ноября 1917 года, Петроград.

История России ХХ века - 1917 год - Вооруженные отряды юнкеров, настроенных резко антибольшевистски, на улицах Москвы. Октябрьская революция. 1917 год.

Вооруженные отряды юнкеров, настроенных резко антибольшевистски, на улицах Москвы. Октябрьская революция. 1917 год.

История России ХХ века - 1917 год - Застава юнкеров в Кремле.

Застава юнкеров в Кремле.

История России ХХ века - 1917 год - Никитские ворота. Дом № 2. Ранцевой

Никитские ворота. Дом № 2. Ранцевой

История России ХХ века - 1917 год - Никитские ворота. Дом князя Гагарина

Никитские ворота. Дом князя Гагарина

История России ХХ века - 1917 год - Спасские ворота и башня

Спасские ворота и башня

История России ХХ века - 1917 год - Тверской бульвар. Дом Коробковой

Тверской бульвар. Дом Коробковой

История России ХХ века - 1917 год - Театральная площадь. Гостиница Метрополь

Театральная площадь. Гостиница Метрополь


Карикатуры

История России ХХ века - 1917 год - Карикатуры

Взгляд на революцию 1917 года из Лондона

История России ХХ века - 1917 год - Карикатуры

История России ХХ века - 1917 год - Карикатуры

История России ХХ века - 1917 год - Карикатуры

История России ХХ века - 1917 год - Карикатуры


Война

История России ХХ века - 1917 год - Тифлисская авиашкола в 1917

Тифлисская авиашкола в 1917

История России ХХ века - 1917 год - Братание на Восточном фронте.

Братание на Восточном фронте. 1917-1918

На русско-германском фронте братание впервые было зарегистрировано в октябре 1915 года, однако оно не было распространено и носило единичный характер, не представляя угрозы боеспособности Русской армии. Массовое распространение братание получило в конце 1916 года и, особенно, в 1917 году. Борясь с братанием в период июньского наступления 1917 года, командование русской армии перешло к репрессиям. В июле 1917 г. Временное правительство издало приказ о расстреле представителей армий противника, явившихся для братания и придании суду военно-полевых судов чинов Русской армии, принимающих участие в братаниях. Усиление влияния большевиков на фронте во второй половине 1917 года привело к массовому и организованному братанию. Братания после прихода большевиков к власти (в декабре 1917 — феврале 1918 годов) приняли характер государственной политики — большевистское правительство надеялось с их помощью приблизить германскую революцию или хотя бы оттянуть или ослабить предстоящее немецкое наступление.

История России ХХ века - 1917 год - Моодзунд

Моодзунд, 1917

История России ХХ века - 1917 год - Стрельба по аэроплану

Стрельба по аэроплану. 1917

История России ХХ века - 1917 год - Убитые во время провала Июньского наступления

Убитые во время провала Июньского наступления. 1917

История России ХХ века - 1917 год - Немцы празднуют победу в Риге. На большой площади на фоне русских православных куполов выстроены войска в линию.

Немцы празднуют победу в Риге. На большой площади на фоне русских православных куполов выстроены войска в линию.1917 год.

История России ХХ века - 1917 год - Поврежденные русские автомобили возле железнодорожной линии. Тернополь, Украина

Поврежденные русские автомобили возле железнодорожной линии. Тернополь, Украина, 1917.

История России ХХ века - 1917 год - Полностью уничтоженный немецкими войсками железнодорожный мост в Ригеа

Полностью уничтоженный немецкими войсками железнодорожный мост в Риге, 1917.

История России ХХ века - 1917 год - Полностью уничтоженный немецкими войсками железнодорожный мост в Ригеа

Первый Петроградский женский батальон, конно-разведочная команда, 1917 г.


1917 год

История России ХХ века - 1917 год - Заседание Совета рабочих и солдатских депутатов в Таврическом дворце.

Заседание Совета рабочих и солдатских депутатов в Таврическом дворце. Не ранее 2 марта 1917.

История России ХХ века - 1917 год - Заседание Временного правительства в Мариинском дворце

Заседание Временного правительства в Мариинском дворце

История России ХХ века - 1917 год - Россия — горящий дом. Май 1917. Рисунок Михаила Дризо

Россия — горящий дом. Май 1917. Рисунок Михаила Дризо

История России ХХ века - 1917 год - Демонстрация в Харькове на Николаевской площади во время Февральской революции 1917 года

Демонстрация в Харькове на Николаевской площади во время Февральской революции 1917 года

История России ХХ века - 1917 год - Похороны жертв революции, 5 апреля 1917 (23 марта по старому стилю), Петроград

Похороны жертв революции, 5 апреля 1917 (23 марта по старому стилю), Петроград

История России ХХ века - 1917 год - Первый солдат революции» старший унтер-офицер Тимофей Кирпичников

«Первый солдат революции» старший унтер-офицер Тимофей Кирпичников

История России ХХ века - 1917 год - Первый солдат революции» старший унтер-офицер Тимофей Кирпичников

История России ХХ века - 1917 год - Похороны жертв революции, 5 апреля 1917 (23 марта по старому стилю), Петроград

История России ХХ века - 1917 год - Баррикада на Литейном проспекте около дома № 5

Баррикада на Литейном проспекте около дома № 5


5-11 января — Успешное русское наступление под Митавой

Митавская операция — наступательная операция русских войск в ходе Первой мировой войны, проводимая в районе города Митава (Елгава) силами 12-й армии Северного фронта (командующий — генерал Р. Д. Радко-Дмитриев), в период c 23 декабря 1916 года (5 января 1917 года) по 29 декабря 1916 года (11 января 1917 года). Ей противостояла 8-я германская армия.

Операция осуществлялась в соответствии с общим стратегическим планом Антанты на 1917 год, по которому от союзных держав требовалось удержать инициативу действий.

На рассвете 23 декабря 1916 (5 января 1917) года без артиллерийской подготовки Бабитская группа атаковала противника. Прорвав оборону 8-й германской армии в трёх местах, она значительно продвинулась к Курляндской Аа, заняв хутора Скангель и Скудр (к северо-востоку от Граббе). На вторые сутки наступления захватили и Пулемётную горку, в чём приняли участие латышские стрелки.


На участках других групп атака успеха не имела. Части Олайской группы начали атаку после короткой артиллерийской подготовки, вклинились в оборону противника, но вынуждены были отойти на исходные позиции. В этой группе солдаты 17-го Сибирского полка 2-го Сибирского корпуса отказались наступать. К ним присоединились другие части 2-го, а затем и 6-го Сибирского корпусов. С 25 декабря 1916 (7 января 1917) года, войска 12-й армии продолжали наступление, но оно вылилось в бои местного значения. К исходу 29 декабря 1916 (11 января 1917) года операция была приостановлена. Основными причинами остановки наступления была непродуманность мер по развитию тактического успеха в оперативный. Настоятельные просьбы главнокомандующего 12-й армией Р. Д. Радко-Дмитриева о присылке подкреплений командующий Северным фронтом генерал Н. В. Рузский отклонил. Неясно, какими именно мотивами руководствовался Рузский, так как основной задачей Северного фронта с осени 1915 года было не допустить занятие немцами стратегически важного порта Риги: эта задача в том же году была успешно выполнена, в ходе Митавской операции русские войска ещё отдалили линию фронта от Риги, что явилось некоторым успехом. Основной удар кампании 1917 года готовился на Юго-Западном и Западном фронтах, что позволяет сделать вывод также и об «отвлекающей» цели этого наступления, наподобие того, которое произошло в марте 1916 года (Нарочская операция).

За 7 суток боёв 12-я армия продвинулась на 2-5 км, учитывая, что позиции немцев в этом районе были чрезвычайно основательны.


Оперативный опыт Митавской операции — применение комбинированных способов атаки (внезапной атаки без артиллерийской подготовки и атаки после короткой, но мощной артиллерийской подготовки), а также опыт оперативной маскировки в Митавской операции был широко использован в кампаниях 1917—1918 годов на других фронтах.

В дальнейшем русским войскам пришлось отражать контрудар противника.

Образное описание боёв под Митавой представлено А. Н. Толстым в романе «Хождение по мукам»:

В январе, в предупреждение весенней кампании, было подписано наступление на Северном фронте. Бой начался под Ригой, студёной ночью. Вместе с открытием артиллерийского огня — поднялась снежная буря. Солдаты двигались в глубоком снегу, среди воя метели и пламени ураганом рвущихся снарядов. Десятки аэропланов, вылетевших в бой на подмогу наступавшим частям, ветром прибивало к земле, и они во мгле снежной бури косили из пулемётов врагов и своих. В последний раз Россия пыталась разорвать сдавившее её железное кольцо, в последний раз русские мужики, одетые в белые саваны, гонимые полярной вьюгой, дрались за империю, охватившую шестую часть света, за самодержавие, некогда построившее землю и грозное миру и ныне ставшее лишь слишком долго затянувшимся пережитком, исторической нелепостью, смертельной болезнью…


13 января — взрывы пароходов «Семён Челюскин» и «Байропия» и портовых складов в архангельском порту Экономия. Погибло около 300 человек.

16 декабря 1916 года в Кольском заливе близ Мурманска ледокольный пароход "Семен Челюскин" принял с борта французского судна "Святой Фома" в свои трюмы 900 бочек мелинита, более 5000 ящиков синкрита (взрывчатого вещества, в полтора раза превосходящего по силе динамит), около 1000 ящиков со снарядами, прочие боеприпасы, бертолетову соль, аптекарские товары и несколько десятков грузовых и легковых автомобилей. 12 января в четыре часа дня "Семен Челюскин" стал к причалу Экономии под разгрузку. С вечера того дня до 7 часов утра 13 января грузчики стивидорской конторы фирмы "Шмидт" вели непрерывную разгрузку судна в две смены. В начале 10 утра, во время откатки бочек, одна из них дала сильное пламя, передавшееся на группу рядом стоящих бочек, и "Семен Челюскин" взорвался..." Так же, как и "Барон Дризен" в Бакарице, "Семен Челюскин" разлетелся на куски. Вскоре после полудня взлетел на воздух ошвартованный по носу "Семена Челюскина" английский грузовой пароход "Байропна", а спустя четыре с половиной часа над Экономией прогремел третий взрыв - это на причале у железнодорожных путей взорвалось 300 тонн тетрила. В течение следующих трех суток на берегу Кузнечихи слышались частые взрывы - это рвались доставленные судном снаряды и боеприпасы. В порту не осталось ни одного неповрежденного строения (а их насчитывалось почти 300), вся территория складов была засыпана обломками взорвавшихся пароходов, грузовиков и аэропланов, стоявших на них, бревнами, досками и осколками снарядов. Железнодорожные пути не работали на протяжении трех километров от порта. К счастью, число человеческих жертв на этот раз оказалось меньше, чем в Бакарице. Убитых и пропавших без вести насчитывалось 284, раненых 299 человек.


1 февраля — открывается Петроградская конференция союзников по Антанте

Петроградская конференция — многосторонние международные переговоры союзников по Антанте в начале 1917 года в Петрограде (Российская империя), в которой участвовали делегации России, Великобритании, Франции и Италии.


Иностранные участники конференции прибыли в Петроград из Романова-на-Мурмане 16 (29) января 1917 года; 18 января были приняты, представляемые своими послами, императором Николаем II в Александровском дворце в Царском Селе[1].


Официальная работа конференции проходила с 19 января до 8 февраля (1 февраля — 21 февраля).


Именно военно-политическая составляющая переговоров рассматривалась российским руководством как ключевая. Тема зарубежных поставок вооружений и других предметов снабжения, а также связанные с этим финансовые вопросы носили второстепенный характер. Россия, безусловно, была заинтересована в масштабном импорте для нужд фронта, однако это не свидетельствовало о неспособности нашей армии продолжать войну до победы без осуществления столь крупных закупок, как это ошибочно восприняли во Франции. Российский военный атташе Игнатьев сообщил в телеграмме, что «Французы усматривают в наших требованиях, в лучшем случае, малообоснованный запрос, при котором вся оказанная до сих пор помощь Франции как бы сводится к нулю, а в худшем случае они усматривают стремление некоторых наших государственных людей доказать союзникам невозможность для нас при подобных условиях продолжать борьбу» Однако военный министр Беляев, отвечая Игнатьеву, резко опроверг данные интерпретации:


«Поручаю Вам самым категорическим образом возражать против сообщаемых в Вашей телеграмме предположений о причинах заявлений наших на конференции о потребностях армии в предметах вооружения и снабжений. Передайте от меня г. Альберту Тома, что, стремясь всемерно развить успех на восточном фронте, мы разработали программу усиления наших вооруженных сил и сообщили на конференции о той материальной части, для новых формирований, которую не можем получить на наших заводах. Если союзные страны не в состоянии уступить нам недостающее вооружение, мы сократим число новых формирований…» Обратите внимание на формулировку Беляева: если союзники не смогут удовлетворить наши требования, то мы «сократим число новых формирований», то есть не прекратим создавать новые формирования, а лишь сократим количество новых формирований.


Английский посол в России Д. Бьюккенен записал в своём дневнике :«19 января 1917 года в своей речи на открытии Союзнической конференции в Петрограде генерал Гурко сообщил:


Россия мобилизовала 14 млн. человек;


потеряла 2 млн. убитыми и ранеными и столько же пленными;


в настоящий момент имеет 7,5 млн. под ружьем и 2,5 млн. человек – в резерве.


Он не выразил никакой надежды на то, что русская армия сможет предпринять крупномасштабное наступление до тех пор, пока не завершится готовящееся формирование новых подразделений и пока они не будут обучены и снабжены необходимым оружием и боеприпасами. А до тех пор все, что она может сделать, – это сдерживать врага с помощью операций второстепенного значения».


Негласной целью иностранных делегатов была разведка внутриполитической обстановки в России в условиях нарастания революционных настроений во всех слоях общества, включая генералитет и придворные круги. Обсудили вопрос о сроке начала общих операций. Генерал Гурко заявил, что русские армии могут начать крупные операции к 1 мая. Французы выразили недовольство. Они настаивали, чтобы наступление русской армии началось «как можно скорее и с максимальными средствами», и не позднее 15 марта. После долгих споров участники совещания согласились начать наступление на всех фронтах между 1 апреля и 1 мая, последняя дата считалась предельной.В постановлении конференции говорилось: «Кампания 1917 г. должна вестись с наивысшим напряжением и с применением всех наличных средств, чтобы создать такое положение, при котором решающий успех союзников был бы вне всякого сомнения».


Также на конференции обсуждались вопросы, связанные с оказанием России помощи оружием и военными материалами. Русская Ставка просила союзников удовлетворить потребности нашей армии в боевом снабжении.



13 февраля — политическая стачка в Баку





Февральская революция 1917 года в России — массовые антиправительственные выступления петроградских рабочих и солдат петроградского гарнизона, приведшие к свержению российской монархии и созданию Временного правительства, сосредоточившего в своих руках всю законодательную и исполнительную власть в России. Революционные события охватили период конца февраля — начала марта 1917 года (по юлианскому календарю, действовавшему в то время в России).


Началась как стихийный порыв народных масс в условиях острого политического кризиса власти, резкого недовольства либерально-буржуазных кругов единоличной политикой царя, «брожения» среди многотысячного столичного гарнизона, присоединившегося к революционным массам. 27 февраля (12 марта) 1917 года всеобщая забастовка переросла в вооружённое восстание; войска, перешедшие на сторону восставших, заняли важнейшие пункты города, правительственные здания. Разрозненные и немногочисленные силы, сохранившие верность царскому правительству, не смогли справиться с охватившей столицу анархией, а несколько частей, снятых с фронта, не смогли пробиться к городу.


Непосредственным результатом Февральской революции стало отречение от престола Николая II, прекращение правления династии Романовых. Всю власть в стране взяло Временное правительство под председательством князя Георгия Львова, тесно связанное с буржуазными общественными организациями, возникшими в годы войны (Всероссийский земский союз, Городской союз, Центральный военно-промышленный комитет). Временное правительство объявило амнистию политическим заключённым, гражданские свободы, замену полиции «народной милицией», реформу местного самоуправления.


Практически одновременно революционно-демократическими силами был сформирован параллельный орган власти — Петроградский Совет — что привело к ситуации, известной как двоевластие.


1 (14) марта 1917 года новая власть была установлена в Москве, в течение марта — по всей стране.


В конце 1917 года Временное правительство было свергнуто в ходе Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, и к политической власти пришла большевистская партия. Две революции ознаменовали кардинальные перемены в государственном устройстве России: Февральская революция привела к свержению монархии, Октябрьская — к установлению советской власти — совершенно новой формы правления.


К началу Февральской революции действовавшая на тот момент Госдума IV созыва фактически превратилась в основной центр оппозиции царскому правительству. Умеренное либеральное большинство Думы ещё в 1915 году объединилось в Прогрессивный блок, открыто противостоявший царю; ядром парламентской коалиции стали партии кадетов (лидер П. Н. Милюков) и октябристов. За рамками блока остались как отстаивавшие идею самодержавия правомонархистские депутаты, так и левые радикалы (меньшевики и трудовики); большевистская фракция в ноябре 1914 года была арестована как не поддержавшая войну.


Основным требованием Думы стало введение в России ответственного министерства, то есть правительства, назначаемого Думой и ответственного перед Думой. На практике это означало трансформацию государственного строя из самодержавного в конституционную монархию по образцу Великобритании.


Вступление Российской империи в мировую войну потребовало массового перевода российской промышленности на военные рельсы. На фоне беспомощности режима повсеместно начали возникать различные общественные комитеты и союзы, бравшие на свои плечи повседневную работу, которой государство не могло должным образом заниматься: заботу о раненых и увечных, снабжение городов и фронта. В 1915 году крупные российские промышленники приступили к формированию военно-промышленных комитетов — независимых общественных организаций в поддержку военных усилий империи (см. также Особое совещание по обороне). Ко времени Февральской революции эти организации во главе с Центральным военно-промышленным комитетом (ЦВПК) и Главным комитетом Всероссийских земского и городского союзов (Земгором) фактически превратились в рупор близкой к Госдуме оппозиции, выдвинув лозунг «ответственного министерства»[источник не указан 705 дней]. Из военно-промышленных комитетов выдвинулся ряд будущих деятелей Временного правительства. Широкое движение самоуправления пробивалось на поверхность, но правительство не оказало ему достаточной поддержки. Вместо того, чтобы наладить контакт с элементами гражданского общества, Николай II в августе 1915 года принял на себя звание Верховного главнокомандующего, что на фоне постоянных военных поражений стало для самодержавия самоубийственным шагом. Изолированный в своём поезде в Ставке, Николай II с осени 1915 года в действительности уже не принимал непосредственного участия в управлении страной, зато резко возросла роль его непопулярной жены, императрицы Александры Фёдоровны.


В течение всего 1916 года распад власти продолжался. Государственная дума — единственный выборный орган — собиралась на заседания всего на несколько недель в году, министры сменялись беспрестанно, при этом на смену одним, малокомпетентным и непопулярным, приходили другие, ничуть не лучше.


Отношения царского правительства с движением ВПК оставались прохладными. Особое раздражение вызывала близкая к меньшевикам Рабочая группа ЦВПК во главе с меньшевиком К. А. Гвоздевым, которая во время Февральской революции фактически составила ядро Петросовета. В начале 1917 года Рабочая группа ЦВПК поддержала организацию всеобщей забастовки в годовщину «Кровавого воскресенья» — 9 (22) января 1905 года. В конце января 1917 года Рабочая группа ЦВПК начала организовывать новую антиправительственную демонстрацию, приуроченную к открытию очередной сессии Госдумы; выпущенное ею воззвание требовало «решительного устранения самодержавного режима», что окончательно переполнило чашу терпения властей. В ночь с 26 на 27 января (9 февраля) 1917 года члены Рабочей группы были арестованы. Из тюрьмы их выпустили уже в ходе Февральской революции восставшие рабочие и солдаты (см. #27 февраля (12 марта). Вооружённое восстание. Образование новых органов власти).


К концу 1916 года высшая государственная власть оказалась дискредитирована цепью скандалов вокруг Г. Е. Распутина и его окружения. Возмущение распутинщиной достигло уже российских вооружённых сил — как офицерства, так и нижних чинов. Роковые ошибки царя в сочетании с потерей доверия к царской власти привели её к политической изоляции, а наличие активной оппозиции создало благоприятную почву для политической революции[8]. Широко распространились слухи об измене, проникшей на вершину власти; главной предательницей общественное мнение считало императрицу Александру Фёдоровну. Не менее популярными были и слухи об интимной связи императрицы и Распутина.


Многие циркулировавшие в обществе слухи об императрице носили откровенно фантастический характер. Несколько раз появляются слухи, что она уже арестована за шпионаж и что в Царском Селе якобы находился прямой провод для связи с Берлином. В январе 1916 года распускаются слухи, что императрица якобы разводится с Николаем II и уходит в монастырь. После гибели британского военного министра Г. Китченера появляются слухи, что императрица, сама будучи этнической немкой, якобы выдала Германии его местонахождение. После Февральской революции был проведён тщательный обыск царскосельского дворца, однако никаких «прямых проводов» и «радиотелеграфных станций» обнаружено не было. Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства с марта по октябрь 1917 года тщательно искала доказательства «измены» (а также и коррупции в царском правительстве). Были допрошены сотни людей и ничего этого найдено не было. Комиссия пришла к выводу, что ни о никакой измене России со стороны императрицы не могло быть и речи.


Известно, что целый ряд лиц (например, А. Ф. Трепов и А. Н. Хвостов), которых общественное мнение того времени считало «назначенцами Распутина», совершенно не собирались сохранять ему лояльность.


Особыми скандалами сопровождались кадровые перемещения в Святейшем Синоде.


«Глупость или измена?» — таким вопросом П. Н. Милюков характеризовал ситуацию 1 (14) ноября 1916 года в своей знаменитой речи на заседании Государственной думы. Знаменитая речь лидера партии кадетов — авангарда объединённой оппозиции царю и его правительству — знаменовала собой переход парламентской оппозиции (Прогрессивный блок) в решающее наступление на царя и его политический курс. 16 (29) декабря 1916 года, в день убийства Распутина, Николай II отправил Государственную думу и Государственный совет на рождественские каникулы до 3 января.


Начиная с осени 1916 года, в оппозицию к Николаю II встали уже не только левые радикалы и либеральная Госдума, но даже ближайшие родственники самого царя — великие князья. Их демарши вошли в историю как «великокняжеская фронда». Общим требованием великих князей стало отстранение от управления страной Распутина и царицы-немки и введение ответственного министерства. Особенно радикальными для великого князя взглядами отличался Николай Михайлович. Исследователь С. В. Куликов называет его ядром «кристаллизации» фронды. Среди других членов императорской фамилии, открыто сочувствовавших либеральным идеям, исследователь называет также великого князя Александра Михайловича, зятя Николая II принца П. А. Ольденбургского, тётю Марию Павловну и даже будущего предполагаемого преемника на престоле, великого князя Михаила Александровича. Как отмечает Куликов, в оппозицию к царю встала даже его собственная мать, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, 28 октября в Киеве прямо потребовавшая отставки Б. С. Штюрмера.


2 декабря великий князь Павел Александрович, после царской опалы Николая Михайловича возглавивший фронду, от имени семейного совета Романовых потребовал от царя введения конституции. 16 (29) декабря 1916 года группа высокопоставленных заговорщиков-монархистов убила Григория Распутина. Среди участников заговора (князь Ф. Ф. Юсупов, В. М. Пуришкевич и др.) был и один из великих князей — Дмитрий Павлович. После убийства Распутина взгляды «фронды» становились всё более решительными.


«Фронда», однако, была с лёгкостью пресечена царём, который к 22 января (4 февраля) 1917 года под разными предлогами выслал из столицы великих князей Николая Михайловича, Дмитрия Павловича, Андрея и Кирилла Владимировичей. Они оказались в опале.


Между тем история с «фрондой» имела непосредственное продолжение уже во время событий Февральской революции. Стремясь сохранить монархию, великие князья Михаил Александрович, Кирилл Владимирович и Павел Александрович 1 (14) марта 1917 года подписали проект манифеста «О полной конституции русскому народу» («великокняжеский манифест», текст которого был подготовлен, по слухам, А. А. Клоповым), который по планам составителей должен был быть подписан Николаем II. После победы вооружённого восстания в Петрограде ряд великих князей признали Временное правительство. 9, 11 и 12 марта на имя премьер-министра князя Львова поступили соответствующие телеграммы от великих князей Николая Николаевича, Александра Михайловича, Бориса Владимировича, Сергея Михайловича, Георгия Михайловича и принца Александра Ольденбургского.


В последние месяцы перед революцией Николай II столкнулся с практически непрерывным давлением с требованиями учредить «ответственное министерство». Помимо либеральной Думы и «фрондирующих» великих князей, к этим требованиям присоединилось также множество других лиц. Британский посол в Петрограде Дж. Бьюкенен на скандальной аудиенции 30 декабря 1916 (12 января 1917) года высказал мнение, что последний состав царского правительства назначен под влиянием действовавших через императрицу «германских агентов», и посоветовал назначить премьер-министром «человека, к которому питали бы доверие как он сам [царь], так и народ, и позволил бы ему избрать своих коллег». 7 (20) января 1917 года того же потребовал председатель Госдумы М. В. Родзянко, 8 февраля в завуалированной форме в пользу ответственного министерства высказался губернский предводитель московского дворянства П. А. Базилевский, 4 февраля к этим требованиям присоединился также лорд А. Милнер, глава британской делегации на Петроградской конференции союзников.


Существует мнение, что Февральская революция явилась следствием военных неудач русской армии в ходе Первой мировой войны. Однако, как по наблюдениям современников, так и по данным современных историков, «пессимистические настроения в тылу были значительно сильнее, чем на фронте», и особенно сильными пессимизм и оппозиция были в Петрограде — по мнению некоторых исследователей, в Петрограде это походило на повальное безумие или «массовую истерию».


Военная катастрофа весны-лета 1915 года и «снарядный голод» были успешно преодолены, 1916 год был в целом успешен для России в военном отношении, положение на фронтах к 1917 году было стабильным. На апрель 1917 года Петроградская конференция стран Антанты (проходившая в январе-феврале 1917 г.) планировала широкое совместное наступление. По возвращении в Лондон глава английской миссии Милнер доложил военному кабинету Великобритании, что революция («дворцовая революция»), скорее всего, неизбежна, но произойдёт уже после окончания войны.


Более скептически были настроены послы союзных держав, находившиеся непосредственно в Петрограде. В октябре 1916 года произошли первые волнения в дислоцированных в Петрограде запасных батальонах, в ходе которых невооружённые солдаты запасных батальонов 181-го полка присоединились к бастующим рабочим Выборгской стороны. В конце октября вызванные для разгона забастовщиков солдаты открыли огонь по полиции и были разогнаны казаками. Надёжность самих казаков также оказалась под вопросом; как отмечает исследователь С. А. Нефёдов, казаки начали отказываться применять оружие против протестующих рабочих. Таким образом, несмотря на стабильное положение на фронтах, в феврале 1917 года почти весь Петроград ждал скорой революции. Британский историк Бернард Пэрс сформулировал это противоречие следующим образом: «фронт был здоров, тыл же прогнил».


В преддверии планировавшегося весеннего наступления 1917 года царское правительство приступило в 1916 году к формированию дивизий уже 4-й очереди на основе ратников 2-го разряда. Ричард Пайпс указывает, что эти солдаты набирались по большей части из старших возрастов, многие из которых были крайне недовольны своей мобилизацией. Военный историк А. А. Керсновский характеризует эти «полчища четвёртой очереди» как «мертворождённые» и отличавшиеся самой низкой боеготовностью. Крупной ошибкой царского правительства стало использование бурлящей столицы империи в качестве огромной перевалочной базы для войск. Как отмечает Керсновский,


Запасные войска были скучены в крупных населённых центрах. Военное ведомство не озаботилось устройством военных городков — лагерей, где, вдали от тыловых соблазнов, можно было вести серьёзные занятия на местности. Эта система лагерей была, между прочим, принята во всех воевавших странах — как союзных, так и неприятельских.



Нагромождение запасных войск в больших городах имело огромное развращающее влияние на людей. Глазам солдата открывалась разгульная картина тыла с его бесчисленными соблазнами, бурлившей ночной жизнью, повальным развратом общественных организаций, наглой, бьющей в глаза роскошью, созданной на крови… Подобно запасным частям, лазареты были тоже скучены в больших городах. И население, и войска могли свободно созерцать ужасы войны.


Распространено также мнение, что война поразила систему хозяйственных связей, прежде всего — между городом и деревней, что в стране обострилось положение с продовольствием, a решение о введении «продразвёрстки» лишь его усугубило. Однако урожай 1916 года был большим, и наряду с продразвёрсткой в 1916 году сохранялась и ранее действовавшая система государственных закупок на свободном рынке. Вместе с тем исследователь С. А. Нефёдов, детально анализируя механизм возникновения осенью 1916 — зимой 1916/1917 годов перебоев в снабжении хлебом, приходит к выводу, что сельские производители в условиях военной инфляции начали массово придерживать продовольствие, ожидая ещё большего повышения цен.


За 2,5 года войны в России сменились 4 председателя Совета министров, 6 министров внутренних дел, 4 военных министра, 4 министра юстиции и земледелия, что получило название «министерской чехарды». Особое раздражение либеральной думской оппозиции вызывало назначение премьер-министром во время войны с Германией этнического немца Б. В. Штюрмера.


Всего в России за январь-февраль 1917 года только на предприятиях, подчинённых надзору фабричной инспекции, бастовало 676 тыс. человек, из них участников политических стачек в январе было 60 %, а в феврале — 95 %.



На 902 предприятиях Петрограда к началу 1917 года было занято около 400 тыс. рабочих, из них 200—220 тыс. — кадровых. Общероссийский революционный подъём, начавшийся в 1917 году, в Петрограде вылился в ряд политических стачек. В годовщину «Кровавого воскресенья» (9 января) забастовали Арсенал, Обуховский, Невский, Александровский заводы, Путиловские завод и судоверфь, другие предприятия (всего 150 тыс. человек).


14 (27) февраля была проведена новая массовая политическая стачка под лозунгами «Долой войну!», «Да здравствует республика!».


17 февраля (2 марта) вновь началась стачка на Путиловском заводе — крупнейшем артиллерийском заводе страны, на котором работало 36 тыс. рабочих. 22 февраля (7 марта) администрация завода объявила локаут. Это решение вызвало движение солидарности среди рабочих Петрограда.


Февральская революция застигла большевистское руководство врасплох. Как указывают исследователи Ричард Пайпс и М. С. Восленский, Ленин ещё в январе 1917 года, в эмиграции, выступая перед молодыми швейцарскими социалистами, заявлял: «Мы, старики, может быть, не доживём до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодёжь… будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции»[К 4]. Находившийся перед революцией непосредственно в Петрограде руководитель Русского бюро ЦК РСДРП(б) А. Г. Шляпников отмечал, что «все политические группы и организации подполья были против выступления в ближайшие месяцы 1917 года».


Партия большевиков была запрещена в 1914 году, большевистская фракция Госдумы 4-го созыва в ноябре была арестована. Во время Февральской революции в Петрограде не было ни одного из членов ЦК РСДРП(б) — все они находились либо в ссылке, либо эмиграции. Руководство партией (Заграничное бюро ЦК) находилось в эмиграции, в России нелегально действовало Русское бюро ЦК, состав которого постоянно менялся вследствие арестов.


Во время февральских событий министр внутренних дел А. Д. Протопопов арестовал находившихся в Петрограде членов Петроградского комитета РСДРП(б), в связи с чем роль большевиков в произошедшем восстании была незначительной.


Сразу после Февральской революции большевики являлись лишь третьей по влиятельности партией среди социалистов, насчитывая всего лишь около 24 тыс. членов (в Петрограде — только 2 тыс.) и составляли меньшинство в Советах. Наиболее влиятельной социалистической партией по состоянию на весну 1917 года являлись эсеры, чей лозунг «социализации земледелия» соответствовал чаяниям основной массы крестьянства, ждавшей «чёрного передела» помещичьей земли.


Хлебные бунты в Петрограде стали логическим развитием кризисной ситуации в хлебозаготовках и на транспорте, обострившейся к концу 1916 года. 2 декабря 1916 года «Особое совещание по продовольствию» ввело продразвёрстку. Несмотря на жёсткие меры, вместо запланированных 772,1 млн пудов хлеба в государственные закрома удалось собрать только 170 млн пудов. Как результат, в декабре 1916 года нормы для солдат на фронте были уменьшены с 3 до 2 фунтов хлеба в день, а в прифронтовой полосе — до 1,5 фунтов. Карточки на хлеб ввели в Москве, Киеве, Харькове, Одессе, Чернигове, Подольске, Воронеже, Иваново-Вознесенске и других городах. Тысячные толпы стояли в очередях за хлебом без уверенности отоварить свои карточки, а в таких городах, как Витебск, Полоцк, Кострома, население начало голодать.



Петроградские «хвосты» зимой 1916—1917 годов

Слухи о том, что в Петрограде также будут введены хлебные карточки, имели основание: в своих позднейших воспоминаниях бывший начальник Петроградского охранного отделения генерал К. И. Глобачёв подтверждает, что «для урегулирования раздачи хлеба продовольственная комиссия решила перейти на карточную систему». В результате к концу февраля у хлебных лавок стали выстраиваться длинные очереди — «хвосты». Утверждение мемуариста, что «запас муки для продовольствия Петрограда был достаточный, и кроме того ежедневно в Петроград доставлялось достаточное количество вагонов с мукой», не соответствует известным данным: за декабрь 1916 — апрель 1917 года Петербургский и Московский районы не получили 71 % планового количества хлебных грузов, на 80 % эта непоставка объяснялась отсутствием груза и лишь на 10 % — неподачей вагонов. В снабжении фронта наблюдалась та же картина: в ноябре 1916 года фронт получил 74 % требуемого продовольствия, в декабре — 67 %. 87 % недопоставки интендантских грузов в эти месяцы произошло по вине Министерства земледелия, и лишь 13 % — по вине железнодорожников. Тем не менее, Глобачёв расценивает слухи о надвигающемся голоде и отсутствии хлеба как провокационные, «имевшие целью вызвать крупные волнения и беспорядки».


По утверждению А. И. Солженицына, не только голод, а даже подлинный недостаток хлеба в Петрограде в те дни ещё не начинался, причём на многих заводах администрация вела снабжение продуктами сама. По мнению Г. Кинга и П. Вильсона, роль непосредственного организатора блокады поставок хлеба принадлежит активному участнику заговора против Николая II, одному из довоенных руководителей министерства путей сообщения Ю. В. Ломоносову, который в ходе революционных событий (28 февраля) вместе с инженером-путейцем А. А. Бубликовым взял под свой контроль железнодорожные пути на Петроград и приказал остановить царский поезд, вышедший из Ставки в Царское Село


21 февраля (6 марта)

По сообщениям газеты «Биржевые ведомости», 21 февраля (6 марта) на Петроградской стороне начался разгром булочных и мелочных лавок, продолжавшийся затем по всему городу. Толпа окружила пекарни и булочные и с криками: «Хлеба, хлеба» двинулась по улицам.


22 февраля (7 марта). Отбытие царя в Ставку

22 февраля (7 марта) Николай II уезжает из Петрограда в Могилёв в Ставку Верховного главнокомандующего. Перед отъездом он получил заверения министра внутренних дел А. Д. Протопопова о том, что ситуация в столице полностью под его контролем; арестовав в конце января членов Рабочей группы Центрального ВПК, занимавшихся подготовкой массовой демонстрации, запланированной на 14 февраля, день открытия новой сессии Госдумы, Протопопов был абсолютно уверен, что ему удалось подавить революцию в зародыше.


23 февраля (8 марта). Начало революции

23 февраля (8 марта) в 1500 царский поезд прибыл в Могилёв.


Тем временем в столице антивоенные митинги начали стихийно перерастать в массовые стачки и демонстрации. Остановили производство работницы ткацкой Торшиловской фабрики, снарядного завода «Старый Парвиайнен». Участники совместного митинга с Выборгской набережной направились в центр Петрограда. На Лесном проспекте они встретили 3-тысячную демонстрацию рабочих завода «Новый Парвиайнен» и вместе с ними по Литейному (Александровскому) мосту прошли в центр города. Прекратили работу заводы «Старый Лесснер», «Новый Лесснер», «Айваз», «Эриксон», «Русский Рено», «Розенкранц», «Феникс», «Промет» и др. К вечеру на Невский проспект вышли рабочие Выборгской и Петроградской сторон (через Литейный проспект), Рождественского и Александро-Невского районов (со стороны Знаменской площади), Путиловского завода и Нарвского района (к Казанскому собору). Всего забастовало 128 тыс. человек. Колонны демонстрантов шли с лозунгами «Долой войну!», «Долой самодержавие!», «Хлеба!».



Демонстрации на улицах Петрограда, март 1917 г.

В центре города произошли первые стычки с казаками и полицией (1-й, 4-й, 14-й Донские казачьи полки, Гвардейский сводно-казачий полк, 9-й запасной кавалерийский полк, запасной батальон Кексгольмского полка).


Согласно донесениям Охранного отделения, на Корпусной улице рабочие серьёзно избили полицейского надзирателя Вашева, на Нижегородской улице избит коллежский секретарь Гротиус. Забастовщики широко применяют тактику «снятия» соседних заводов, силой вынуждая их присоединиться к забастовке.


Согласно Большой советской энциклопедии, Русское бюро ЦК и Петроградский комитет РСДРП(б) дали партийным организациям директиву максимально развивать начавшееся движение. Признаётся, однако, что у большевиков недоставало сил, чтобы в организационном отношении охватить весь массовый революционный поток.


Вечером состоялось совещание военных и полицейских властей Петрограда под председательством командующего Петроградским военным округом генерала С. С. Хабалова. Согласно докладу градоначальника генерала А. П. Балка, наиболее решительно действовал 9-й запасной кавалерийский полк. В целом по итогам совещания ответственность за порядок в городе передана в руки военных.


24 февраля (9 марта)

24 февраля (9 марта) началась всеобщая забастовка (свыше 214 тыс. рабочих на 224 предприятиях). Колонны демонстрантов прорывались через Литейный мост на левый берег Невы. Через Троицкий мост удалось пройти участникам демонстраций на Большом и Каменноостровском проспекте; через Тучков мост на Васильевский остров проникла часть рабочих Выборгской и Петроградской стороны, после чего местные рабочие также начали забастовку. К ним присоединились студенты университета и курсистки Высших женских (Бестужевских) курсов. Забастовка началась на предприятиях Нарвской и Московской застав, Невского и других районов.


В 1200 Балк сообщил Хабалову, что полиция «не в состоянии остановить движение и скопление народа». Командующий направил к центру города солдат гвардейских запасных полков: Гренадёрского, Кексгольмского, Московского, Финляндского, 3-го стрелкового и др. Были перекрыты основные городские магистрали, усилена охрана правительственных зданий, почтамта, телеграфа, всех мостов и переходов через Неву. Во второй половине дня начались непрерывные массовые митинги на Знаменской площади; здесь казаки отказались разгонять демонстрантов. Отмечались отдельные случаи нелояльного властям поведения казаков. В течение 23-24 февраля было избито 28 полицейских.



Численность рабочих, участвующих в стачечной борьбе, и солдат, перешедших на сторону восставших в Петрограде с 23 февраля по 1 марта (8 — 14 марта) 1917 года

25 февраля (10 марта)

С раннего утра были выставлены военно-полицейские заставы у Большого Охтинского, Литейного, Троицкого, Николаевского мостов. Патрулировались Смольнинская, Воскресенская, Дворцовая, Адмиралтейская набережные. К 10 часам утра к мостам подошли многотысячные колонны демонстрантов с Выборгской, Петроградской сторон, Васильевского острова, устремившиеся в центр города прямо по льду Невы. Бастовало около 305 тыс. человек на 421 предприятии. Демонстрации и митинги в районе Невского проспекта проходили под лозунгами «Долой царя!», «Долой правительство!», «Хлеб, мир, свобода!», «Да здравствует республика!». К демонстрантам присоединялись ремесленники, служащие, интеллигенция, студенчество. Произошли столкновения с полицейскими и кавалеристами. В жандармов бросали ручные гранаты, петарды и бутылки. Были отдельные случаи стрельбы в демонстрантов.


Николай II узнал о начале революции около 1800 из двух параллельных источников — одно донесение поступило от Хабалова через начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева, второе пришло от министра внутренних дел А. Д. Протопопова через дворцового коменданта В. Н. Воейкова. Ознакомившись с обоими донесениями, царь потребовал телеграммой от Хабалова решительного прекращения беспорядков в столице. Ночью сотрудники охранного отделения произвели массовые аресты.


26 февраля (11 марта)


Демонстрация на Невском проспекте

С утра были разведены мосты через Неву, однако рабочие-демонстранты переходили реку по льду. Все силы войск и полиции были сосредоточены в центре, солдатам раздали патроны.


Произошло несколько столкновений с полицией. Самый кровавый инцидент имел место на Знаменской площади, где рота лейб-гвардии Волынского полка открыла огонь по демонстрантам (только здесь было 40 убитых и 40 раненых). Огонь также открывался на углу Садовой улицы, вдоль Невского проспекта, Лиговской улицы, на углу 1-й Рождественской улицы и Суворовского проспекта. На пролетарских окраинах появились первые баррикады, рабочие захватывали предприятия. В стачке участвовали уже около 306,5 тыс. человек с 438 предприятий.



Баррикада на Литейном проспекте около дома № 5

В донесении Охранного отделения отмечалось:

Во время беспорядков наблюдалось (как общее явление) крайне вызывающее отношение буйствовавших скопищ к воинским нарядам, в которые толпа в ответ на предложение разойтись бросала каменьями и комьями сколотого с улиц снега. При предварительной стрельбе войсками вверх толпа не только не рассеивалась, но подобные залпы встречала смехом. Лишь по применении стрельбы боевыми патронами в гущу толпы оказывалось возможным рассеивать скопища, участники коих, однако, в большинстве прятались во дворы ближайших домов и по прекращении стрельбы вновь выходили на улицу.



Знаменская площадь во время Февральской революции

Вечером на частном совещании у председателя Совета министров князя Н. Д. Голицына было принято решение объявить Петроград на осадном положении, однако властям даже не удалось расклеить соответствующие объявления, так как их срывали.


Одно из последних донесений Охранного отделения приходит от полицейского провокатора Шурканова, внедрённого в РСДРП(б), 26 февраля (11 марта), незадолго до разгрома здания Охранного отделения революционной толпой:

Движение вспыхнуло стихийно, без подготовки, и исключительно на почве продовольственного кризиса. Так как воинские части не препятствовали толпе, а в отдельных случаях даже принимали меры к парализованию начинаний чинов полиции, то массы получили уверенность в своей безнаказанности, и ныне, после двух дней беспрепятственного хождения по улицам, когда революционные круги выдвинули лозунги «долой войну» и «долой правительство», — народ уверился в мысли, что началась революция, что успех за массами, что власть бессильна подавить движение в силу того, что воинские части не сегодня-завтра выступят открыто на стороне революционных сил, что начавшееся движение уже не стихнет, а будет без перерыва расти до конечной победы и государственного переворота.


В 1700 царь получил паническую телеграмму от председателя Думы М. В. Родзянко, утверждавшую, что «в столице анархия» и «части войск стреляют друг в друга». Вероятно, телеграмма была связана с произошедшим в этот день бунтом 4-й роты запасного батальона лейб-гвардии Павловского полка, участвовавшего в разгонах рабочих демонстраций. Солдаты открыли огонь по полиции и по собственным офицерам. В тот же день мятеж был подавлен силами Преображенского полка. Часть солдат дезертировала с оружием. Военный министр Беляев предлагал отдать виновных в мятеже под трибунал и казнить, однако Хабалов не решился на столь жёсткие меры, ограничившись только арестом. Ричард Пайпс называет это «фатальным слабоволием» и обращает внимание на то, что большевики в подобных обстоятельствах не останавливались перед расстрелами. Тем временем царь отказывается как-либо реагировать на первую телеграмму Родзянко, сказав министру императорского двора В. Б. Фредериксу: «опять этот толстяк Родзянко пишет мне всякий вздор».


Вечером 26 февраля (11 марта), после произошедших в городе массовых расстрелов участников демонстраций, что, несомненно, должно было вызвать вопросы и возмущение в Думе, председатель Совета министров кн. Н. Д. Голицын решил объявить перерыв в работе Государственной думы и Государственного совета до апреля, доложив об этом Николаю II. Высочайший указ о роспуске правительствующего Сената был сообщён немедленно по телефону председателю Государственной думы М. В. Родзянко, а на следующее утро — всем членам Думы на её официальном заседании. Поздно вечером Родзянко реагирует на устранение «последнего оплота порядка» ещё одной телеграммой в Ставку с требованием отменить указ о роспуске Думы и сформировать «ответственное министерство» — в противном случае, по его словам, если революционное движение перебросится в армию, «крушение России, а с ней и династии, неминуемо». Копии телеграммы были разосланы командующим фронтами с просьбой поддержать перед царём это обращение. На эти панические телеграммы Родзянко Ставка, однако, не отреагировала.


Вооружённое восстание и революция

В условиях массовых беспорядков судьба империи всецело зависела от лояльности войск, численность которых в Петрограде составляла около 160 тыс. Помимо них в городе находилось всего лишь 3,5 тыс. полицейских и несколько казачьих сотен. 5 (18) февраля Петроградский военный округ был выделен из состава Северного фронта в самостоятельную единицу, командующий округом генерал С. С. Хабалов получил широкие полномочия в борьбе с нараставшим революционным движением.


Как отмечает доктор исторических наук С. А. Нефёдов, царское правительство, вопреки распространённому мнению, предвидело «неизбежные волнения», разработав в январе-феврале 1917 года план борьбы с возможными массовыми беспорядками. Однако этот план не предусматривал массового мятежа дислоцированных в Петрограде запасных батальонов гвардейских полков. В общих чертах план подавления надвигавшейся революции был составлен к середине января 1917 года, за его основу был взят опыт успешного подавления революции 1905 года. Согласно этому плану, полиция, жандармерия и дислоцированные в столице войска были расписаны по районам под единым командованием особо назначенных штаб-офицеров. Основной опорой правительства должны были стать петроградские полицейские (3500 человек) и учебные команды запасных батальонов, насчитывавшие около 10 тыс. из 160-тысячного гарнизона. Особые усилия предпринимались также для изоляции солдат от городского населения, однако информация о происходящих событиях всё равно просачивалась, в частности, через часовых. Делались также и попытки изолировать солдат от собственного оружия, поместив его в отдельные оружейные комнаты под охраной учебных команд. Эти расчёты также не оправдались: с началом революции восставшие солдаты начали массово захватывать это оружие.


Как указывает Ричард Пайпс,

Понять случившееся [в феврале 1917 года] невозможно, не приняв во внимание состав и условия содержания Петроградского гарнизона. Гарнизон состоял, собственно, из новобранцев и отставников, зачисленных в пополнение ушедших на фронт запасных батальонов гвардейских полков, квартировавшихся в мирное время в Петрограде. Перед отправкой на фронт им предстояло в течение нескольких недель проходить общую военную подготовку. Численность сформированных с этой целью учебных частей превосходила всякую допустимую норму: в некоторых резервных ротах было более 1000 солдат, а встречались батальоны по 12-15 тыс. человек; в общей сложности 160 тыс. солдат были втиснуты в казармы, рассчитанные на 20 тыс.


Похожего мнения придерживался находившийся в момент событий в царской свите генерал Дмитрий Дубенский:

Как на причину быстрого перехода войск на сторону бунтовавших рабочих и черни указывали в Ставке на крайне неудачную мысль и распоряжение бывшего военного министра Поливанова держать запасные гвардейские батальоны в самом Петрограде в тысячных составах. Были такие батальоны, которые имели по 12-15 тысяч. Все это помещалось в скученном виде в казармах, где люди располагались для спанья в два, три и четыре яруса.



Вместе с тем, однако, получились известия, что некоторые роты, как например, Павловского, Волынского, Кексгольмского запасных батальонов, держались в первые два дня стойко. Удивлялись, что генерал Хабалов не воспользовался такими твёрдыми частями, как Петроградские юнкерские училища, в которых в это время сосредоточивалось несколько тысяч юнкеров.


27 февраля (12 марта). Вооружённое восстание. Образование новых органов власти

См. также: Бои отряда Кутепова с восставшими в Петрограде 27 февраля 1917 года


«Первый солдат революции» старший унтер-офицер Тимофей Кирпичников

27 февраля (12 марта) в Петрограде началось вооружённое восстание.


Подняла мятеж учебная команда запасного батальона Волынского полка в числе 600 человек во главе со старшим унтер-офицером Тимофеем Кирпичниковым. Солдаты убили командира, выпустили арестованных из гауптвахты, начали «снимать» соседние части, вынуждая их также присоединиться к восстанию. Часть офицеров этих частей разбежалась, а некоторые были убиты.



Сожжённое здание Окружного суда

Вооружённые солдаты вышли к Литейному проспекту, где соединились с бастующими рабочими Петроградского орудийного и патронного заводов. Восставшие захватили артиллерийские орудия из мастерских Орудийного завода. Нападениям подверглись тюрьмы, из которых толпа освобождала заключённых. Собравшиеся на Литейном проспекте подожгли здание Окружного суда (Шпалерная улица, 23).


С Литейного проспекта огромная толпа рабочих, солдат, молодёжи и городских жителей направилась к самой большой петроградской тюрьме «Кресты», где содержалось около двух тысяч заключённых. Находившийся на их пути Литейный (Александровский) мост был блокирован заставой 4-й роты Московского полка с пулемётами. Солдаты, однако, расступились и пропустили толпу, а потом присоединились к ней. Толпа с Литейного проспекта перешла на Выборгскую сторону. Одновременно на Выборгской стороне к Финляндскому вокзалу шли демонстрации с Большого Сампсониевского и Безбородкинского проспектов. Тридцатитысячная толпа заполнила площадь перед Финляндским вокзалом. Здесь начались новые митинги и выступления ораторов, в том числе большевиков.


На улицы вышли рабочие Петроградской стороны (их сдерживала сильная застава у Троицкого моста), Нарвского, Петергофского, Александро-Невского и других районов Петрограда (всего свыше 385 тыс. рабочих с 869 предприятий). С присоединением солдатской массы (утром 25 тыс., к вечеру около 67 тыс. солдат) движение стало приобретать общенародный характер. Один поток демонстрантов вышел на Большой Сампсониевский проспект, где к восставшим присоединились солдаты Московского полка, перешёл по Гренадерскому мосту через Большую Невку, там к нему присоединились солдаты Гренадерского полка. По Каменноостровскому проспекту восставшие прошли к Троицкому мосту, во второй половине дня смяли здесь заставу и открыли движение в центр Петрограда с Петроградской стороны.



Толпа перед Таврическим дворцом

В то же время большая часть солдат и рабочих отправилась по Арсенальной набережной к расположенным рядом «Крестам». Охрана тюрьмы пыталась оказать сопротивление, но оно было мгновенно сломлено. Все узники были освобождены. Среди них оказались Кузьма Гвоздев, Марк Бройдо, Борис Богданов и другие меньшевики-оборонцы — члены Рабочей группы при Центральном Военно-промышленном комитете, арестованные в конце января 1917 года за организацию демонстрации в поддержку Государственной думы. Толпа восторженно приветствовала их как героев-революционеров. Они же, заявив, что теперь главная задача восставших — оказать поддержку Государственной думе, повели огромную массу солдат и рабочих к Таврическому дворцу — резиденции Государственной думы. Приблизительно к 14:00 тысячи солдат пришли к Таврическому дворцу и заняли его. Дума оказалась в двусмысленной ситуации: с одной стороны, она получила указ Николая II о собственном роспуске и опасалась подхода к Петрограду предполагаемой «карательной экспедиции». С другой же стороны, она оказалась осаждена толпой революционных солдат и рабочих. В результате депутаты (за исключением правых партий) решили, формально подчинившись указу о роспуске, собраться под видом «частного совещания». Частное совещание членов Думы поручило Совету старейшин выбрать Временный комитет членов Думы и определить дальнейшую роль Государственной думы в начавшихся событиях. Днём 27 февраля на заседании Совета старейшин был сформирован орган власти — Временный комитет Государственной думы («Комитет членов Государственной думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями»), в состав которого вошли октябрист Михаил Родзянко (председатель), члены «Прогрессивного блока» Николай Некрасов, Александр Коновалов, Иван Дмитрюков, Василий Шульгин, Сергей Шидловский, Павел Милюков, Михаил Караулов, Владимир Львов, Владимир Ржевский, Иван Ефремов, а также меньшевик Николай Чхеидзе и «трудовик» Александр Керенский. Как позднее писал Павел Милюков, «вмешательство Государственной думы дало уличному и военному движению центр, дало ему знамя и лозунг и тем превратило восстание в революцию, которая кончилась свержением старого режима и династии».


В это же время прибывшие к Таврическому дворцу члены Рабочей группы ЦВПК совместно с уже находившимися там членами меньшевистской фракции Государственной думы приступили к обсуждению плана дальнейших действий. Было высказано предложение немедленно организовать Совет рабочих депутатов, подобный органу, существовавшему в период Первой русской революции. Из меньшевиков — членов фракции и Рабочей группы — выделилось инициативное ядро, которое пополнили журналисты и члены социалистических партий, явившиеся в Таврический дворец с толпой. Так был образован Временный исполнительный комитет Петросовета, в который вошли Кузьма Гвоздев, Борис Богданов (меньшевики, лидеры рабочей группы ЦВПК), Чхеидзе, Матвей Скобелев (депутаты Государственной думы от фракции меньшевиков), Наум Капелинский, Константин Гриневич (Шехтер) (меньшевики-интернационалисты), Николай Соколов, Хенрих Эрлих. В тот же день Бюро ЦК РСДРП опубликовало манифест «Ко всем гражданам России», в котором призвало к созданию Временного революционного правительства, установлению демократической республики, введению 8-часового рабочего дня, конфискации помещичьих земель, прекращению империалистической войны.



Один из немногих офицеров, активно выступивших в поддержку царя во время Февральской революции, полковник Александр Кутепов

Генерал Хабалов попытался организовать сопротивление революционерам, сформировав под командованием полковника Кутепова сводный отряд численностью до 1 тыс. человек, однако, после нескольких боестолкновений с толпой, ввиду огромного численного превосходства вооружённых рабочих, к концу дня 27 февраля был вынужден прекратить сопротивление мятежникам.


В тот же день 27 февраля (12 марта) около 1600 члены царского правительства собрались на своё последнее заседание в Мариинском дворце. На заседании было решено направить Николаю II в Могилёв телеграмму, где указывалось, что Совет министров не может справиться с создавшимся в стране положением, предлагает себя распустить и назначить председателем лицо, пользующееся общим доверием, — составить «ответственное министерство». Кроме того, правительство отправило в отставку министра внутренних дел Александра Протопопова как вызывавшего особое раздражение оппозиции. На практике это привело только к ещё большему параличу царского правительства.


Во второй половине дня под контролем властей оставались Василеостровский район и Адмиралтейская часть. Тем временем вооружённое восстание уже начало распространяться за пределы Петрограда. Взбунтовался Первый пулемётный запасной полк в Ораниенбауме и, убив 12 своих офицеров, самовольно выдвинулся в Петроград. По городу начались погромы полицейских участков, убийства полицейских и офицеров, грабежи и мародёрства. Толпа сожгла дом министра императорского двора Владимира Фредерикса как «немецкий» (на самом деле Фредерикс был шведом). Вечером было разгромлено Петроградское охранное отделение.



Воззвание Исполкома Петросовета. 27 февраля (12 марта) 1917

Вечером в Таврическом дворце был избран Исполком Петроградского совета рабочих депутатов (с 1 марта Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов), руководство в нём осуществляли эсеры и меньшевики.


«День» Воскресенье, 5 марта 1917 г.


27-го же организован был Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, выпустивший первое свое воззвание к гражданам столицы. Видя, что революция победила, и что царь не принимает никакого решения, кн. Голицын подал в отставку.



В Ставке окончательно осознали всю серьёзность событий около 19:00, после получения донесений из Петрограда от генерала Хабалова и военного министра Беляева. Кроме того, в 14:00 было получено донесение премьер-министра князя Голицына, сообщавшее, что правительство собирается уйти в отставку и готово уступить место «ответственному министерству» во главе с князем Львовым или Родзянко. Князь Голицын рекомендовал ввести военное положение и назначить ответственным за безопасность популярного генерала с боевым опытом.


Восстание столичного гарнизона сильно осложнило положение царя, однако в распоряжении Николая II как Верховного главнокомандующего всё ещё находилась многомиллионная армия на фронте. Генерал Алексеев, доложив Николаю II о развитии ситуации в Петрограде, предложил для восстановления спокойствия в столице направить туда сводный отряд во главе с начальником, наделённым чрезвычайными полномочиями. Император распорядился выделить по одной бригаде пехоты и по бригаде кавалерии от Северного и Западного фронтов, назначив начальником 66-летнего генерал-адъютанта Николая Иванова. Николай II приказал ему направиться во главе Георгиевского батальона (охранявшего Ставку) в Царское Село для обеспечения безопасности императорской фамилии, а затем, в качестве нового командующего Петроградским военным округом, взять на себя командование войсками, которые предполагалось перебросить для него с фронта. При этом в первый день восстания речь в Ставке шла лишь об усилении Петроградского гарнизона «прочными полками» с фронта. Позднее, когда остатки верных правительству подразделений гарнизона капитулировали, началась подготовка военной операции против столицы в целом. Всем министрам царского правительства предписано исполнять его указания. Западный фронт сообщил генералу Алексееву о подготовке к отправке в течение 28 февраля — 2 марта 34-го Севского и 36-го Орловского пехотных полков, 2-го гусарского Павлоградского и 2-го Донского казачьего полков; Северный фронт выделил 67-й Тарутинский и 68-й Бородинский пехотные полки, 15-й уланский Татарский и 3-й Уральский казачий полки. Общая численность сил, выделенных для участия в «карательной экспедиции», позднее оценивалась в 40-50 тысяч, при том что численность восставшего Петроградского гарнизона оценивалась в 160 тысяч.


При самых благоприятных обстоятельствах «ударный кулак» под Петроградом мог быть собран не ранее 3 марта. В действительности, даже продвижение войск Северного фронта было сорвано необходимостью пропустить царские поезда. В итоге к 2 марта в досягаемости генерала Иванова был только Тарутинский полк, но и к нему Георгиевскому батальону так и не удалось прорваться.


Тем временем Николай II через дворцового коменданта генерала Воейкова связался по прямому проводу с дворцом в Царском селе. Переговоры продолжались более трёх часов. Из Ставки было приказано передать Александре Фёдоровне, что император выедет в Царское Село той же ночью. Примерно в половине одиннадцатого вечера со Ставкой связался по прямому проводу брат Николая II, великий князь Михаил Александрович. Днём он приехал в столицу по просьбе Родзянко, который, видя, как разворачиваются события, и не получив ответа на настоятельные телеграммы Николаю II и обращения к главнокомандующим фронтами, предпринял последнюю попытку сохранить монархию — он предложил великому князю Михаилу взять на себя диктаторские полномочия в Петрограде на то время, пока Николай II не вернётся из Ставки, немедленно отправить в отставку существующее правительство и потребовать по телеграфу от Николая II манифеста об ответственном министерстве. Переговоры в Мариинском дворце длились долго — великий князь заявлял, что у него отсутствуют такие полномочия. В ходе последовавшей по просьбе великого князя Михаила встречи с председателем Совета министров Николаем Голицыным последний заявил, что сам он уже подал прошение об отставке, но пока она не принята, он не вправе передать кому-либо принадлежащую ему власть. Несмотря на уговоры Родзянко и сопровождавших его думцев, великий князь отказался что-либо предпринимать, не заручившись согласием царствующего брата.


Разговаривая с генералом Алексеевым, Михаил просил передать императору его твёрдое убеждение о необходимости немедленной смены правительства и назначения новым главой правительства князя Львова. Алексеев доложил о разговоре императору, но тот ответил, что ввиду чрезвычайных обстоятельств отменить свой отъезд не может, а вопрос о смене правительства придётся отложить до прибытия в Царское Село.


Через час после разговора с братом Николай II направил князю Голицыну телеграмму:


О главном военном начальнике для Петрограда мною дано повеление начальнику моего штаба с указанием немедленно прибыть в столицу. То же и относительно войск. Лично вам предоставляю все необходимые права по гражданскому управлению. Относительно перемен в личном составе при данных обстоятельствах считаю их недопустимыми.


Тем временем в Петрограде члены Совета министров, не дождавшись ответа монарха, разошлись, и правительство фактически прекратило своё существование. Вечером, опасаясь, что Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, созданный в тот же день, может объявить себя новой государственной властью, Временный комитет Государственной думы объявил, что берёт власть в свои руки. Позднее по этому поводу Милюков писал:


К вечеру 27 февраля, когда выяснился весь размер революционного движения, Временный комитет Государственной думы решил сделать дальнейший шаг и взять в свои руки власть, выпадавшую из рук правительства. Решение это было принято после продолжительного обсуждения… Все ясно сознавали, что от участия или неучастия Думы в руководстве движением зависит его успех или неудача. До успеха было ещё далеко: позиция войск не только вне Петрограда и на фронте, но даже и внутри Петрограда и в ближайших его окрестностях далеко ещё не выяснилась. Но была уже ясна вся глубина и серьёзность переворота, неизбежность которого сознавалась … и ранее; и сознавалось, что для успеха этого движения Государственная дума много уже сделала своей деятельностью во время войны — и специально со времени образования Прогрессивного блока. Никто из руководителей Думы не думал отрицать большой доли её участия в подготовке переворота. Вывод отсюда был тем более ясен, что … кружок руководителей уже заранее обсудил меры, которые должны были быть приняты на случай переворота. Намечен был даже и состав будущего правительства. Из этого намеченного состава кн. Г. Е. Львов не находился в Петрограде, и за ним было немедленно послано. Именно эта необходимость ввести в состав первого революционного правительства руководителя общественного движения, происходившего вне Думы, сделала невозможным образование министерства в первый же день переворота. В ожидании, когда наступит момент образования правительства, Временный комитет ограничился лишь немедленным назначением комиссаров из членов Государственной думы во все высшие правительственные учреждения для того, чтобы немедленно восстановить правильный ход административного аппарата.


В Петрограде примерно в 23:00 революционеры арестовали председателя Госсовета Ивана Щегловитова.


В 00:55 поступила телеграмма от генерала Хабалова:


Прошу доложить Его Императорскому Величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог. Большинство частей, одни за другими, изменили своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили своё оружие против верных Его Величеству войск. Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мятежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели большей частью столицы. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые у Зимнего дворца под начальством генерала Занкевича, с коими буду продолжать борьбу.


28 февраля (13 марта)


Уличные бои в Петрограде

В ночь на 28 февраля (13 марта) Временный комитет Государственной думы объявил, что берёт власть в свои руки, ввиду прекращения правительством Голицына своей деятельности. Родзянко направил соответствующую телеграмму генералу Алексееву, командующим фронтами и флотами:


Временный Комитет членов Государственной думы сообщает вашему высокопревосходительству, что ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета Министров правительственная власть перешла в настоящее время к Временному Комитету Государственной Думы.


В 08:25 генерал Хабалов отправил в Ставку телеграмму: «Число оставшихся верных долгу уменьшилось до 600 человек пехоты и до 500 чел. всадников при 13 пулемётах и 12 орудиях с 80 патронами всего. Положение до чрезвычайности трудное». В 09:00—10:00 он, отвечая на вопросы генерала Иванова, сообщил, что в его распоряжении, в здании Главного адмиралтейства, «четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен, две батареи. Прочие войска перешли на сторону революционеров или остаются, по соглашению с ними нейтральными. Отдельные солдаты и шайки бродят по городу, стреляя в прохожих, обезоруживая офицеров…Все вокзалы во власти революционеров, строго ими охраняются…Все артиллерийские заведения во власти революционеров…».


В течение дня Временный комитет назначил генерала Лавра Корнилова командующим войсками Петроградского округа и разослал своих комиссаров во все министерства. Однако у Временного комитета в борьбе за власть уже имелся конкурент в лице Временного исполкома Петроградского Совета рабочих депутатов (Петросовета). Его ядром стали освобождённые революционными солдатами члены Рабочей группы ЦВПК, в первую очередь меньшевики — председательствующий Рабочей группы Кузьма Гвоздев и секретарь Борис Богданов.


Ещё 27 февраля (12 марта) Исполком распространил по заводам и солдатским частям листовки с призывом выбирать своих депутатов и направлять их к 19:00 в Таврический дворец. Уже в 21:00 в левом крыле Таврического дворца началось первое заседание Петроградского Совета рабочих депутатов во главе с меньшевиком Николаем Чхеидзе, заместителями которого стали трудовик Александр Керенский и меньшевик Матвей Скобелев. Все трое были депутатами Госдумы и масонами.



Арестованный полицейский под конвоем революционных солдат на улицах Петрограда

На следующий день 28 февраля (13 марта) вооружённые рабочие и солдаты открыли путь на Васильевский остров. Здесь восстали 180-й пехотный полк, Финляндский полк. К восставшим присоединились матросы 2-го Балтийского флотского экипажа и крейсера «Аврора», стоявшего на ремонте у Франко-Русского завода в районе Калинкина моста[36]. Революционные солдаты окончательно подавили сопротивление Самокатного батальона. К полудню была взята Петропавловская крепость. Гарнизон крепости вместе с артиллерией перешёл на сторону революции. В 12:00 революционеры предъявили генералу Хабалову ультиматум: под угрозой артиллерийского обстрела орудиями Петропавловской крепости оставить Адмиралтейство. Генерал Хабалов вывел остатки правительственных войск из здания Главного Адмиралтейства и перевёл их в Зимний дворец, который вскоре был занят войсками, посланными Временным комитетом и Исполкомом Петросовета. Правительственные войска перешли на сторону восставших (в этот день в движении участвовали 394 тысяч человек с 899 предприятий и 127 тысяч солдат). Единственной верной царю силой фактически оказалась только петроградская полиция; однако она насчитывала всего лишь около 3,5 тысяч и не смогла ничего противопоставить революционным солдатам.



Приложение к первому выпуску газеты «Известия», содержащее Манифест РСДРП к гражданам России

К 5:00 28 февраля императорские поезда покинули Могилёв. Поездам предстояло преодолеть около 950 вёрст по маршруту Могилёв — Орша — Вязьма — Лихославль — Тосно — Гатчина — Царское Село, но, как показали дальнейшие события, им не суждено было попасть к месту назначения. К утру 1 марта литерные поезда смогли добраться через Бологое лишь до Малой Вишеры, где они были вынуждены развернуться и отправиться обратно на Бологое, откуда лишь к вечеру 1 марта прибыли в Псков, где находился штаб Северного фронта.


С отъездом Верховный главнокомандующий оказался фактически на сорок часов отрезан от своей Ставки. За это время события в Петрограде фактически закончились победой восставших. В 11:15 уже бывший министр внутренних дел Александр Протопопов сам явился в Таврический дворец и был арестован революционерами. В тот же день первые революционные части начинают появляться в Царском Селе, где в это время находилась императрица. В сложившейся ситуации на первое место всё больше выходит настроение царского генералитета, его готовность организовать подавление революции. В этих обстоятельствах ключевыми фигурами становятся командующие фронтами и флотами и в первую очередь — начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Алексеев. Он фактически являлся главой армии.


Утром 28 февраля (13 марта) Родзянко разрешил думскому депутату Александру Бубликову взять под свой контроль министерство путей сообщения в качестве комиссара Временного комитета Государственной думы. Помимо самих железных дорог, министерство обладало собственной телеграфной сетью, независимой от МВД. С отрядом из двух офицеров и нескольких солдат Бубликов арестовал министра путей сообщения и в 13:50 разослал по всей территории Российской империи телеграмму:


По всей сети. Всем начальствующим. Военная. По поручению Комитета Государственной Думы сего числа занял Министерство путей сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной Думы: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной Думы взял в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к вам от имени Отечества — от вас теперь зависит спасение Родины. Движение поездов должно поддерживаться непрерывно с удвоенной энергией. Страна ждет от вас больше, чем исполнение долга, — ждет подвига… Слабость и недостаточность техники на русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к Родине и сознанием своей роли транспорта для войны и благоустройства тыла».


Эта телеграмма имела особо важное значение, так как благодаря ей о начавшихся событиях узнали в российских городах далеко за пределами Петрограда. Однако окончательно всё население, включая самые отдалённые деревни, узнало о революции только к апрелю.


Всем начальникам железнодорожных станций Временный комитет приказал сообщать обо всех воинских поездах, направляющихся в Петроград, и не выпускать их со станций, запрещалось движение воинских поездов на 250 вёрст вокруг Петрограда.


Военный министр Беляев, который всё ещё имел связь со Ставкой, предложил немедленно передать управление железными дорогами заместителю министра путей сообщения при Ставке генералу Кислякову. Однако Кисляков убедил Алексеева отказаться от этого решения. Как указывает Катков, контроль над железными дорогами в этот момент был делом первостепенной важности. Снабжение больших городов и армии полностью зависело от работы железнодорожной сети. Оставляя железные дороги под контролем комиссара Бубликова, Алексеев лишал себя важнейшего орудия власти, которое при тех критических обстоятельствах вполне могло быть им использовано в решении политического кризиса. Это также впоследствии дало повод для обвинений Алексеева в двурушничестве и прямом заговоре.


В 13:00 прибывший в Оршу Николай II получил телеграмму от группы из 23 выборных членов Государственного совета:


Вследствие полного расстройства транспорта и отсутствия подвоза необходимых материалов, остановились заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного кризиса, вызванного тем же расстройством транспорта, довели народные массы до отчаяния. Это чувство ещё обострилось тою ненавистью к правительству и теми тяжкими подозрениями против власти, которые глубоко запали в народную душу. Все это вылилось в народную смуту стихийной силы, а к этому движению присоединяются теперь и войска…Мы почитаем последним и единственным средством решительное изменение Вашим Императорским Величеством направления внутренней политики, согласно неоднократно выраженным желаниям народного представительства, сословий и общественных организаций, немедленный созыв законодательных палат, отставку нынешнего Совета министров и поручение лицу, заслуживающему всенародного доверия, представить Вам, Государь, на утверждение список нового кабинета, способного управлять страною в полном согласии с народным представительством.


В 16:00 в Петрограде были арестованы генералы Хабалов, Беляев, Балк и другие.


Продвижение отряда генерала Иванова

Основная статья: Поход генерала Иванова на Петроград

Первый эшелон Георгиевского батальона и рота Собственного Его Императорского Величества полка отбыли из Могилёва в 10:15 28 февраля. Сам генерал-адъютант Иванов выехал позднее и нагнал эшелон в Орше. В течение всего дня генерал Алексеев направлял главнокомандующим фронтами указания о выделении дополнительных войск в его распоряжение — по одной пешей и одной конной батарее от Северного и Западного фронтов, а также три «наиболее прочных» батальона крепостной артиллерии из Выборга и Кронштадта. Командующему Юго-Западным фронтом было приказано подготовить к отправке в распоряжение генерала Иванова, «как только представится возможность по условиям железнодорожных перевозок», лейб-гвардии Преображенский полк и два гвардейских стрелковых полка из состава Особой армии — а также, «если обстоятельства потребуют дальнейшего усиления в Петрограде вооружённой силы», одну из гвардейских кавалерийских дивизий.


В ночь с 28 февраля на 1 марта Алексеев направил генерал-адъютанту Иванову телеграмму, копия которой позднее также была направлена главнокомандующим фронтами для информирования их о положении в столице. По выражению историка Г. М. Каткова, «вечером 28 февраля Алексеев перестал быть по отношению к царю послушным исполнителем и взял на себя роль посредника между монархом и его бунтующим парламентом. Только Родзянко, создав ложное впечатление, что Петроград находится под его полным контролем, мог вызвать в Алексееве такую перемену». По мнению Каткова, именно его изложение и интерпретация событий главным образом склонили высшее военное командование в лице генералов Алексеева и Рузского занять ту позицию, которая привела к отречению Николая II.


Если предыдущие сообщения о событиях в Петрограде, которые Алексеев направлял главнокомандующим фронтами, довольно точно отражали хаос и анархию в столице, то в этой телеграмме Алексеев рисовал совершенно другую картину. Он указывал, что, по сведениям, поступившим к нему по частным каналам, события в Петрограде успокоились, что войска, «примкнув к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок», что Временное правительство «под председательством Родзянки» «пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка», а «Воззвание к населению, выпущенное Временным Правительством, говорит о незыблемости монархического начала России, о необходимости новых оснований для выбора и назначения правительства… <в Петрограде> ждут с нетерпением приезда Его Величества, чтобы представить ему всё изложенное и просьбу принять это пожелание народа». «Если эти сведения верны, — указывалось далее в телеграмме, — то изменяются способы ваших действий, переговоры приведут к умиротворению, дабы избежать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу». Алексеев просил Иванова передать императору, прямая связь с которым у Алексеева отсутствовала, содержание этой телеграммы и убеждение самого Алексеева, что «дело можно привести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию». Как отмечает Г. М. Катков, в указанной телеграмме явно прослеживается то представление о ситуации в Петрограде и своей роли как главы заседающего в Думе Временного правительства, которое Родзянко хотел создать у начальника штаба Верховного главнокомандующего. По мнению Каткова, телеграмма Алексеева явно имела целью приостановить какие бы то ни было решительные действия по вооружённому подавлению мятежа, которые мог бы предпринять генерал Иванов, — в ней указывалось, что новая власть в Петрограде исполнена доброй воли и готова с новой энергией способствовать военным усилиям. Таким образом телеграмма, по словам Каткова, явно предваряла признание нового правительства со стороны главнокомандования, а Алексеевым явно руководило впечатление, что Родзянко держит Петроград в руках, что ему удалось сдержать революционный напор, а поэтому следует всячески укреплять его позицию. Самим же Родзянко, по мнению Каткова, руководили одновременно честолюбие и страх — Родзянко был живо заинтересован в том, чтобы остановить экспедиционные войска генерала Иванова, которые он считал гораздо более многочисленными и сильными, чем это на самом деле было.


Генерал Иванов достиг Царского Села со значительным опозданием. В 6 часов вечера 1 марта генерал Иванов со своим отрядом прибыл на станцию Вырица. Здесь он остановился и отдал приказ: «Высочайшим повелением от 28-го февраля сего года я назначен главнокомандующим Петроградским военным округом. Прибыв сего числа в район округа, я вступил в командование его войсками во всех отношениях. Объявляю о сём войскам, всем без изъятия военным, гражданским и духовным властям, установлениям, учреждениям, заведениям и всему населению, находящемуся в пределах округа. Генерал-адъютант Иванов»


Добравшись к 9 часам вечера до Царского Села, Иванов встретился с командованием гарнизона и узнал, что Тарутинский полк, выделенный в его распоряжение Северным фронтом, уже прибыл на станцию Александровская Варшавской железной дороги. В целом, однако, попытка создать в районе Царского Села мощную группировку войск сорвалась. Выделенные войска растянулись в эшелонах между Двинском, Полоцком и Лугой. Бородинский пехотный полк, отправленный с Северного фронта в Петроград в распоряжение генерала Иванова, был разоружён в Луге местным революционным комитетом и отправлен обратно в Псков.


Немногочисленный отряд генерала Иванова сам по себе до подхода воинских частей с фронта не мог приступить ни к каким решительным шагам. Когда в Петербурге узнали о продвижении эшелонов Иванова, к нему вечером 1 марта выехал уполномоченный управления Генштаба полковник Доманевский, который проинформировал генерала о ситуации в столице. Явной целью этой поездки было удержать Иванова от каких-либо активных действий. Доманевский, в частности, сообщил Иванову, что «вооружённая борьба с восставшими только осложнит и ухудшит положение» и что легче восстановить порядок соглашением с Временным правительством.


Далее Иванов направился во дворец, где императрица приняла его среди ночи. Именно там Иванов ознакомился с телеграммой Алексеева, в которой ему предлагалось «изменить тактику» ввиду предполагаемого восстановления порядка и законности в столице. Несмотря на то, что текст телеграммы показался генералу несколько туманным, он решил придерживаться именно того способа действий, который он предложил императору при получении от него назначения, — не вводить войск в Петроград, пока обстановка не станет окончательно ясной. Далее, узнав, что к месту стоянки эшелона приближаются части, перешедшие на сторону революции, и не желая в сложившейся ситуации допустить каких-либо столкновений между георгиевским батальоном и царскосельским гарнизоном, Иванов решил возвратить состав в Вырицу, которую он избрал для стоянки как имеющую много путей.


В ночь с 1 (14) на 2 (15) марта генерал Иванов получил телеграмму от Николая II, которую тот отправил после своих переговоров с командующим Северным фронтом генералом Рузским, действовавшим на основании договорённостей с председателем Государственной думы Родзянко: «Царское Село. Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать. Николай. 2 марта 1917 г. 0 часов 20 минут».


2 (15) марта генерал Иванов со своим эшелоном направился на станцию Александровскую, где находился выделенный в его распоряжение Тарутинский полк, но доехал лишь до станции Сусанино, где его эшелон загнали в тупик, а ему вручили телеграмму от комиссара Временного комитета Государственной думы А. А. Бубликова следующего содержания: «По поручению Временного комитета Государственной думы предупреждаю вас, что вы навлекаете на себя этим тяжёлую ответственность. Советую вам не двигаться из Вырицы, ибо, по имеющимся у меня сведениям, народными войсками ваш полк будет обстрелян артиллерийским огнём». Далее Иванову было объявлено, что его действия могут помешать императору вернуться в Царское село: «Ваше настойчивое желание ехать дальше ставит непреодолимое препятствие для выполнения желания его величества немедленно следовать Царское Село. Убедительнейше прошу остаться Сусанино или вернуться Вырицу». Генерал был вынужден подчиниться.


Именно в Сусанино и была ему доставлена депеша от императора, отменявшая предыдущие указания о движении на Петроград. По результатам переговоров императора с главнокомандующим Северным фронтом генералом Рузским, все войска, выделенные ранее в распоряжение генерала Иванова, останавливались и возвращались обратно на фронт.


1 (14) марта


Баррикады на Литейном проспекте

В этот день Временный комитет Государственной думы получил признание Великобритании и Франции.



Офицеры, арестованные революционными солдатами

Командование располагавшегося рядом со столицей Кронштадта, имея прямой провод с Петроградом, было хорошо информировано о событиях. Опасаясь волнений среди матросов, командование в течение нескольких дней скрывало от них сведения о происходящем, однако в конце концов информация всё же просочилась.


1 (14) марта началось восстание Кронштадтской военно-морской базы, был убит военный губернатор Кронштадта вице-адмирал Вирен Р. Н. В 1753 начальник Морского штаба при Верховном главнокомандующем адмирал Русин доложил царю, что «в Кронштадте — анархия, и станция службы связи занята мятежниками».


К Таврическому дворцу явились с поддержкой Госдумы даже дислоцированная в Петрограде одна из сотен Собственного Его Императорского Величества Конвоя и один из жандармских эскадронов, а также, по данным французского посла в Петрограде, гвардейский казачий полк, представители Собственного Его Величества железнодорожного полка и императорской дворцовой полиции.


Под давлением революционных солдат Петроградского гарнизона Петроградский совет рабочих депутатов переформировался в Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов.


В 1320 начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Алексеев получил телеграмму командующего войсками Московского военного округа генерала Мрозовского И. И. о начале революции в Москве. В 1420 от генерала Мрозовского была получена вторая телеграмма, гласившая, что «в Москве полная революция».


В 1600 к Госдуме явился с поддержкой Гвардейский флотский экипаж во главе с великим князем Кириллом Владимировичем. По сведениям Спиридовича, этот шаг был вынужденным: матросы Гвардейского экипажа узнали о начале волнений в Кронштадте, и великий князь встал перед угрозой мятежа и убийств офицеров.


С целью предотвращения самосуда был арестован крайне непопулярный бывший военный министр Сухомлинов В. А.; общественность считала его виновным в «великом отступлении» 1915 года.


Свой собственный проект манифеста о даровании стране ответственного министерства в тот же день начал готовить великий князь Павел Александрович («великокняжеский манифест»). Проект не предусматривал отречения Николая II; по этому поводу между двумя великими князьями прошла переписка. Великий князь Кирилл Владимирович заявил, что он поддерживает проект манифеста, однако «Миша [великий князь Михаил Александрович], несмотря на мои настойчивые просьбы работать ясно и единогласно с нашим семейством, прячется и только сообщается с Родзянко». Подготовленный проект был озаглавлен «Манифест о полной Конституции русскому народу» и подписан великими князьями Михаилом Александровичем, Кириллом Владимировичем и Павлом Александровичем.


Царские поезда в этот день безуспешно пытались пробиться к Царскому Селу. В 03:45 литерные поезда подошли к Малой Вишере. Здесь было получено донесение от офицера железнодорожной охраны, только что прибывшего со встречного направления, что станции Тосно и Любань находятся в руках взбунтовавшихся солдат и что самому ему пришлось бежать из Любани на дрезине. Николай II приказал развернуть поезда на Бологое и убыть в Псков, где находился штаб Северного фронта.


Бубликов, следивший за продвижением императора и его свиты, узнав, что литерные поезда остановились в Малой Вишере, запросил инструкции у Временного комитета. Пока там обсуждали, что делать, поезда повернули обратно на Бологое. Из Думы последовало распоряжение «задержать поезда в Бологом, передать императору телеграмму председателя Думы и назначить для этого последнего экстренный поезд до ст. Бологое». Бубликов из Петрограда отправил подробные инструкции о том, как остановить литерные поезда, но они не были исполнены. Из Бологого доложили, что императорский поезд примерно в девять часов утра 1 марта, не остановившись для смены паровоза в Бологом, ушёл по Виндавской дороге через Дно в сторону Пскова. Бубликов приказал остановить поезд на перегоне Бологое — Дно, чтобы лишить императора возможности «пробраться в армию». Для этого предписывалось загородить товарными составами какой-либо перегон «возможно восточнее ст. Дно и сделать физически невозможным движение каких бы то ни было поездов в направлении от Бологое в Дно», но и этот приказ железнодорожными чинами не был выполнен.


1 марта в 15:00 императорский поезд прибыл на станцию Дно, где его ожидала телеграмма Родзянко: «Станция Дно. Его Императорскому Величеству. Сейчас экстренным поездом выезжаю на ст. Дно для доклада Вам, Государь, о положении дел и необходимых мерах для спасения России. Убедительно прошу дождаться моего приезда, ибо дорога каждая минута». Не дождавшись Родзянко, Николай II приказал двигаться дальше на Псков, а Родзянко велел телеграфировать, что там с ним и встретится. Позднее, во время разговора с генералом Рузским в ночь с 1 на 2 марта, Родзянко объяснял свой неприезд невозможностью оставить Петроград в ситуации, когда революционные события в столице грозили окончательно перерасти в анархию.


Когда императорский поезд прибыл около семи часов вечера в Псков, вместо ожидавшегося почётного караула на платформе императора встретили лишь губернатор и несколько чиновников. Главнокомандующий Северным фронтом генерал Н. В. Рузский прибыл на вокзал лишь через несколько минут. Именно Рузскому выпало провести переговоры с императором о необходимости государственных реформ, то есть о создании ответственного министерства, поскольку председатель Временного комитета Государственной думы Родзянко, который должен был перехватить императорский поезд на станции Дно, по определённым причинам не смог этого сделать. Не приехал он и в Псков.


К прибытию Николая II в Псков генерал Алексеев направил в штаб Северного фронта телеграмму для императора. Сообщив в ней о начавшихся в Москве беспорядках и забастовках, Алексеев доложил:


Беспорядки в Москве, без всякого сомнения, перекинутся в другие большие центры России, и будет окончательно расстроено и без того неудовлетворительное функционирование железных дорог. А так как армия почти ничего не имеет в своих базисных магазинах и живёт только подвозом, то нарушение правильного функционирования тыла будет для армии гибельно, в ней начнется голод и возможны беспорядки. Революция в России, а последняя неминуема, раз начнутся беспорядки в тылу, — знаменует собой позорное окончание войны со всеми тяжелыми для России последствиями. Армия слишком тесно связана с жизнью тыла, и с уверенностью можно сказать, что волнения в тылу вызовут таковые же в армии. Требовать от армии, чтобы она спокойно сражалась, когда в тылу идет революция, невозможно.

Нынешний молодой состав армии и офицерский состав, в среде которого громадный процент призванных из запаса и произведенных в офицеры из высших учебных заведений, не дает никаких оснований считать, что армия не будет реагировать на то, что будет происходить в России…. Пока не поздно, необходимо принять меры к успокоению населения и восстановить нормальную жизнь в стране.

Подавление беспорядков силою, при нынешних условиях, опасно и приведет Россию и армию к гибели. Пока Государственная Дума старается водворить возможный порядок, но если от Вашего Императорского Величества не последует акта, способствующего общему успокоению, власть завтра же перейдет в руки крайних элементов и Россия переживет все ужасы революции. Умоляю Ваше Величество, ради спасения России и династии, поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия и поручить ему образовать кабинет.

В настоящее время это единственное спасение. Медлить невозможно и необходимо это провести безотлагательно.

Докладывающие Вашему Величеству противное, бессознательно и преступно ведут Россию к гибели и позору и создают опасность для династии Вашего Императорского Величества.


Николай II принял генерала Рузского вечером после ужина. Тот доложил об общеполитической ситуации, включая рост революционного движения в Москве, и посоветовал немедленно принять решение, сообразно с проектом Родзянко и Алексеева, — учредить правительство, ответственное перед Думой. Николай II возражал, указывая, что он не понимает положения конституционного монарха, поскольку такой монарх царствует, но не управляет. Принимая на себя высшую власть в качестве самодержца, он принял одновременно, как долг перед Богом, ответственность за управление государственными делами. Соглашаясь передать свои права другим, он лишает себя власти управлять событиями, не избавляясь от ответственности за них. Единственное, на что император был готов пойти, — согласиться на назначение Родзянко премьер-министром и предоставить ему выбор некоторых членов кабинета.


Переговоры затянулись до поздней ночи и несколько раз прерывались. Переломным моментом, несомненно, стало получение в 22:20 проекта предполагаемого манифеста об учреждении ответственного правительства, который был подготовлен в Ставке и направлен в Псков за подписью генерала Алексеева. Согласно проекту, Родзянко поручалось сформировать Временное правительство[52]. Телеграмма Алексеева, по словам Г. М. Каткова, показывала, что начальник штаба Верховного главнокомандующего и фактический главнокомандующий действующей армии безоговорочно поддерживает предлагаемое Рузским решение. Тем не менее, потребовалось ещё немало времени, прежде чем император наконец подписал телеграмму, которой разрешал обнародовать предложенный Алексеевым манифест. Теперь первоочередной задачей было задержать движение войск на Петроград и отозвать экспедицию генерала Иванова.


2 марта в час ночи за подписью Николая II генералу Иванову отправлена телеграмма: «Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать». Тогда же генерал Рузский приказывает остановить продвижение выделенных им войск к Петрограду и возвратить их на фронт и телеграфирует в Ставку об отозвании войск, посланных с Западного фронта. Вооружённое подавление мятежа в столице не состоялось.


Тем временем в Петрограде 1 марта Временный комитет Государственной думы наметил состав будущего правительства во главе с князем Г. Е. Львовым, которому он был намерен передать свою власть.


В полночь с 1 (14) марта на 2 (15) марта в Таврическом дворце начались переговоры представителей Временного комитета Государственной думы, ЦК кадетской партии, Бюро Прогрессивного блока и Исполкома Петросовета, где обсуждался состав будущего правительства и условия сотрудничества демократических сил с этим правительством. Стороны попытались урегулировать свои, уже тогда возникшие, разногласия. По сведениям генерала Спиридовича, основным поводом для распрей стала судьба «контрреволюционных» офицеров, за которых заступались представители Думы. Ричард Пайпс также указывает, что возглавившему делегацию Думы монархисту Милюкову удалось убедить членов Совета отказаться от введения выборов офицеров и немедленного учреждения республики. В результате «ночного бдения» стороны пришли к соглашению, что формируемое Временное правительство объявит политическую амнистию, обеспечит демократические свободы всем гражданам, отменит сословные, вероисповедные и национальные ограничения, заменит полицию народной милицией, подчинённой органам местного самоуправления, начнёт подготовку к выборам в Учредительное собрание и в органы местного самоуправления на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, не будет разоружать либо выводить из Петрограда воинские части, принимавшие участие в революционном движении. Петросовет, в свою очередь, обязывался осудить разного рода бесчинства и хищения имущества, бесцельный захват общественных учреждений, враждебное отношение солдат к офицерству, призвать солдат и офицеров к сотрудничеству.


По итогам переговоров, в ходе которых Исполком Петросовета согласился предоставить Временному комитету Государственной думы право сформировать правительство, стороны приняли следующую программу из 8 пунктов:


1) Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям, аграрным преступлениям и т. д.;


2) Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек, с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допустимых военно-техническими условиями;


3) Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений;


4) Немедленная подготовка к созыву, на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования, Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны;


5) Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчинённым органам местного самоуправления;


6) Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования;


7) Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении;


8) При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении военной службы — устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам.


Тем временем Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов без согласования с Временным комитетом Государственной думы издал Приказ № 1 по Петроградскому гарнизону и опубликовал его 2 (15) марта в утреннем выпуске своего официального органа «Известия». Этим приказом Совет подчинял себе Петроградский гарнизон в решении всех политических вопросов и лишал Временный комитет возможности использовать армию в своих интересах. Приказом предписывалось немедленно создать выборные комитеты из представителей нижних чинов во всех воинских частях, подразделениях и службах, а также на кораблях. Главным в Приказе № 1 был третий пункт, согласно которому во всех политических выступлениях воинские части подчинялись теперь не офицерам, а своим выборным комитетам и Совету. В приказе предусматривалось также, что всё оружие передаётся в распоряжение и под контроль солдатских комитетов. Приказом вводилось равенство прав «нижних чинов» с остальными гражданами в политической, общегражданской и частной жизни, отменялось титулование офицеров.


Возникло двоевластие: официальная власть находилась в руках Временного комитета Государственной Думы (впоследствии — Временного правительства), а фактическая власть в столице — в руках Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.


Узнав об издании Приказа № 1, Гучков безуспешно попытался добиться от Совета его отмены либо, по крайней мере, распространения его действия только на тыловые части. Позднее, 9 (22) марта, в своей телеграмме генералу Алексееву Гучков так описал возникшую систему двоевластия:


Врем. правительство не располагает какой-либо реальной властью, и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, кои допускает Совет раб. и солд. депутатов, который располагает важнейшими элементами реальной власти, так как войска, железные дороги, почта и телеграф в его руках. Можно прямо сказать, что Врем. правительство существует, лишь пока это допускается Советом раб. и солд. депутатов. В частности, по военному ведомству ныне представляется возможным отдавать лишь те распоряжения, которые не идут коренным образом вразрез с постановлениями вышеназванного Совета.


2 (15) марта. Отречение Николая II

Основная статья: Отречение Николая II § 2 марта 1917 года. Отречение

В ночь с 1 на 2 (15) марта окончательно перешёл на сторону революции гарнизон Царского Села.


Сразу же по окончании переговоров с Николаем II генерал Рузский связался из Пскова по прямому проводу с Родзянко и проинформировал его о достигнутых результатах и о полученном согласии императора на создание правительства, ответственного перед Думой. Тот, однако, назвал подготовленный Ставкой проект манифеста «запоздалым», поскольку требование ответственного министерства себя уже изжило:


Очевидно, что Его Величество и Вы не отдаёте себе отчета, что здесь происходит. Настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так-то легко… если не будут немедленно сделаны уступки, которые могли бы удовлетворить страну … Народные страсти так разгорелись, что сдержать их вряд ли будет возможно, войска окончательно деморализованы; не только не слушаются, но убивают своих офицеров; ненависть к государыне императрице дошла до крайних пределов; вынужден был, во избежание кровопролития, всех министров, кроме военного и морского, заключить в Петропавловскую крепость… Считаю нужным вас осведомить, что то, что предполагается Вами, уже недостаточно, и династический вопрос поставлен ребром…


Получив запись разговора Рузского с Родзянко, генерал Алексеев по собственной инициативе составил и отправил краткое изложение разговора между Рузским и Родзянко всем главнокомандующим фронтами, попросив их срочно подготовить и направить в Ставку своё мнение:


Его Величество в Пскове изъявил согласие учредить ответственное перед палатами министерство, поручив председателю Госдумы образовать кабинет. Последний ответил, что это было бы своевременно 27 февраля, в настоящее же время этот акт является запоздалым. Теперь династический вопрос поставлен ребром, и войну можно продолжать до победоносного конца лишь при исполнении предъявляемых требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича.

Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения, и каждая минута дальнейших колебаний повысит только притязания, основанные на том, что существование армии и работа железных дорог находятся фактически в руках петроградского Временного правительства. Необходимо спасти действующую армию от развала, продолжать до конца борьбу с внешним врагом, спасти независимость России и судьбу династии. Это нужно поставить на первый план хотя бы ценою дорогих уступок. Повторяю, что потеря каждой минуты может стать роковой для существования России и что между высшими начальниками действующей армии нужно установить единство мыслей и спасти армию от колебаний и возможных случаев измены долгу. Армия должна всеми силами бороться со внешним врагом, а решения относительно внутренних дел должны избавить её от искушения принять участие в перевороте, который безболезненно совершится при решении сверху. Если вы разделяете этот взгляд, то не благоволите ли телеграфировать спешно свою верноподданническую просьбу Его Величеству через Главкосева. Между высшими начальниками действующей армии нужно установить единство мыслей и целей и спасти армии от колебаний и возможных случаев измены долгу. 2 марта 1917 г.


Как отмечает Г. М. Катков, телеграмма Алексеева главнокомандующим была сформулирована таким образом, что у них не оставалось другого выбора, как высказаться за отречение[57]. В Ставке вообще благосклонно восприняли аргументы Родзянко в пользу отречения как средства покончить с революционными беспорядками: так, генерал-квартирмейстер Ставки генерал Лукомский в разговоре с начальником штаба Северного фронта генералом Даниловым сказал, что молит Бога о том, чтобы Рузскому удалось убедить императора отречься.



Акт об отречении Императора Николая II. 2 марта 1917 г.

Все командующие фронтами и великий князь Николай Николаевич в своих ответных телеграммах просили императора отречься от престола «ради единства страны в грозное время войны» (в тот же день вечером командующий Балтийским флотом А. И. Непенин по собственному почину присоединился к общему мнению опрошенных). Командующий Черноморским флотом адмирал А. В. Колчак ответа не прислал. Получив ответы главнокомандующих фронтами, Николай II примерно в три часа дня заявил об отречении в пользу сына, Алексея Николаевича, при регентстве великого князя Михаила Александровича.


В это время Рузскому сообщили, что в Псков выехали представители Временного комитета Государственной думы А. И. Гучков и В. В. Шульгин.


Прибыв на место, Гучков сказал Николаю II, что они приехали доложить о том, что произошло в Петрограде, и обсудить меры, необходимые, чтобы спасти положение, так как оно продолжает оставаться грозным: народное движение никто не планировал и не готовил, оно вспыхнуло стихийно и превратилось в анархию. Гучков заявил, что существует опасность распространения беспорядков на войска, находящиеся на фронте. Единственная мера, которая может спасти положение, — это отречение в пользу малолетнего наследника цесаревича при регентстве великого князя Михаила, который составит новое правительство. Только так можно спасти Россию, династию и монархическое начало. Выслушав Гучкова, царь произнёс фразу, которая, по словам Г. М. Каткова, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Он сказал, что ещё днём принял решение отречься в пользу сына. Но теперь, сознавая, что он не может согласиться на разлуку с сыном, он отречётся и за себя, и за сына.


2 (15) марта 1917 года в 23:40 Николай передал Гучкову и Шульгину Акт об отречении, который, в частности, гласил: «<…> Заповедуем брату нашему править делами государства в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. <…>»


Кроме Акта об отречении Николай II подписал ряд других документов: указ Правительствующему сенату об увольнении в отставку прежнего состава Совета министров и о назначении князя Г. Е. Львова председателем Совета министров, приказ по Армии и Флоту о назначении великого князя Николая Николаевича Верховным главнокомандующим. Официально указывалось, что отречение имело место в 3 часа дня, то есть именно в тот момент, когда фактически принято было решение о нём, — чтобы не создалось впечатление, что отречение произошло под давлением делегатов Думы; время указов о назначении было проставлено как 14:00, чтобы они имели законную силу как сделанные законным императором до момента отречения и для соблюдения принципа преемственности власти.


Как отмечает Ричард Пайпс,

Все говорит о том, что Николай II отрекся из патриотических соображений, желая избавить Россию от позорного поражения и спасти её армию от разложения. Окончательным доводом, заставившим его пойти на этот шаг, было единодушное мнение командующих фронтами, в особенности телеграмма вел. кн. Николая Николаевича. Не менее знаменателен факт, что Николай обсуждал возможность отречения не с Думой и её Временным правительством, а с генералом Алексеевым, как бы подчеркивая, что отрекается перед армией и по её просьбе. Если бы царь в первую очередь заботился о сохранении трона, он мог бы скоропалительно заключить мир с немцами и бросить войска с фронта на усмирение бунта в Петрограде и Москве. Он предпочёл отказаться от короны ради спасения фронта.


Хотя всё это время царь не терял самообладания, отречение явилось для него большой жертвой, и вовсе не потому, что ему были дороги сама власть или её внешний блеск — первое он считал тяжким бременем, второе — скучной показухой, — но потому, что этим актом, по его мнению, он нарушал клятву, данную перед Богом и страной.


Перед отъездом из Пскова обратно в Ставку Николай II передал дворцовому коменданту В. Н. Воейкову телеграмму, извещающую брата о решении передать ему российский престол. Телеграмма была отправлена с железнодорожной станции Сиротино (45 км западнее Витебска) 3 (16) марта 1917 года в 14 часов 56 минут:

Петроград. Его Императорскому Величеству Михаилу Второму.

События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Остаюсь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники.


По заверению Натальи Брасовой, Михаил Александрович этой телеграммы так и не получил.


3 (16) — 9 (22) марта

Основная статья: Отречение Михаила Александровича


Сжигание царских символов

Отречение Николая II в пользу брата, однако, вызвало замешательство у лидеров революции. А. Ф. Керенский вспоминал, что ранним утром 3 (16) марта 1917 года, во время заседания членов Временного правительства и ВКГД, когда была зачитана телеграмма от Шульгина и Гучкова с информацией о том, что Николай II отрёкся в пользу Михаила Александровича, Родзянко заявил, что вступление на престол последнего невозможно, и ему никто не возразил. Последовали выступления, в которых утверждалось, что Михаил «никогда не проявлял интереса к государственным делам, что он состоит в морганатическом браке с женщиной, известной своими политическими интригами, что в критический момент истории, когда он мог бы спасти положение, он проявил полное отсутствие воли и самостоятельности и так далее». Керенский вспоминал, что у него возникло ощущение, что то всё были просто отговорки и что присутствовавшие на совещании поняли, что «на этой стадии революции неприемлем любой новый царь».


До принятия окончательного решения по этому поводу договорились, во-первых, не допустить опубликования акта отречения Николая II в пользу брата, а во-вторых, срочно организовать встречу с Михаилом Александровичем, чтобы узнать его мнение и по возможности убедить его отказаться от принятия престола, а уже после этого опубликовать оба акта одновременно. Родзянко уехал в Военное министерство, чтобы связаться с генералом Алексеевым и запретить ему распространять акт Николая в Действующей армии до дальнейших указаний. Генералу Алексееву Родзянко объяснил своё распоряжение так: «С регентством Великого Князя и воцарением Наследника Цесаревича, быть может, и помирились бы, но кандидатура Великого Князя как Императора ни для кого не приемлема, и вероятна гражданская война». До этого Родзянко связывался по прямому проводу с генералом Рузским, главнокомандующим войсками Северного фронта: «Чрезвычайно важно, чтобы Манифест об отречении и передаче власти Великому Князю Михаилу Александровичу не был опубликован до тех пор, пока я не сообщу вам об этом». Родзянко, в частности, заявил следующее:


… Чрезвычайно важно, чтобы манифест об отречении и передаче власти великому князю Михаилу Александровичу не был опубликован до тех пор, пока я не сообщу вам об этом. Дело в том, что с великим трудом удалось удержать более или менее в приличных рамках революционное движение, но положение ещё не пришло в себя и весьма возможна гражданская война. С регентством великого князя и воцарением наследника цесаревича помирились бы может быть, но воцарение его как императора абсолютно неприемлемо. Прошу вас принять все зависящие от вас меры, чтобы достигнуть отсрочки… прошу вас, в случае прорыва сведений о манифесте в публику и в армию, по крайней мере, не торопиться с приведением войск к присяге.



Не угодно ли присесть на престол? Карикатура 1917 г.

Родзянко пояснил, что его настоятельная просьба вызвана масштабами народного недовольства, которое привело к избиению офицеров, антимонархическим настроениям и анархии:


Вспыхнул неожиданно для всех нас такой солдатский бунт, которому ещё подобных я не видел и которые, конечно, не солдаты, а просто взятые от сохи мужики и которые все свои мужицкие требования нашли полезным теперь заявить. Только слышно было в толпе — «земли и воли», «долой династию», «долой Романовых», «долой офицеров» и начались во многих частях избиения офицеров. К этому присоединились рабочие, и анархия дошла до своего апогея. После долгих переговоров с депутатами от рабочих удалось притти только к ночи сегодня к некоторому соглашению, которое заключается в том, чтобы было созвано через некоторое время Учредительное собрание для того, чтобы народ мог высказать свой взгляд на форму правления, и только тогда Петроград вздохнул свободно, и ночь прошла сравнительно спокойно. Войска мало-помалу в течение ночи приводятся в порядок, но провозглашение императором великого князя Михаила Александровича подольет масла в огонь, и начнется беспощадное истребление всего, что можно истребить. Мы потеряем и упустим из рук всякую власть, и усмирить народное волнение будет некому.


По словам Родзянко, до созыва Учредительного собрания (не ранее чем через полгода) власть планируется сосредоточить в руках Временного комитета Государственной думы, уже сформированного ответственного министерства, при сохраняющемся функционировании обеих законодательных палат.


Распоряжения Родзянко обоими генералами были исполнены, извещение армии об отречении Николая II в пользу брата было приостановлено, хотя к этому моменту на некоторых участках фронта солдатам уже успели сообщить об отречении, и они стали присягать новому царю.


К 10 часам утра 3 (16) марта 1917 года члены ВКГД и Временного правительства собрались для обсуждения создавшегося положения на квартире князей Путятиных (ул. Миллионная, 12), где в течение пяти предыдущих дней скрывался великий князь Михаил Александрович. Многие из собравшихся членов Временного правительства состояли членами нерегулярной масонской ложи Великий восток народов России.


Большинство участников совещания советовали великому князю не принимать верховную власть. Только П. Н. Милюков и присоединившийся к участникам совещания около полудня А. И. Гучков убеждали Михаила Александровича принять всероссийский престол. Милюков даже предлагал вывезти Михаила Александровича в безопасное место, например, в Москву (в которой, по сведениям Милюкова, обстановка была спокойная, и гарнизон не поднимал бунта[К 6]), где можно было бы собрать сторонников и вооружённую силу, на которую можно было бы опереться. Выслушав аргументы сторон, великий князь заявил, что хотел бы приватно переговорить с князем Львовым и Родзянко. Разрешение на это остальных участников встречи было получено, и Михаил Александрович ушёл с указанными лицами в отдельную комнату. Через непродолжительное время в комнату, где проходила встреча, вернулись Львов и Родзянко, а спустя несколько минут к собравшимся вышел великий князь и объявил о своём отказе взять верховную власть. Время было после полудня. Родзянко оставил воспоминания, что «Михаил Александрович поставил мне ребром вопрос, могу ли ему гарантировать жизнь, если он примет престол, и я должен был ему ответить отрицательно, ибо … твёрдой вооружённой силы не имел за собой…».


Выбор Михаила в качестве нового царя в любом случае был неудачен; как отмечает Ричард Пайпс, он обладал мягким, слабовольным характером, и в условиях такого острого политического кризиса, как Февральская революция, не испытывал особого желания принимать шатавшийся трон. Кроме того, по словам исследователя С. В. Куликова, Михаил Александрович, как, впрочем, и большинство великих князей, являлся сторонником ответственного министерства.



Акт непринятия престола великим князем Михаилом Александровичем 3 марта 1917 г.

Автограф. Чёрные чернила. 34,4 х 22,5. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2100а. Л. 7

Примерно в 4 часа дня великий князь подписал акт о непринятии престола:


Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.

Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твёрдое решение в том случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.

Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.

3/III — 1917 г. Михаил.

Петроград.


Подписание акта о непринятии верховной власти Михаил Александрович воспринимал как своё взвешенное и мудрое решение — он сохранял права на российский престол, вопрос о форме правления оставался открытым до решения Учредительного собрания; это, по мнению великого князя, было именно то, что должно умиротворить страну. На следующее утро Михаил Александрович выехал из Петрограда и вернулся к своей семье в Гатчину, где повёл жизнь провинциального обывателя.


Узнав по прибытии в Ставку об отказе великого князя Михаила Александровича от престола, Николай II сделал запись в своём дневнике от 3 (16) марта 1917 года[73]: «Оказывается, Миша отрёкся. Его манифест кончается четырёххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились — лишь бы так продолжалось дальше».


Акт об отказе великого князя Михаила Александровича немедленно «восприять верховную власть» был опубликован в «Вестнике Временного правительства» 4 (17) марта 1917 года одновременно с актом об отречении Николая II. Тогда же председатель правительства князь Г. Е. Львов направил телеграмму всем военным и гражданским властям России с оповещением о переходе, в связи с указанными актами, верховной власти в стране к Временному правительству. Смена власти была узаконена. На следующий день, 5 (18) марта 1917 года, Львов распорядился о повсеместной временной замене губернаторов и вице-губернаторов председателями губернских земских управ, о возложении на председателей уездных земских управ обязанностей уездных комиссаров Временного правительства, о замене полиции народной милицией, организуемой местными органами самоуправления. Революция победила и на местах. 9 (22) марта 1917 года на заседании полного состава 1-го департамента Правительствующего сената Временное правительство принесло присягу — его власть окончательно получила правовое оформление и юридическую силу.


По оценке историка Г. М. Каткова, одновременная публикация двух актов об отречении «ясно свидетельствовала о конце династии, хотя возможность царствования Михаила с согласия Учредительного собрания формально ещё оставалась. И даже следующий по порядку престолонаследования претендент мог, чтобы утвердить свои права, обратиться к тем силам, которые всё ещё были верны монархии. Но такое обращение создавало неминуемый конфликт с Михаилом: никакая претензия на престол не могла быть законной до формального утверждения отречения Михаила решением Учредительного собрания».


За актами Николая II и Михаила Александровича последовали публичные заявления об отказе от своих прав на престол других членов династии Романовых, при этом они ссылались на прецедент, созданный Михаилом Александровичем, — вернуть свои права на престол только в случае их подтверждения на Всероссийском учредительном собрании. По мнению историка Цветкова, лучше всего эту позицию выразил великий князь Николай Михайлович, ставший инициатором сбора «заявлений» от Романовых: «Относительно прав наших и, в частности, моего на Престолонаследие я, горячо любя свою родину, всецело присоединяюсь к тем мыслям, которые выражены в акте отказа Великого Князя Михаила Александровича».


Облечённое «всею полнотою власти» от Михаила Александровича Временное правительство окончательно избавилось от конкуренции, которую оно испытывало от структур Государственной думы. Уже 2 (15) марта 1917 года в журнале заседаний Временного правительства № 1 было записано:

Министр-председатель возбудил вопрос о необходимости точно определить объём власти, которой должно пользоваться Временное правительство до установления Учредительным собранием формы правления и основных законов Российского государства, равным образом, как и о взаимоотношениях Временного правительства к Временному комитету Государственной Думы. По этому вопросу высказались мнения, что вся полнота власти, принадлежавшая монарху, должна считаться переданной не Государственной Думе, а Временному правительству, что, таким образом, возникает вопрос о дальнейшем существовании Комитета Государственной Думы IV созыва…


Государственная дума Российской империи практически перестала существовать после событий Февральской революции. Депутаты собирались лишь на «частные совещания», а окончательно Дума была распущена 6 (19) октября 1917 года.


5 (18) марта 1917 года исполком Петросовета постановил арестовать всю царскую семью, конфисковать их имущество и лишить гражданских прав. Через два дня — 7 (20) марта 1917 года — в журнале заседаний Временного правительства № 10 была сделана запись: «Слушали: 1. О лишении свободы отрёкшегося императора Николая II и его супруги. Постановили: 1) Признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишёнными свободы и доставить отрёкшегося Императора в Царское Село». В заседании участвовали: министр-председатель кн. Г. Е. Львов, министры: военный и морской А. И. Гучков, иностранных дел — П. Н. Милюков, путей сообщения — Н. В. Некрасов, финансов — М. И. Терещенко, обер-прокурор Святейшего Синода В. Н. Львов и товарищ министра внутренних дел Д. М. Щепкин. Присутствовал также государственный контролёр И. В. Годнев.


В Могилёв была направлена специальная комиссия во главе с комиссаром Временного правительства А. А. Бубликовым, которая должна была доставить бывшего императора в Царское Село. Император уехал в Царское Село в одном поезде с думскими комиссарами и с отрядом из десяти солдат, которых отдал под их начальство генерал Алексеев.


Перед отъездом Николай II издал прощальный приказ войскам, в котором завещал «сражаться до победы» и «повиноваться Временному правительству». Генерал Алексеев передал этот приказ в Петроград, однако Временное правительство под давлением Петросовета отказалось публиковать его.


Прощальный приказ Николая II войскам

В последний раз обращаюсь к Вам, горячо любимые мною войска. После отречения моего за себя и за сына моего от престола Российского, власть передана Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог и Вам, доблестные войска, отстоять Россию от злого врага. В продолжение двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжёлую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы.

Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же Ваш долг, защищайте доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайте Ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу.

Твёрдо верю, что не угасла в Ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине. Да благословит Вас Господь Бог и да ведёт Вас к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий.

8-го марта 1917 г.

Ставка. НИКОЛАЙ.


Логотип Викитеки В Викитеке есть тексты по теме: «Декларация Временного правительства о его составе и задачах»

8 марта новый командующий войсками Петроградского военного округа генерал Л. Г. Корнилов лично арестовал императрицу, в том числе — для предотвращения возможного самосуда со стороны царскосельского гарнизона. Генерал Корнилов отдельно настоял на том, чтобы караул царской семьи подчинялся штабу Петроградского военного округа, а не местному Совету.


9 марта в 11:30 Николай II прибыл в Царское Село уже как «полковник Романов».


Арестом царской семьи Временным правительством, по словам В. Д. Набокова, «был завязан узел, который был 4/17 июля в Екатеринбурге разрублен товарищем Белобородовым»[79].


Вооружённое восстание на Балтийском флоте

Основная статья: Убийства офицеров Балтийского флота во время Февральской революции


Февраль 1917 г. Арест и конвоирование переодетых городовых

Командование военно-морской базы в Кронштадте, располагавшейся недалеко от Петрограда, и имевшей с ним прямой провод, было прекрасно осведомлено о начале революции. Стремясь избежать распространения брожения на матросов, командование попыталось скрыть от них новости из столицы. 28 февраля главный командир порта адмирал Вирен и комендант крепости адмирал Курош созвали совещание офицеров флота и гарнизона. На совещании рассматривался главный вопрос: можно ли рассчитывать на кронштадтских солдат и матросов, в случае, если придётся бросить их на борьбу с восстанием в Петрограде. Большинство офицеров ответило, что матросы немедленно присоединятся к революционерам.


В ночь с 28 февраля на 1 марта новости из столицы всё же просочились в Кронштадт. Ряд частей, начиная с 1-го Балтийского флотского экипажа, самовольно вышли на улицы, направляясь к дому адмирала Вирена. 2-й крепостной артиллерийский полк восстал вместе со всеми офицерами, включая командира полка. Собравшаяся толпа расправилась с адмиралом Виреном. Неизвестный матрос сорвал с него погоны, и по пути на Якорную площадь главный командир Кронштадтского порта адмирал Вирен был расстрелян. Вскоре также был убит его заместитель, начальник штаба Кронштадтского порта адмирал Бутаков.



Похороны жертв революции, 5 апреля 1917 (23 марта по старому стилю), Петроград

3 (16) марта — начались убийства офицеров в Гельсингфорсе.


3 марта был убит командир 2-й бригады линкоров адмирал Небольсин, 4 марта — командующий Балтийским флотом адмирал Непенин. Были убиты также комендант Свеаборгской крепости генерал-лейтенант по флоту Протопопов, командиры 1 и 2-го Кронштадтских флотских экипажей Стронский и Гирс, командир линейного корабля «Император Александр II» капитан 1-го ранга Повалишин, командир крейсера «Аврора» капитан 1-го ранга М. И. Никольский и многие другие морские и сухопутные офицеры.


К 15 марта Балтийский флот потерял 120 офицеров, из которых 76 было убито (в Гельсингфорсе — 45, в Кронштадте — 24, в Ревеле — 5 и в Петрограде — 2). В Кронштадте, кроме того, было убито не менее 12 офицеров сухопутного гарнизона. Четверо офицеров покончили жизнь самоубийством, и 11 пропали без вести. Всего, таким образом, погибло более 100 человек.


Убийство в Гельсингфорсе командующего Балтийским флотом адмирала Непенина впоследствии приписал себе матрос Грудачёв П. А.:


Я вглядывался в адмирала, когда он медленно спускался по трапу… Вспомнились рассказы матросов о его жестокости, бесчеловечном отношении. И скованность моя, смущение отступили: передо мной был враг. Враг всех матросов, а значит, и мой личный враг. Спустя несколько минут приговор революции был приведен в исполнение. Ни у кого из четверых не дрогнула рука, ничей револьвер не дал осечки…


В ходе событий революционные матросы арестовали в Кронштадте до 500 офицеров, которых в течение нескольких месяцев отказывались освобождать, несмотря на давление Временного правительства. Подобные аресты имели место и в Гельсингфорсе, но там большинство офицеров вскоре были освобождены.


Реакция Церкви на начало революции


Первая страница «Бесплатного приложения к № 9—15 журнала „Церковные ведомости“» за 1917 год с определением Святейшего синода

№ 1226 от 7—-8 марта 1917 года: упоминание царствующего дома в прошедшем времени — «царствовавшим» (в условиях отсутствия отречения от престола великого князя Михаила Александровича)


Четвёртая страница «Бесплатного приложения к № 9—15 журнала „Церковные ведомости“» за 1917 год с определением Святейшего синода

№ 1226 от 7—8 марта 1917 года: констатация, что Временное правительство «правит» по «повелению» Богородицы

Основные статьи: Русская православная церковь при Временном правительстве, Духовенство Русской православной церкви и свержение монархии (начало XX века — конец 1917 года) и Священство и Царство (Россия, начало XX века – 1918 год). Исследования и материалы

К февралю 1917 года положение внутри Русской православной церкви стало противоречивым. С одной стороны, Церковь исторически являлась главной идеологической опорой самодержавной монархии. Непосредственно перед революцией, 21 февраля (6 марта) 1917 года, частное собрание духовенства в Киеве даже обратилось к императрице с предложением разогнать Госдуму. Однако вместе с тем, среди высших иерархов Церкви назрело сильное недовольство деятельностью Распутина, который напрямую вмешивался в церковные назначения, в том числе в Синоде. Сложным оставался и вопрос о созыве Поместного собора, который современники воспринимали, как «церковный аналог Учредительного собрания».


Из протоколов Святейшего синода следует, что он проводил всю первую революционную неделю (кроме 26 февраля) регулярные заседания, но в их официальной повестке не значилось никаких вопросов, связанных с происходившими революционными выступлениями.


По одной из версий, 26 февраля заседание Синода состоялось, но его члены отказались призвать православных мирян не участвовать в беспорядках и демонстрациях. Михаил Бабкин связывает это с тем, что председатель Синода митрополит Владимир якобы был обижен «на императора Николая II за перевод с Петроградской на Киевскую кафедру», указывая, что накануне (22 февраля) Синод проигнорировал просьбу выступить в защиту монархии, поступавшую от Екатеринославского отдела Союза русского народа; а в этот день (26 февраля) — от товарища синодального обер-прокурора князя Николая Жевахова. На следующий день, 27 февраля (с началом вооружённого восстания) на аналогичное обращение обер-прокурора Николая Раева Синод ответил замечанием, что «неизвестно, откуда идёт измена — сверху или снизу». В воспоминаниях Жевахов писал:


Пред началом заседания, указав Синоду на происходящее, я предложил его первенствующему члену, митрополиту Киевскому Владимиру, выпустить воззвание к населению, с тем, чтобы таковое было не только прочитано в церквах, но и расклеено на улицах. … Намечая содержание воззвания и подчеркивая, что оно должно избегать общих мест, а касаться конкретных событий момента и являться грозным предупреждением Церкви, влекущим, в случае ослушания, церковную кару, я добавил, что Церковь не должна стоять в стороне от разыгрывающихся событий, и что её вразумляющий голос всегда уместен, а в данном случае даже необходим.


«Это всегда так, — ответил митрополит. — Когда мы не нужны, тогда нас не замечают, а в момент опасности к нам первым обращаются за помощью». Я знал, что митрополит Владимир был обижен переводом из Петербурга в Киев, однако такое сведение личных счетов в этот момент опасности, угрожавшей, может быть, всей России, показалось мне чудовищным. Я продолжал настаивать на своём предложении, но мои попытки успеха не имели, и предложение было отвергнуто. … Характерно, что моя мысль нашла своё буквальное выражение у Католической Церкви, выпустившей краткое, но определённое обращение к своим чадам, заканчивающееся угрозой отлучить от св. причастия каждого, кто примкнет к революционному движению. Достойно быть отмеченным и то, что ни один католик, как было удостоверено впоследствии, не принимал участия в процессиях с красными флагами.


Как ни ужасен был ответ митрополита Владимира, однако допустить, что он мог его дать в полном сознании происходившего, конечно, нельзя. Митрополит, подобно многим другим, не отдавал себе отчёта в том, что в действительности происходило…


Со своей стороны, историк А. В. Соколов указывает, что 26 февраля было воскресенье, и в неприсутственный день Синод собраться не мог. По его мнению, описанное Жеваховым заседание скорее всего состоялось 27 февраля.


2 (15) марта 1917 года частное собрание Синода и столичного белого духовенства приняло решение установить связь с Исполнительным комитетом Госдумы. Петроградский митрополит Питирим поспешил подать заявление об увольнении на покой, и 2 марта временное управление столичной епархией, «впредь до особых распоряжений», было возложено на епископа Гдовского Вениамина (Казанского). 4 марта на первом после революции заседании Синода появился уже новый обер-прокурор князь В. Н. Львов:


От лица Временного правительства В. Н. Львов объявил о предоставлении РПЦ свободы от опеки государства, губительно влиявшей на церковно-общественную жизнь. Члены Синода (за исключением отсутствовавшего митрополита Питирима) также выразили искреннюю радость по поводу наступления новой эры в жизни церкви.


В целом Церковь увидела в революции возможность избавиться от опеки государства, заменив синодальное устройство на патриаршее. На том же заседании 4 марта из зала демонстративно было вынесено «в архив» царское кресло, как «символ цезарепапизма в Церкви Русской».


5 марта Синод распорядился во всех церквях Петроградской епархии многие лета царствующему дому «отныне не провозглашать».


6 марта Синод «принял к сведению» указы об отречении Николая II и великого князя Михаила Александровича, постановил отслужить во всех церквях империи молебны с провозглашением многие лета «Богохранимой державе Российской и благоверному Временному правительству ея» (в качестве другой формулировки рассматривалось поминовение «Богохранимой Державы Российской и христолюбивого воинства», без упоминания государственной власти). Вместе с тем синодальные определения от 6 и 9 марта подчёркивали, что Михаил Александрович отказался от власти лишь только «впредь до установления в Учредительном собрании образа правления».


7 марта Синод начал именовать дом Романовых «царствовавшим» (в прошедшем времени), упразднив также «царские дни» (празднования дней рождения и тезоименитств царя, царицы, наследника, дней восшествия на престол и коронования). Соответствующее постановление Временного правительства появилось только 16 марта.


Логотип Викитеки В Викитеке есть тексты по теме: «Послание Святейшего правительствующего синода от 9 марта 1917 года»

9 (22) марта 1917 года Синод окончательно признал Февральскую революцию и Временное правительство. Как пишет Михаил Бабкин, 9 марта Синод обратился с посланием «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий». В нём был призыв довериться Временному правительству. При этом послание начиналось так: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ея новом пути». Тем самым фактически Синод признал государственный переворот правомочным и официально провозгласил начало новой государственной жизни России, а революционные события объявил как свершившуюся «волю Божию». Под посланием поставили подписи епископы «царского» состава Синода, даже имевшие репутацию монархистов и черносотенцев: например, митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) и митрополит Московский Макарий. Их согласие с происшедшим переворотом можно расценить как отказ от своих прежних монархических убеждений и обязанностей защищать монархию в России.


Это послание было охарактеризовано профессором Петроградской духовной академии Б. В. Титлиновым как «послание, благословившее новую свободную Россию», а генералом А. И. Деникиным, — как «санкционировавшее совершившийся переворот». На страницах социалистической газеты послание было расценено как «торжественное признание Синодом нового правительства».


События в Москве. Распространение революции на всю страну


Революционный митинг у гостиницы «Метрополь» Москва.

Большая часть России впервые узнала о начале революции 28 февраля (13 марта), после захвата министерства путей сообщения революционным комиссаром Бубликовым. Железнодорожники имели собственную, изолированную от МВД, телеграфную сеть, по которой Бубликов разослал по всей стране воззвание, сообщавшее о происходивших событиях.


В Москву же информация о событиях в Петрограде просочилась раньше. Уже 27 февраля (12 марта) в городе началось революционное брожение. В тот же день Москва была объявлена на осадном положении, митинги запрещены. Начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Алексеев М. В., безуспешно пытаясь предотвратить беспорядки, направил командующему войсками Московского военного округа генералу Мрозовскому И. И. требование обратить особое внимание на своевременный подвоз продовольствия, так как «первые беспорядки в Петрограде возникли из-за недостатка хлеба для наиболее бедной части населения». Генерал Мрозовский запретил публиковать сообщения из Петрограда и приостановил выпуск газет. Однако все эти меры уже оказались запоздалыми.


В тот же день на квартире московского купца Рябушинского началось совещание представителей либеральных общественных организаций с целью образования «комитета общественных организаций Москвы» (КООМ) и недопущения в городе анархии; комитет начал свою деятельность 1 марта. КООМ претендовал на «объединение всей власти над городом Москва». Он выпустил воззвание к населению с требованием безусловного исполнения его распоряжений всеми учреждениями и лицами.


К 1200 28 февраля (13 марта) забастовали практически все московские заводы. Несмотря на запрет, у городской думы (преимущественно кадетской по составу) начался митинг. Около полуночи произошло столкновение 1-й запасной артиллерийской бригады с жандармами. В этот же день из города бежал начальник Московского охранного отделения полковник Мартынов А. П.


На момент начала революции московский гарнизон насчитывал около 100 тыс. человек, из них всего три сотни казаков. Также в городе находилось до 10 тыс. юнкеров, обучавшихся в двух военных училищах и шести школах прапорщиков. В целом казаки и юнкера повели себя нейтрально. Юнкера Алексеевского училища в течение всех событий не выходили из казарм; Александровское училище даже перешло на сторону революции и участвовало в захвате штаба Московского военного округа.



Скобелевская площадь в дни Февральской революции

Утром 1 (14) марта начались столкновения рабочих с полицией в районе Яузского и Каменного мостов, погиб рабочий Илларион Астахов. Застреливший его помощник пристава был сброшен рабочими в реку, толпа смяла полицейский кордон. Продолжились нападения на одиночных городовых. Начался массовый переход войск на сторону революции — первыми это сделали солдаты 192-го запасного полка. Солдаты 251-го запасного полка обстреляли мотоциклистов Военной автомобильной школы. Революционные солдаты собрались на Воскресенской площади около городской думы, 1-я запасная артиллерийская бригада привезла с собой 16 орудий. В тот же день генерал Мрозовский сообщил в Ставку генералу Алексееву о том, что «в Москве полная революция. Воинские части переходят на сторону революционеров».


Возбуждённая толпа явилась в Бутырскую тюрьму освобождать 350 политзаключённых, попутно выпустив и до 700 уголовников. К 2 (15) марта революционеры уже захватили почту, телеграф и телефон, контролировали все московские вокзалы, арсеналы и Кремль. Рабочими и солдатами было разгромлено и, по некоторым источникам, подожжено, Московское охранное отделение, занято большинство полицейских участков. Как и в Петрограде, во время погрома охранного отделения сильнее всего пострадали агентурные данные, по которым можно было бы определить полицейских провокаторов. Совершались массовые аресты городовых и жандармов, которых отправляли в Бутырскую тюрьму. Начато формирование милиции.


Новый глава правительства князь Львов назначил комиссаром Временного правительства по Москве бывшего городского голову Челнокова. Арестованы генерал Мрозовский и градоначальник Шебеко, Шебеко при этом пытался бежать из города вместе со своим помощником.


Как и в Петрограде, в Москве параллельно началось образование Совета. В ночь с 27 на 28 февраля Рабочая группа Московского военно-промышленного комитета сформировала «Временный революционный комитет», начавший заседать с 1200 1 (14) марта уже под названием Московского совета рабочих депутатов. 4 (17) марта был образован параллельный Московский совет солдатских депутатов; объединение двух Советов произошло только 14 ноября.



Демонстрация в Харькове на Николаевской площади во время Февральской революции 1917 года

Вслед за Петроградом и Москвой революция постепенно начала распространяться по всей России. 1 (14) марта революционные органы власти были сформированы в Нижнем Новгороде. 2 (15) марта началось восстание солдат 3-го пулемётного полка в Саратове, был сформирован Совет рабочих депутатов в Иваново-Вознесенске, в Вологде был создан губернский временный комитет во главе с кадетом Кудрявым В. А. (Совет рабочих депутатов был образован только 15 (28) марта).


3 (16) марта началась революция в Самаре, толпа взяла штурмом губернскую тюрьму, был сформирован Самарский комитет народной власти во главе с кадетом Подбельским П. П.[90], в Екатеринбурге городская дума учредила Комитет общественной безопасности (Совет солдатских депутатов — только 8 (21) марта, Совет рабочих депутатов — 19 марта).


3 (16) марта известие об отречении Николая II дошло и до Киева, где немедленно началось формирование новых органов власти. Однако, в отличие от российских городов, в Киеве возникло не двоевластие, а «троевластие», так как на политической арене появилась, помимо либерального Исполкома и радикального Совета, также националистическая Центральная рада.


В Минске революция началась 2 (15) марта, 4 (17) марта был сформирован радикальный Совет и либеральный «Временный комитет порядка и безопасности».


«Бескровная революция»

Хотя Февральская революция именовалась «бескровной», в действительности это было совершенно не так — только в Петрограде и только со стороны восставших в дни свержения старой власти погибло около 300 человек, около 1200 человек были ранены[91]. По данным Земгора (регистрация), число убитых и раненых в дни Февральской революции на улицах столицы — 1443 (в том числе воинских чинов — 869, в том числе офицеров — 60, это сухопутные). На Балтийском флоте было убито около ста офицеров. Кровь пролилась во многих местах России. Начало Гражданской войны в России ряд историков отсчитывают от февраля 1917 года.


Формирование Временного правительства и механизм «февральской легитимности»

Основные статьи: Временное правительство России и Двоевластие


Глава первого состава Временного правительства, князь Львов Г. Е.


Плакат (1917) с портретами членов временного правительства

1 (14) марта Временный комитет Государственной думы сформировал Временное правительство России во главе с князем Г. Е. Львовым, который продержался на посту главы государства до июля 1917 года, когда в результате июльского кризиса его сменил А. Ф. Керенский. Временным правительство стало называться потому, что в дальнейшем планировало передать всю полноту власти Учредительному собранию, выборы в которое были назначены на 17 сентября, но затем были перенесены на 12 (25) ноября 1917 года. Уже 12 (25) марта было образовано Особое совещание для подготовки проекта Положения о выборах в Учредительное собрание. Вместе с тем продолжал пользоваться огромным влиянием Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, что позволило охарактеризовать послереволюционную ситуацию как двоевластие: с одной стороны, было Временное правительство, идущее по пути парламентаризма и преследующее цель создания России капиталистической, современной, либеральной, верной обязательствам перед своими англо-французскими союзниками; с другой был Петроградский Совет, создатели которого рассчитывали на формирование прямой революционной «власти трудовых масс». Сама «власть Советов», однако, была чрезвычайно подвижной и изменчивой, зависевшей от перемены настроений в её местных, децентрализованных структурах и от столь же переменчивого и непостоянного общественного мнения.


Несмотря на то, что революция сопровождалась вооружённым мятежом и множеством самосудов, новая власть всё же воспринималась значительным числом современников как «законная». В самом деле, после двойного отречения — царя Николая II и великого князя Михаила Александровича, — единственным источником законной власти, в сознании обывателей, осталась Государственная дума и, следовательно, сформированное ею Временное правительство.


В поддержку новой власти выступил целый ряд лиц и учреждений, традиционно воспринимавшихся как основная опора самодержавия. Так, за отречение Николая II высказались практически все командующие фронтами и флотами и целый ряд великих князей, включая популярного тогда среди солдат великого князя Николая Николаевича. Непосредственно во время событий на сторону революции перешла одна из сотен Собственного Его Императорского Величества Конвоя, находившаяся в то время в Петрограде.


В некоторой степени ортодоксальные монархисты были деморализованы тем, что новая власть была признана даже основной идеологической опорой самодержавия — Русской православной церковью. 9 марта Синод признал Временное правительство в своём воззвании «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий». В тот же день Временное правительство было признано и на заседании Постоянного совета Объединённого дворянства. Определённую роль в этом сыграли дореволюционные разногласия: так, Николай II настаивал на сохранении синодального устройства РПЦ (см. Синодальный период) и отказывался санкционировать проведение Поместного собора, на котором настаивала Церковь. Что касается дворянства, то оно традиционно считалось опорой царского престола, однако русские цари, содействуя организации дворянского самоуправления на местах, в то же время противодействовали возникновению сословной дворянской организации в масштабе всей страны.


Кроме того, новая власть была признана даже самим Николаем II, в своём прощальном приказе войскам призвавшим солдат «повиноваться Временному правительству».


Предшественник Временного правительства, Временный комитет Государственной думы, официально был образован под удобным предлогом «восстановления порядка и для сношения с лицами и учреждениями»; он объявил себя единственной властью в городе только в ночь с 27 на 28 февраля, когда последнее царское правительство князя Голицына уже прекратило свою деятельность. Весьма показательно и то, что во время своего отречения царь подписал также и второй указ — о назначении главой правительства князя Львова, а Верховным главнокомандующим — Великого князя Николая Николаевича. Время этого указа было проставлено «задним числом» как 1400, тогда как отречения, также «задним числом», — 1500.


По мнению исследователя Борисовой Т. Ю.,


На момент отречения Николая II 2 марта 1917 г. легитимность его власти имела два основания: благословение православной церковью и законом установленное осуществление самодержавной власти государственным аппаратом. Первое и второе были тесно связаны. В православии монарх властвовал и делегировал свою власть чиновникам именно как помазанник божий… Как показывает анализ «Собрания узаконений», после Февральской революции атрибуты прежней легитимности были в целом сохранены. Указания на самодержавную власть заменялись на указания власти Временного правительства… в ссылках на дореволюционное законодательство «высочайше утверждённые» правовые акты стали называться «законноутверждёнными». Прежде всего было проведено необходимое переименование в церковных ритуалах, поскольку, как уже говорилось выше, божественное благословение лежало в основе делегирования власти. Как часть государственного аппарата, перешедшего под власть Временного правительства, Синод поспешил издать соответствующие распоряжения, и уже к концу марта 1917 г. чины Русской православной церкви, где ранее поминалась царская власть, были исправлены. Так же как и в нормативных актах, подход был буквальным — вместо поминовения императора следовало поминать «благоверное Временное правительство».


Архивные документы весны 1917-го показывают, что это была осознанная политика Временного правительства, а не порождение бюрократической инерции. Так, в Журнале заседания Временного правительства от 15 (28) мая 1917 г. зафиксировано решение во всех ссылках на прежнее законодательство заменять слова «императорское величество» и «высочайшая власть» на «Временное правительство».


Наконец, сомнения колеблющихся в значительной мере были нейтрализованы тем, что новое правительство само себя именовало «Временным», созданным только до созыва Учредительного собрания, которое теоретически могло восстановить монархию.


Как пишет исследователь Куликов С. В. в своей работе «Временное правительство и высшая царская бюрократия»:


Буквально с первых часов существования Временного правительства прежняя элита, ещё совсем недавно олицетворявшая самодержавную монархию, стала одной из наиболее надёжных опор буржуазно-демократического режима… Первая из них [причин признания новой власти]-резкое неприятие подавляющей частью петроградского истеблишмента внутриполитического курса, проводившегося императором Николаем II накануне Февральской революции. Неприятие это многократно усилила достигшая в 1916 г. своего апогея кампания по дискредитации власти. Основой её служил «миф о Распутине»…


Второй причиной лёгкости, с которой последовало признание Февральского переворота со стороны бюрократической элиты, было то, что сам переворот его вожди облекли в относительно легитимные формы, отнюдь не создававшие резкого противопоставления режима нового режиму старому. Борьба против новой власти означала в данной ситуации непослушание царской воле…


Недоговорённость, отличавшая парадигму «нового порядка» до 1 (14) сентября 1917 г., то есть до провозглашения России республикой, создавала возможности тактического компромисса с революционной властью даже для «непримиримых», поскольку вплоть до указанного срока существовала чисто теоретическая, хотя и делавшаяся с каждым днём всё более эфемерной, возможность того, что Учредительное собрание выскажется за ту или иную модификацию парламентарной монархии.


Вместе с тем в механизме «февральской легитимности» всё же имелся ряд изъянов. Действовавшая на момент революции Дума IV созыва по старым, дореволюционным, законам, была избрана законно, однако Временное правительство уже никто не выбирал. Первый его состав был подобран кулуарно думскими лидерами на основании списков будущего ответственного министерства, ходившим по рукам либеральной оппозиции с конца 1916 года. Князь Львов часто назывался в этих списках главой нового правительства, так как в глазах либералов он, как председатель Земгора, считался «представителем общественности».


Фактически, первый состав Временного правительства был подобран Милюковым. Ричард Пайпс даже отмечает, что в ответ на вопрос «Кто вас выбрал?» Милюков «не нашёл ничего лучшего, чем ответить: Нас выбрала революция!».


Другим существенным изъяном в законности новой власти стало само отречение Николая II. Считалось, что согласно действовавшему на тот момент манифесту о престолонаследии Павла I, царь не имел права отрекаться за иное лицо, в данном случае — за наследника. Ряд великих князей и думских лидеров сразу обратили внимание на это противоречие. Милюков в своих мемуарах даже предположил, что решение царя отречься за наследника было осознанной «провокацией» Николая II, с тем, чтобы, когда революция пойдёт на спад, как в 1907 году, отказаться от собственного отречения. Ричард Пайпс предлагает более прозаическое объяснение: Николай II как носитель традиционного «вотчинного духа» считал себя стоящим выше любых законов. Единственным мотивом его решения отречься за наследника было желание оставить своего тяжело больного сына в семье; в случае своего предполагаемого воцарения наследнику пришлось бы исполнять определённые государственные обязанности, и остаться в семье он бы не смог.


Символом Февральской революции стал красный бант, красные знамёна. Прежнюю власть объявили «царизмом» и «старым режимом». В речь вошло слово «товарищ».


Госдума IV созыва, сыгравшая во время Февральской революции огромную роль, вскоре после неё полностью потеряла всякое влияние. После образования Временного правительства Госдума практически перестала заседать (только в порядке частных совещаний её членов)[96], и была окончательно распущена 6 октября 1917 года. Требование ответственного министерства, за которое Дума безуспешно боролась несколько лет, в 1917 году начало стремительно превращаться в политический анахронизм, и окончательно вымерло с приходом большевиков к власти.


Непосредственно в ходе революционных событий резко усилилось влияние думского депутата Керенского А. Ф., вошедшего одновременно и в первый состав Временного правительства (в качестве министра юстиции), и в первый состав Петросовета, в качестве товарища (заместителя) председателя. Благодаря своей бурной энергии и яркой, эффектной, манере митинговых выступлений, Керенский на несколько месяцев завоевал значительную популярность, его личным изобретением стало появление на публике в полувоенном френче — стиль «народного вождя», впоследствии скопированный целым рядом лидеров большевизма. Весной 1917 года вокруг личности Керенского начинается массовая истерия.


Либералы из партии конституционных демократов, преобладавшие в первых двух составах кабинета министров, как и меньшевики и эсеры, составлявшие большинство в третьем составе, целиком принадлежали к городской культурной элите, к тем кругам интеллигенции, которые соединяли в себе наивную и слепую веру в «народ» и страх перед окружавшей их «тёмной массой». В большинстве своём они полагали (по крайней мере, в первые месяцы революции), что необходимо дать полную волю демократическому потоку, освобождённому сначала кризисом, а затем — падением старого режима[6].


Февральская революция декларировала отмену смертной казни, а также даровала равные права всем гражданам России независимо от пола, вероисповедания или национальной принадлежности. Были отменены дискриминационные ограничения в отношении евреев — в частности, ограничение на место жительства («черта оседлости») и запрет на производство в офицеры лиц иудейского вероисповедания. Граждане получили возможность вступать в любые объединения и свободно собираться на любые собрания. В стране развернулось профсоюзное движение, возникли Фабрично-заводские комитеты, ставшие опорными пунктами рабочего контроля над производством. Победа Февральской революции превратила Россию в самую свободную страну из всех воюющих держав, обеспечив массам возможность широко пользоваться политическими правами. Большевистская партия получила возможность выйти из подполья, благодаря объявленной Временным правительством амнистии за политические преступления, из ссылки и политической эмиграции вернулись десятки революционеров, немедленно включившихся в политическую жизнь страны. 5 (18) марта вновь начала выходить «Правда». В апреле из Швейцарии вернулся Ленин В. И., в мае в Россию прибыл Троцкий Л. Д.; по дороге он был интернирован британскими колониальными властями и месяц просидел в канадском концлагере.



Заседание поместного собора

Православная российская церковь созвала Поместный собор, и в течение 1917 года постепенно освободилась от опеки со стороны государства, что позволило восстановить патриаршество на Руси под началом Тихона.


В результате Февральской революции была распущена царская полиция и жандармерия, а их функции были переданы вновь созданной народной милиции (народному ополчению). Полицейские офицеры подвергались репрессиям, и им было запрещено работать во вновь созданных правоохранительных органах. Это привело к тому, что милиция оказалась не в состоянии воспрепятствовать сползанию страны в хаос и анархию. Ситуация усугублялась всеобщей амнистией (ею воспользовались не только политзаключённые, но и уголовные элементы, которые стали массово наниматься на службу в милицию, преследуя свои криминальные интересы), а также созданием вооружённых отрядов, подконтрольных Советам (Красная гвардия, отряды «рабочей милиции»).


Наряду с роспуском полиции Временное правительство сформировало Чрезвычайную следственную комиссию для расследования должностных преступлений царских министров и высших чиновников. Эта комиссия не смогла подтвердить никаких обвинений (ни в измене, ни в должностных преступлениях, ни в коррупции) ни царю, ни царице, ни министрам царского правительства[97][98] — кроме генерала В. А. Сухомлинова, бывшего (до июня 1915 г.) военного министра, который был признан виновным в неподготовленности русской армии к войне (расследование по его делу велось ещё с 1916 г.).


Собственность царской семьи (кабинетские и удельные владения) была конфискована в пользу государства. Сам Николай II 8 марта 1917 года прибыл из Ставки в Царское Село, где был арестован под именем «полковника Романова».


Временное правительство, считавшее себя преемником монархического государства, стремилось сохранить старый государственный аппарат, однако на волне демократизации в состав ведомств и учреждений включались представители Советов, профсоюзов и других общественных организаций.


На окраинах страны организационно оформились и активизировались национальные движения (Дашнакцутюн, Кубанская Рада, Мусават, Союз горцев, Украинская центральная рада и пр.). Начался распад империи, вызванный разрушением центральной власти. Несмотря на заявленный курс Временного правительства на сохранение «единой и неделимой» России, его практическая деятельность способствовала децентрализации и сепаратизму не только национальных окраин, но и русских областей. Резко усилилось сибирское «областничество» — движение за автономию Сибири. 2-9 августа на конференции в Томске было принято постановление «Об автономном устройстве Сибири» и даже утверждён бело-зелёный флаг Сибири. I Сибирский областной съезд в начале октября постановил, что Сибирь должна обладать всей полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти, иметь свою областную думу и кабинет министров. Независимости потребовали для себя Польша и Финляндия, национально-культурной автономии — мусульманские народы. В Киеве уже 4 марта на собрании ряда социалистических партий была образована Центральная рада, которая потребовала предоставления Украине территориально-национальной автономии, а получив отказ, провозгласила её в одностороннем порядке 10 июня 1917 года.


Овладеть ситуацией в стране Временное правительство не смогло, что приводило ко всё более тяжёлым и затяжным правительственным кризисам: 3-4 мая, 3-23 июля, 26 августа-24 сентября. В результате этих кризисов менялся состав, уже 5 мая правительство стало коалиционным, но все три коалиции были непрочными. Три состава Временного правительства, сменившие друг друга, показали полную его неспособность решить проблемы, доставшиеся в наследство от старого режима: экономический кризис, продолжение войны, рабочий и земельный вопросы. Обесценивание рубля за восемь месяцев его деятельности оказалось примерно таким же, как и за предшествовавшие два с половиной года тяжёлой войны, госдолг России в течение 1917 года вырос с 33,6 до 60 млрд руб. Несмотря на все свои усилия, правительство не смогло организовать продразвёрстку вследствие сопротивления крестьян; продолжились перебои в снабжении городов хлебом, топливом, а также сырьём для заводов, что провоцировало их закрытие и, как следствие, забастовки. Уже в марте 1917 года в Петрограде были всё же введены карточки на хлеб из расчёта 1 фунт на человека в сутки, а в сентябре норма была сокращена до полуфунта.


Февральская революция нанесла серьёзнейший удар по армии. В ходе проведённой массовой чистки командного состава на главные посты были назначены выдвиженцы, близкие к думской оппозиции, — А. И. Деникин, Л. Г. Корнилов, А. В. Колчак.



Арест царских генералов на картине И. А. Владимирова

Крупным провалом стала политика демократизации армии, приведшая к резкому падению её боеготовности, массовому дезертирству и множеству эксцессов в виде самосудов над офицерами. Более того — стремительный развал русской армии (в подавляющем большинстве своём состоявшей из мобилизованных крестьян) в решающей степени способствовал всеобщему распаду системы управления государством. Солдатские комитеты, создание которых было разрешено Приказом Петросовета № 1, непрерывно расширяли свои полномочия, могли отстранять командиров и выбирать новых, вмешивались в вопросы военной стратегии.


Взяв курс на продолжение войны «до победного конца», Временное правительство столкнулось с созданными им же самим трудностями — потерей управляемости армии, массовым дезертирством. Непосредственным результатом стал полный провал июньского наступления 1917 года. В июле на фронте были восстановлены упразднённые во время революции военно-полевые суды, но это не поправило дела. В городах вооружённые солдаты запасных полков втянулись в политическую борьбу, в деревнях дезертиры призывали к захвату земли. Число дезертиров резко возросло и достигало в августе-сентябре нескольких десятков тысяч в день. Солдаты были озабочены одним — стремлением поскорее добраться домой, чтобы не пропустить дележа земли и скота, отобранных у помещиков. С июня по октябрь 1917 года более двух миллионов солдат покинули части разлагавшейся армии. Их возвращение в родные деревни способствовало разрастанию крестьянских беспорядков.


3 июля было нарушено неустойчивое равновесие сил между Временным правительством и Петросоветом («двоевластие»), была расстреляна демонстрация под советскими лозунгами (см. Июльское восстание 1917). Большевистские организации были разгромлены, а их лидер Ленин, объявленный в розыск как германский шпион, вынужден был укрыться на территории Финляндии.


Сформированное 24 июля правительство стало сдвигаться вправо, его председатель А. Ф. Керенский (перешедший в партию эсеров) сохранил и пост военного и морского министра; в третьем правительстве он был председателем и Верховным главнокомандующим. Таким образом, летом 1917 года Керенский достиг вершин власти, однако его популярность к этому времени уже была серьёзно разрушена провалом июньского наступления и продолжавшимися экономическими проблемами. Была проведена денежная реформа (керенки).


Вскоре, однако, обнаружилась угроза справа — в августе 1917 года главнокомандующий Л. Г. Корнилов, поддержанный рядом других генералов, предпринял попытку военного переворота. После этого из правительства были удалены министры-кадеты и 1 сентября сформирована Директория из пяти человек во главе с Керенским, просуществовавшая до 24 сентября, когда было сформировано новое правительство.


Страх перед военной диктатурой заставил Керенского поспешить закрепить завоевания Февральской революции и, не дожидаясь решений Учредительного собрания, объявить Россию республикой. Российская Республика была провозглашена постановлением Временного правительства от 1 (14) сентября 1917 года[99]. Левые партии получили послабления, началась большевизация Советов, в результате которой умеренного социалиста Чхеидзе на посту председателя Петросовета сменил радикально настроенный Лев Троцкий. Стремясь закрепить успех, большевики накануне выборов в Учредительное собрание предприняли вооружённый переворот, в результате которого Временное правительство было свергнуто.


Оценка причин, последствий и значения

Оценки причин, а также последствий и значения Февральской революции до сих пор весьма противоречивы. В новейшее время (в 2000-е годы) дискуссии развернулись, в частности, между д. и. н., клиометристом Б. Н. Мироновым и д. и. н. (и к. ф-м. н.) клиодинамиком С. А. Нефёдовым. Последний пишет на своём сайте:


«Одним из важнейших событий в современной российской историографии стала дискуссия о причинах русской революции. Возглавляемые Б. Н. Мироновым историки-„ревизионисты“ пытаются доказать, что уровень жизни населения в начале XX века был достаточно высоким и революция была случайностью. Их противники утверждают, что революция имела объективные причины, и главные из этих причин — это аграрное перенаселение, крестьянское малоземелье, бедность и недостаток пропитания»


И далее С. Нефёдов формулирует свою точку зрения:

Механизм вызванного войной социально-экономического кризиса был типичным и не раз проявлял себя в войнах, которые вела Россия и другие страны. Особенность состояла лишь в интенсивности действия этого механизма, определяемой, с одной стороны, масштабами войны, а с другой стороны, глубиной того социального раскола, который поразил русское общество. Этот раскол был, в свою очередь, следствием крестьянской нищеты и малоземелья, следствием тех глобальных экономических и социальных причин, которые подняли крестьян на восстание 1905 года. Этот социальный раскол проявлялся в статистике предвоенной преступности, а потом, во время войны — в нежелании крестьян воевать за эту власть и в массовых сдачах в плен. Другой стороной социального раскола и нищеты был финансовый кризис, который породил инфляцию и разрушение рынка; это привело к голоду в городах и голодным бунтам. Продовольственный кризис неминуемо должен был дойти до Петрограда и породить грандиозный голодный бунт — и ненавидящая власть крестьянская армия должна была поддержать этот бунт, а затем — немедленно потребовать землю. Деятельность политических партий (и тем более «заговоры масонов») не оказывала существенного влияния на ход событий. «Февральское восстание именуют стихийным… — писал Лев Троцкий, — в феврале никто заранее не намечал путей переворота… никто сверху не призывал к восстанию. Накоплявшееся в течение годов возмущение прорвалось наружу в значительной мере неожиданно для самих масс».


Оценка причин и последствий Февральской революции самими её идеологами (П. Н. Милюковым и другими либералами) была иной. В разделе «Заговоры против Николая II» выше приведена оценка Милюкова. Б. Н. Миронов в книге пишет об оценках других либералов (видных кадетов того времени)[102]:

«После Октябрьской революции, либералы, оказавшиеся в эмиграции, сформулировали эту новую точку зрения в своих мемуарах, публицистике, а некоторые и в исторических работах. Видные кадеты В. А. Маклаков, Н. И. Астров и М. Карпович создали концепцию потерянных возможностей. Маклаков делал акцент на позитивной динамике гражданского общества и правового государства, Карпович — на „ошеломляющих“ экономических успехах начала XX в. и возможности решения социальных проблем мирным путём, Астров подчёркивал всесторонность прогресса: „Ещё какой-нибудь десяток лет, — утверждал он, — и Россия стала бы непобедимой, могучей и уравновешенной в своих внутренних силах. Она выходила уже на путь правового порядка, свободной самостоятельности и свободного развития своих производительных сил“. П. Н. Милюков, менее, но всё же оптимистично оценивавший успехи страны (до марта 1917 г.), признавал, что главные причины Февральской революции были отнюдь не экономическими, а лежали в плоскости политики и культуры…»


С другой стороны, думская оппозиция (и интеллигенция) в своём противостоянии власти и Николаю II ещё с осени 1916 года впали в безответственную и губительную для страны истерию, которая дошла до пика к февралю 1917 года. Вот что пишет об этом в своей книге (в значительной степени посвящённой психологии революции) Г. М. Катков:

«С течением времени кампания обличений обрела почти истерический характер; клевета и безответственные обвинения сыпались в адрес всех тех, кто отказывался поддерживать оппозицию на внутреннем фронте. … До начала весеннего наступления оставалось несколько недель, и можно было надеяться, что патриотический подъём отвлечет внимание от внутренних раздоров. Если бы царь и правительство твёрдо держались ещё несколько недель, то игра Прогрессивного блока и общественных организаций была бы проиграна. … Это, очевидно, ясно было всем участникам событий, хоть никто в том не признавался. … Систематическая подмена этого страха (в котором оппозиционеры не смели признаться даже самим себе) другим, патриотическим, о котором можно было говорить вслух, напоминает механизм образования снов. И в самом деле, во многих отношениях (ослабление морального контроля и контроля разума, роль фантазии и словесного символа) психология революции 1917 года имеет немало общего с психологией сновиденья.»


По выражению Сергея Кара-Мурзы, Февральская революция 1917 года «завершила долгий процесс разрушения легитимности государства Российской империи».


Согласно концепции авторов «Чёрной книги коммунизма», Февральская революция в России ознаменовала начало развала традиционных учреждений и всех форм управления вообще под воздействием ряда разрушительных сил, развивавшихся в обстановке всеобщей войны, которая сама по себе явилась источником общего упадка, экономического кризиса, социальных потрясений и падения авторитета государства:


крестьянской революции — обострившегося противостояния между крестьянами и помещиками за осуществление «чёрного передела», то есть перераспределения сельскохозяйственных угодий по числу едоков, и протеста крестьян против давления города и государственной власти вообще;

глубочайшего разложения армии, также в основном состоявшей из крестьян и не понимавшей смысла затянувшейся войны;

революционного брожения рабочего класса — политически активного меньшинства, составлявшего лишь 3 % активного населения и сконцентрированного преимущественно в городах; именно рабочее движение выдвинуло подлинно революционные лозунги: «Рабочий контроль» и «Власть Советам»;

национальных движений нерусских народов царской России, стремившихся к достижению автономии, а в перспективе — и самостоятельности от центральной власт


10 марта — Русское бюро ЦК РСДРП(б) призвало рабочих и солдат к активной борьбе с монархией


12 марта - первый полёт учебного самолёта П-IV конструкции Александра Александровича Пороховщикова.


Попытка вооружённой борьбы с революционными силами в Петрограде во главе с Кутеповым


14 марта — Приказ № 1 изданный объединённым Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов


15 марта

После переговоров с делегатами Исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Временный комитет Государственной думы сформировал первый состав Временного правительства России


Император всероссийский Николай II подписал манифест об отречении в пользу своего брата — великого князя Михаила Александровича


История России ХХ века - 1917 год - Император всероссийский Николай II подписал манифест об отречении в пользу своего брата — великого князя Михаила Александровича

Ставка Верховного главнокомандующего, город Могилёв. По свидетельству генерала Д. Н. Дубенского, сопровождавшего Николая II в составе свиты, в Ставке в начале описываемых событий имелся собственный гарнизон: Батальон георгиевских кавалеров, одна сотня Собственного Его Императорского Величества Конвоя, одна рота Сводного Его Величества Полка, команды Собственного Железнодорожного Полка, обслуживающего царские поезда, и ряд вспомогательных подразделений — противоаэропланная батарея, автомобильная рота, писарские команды.

Петроград. Ричард Пайпс оценивает численность петроградского гарнизона перед началом беспорядков в 160 тыс., вместе с пригородами (включая Царское Село) — 340 тыс. По другим оценкам, численность петроградского гарнизона (без пригородов) составляла около 200 тыс. чел.

Царское Село, местонахождение императрицы Александры Фёдоровны в течение всех событий.

Псков, местонахождение штаба Северного фронта. На момент событий в Пскове находилось около сотни различных частей и подразделений, включая штаб фронта. Общая численность войск оценивается в 40—50 тыс. при численности населения в 90 тыс.

21—24 февраля 1917 года. Отъезд Николая II из Царского Села в Ставку

18 февраля начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал М. В. Алексеев возвратился в Ставку из Крыма, где проходил лечение, и приступил к исполнению своих обязанностей. По мнению историка Г. М. Каткова, возвращение Алексеева вполне могло быть связано с подготовкой к наступлению на Юго-Западном фронте, планировавшемуся, по договорённости с союзниками, на апрель. За полтора месяца предполагалось переместить по железным дорогам 10 армейских корпусов, для чего требовалось около пятисот эшелонов. Вскоре после того, как Алексеев вернулся в Ставку, из Царского Села выехал в Могилёв и Николай II. По словам Г. М. Каткова, из имеющихся источников неясно, почему Алексеев настаивал на личном присутствии Верховного главнокомандующего, но имеются свидетельства, согласно которым он выехал в Ставку по телеграфной просьбе генерала Алексеева, не зная, в чём именно заключается спешное дело, требующее его присутствия.


21 февраля перед отъездом Николай II принял министра внутренних дел А. Д. Протопопова, который заверяет царя в том, что ситуация в столице находится под контролем.


22 февраля императорский поезд вышел из Царского Села в сопровождении Собственного Железнодорожного Полка. Охранять Царское Село остаются привилегированные части — Собственный Конвой, Собственный Полк, Дворцовая полиция.


23 февраля поезд прибыл в Могилёв.


23—26 февраля 1917 года, Ставка. Первые сообщения о беспорядках в Петрограде

23 февраля в Петрограде начались забастовки и демонстрации рабочих на Выборгской стороне. По сведениям полиции, в этот день бастовало 50 предприятий с 97 тыс. рабочих. 24 февраля беспорядки расширились, бастовало уже 200 тыс. рабочих.


24 февраля Николаю II пришла телеграмма из Царского Села, от императрицы:


Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова, и против них вызывали казаков. Всё это я узнала неофициально.


В Ставке о начале беспорядков стало известно с опозданием на два дня — 25 февраля, по донесениям командующего войсками Петроградского военного округа генерала С. С. Хабалова, военного министра М. А. Беляева и министра внутренних дел Протопопова. Телеграмма Хабалова, в которой сообщалось о начале беспорядков, поступила Алексееву 25 февраля в 18:08[3]. Алексеев доложил её содержание Николаю II. В тот же день дворцовый комендант В. Н. Воейков доложил Николаю II телеграмму Протопопова о серьёзных беспорядках и нападениях на полицию.


Прочитав обе телеграммы, Николай II вечером 25 февраля приказал генералу Хабалову пресечь беспорядки военной силой


Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжёлое время войны с Германией и Австрией. НИКОЛАЙ


Позднее, на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии, Хабалов говорил:


Эта телеграмма, как бы вам сказать? — быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом… Как прекратить «завтра же»….


Хабалов издал два приказа: запрет уличных демонстраций под угрозой их разгона силой и приказ бастующим рабочим в срок до 28 февраля вернуться на заводы под угрозой отправки на фронт. Забастовщики срывали эти приказы сразу, как только их расклеивали.


В ночь с 25 на 26 февраля по приказу министра внутренних дел Протопопова сотрудники охранного отделения произвели массовые аресты (свыше 150 человек, среди них пятеро членов Петроградского комитета РСДРП(б)), но это никак не повлияло на ход событий.


Председатель Совета министров князь Н. Д. Голицын решил объявить перерыв в работе Государственной думы и Государственного совета до апреля, доложив об этом Николаю II. Николай II 25 февраля издал указ правительствующему Сенату о роспуске Государственной думы.


26 февраля в 17:00 пришла телеграмма председателя Государственной думы М. В. Родзянко:


Положение серьёзное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топливо пришли в полное расстройство. Растёт общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы этот час ответственности не пал на Венценосца,


но Николай II отказался реагировать на эту телеграмму, заявив министру императорского двора Фредериксу:


Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать.



Телеграмма Родзянко от 26 февраля 22:22

Исполняя приказ Николая II, 26 февраля войска в столице для разгона демонстраций применили огнестрельное оружие, в результате чего среди демонстрантов появились многочисленные убитые и раненые. Это, несомненно, должно было вызвать возмущение в Думе. Высочайший указ Николая II правительствующему Сенату о роспуске Госдумы был сообщён по телефону председателю Государственной думы М. В. Родзянко.


Поздно вечером 26 февраля Родзянко отреагировал на устранение «последнего оплота порядка» ещё одной телеграммой в Ставку с требованием отменить указ о роспуске Думы и сформировать «ответственное министерство» — в противном случае, по его словам, если революционное движение, начавшееся 23 февраля из-за недостатка печёного хлеба и муки, перебросится в армию, «крушение России, а с ней и династии, неминуемо». На эти телеграммы Родзянко Ставка, однако, не реагировала.


27 февраля 1917 года. Начало восстания Петроградского гарнизона

27 февраля рано утром началось вооружённое восстание части Петроградского гарнизона. Первой восстала учебная команда запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка в числе 600 человек во главе с фельдфебелем команды Т. И. Кирпичниковым. Солдаты приняли решение не стрелять в демонстрантов и присоединиться к рабочим. Начальник команды штабс-капитан И. С. Лашкевич был убит.


Не прошло и месяца, как он (М.Родзянко) наградил прапорщика л.- гв. Волынского полка Кирпичникова Георгиевским крестом за то, что он убил пред фронтом своего командира.

— А.М.Романов, «Книга воспоминаний» — М.:АСТ, СПб.: Полигон, 2009. — 382 с.

.


Затем к мятежному Волынскому полку присоединились Литовский и Преображенский полки (точнее, речь идёт о размещавшихся в Петрограде запасных батальонах этих полков, укомплектованных недавно призванными запасными старших возрастов. Сами же полки лейб-гвардии находились в действующей армии). В результате всеобщая забастовка рабочих получила поддержку восстанием вооружённых солдат. (Утром 27 февраля восставших солдат насчитывалось 10 тысяч, днём — 26 тысяч, вечером — 66 тысяч, на следующий день — 127 тысяч, 1 марта — 170 тысяч, то есть весь гарнизон Петрограда.)


Солдаты восставших полков строем направились в центр города. По дороге был захвачен Арсенал — Петроградский главный артиллерийский склад. Рабочие получили в свои руки 40 тыс. винтовок и 30 тыс. револьверов.


В течение 27 февраля были захвачены городские тюрьмы «Кресты», Литовский замок, следственная тюрьма — Дом предварительного заключения на Шпалерной улице, 25, — выпущены все заключённые, в том числе осуждённые по уголовным делам. Тюрьмы «Литовский замок» (у пересечения реки Мойка и Крюкова канала) и Дом предварительного заключения были сожжены полностью. Также было сожжено здание Окружного суда (Шпалерная, 23). По городу начались убийства полицейских и городовых, грабежи и мародёрства.


Государственная дума оказалась в двусмысленной ситуации: с одной стороны, она получила указ Николая II от 25 февраля о собственном роспуске и опасалась подхода к Петрограду предполагаемой «карательной экспедиции». С другой же стороны, она оказалась осаждена толпой революционных солдат и рабочих, пришедших к её резиденции — Таврическому дворцу. В результате депутаты (за исключением правых партий) решили, формально подчинившись указу о роспуске, собраться под видом «частного совещания». Частное совещание членов Государственной думы поручило Совету старейшин выбрать Временный комитет членов Думы и определить дальнейшую роль Государственной думы в начавшихся событиях. Днём 27 февраля на заседании Совета старейшин был сформирован орган власти — Временный комитет Государственной думы («Комитет членов Государственной думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями»), который возглавил октябрист М. В. Родзянко. В состав Временного комитета вошли представители партий, объединённых в «Прогрессивном блоке», и левых партий, а также президиума Государственной думы.


Как позднее писал П. Н. Милюков, «вмешательство Государственной думы дало уличному и военному движению центр, дало ему знамя и лозунг и тем превратило восстание в революцию, которая кончилась свержением старого режима и династии».


27 февраля 1917 года. Выезд Николая II из Ставки в Царское Село

Около 11 часов утра 27 февраля Николай II, как обычно, прошёл в Управление генерал-квартирмейстера Ставки и, приняв оперативный доклад, долго беседовал с генералом М. В. Алексеевым наедине. В течение второй половины дня Алексеев ещё несколько раз заходил к императору с докладом.


Как пишет Г. М. Катков, в течение 27 февраля правительство не предпринимало никаких действий для урегулирования ситуации. Лишь военный министр Беляев пытался собрать войска, остававшиеся лояльными правительству. Вечером в Ставку от него поступили две телеграммы:


Положение в Петрограде становится весьма серьёзным. Военный мятеж немногими, оставшимися верными долгу частями, погасить пока не удаётся. Напротив того, многие части постепенно присоединяются к мятежникам. Начались пожары, бороться с ними нет средств. Необходимо спешное прибытие действительно надёжных частей, притом в достаточном количестве, для одновременных действий в различных частях города.


Совет министров признал необходимым объявить Петроград на осадном положении. Ввиду проявленной генералом Хабаловым растерянности, назначил на помощь ему генерала Занкевича, так как генерал Чебыкин отсутствует.


По словам Каткова, ближайшее окружение императора в Ставке ожидало от него двух вещей: чётких указаний, как действовать в связи с мятежом в Петрограде, и программного заявления, которое успокоит страну и хотя бы временно удовлетворит либералов, от которых в большой степени зависело обеспечение транспортом и снабжение армии.


Генерал Алексеев доложил в Ставке содержание обеих полученных телеграмм Николаю II и для восстановления спокойствия в Петрограде предложил направить туда сводный отряд во главе с начальником, наделённым чрезвычайными полномочиями. Император распорядился выделить по одной бригаде пехоты и по бригаде кавалерии от Северного и Западного фронтов, назначив начальником 66-летнего генерал-адъютанта Н. И. Иванова. Николай II приказал ему направиться во главе Георгиевского батальона (охранявшего Ставку) в Царское Село для обеспечения безопасности императорской фамилии, а затем, в качестве нового командующего Петроградским военным округом, взять на себя командование войсками, которые предполагалось перебросить для него с фронта. При этом в первый день восстания речь в Ставке шла лишь об усилении Петроградского гарнизона «прочными полками» с фронта. Позднее, когда остатки верных правительству подразделений гарнизона капитулировали, началась подготовка военной операции против столицы в целом. Всем министрам царского правительства было предписано исполнять его указания.



Командир несостоявшейся «карательной экспедиции» в Петроград генерал Н. И. Иванов.

27 февраля в 21:00 генерал Алексеев, на основании полученных указаний, приказал начальнику штаба Северного фронта генералу Данилову Ю. Н. отправить в распоряжение генерала Иванова два кавалерийских и два пехотных полка, усиленных пулемётными командами. Такой же второй отряд должен был выделить Западный фронт:


Государь Император повелел генерал-адъютанта Иванова назначить Главнокомандующим Петроградским Военным округом. В его распоряжение с возможной поспешностью отправить от войск Северного фронта в Петроград два кавалерийских полка, по возможности из находящихся в резерве 15-й кавалерийской дивизии, два пехотных полка из самых прочных, надёжных, одну пулемётную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки. Нужно назначить прочных генералов, так как, по-видимому, генерал Хабалов растерялся, и в распоряжение генерала Иванова нужно дать надёжных, распорядительных и смелых помощников. […] Такой же силы наряд последует с Западного фронта…


Штаб Западного фронта сообщил генералу Алексееву о подготовке к отправке в течение 28 февраля — 2 марта 34-го Севского и 36-го Орловского пехотных полков, 2-го гусарского Павлоградского и 2-го Донского казачьего полков; Северный фронт выделил 67-й Тарутинский и 68-й Бородинский пехотные полки, 15-й уланский Татарский и 3-й Уральский казачий полки[3]. Общая численность сил, выделенных для участия в «карательной экспедиции», позднее оценивалась в 40-50 тыс., при том что численность восставшего Петроградского гарнизона оценивалась в 160 тыс. По свидетельству находившегося в царском поезде полковника А. А. Мордвинова, генерал Алексеев предполагал сосредоточить выделенные войска в Царском Селе и только после этого направить их в Петроград.


В телеграмме начальника штаба Северного фронта генерала Данилова сообщалось, что головные полки группы Северного фронта должны прибыть в Петроград около 5 часов утра 1 марта. Части Западного фронта вышли на погрузку 28 февраля. Пехота грузилась на станции Синевка, кавалерия — в Минске. В справке Ставки по поводу войск, командируемых в распоряжение генерала Иванова, указывалось, что кавалерия Западного фронта должна прибыть в Петроград через 60-65 часов, а пехота — через 75-80 часов. При самых благоприятных обстоятельствах «ударный кулак» под Петроградом мог быть собран не ранее 3 марта. В действительности, даже продвижение войск Северного фронта было сорвано необходимостью пропустить царские поезда. В итоге к 2 марта в досягаемости генерала Иванова был только Тарутинский полк, но и к нему Георгиевскому батальону так и не удалось прорваться.


По словам Г. М. Каткова, генерал Иванов во время войны командовал Юго-Западным и Западным фронтами. Его лояльность и преданность царю были вне сомнений. Он был популярен среди солдат, но в 1906 году, во время подавления Кронштадтского восстания, показал себя безжалостным приверженцем дисциплины. Но и он, как многие в Ставке, полагал, что наведение порядка при помощи армии должно сопровождаться примирением царя с думской оппозицией и общественными организациями на базе «правительства народного доверия». Чётких инструкций от Верховного главнокомандующего генерал, однако, не получил. Хотя для всех в Ставке было очевидно, что порядок в столице может быть восстановлен только с помощью надёжных воинских частей, но выделенные силы были ограничены — рассчитывали в основном на то, что несколько дисциплинированных и надёжных частей произведут в столице нужный психологический эффект, не проливая лишней крови и не прибегая к настоящим военным действиям. Прощаясь с императором, генерал Иванов ещё раз попробовал затронуть вопрос конституционных уступок, но получил уклончивый ответ.


Тем временем, по воспоминаниям подполковника Б. Н. Сергеевского, в то время возглавлявшего службу связи в Ставке, примерно в восемь часов вечера дворцовый комендант генерал Воейков передал ему Высочайшее повеление предоставить прямой провод на дворец в Царском селе. Переговоры продолжались более 3 часов, Воейков несколько раз убегал с ворохами телеграфной ленты то к Государю во дворец, то в верхний этаж здания Ставки к Алексееву. По словам Сергеевского, было ясно, что переговоры шли между Государем и Государыней и касались очень важных вопросов. Примерно в десять часов вечера заместитель дворцового коменданта граф Бенкендорф по прямому проводу из Царского Села запрашивал Воейкова, не следует ли императрице с детьми сейчас же уехать. Вдобавок ко всему, дети в отсутствие императора заболели корью. Из Ставки было приказано на случай необходимости держать для императрицы наготове поезд в Царском Селе, но передать ей велено было только то, что сам император выедет в Царское Село той же ночью.


Примерно в половине одиннадцатого вечера со Ставкой связался по прямому проводу брат Николая II, великий князь Михаил Александрович. Днём он приехал из своего загородного дворца в Гатчине в столицу по просьбе В. М. Родзянко, который, видя, как разворачиваются события, и не получив ответа на настоятельные телеграммы Николаю II и обращения к главнокомандующим фронтами, предпринял последнюю попытку сохранить монархию — он предложил великому князю Михаилу взять на себя диктаторские полномочия в Петрограде на то время, пока Николай II не вернётся из Ставки, немедленно отправить в отставку существующее правительство и потребовать по телеграфу от Николая II манифеста об ответственном министерстве.


Переговоры в Мариинском дворце длились долго — великий князь заявлял, что у него отсутствуют такие полномочия. В ходе последовавшей по просьбе великого князя Михаила встречи с председателем Совета министров кн. Н. Д. Голицыным последний заявил, что сам он уже подал прошение об отставке, но пока она не принята, он не вправе передать кому-либо принадлежащую ему власть.


Несмотря на уговоры Родзянко и сопровождавших его думцев, великий князь отказался что-либо предпринимать, не заручившись согласием царствующего брата.


Разговаривая с генералом Алексеевым, Михаил просил передать императору его твёрдое убеждение о необходимости немедленной смены правительства и назначения новым главой правительства князя Львова. Узнав, что Николай II намерен покинуть Ставку, великий князь заметил, что отъезд желательно было бы отложить на несколько дней. Генерал Алексеев докладывает о звонке императору, но тот ответил, что ввиду чрезвычайных обстоятельств отменить свой отъезд не может, а вопрос о смене правительства придётся отложить до прибытия в Царское Село. Никого в Ставке, однако, не удовлетворил отказ Николая II связать себя определённым решением до возвращения в Царское Село. Многие полагали, что необходим немедленный манифест.


Через час после разговора с братом Николай II направил князю Голицыну телеграмму:


О главном военном начальнике для Петрограда мною дано повеление начальнику моего штаба с указанием немедленно прибыть в столицу. То же и относительно войск. Лично вам предоставляю все необходимые права по гражданскому управлению. Относительно перемен в личном составе при данных обстоятельствах считаю их недопустимыми.


Тем временем в Петрограде члены Совета министров, не дождавшись ответа монарха, расходятся, и правительство фактически прекращает своё существование. Вечером, опасаясь, что Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, созданный в тот же день, 27 февраля, может объявить себя новой государственной властью, Временный комитет Государственной думы объявил, что берёт власть в свои руки. Вот что позднее писал по этому поводу П. Н. Милюков:


К вечеру 27 февраля, когда выяснился весь размер революционного движения, Временный комитет Государственной думы решил сделать дальнейший шаг и взять в свои руки власть, выпадавшую из рук правительства. Решение это было принято после продолжительного обсуждения… Все ясно сознавали, что от участия или неучастия Думы в руководстве движением зависит его успех или неудача. До успеха было ещё далеко: позиция войск не только вне Петрограда и на фронте, но даже и внутри Петрограда и в ближайших его окрестностях далеко ещё не выяснилась. Но была уже ясна вся глубина и серьезность переворота, неизбежность которого сознавалась … и ранее; и сознавалось, что для успеха этого движения Государственная дума много уже сделала своей деятельностью во время войны — и специально со времени образования Прогрессивного блока. Никто из руководителей Думы не думал отрицать большой доли её участия в подготовке переворота. Вывод отсюда был тем более ясен, что … кружок руководителей уже заранее обсудил меры, которые должны были быть приняты на случай переворота. Намечен был даже и состав будущего правительства. Из этого намеченного состава кн. Г. Е. Львов не находился в Петрограде, и за ним было немедленно послано. Именно эта необходимость ввести в состав первого революционного правительства руководителя общественного движения, происходившего вне Думы, сделала невозможным образование министерства в первый же день переворота. В ожидании, когда наступит момент образования правительства, Временный комитет ограничился лишь немедленным назначением комиссаров из членов Государственной думы во все высшие правительственные учреждения для того, чтобы немедленно восстановить правильный ход административного аппарата.


В 23:12 императрица телеграфировала из Царского Села: «Революция вчера приняла ужасающие размеры. Знаю, что присоединились и другие части. Известия хуже, чем когда бы то ни было». В час ночи она же пишет: «Уступки необходимы. Стачки продолжаются. Много войск перешло на сторону революции».


В 00:55 поступила телеграмма от командующего Петроградским военным округом генерала Хабалова: «Прошу доложить Его Императорскому Величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог. Большинство частей, одни за другими, изменили своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили своё оружие против верных Его Величеству войск. Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мятежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели большей частью столицы. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые у Зимнего дворца под начальством генерала Занкевича, с коими буду продолжать борьбу».


Обер-гофмаршал Бенкендорф телеграфировал из Петрограда в Ставку, что лейб-гвардии Литовский полк расстрелял своего командира, а в лейб-гвардии Преображенском полку расстрелян командир батальона.


В 00:35 пришла телеграмма от графа Капниста начальнику Морского штаба при Верховном Главнокомандующем адмиралу Русину А. И.: «…Командование принял Беляев, но, судя по тому, что происходит, едва ли он справится. В городе отсутствие охраны, и хулиганы начали грабить. Семафоры порваны, поезда не ходят. Морской министр болен инфлюенцией, большая температура — 38°, лежит, ему лучше. Чувствуется полная анархия. Есть признаки, что у мятежников плана нет, но заметна некоторая организация, например кварталы от Литейного по Сергиевской и Таврической обставлены их часовыми».


По словам историка К. М. Александрова, в тот день у Алексеева напряжённая работа спровоцировала очередной приступ болезни, температура поднялась до 40°, но, узнав, что Николай II после разговора по прямому проводу с императрицей принял решение покинуть Ставку и вернуться к семье в Царское Село, больной генерал после полуночи поспешил на станцию, где буквально умолял императора не покидать Ставку и войска. Подполковник Сергеевский в своих воспоминаниях несколько иначе воспроизводил происходившее в Могилёве. По его словам, когда после полуночи последовало распоряжение о подаче литерных поездов для отъезда императора, Алексеев пошёл во дворец, где уговаривал императора не уезжать. После разговора он вернулся к себе успокоенным, сказав коротко: «Удалось уговорить!» Однако через полчаса после разговора с Алексеевым Николай II всё же приказал подать автомобиль и, уже садясь в него, приказал: «Скажите Алексееву, что я всё-таки уехал». Отъезд царя был настолько поспешным, что не погрузились казаки Собственного Е. И. В. Конвоя, офицеры Конвоя едва успели на поезд, а их лошади и некоторые вещи остались непогруженными. В течение более чем 10 часов в Ставке не было никаких сведений о движении царских поездов, так как из самих поездов в Ставку ничего не сообщалось, а железнодорожные чины, согласно особой инструкции, не имели права никому сообщать о движении императорских поездов.


28 февраля — 1 марта 1917 года. Николай II пытается проехать из Ставки в Царское Село


Схема железных дорог в окрестностях Петрограда. 1917.

К пяти часам утра 28 февраля (в 04:28 поезд Литера Б, в 05:00 поезд Литера А) императорские поезда покинули Могилёв. Поездам предстояло преодолеть около 950 вёрст по маршруту Могилёв — Орша — Вязьма — Лихославль — Тосно — Гатчина — Царское Село, но, как показали дальнейшие события, им не суждено было попасть к месту назначения. К утру 1 марта литерные поезда смогли добраться через Бологое лишь до Малой Вишеры, где они были вынуждены развернуться и отправиться обратно на Бологое, откуда лишь к вечеру 1 марта прибыли в Псков, где находился штаб Северного фронта.


С отъездом Верховный главнокомандующий оказался фактически на сорок часов отрезан от своей Ставки, поскольку телеграфное сообщение работало с перебоями и задержками.


За это время беспорядки в Петрограде фактически закончились победой восставших, подавивших оба центра прежней власти — Совет министров и штаб Петроградского военного округа. В ночь с 27 на 28 февраля был захвачен Мариинский дворец, в котором ранее заседало правительство, а к полудню 28 февраля остатки войск, сохранявшие верность правительству, были распущены из здания Адмиралтейства по казармам. Временный комитет Государственной думы объявил, что берёт власть в свои руки ввиду прекращения правительством князя Голицына своей деятельности.


28 февраля утром Родзянко разрешил депутату Думы А. А. Бубликову взять под свой контроль министерство путей сообщения в качестве комиссара Временного комитета Государственной думы. Помимо самих железных дорог, министерство обладало собственной телеграфной сетью, независимой от МВД. С отрядом из двух офицеров и нескольких солдат Бубликов арестовывает министра путей сообщения Э. Б. Кригер-Войновского.


В 13:50 28 февраля Бубликов разослал по всей территории Российской империи телеграмму:


По всей сети. Всем начальствующим. Военная. По поручению Комитета Государственной думы сего числа занял Министерство путей сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной думы: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной думы взял в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к вам от имени Отечества — от вас теперь зависит спасение Родины. Движение поездов должно поддерживаться непрерывно с удвоенной энергией. Страна ждет от вас больше, чем исполнение долга, — ждет подвига… Слабость и недостаточность техники на русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к Родине и сознанием своей роли транспорт для войны и благоустройства тыла.»


Эта телеграмма имела особо важное значение, так как благодаря ей о начавшихся событиях узнали в российских городах далеко за пределами Петрограда. Однако окончательно о произошедших событиях в столице всё население, включая самые отдалённые деревни, узнало только к апрелю.


Всем начальникам железнодорожных станций было разослано приказание Временного комитета немедленно сообщать обо всех воинских поездах, направляющихся в Петроград, и не выпускать их со станций без соответствующего разрешения Временного комитета. Запрещается движение воинских поездов на 250 вёрст вокруг Петрограда.


Военный министр Беляев, который всё ещё имел связь со Ставкой, доложил, что ни министр путей сообщения, ни его министерство не в состоянии обеспечить бесперебойную, нормальную работу своего ведомства, и предложил немедленно передать управление железными дорогами заместителю министра путей сообщения при Ставке генералу Кислякову. Алексеев был намерен последовать этому совету и издать приказ, объявляющий, что через посредство заместителя министра путей сообщения он берёт на себя всю ответственность за управление железными дорогами. Однако Кисляков убедил Алексеева отказаться от этого решения. Как указывает Г. М. Катков, контроль над железными дорогами в этот момент был делом первостепенной важности, снабжение больших городов и армии полностью зависело от работы железнодорожной сети. Оставляя железные дороги под контролем комиссара Бубликова, Алексеев лишал себя важнейшего орудия власти, которое при тех критических обстоятельствах вполне могло быть им использовано в решении политического кризиса. Это также впоследствии дало повод для обвинений Алексеева в двурушничестве и прямом заговоре.


В Оршу императорские поезда прибыли в 13:00 28 февраля. Здесь была получена телеграмма группы из 23 выборных членов Государственного совета:


Вследствие полного расстройства транспорта и отсутствия подвоза необходимых материалов, остановились заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного кризиса, вызванного тем же расстройством транспорта, довели народные массы для отчаяния. Это чувство ещё обострилось тою ненавистью к правительству и теми тяжкими подозрениями против власти, которые глубоко запали в народную душу. Все это вылилось в народную смуту стихийной силы, а к этому движению присоединяются теперь и войска…Мы почитаем последним и единственным средством решительное изменение Вашим Императорским Величеством направления внутренней политики, согласно неоднократно выраженным желаниям народного представительства, сословий и общественных организаций, немедленный созыв законодательных палат, отставку нынешнего Совета министров и поручение лицу, заслуживающему всенародного доверия, представить Вам, Государь, на утверждение список нового кабинета, способного управлять страною в полном согласии с народным представительством.


Также в Орше была получена отправленная ещё поздно ночью телеграмма военного министра Беляева:


Мятежники заняли Мариинский дворец. Благодаря случайно услышанному разговору, там теперь члены революционного правительства.


28 февраля в 08:25 генерал Хабалов отправил в Ставку генералу Алексееву телеграмму:


Число оставшихся верных долгу уменьшилось до 600 человек пехоты и до 500 чел. всадников при 13 пулеметах и 12 орудиях с 80 патронами всего. Положение до чрезвычайности трудное.


В 09:00—10:00 он, отвечая на вопросы генерала Иванова, сообщает, что «В моем распоряжении, в здании Главн. адмиралтейства, четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен, две батареи. Прочие войска перешли на сторону революционеров или остаются, по соглашению с ними нейтральными. Отдельные солдаты и шайки бродят по городу, стреляя в прохожих, обезоруживая офицеров… Все вокзалы во власти революционеров, строго ими охраняются… Все артиллерийские заведения во власти революционеров…». В 13:30 поступила телеграмма военного министра Беляева:


Около 12 часов дня 28 февраля остатки оставшихся ещё верными частей, в числе 4 рот, 1 сотни, 2 батарей и пулеметной роты, по требованию Морского министра, были выведены из Адмиралтейства, чтобы не подвергнуть разгрому здание. Перевод всех этих войск в другое место не признан соответственным ввиду неполной их надежности. Части разведены по казармам, причем, во избежание отнятия оружия по пути следования, ружья и пулеметы, а также замки орудий сданы Морскому министерству.


В 15:00 император получил телеграмму Беляева об окончательном поражении лояльных правительству войск в Петрограде.


Примерно в 16:00 до поезда Б, в котором ехала императорская свита, дошли известия о том, что в Петрограде сформировано какое-то временное правительство и что думский депутат Бубликов, захватив министерство путей сообщения, передаёт по железнодорожной телеграфной сети воззвания, подписанные Родзянко. Затем с Николаевского вокзала в Петрограде пришёл приказ с требованием изменить маршрут императорских поездов и направить их прямо в Петроград, минуя станцию Тосно. Свита предложила дворцовому коменданту В. Н. Воейкову, находящемуся в поезде А, изменить курс на станции Бологое, на полпути между Москвой и Петроградом, и оттуда направляться в Псков по второстепенному пути, под защитой штаба Северного фронта. Однако Воейков настаивал, что поезда должны во что бы то ни стало попытаться добраться до Царского Села через Тосно.


В 18:00 царский поезд прибыл в Ржев. Николай II на несколько минут вышел из поезда.


В 21:27 в Лихославле получено сообщение о захвате восставшими Николаевского вокзала в Петрограде и о выпущенном ими распоряжении задержать царский поезд.


В 23:00 поезд прибыл в Вышний Волочёк. Воейков получил донесение подполковника Таля с предложением остановиться в Тосно, так как дальнейший путь контролируется восставшими. Воейков требовал «настоять на движении в Царское Село».


28 февраля в полночь царский поезд прибыл в Бологое.


В 03:45 ночи поезд подошёл к Малой Вишере. Здесь было получено донесение от офицера железнодорожной охраны, только что прибывшего со встречного направления. Он сказал, что станции Тосно и Любань находятся в руках взбунтовавшихся солдат и что самому ему пришлось бежать из Любани на дрезине. И хотя слухи эти впоследствии оказываются преувеличенными, император в 04:50 приказывает повернуть обратно на Бологое (примерно 100 километров пути), а оттуда идти в Псков, то есть ещё 200 километров.


Бубликов, следивший за продвижением императора и его свиты, узнав, что поезда остановились в Малой Вишере, запросил инструкции у Временного комитета. Пока там обсуждали, что делать, поезд повернул обратно на Бологое. Из Думы последовало распоряжение «задержать поезд в Бологом, передать императору телеграмму председателя Думы и назначить для этого последнего экстренный поезд до ст. Бологое». Бубликов из Петрограда отправил подробные инструкции о том, как остановить поезд, но они не были исполнены. Из Бологого доложили, что императорский поезд примерно в девять часов утра 1 марта, не остановившись для смены паровоза в Бологом, ушёл по Виндавской дороге через Дно в сторону Пскова[16]. Бубликов приказал остановить поезд на перегоне Бологое — Дно, чтобы лишить императора возможности «пробраться в армию». Для этого предписывалось загородить товарными поездами какой-либо перегон «возможно восточнее ст. Дно и сделать физически невозможным движение каких бы то ни было поездов в направлении от Бологое в Дно», но и этот приказ железнодорожными чинами не был выполнен.


1 марта в 15:00 царский поезд прибыл на станцию Дно, где его ожидала телеграмма Родзянко: «Станция Дно. Его Императорскому Величеству. Сейчас экстренным поездом выезжаю на ст. Дно для доклада Вам, Государь, о положении дел и необходимых мерах для спасения России. Убедительно прошу дождаться моего приезда, ибо дорога каждая минута»[16]. Не дождавшись Родзянко, Николай II приказал двигаться дальше на Псков, а Родзянко велел телеграфировать, что там с ним и встретится. Позднее, во время разговора с генералом Рузским в ночь с 1 на 2 марта, Родзянко объяснял свой «неприезд» невозможностью оставить Петроград в ситуации, когда революционные события в столице грозили окончательно перерасти в анархию.


Когда поезд А прибыл около семи часов вечера в Псков, вместо ожидавшегося почётного караула на платформе императора встретили лишь губернатор и несколько чиновников. Главнокомандующий Северным фронтом генерал Н. В. Рузский прибыл на вокзал лишь через несколько минут. Император принял его сразу после псковского губернатора, и именно Рузскому выпало первым начать переговоры с императором о необходимости государственных реформ.


Продвижение отряда генерала Иванова

Основная статья: Поход генерала Иванова на Петроград

Первый эшелон Георгиевского батальона и рота Собственного Его Императорского Величества полка отбыли из Могилёва в 10:15 28 февраля. Сам генерал-адъютант Иванов выехал позднее и нагнал эшелон в Орше. В течение всего дня генерал Алексеев направил главнокомандующим фронтами указания о выделении дополнительных войск в его распоряжение — по одной пешей и одной конной батарее от Северного и Западного фронтов, а также три «наиболее прочных» батальона крепостной артиллерии из Выборга и Кронштадта. Командующему Юго-Западным фронтом было приказано подготовить к отправке в распоряжение генерала Иванова, «как только представится возможность по условиям железнодорожных перевозок», лейб-гвардии Преображенский полк и два гвардейских стрелковых полка из состава Особой армии — а также, «если обстоятельства потребуют дальнейшего усиления в Петрограде вооружённой силы», одну из гвардейских кавалерийских дивизий.


В ночь с 28 февраля на 1 марта Алексеев направил генерал-адъютанту Иванову телеграмму, копия которой позднее также направляется командующим фронтами для информирования их о положении в столице. По выражению историка Г. М. Каткова, «вечером 28 февраля Алексеев перестал быть по отношению к царю послушным исполнителем и взял на себя роль посредника между монархом и его бунтующим парламентом. Только Родзянко, создав ложное впечатление, что Петроград находится под его полным контролем, мог вызвать в Алексееве такую перемену». По мнению Каткова, именно его изложение и интерпретация событий главным образом склонили высшее военное командование в лице генералов Алексеева и Рузского занять ту позицию, которая привела к отречению Николая II.


Если предыдущие сообщения о событиях в Петрограде, которые Алексеев направлял из Ставки главнокомандующим фронтами, довольно точно отражали хаос и анархию в столице, то в этой телеграмме Алексеев рисует совершенно другую картину. Он указывает, что, по сведениям, поступившим к нему по частным каналам, события в Петрограде успокоились, что войска, «примкнув к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок», что Временное правительство «под председательством Родзянки» «пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка», а «Воззвание к населению, выпущенное Временным Правительством, говорит о незыблемости монархического начала России, о необходимости новых оснований для выбора и назначения правительства… <в Петрограде> ждут с нетерпением приезда Его Величества, чтобы представить ему всё изложенное и просьбу принять это пожелание народа». «Если эти сведения верны, — указывается далее в телеграмме, — то изменяются способы ваших действий, переговоры приведут к умиротворению, дабы избежать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу». Алексеев просит Иванова передать императору, прямая связь с которым у Алексеева отсутствует, содержание этой телеграммы и убеждение самого Алексеева, что «дело можно привести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию» (на самом деле генерал Иванов в это время находился совсем в другом месте, но командующий Северным фронтом Рузский к моменту прибытия в Псков императорского поезда уже получил копию этой телеграммы). Как отмечает Г. М. Катков, в указанной телеграмме явно прослеживается то представление о ситуации в Петрограде и своей роли как главы заседающего в Думе Временного правительства, которое Родзянко хотел создать у начальника штаба Верховного главнокомандующего. По мнению Каткова, телеграмма Алексеева явно имела целью приостановить какие бы то ни было решительные действия по вооружённому подавлению мятежа, которые мог бы предпринять генерал Иванов, — в ней указывается, что новая власть в Петрограде исполнена доброй воли и готова с новой энергией способствовать военным усилиям. Таким образом телеграмма, по словам Каткова, явно предваряла признание нового правительства со стороны главнокомандования, а Алексеевым явно руководило впечатление, что Родзянко держит Петроград в руках, что ему удалось сдержать революционный напор, а поэтому следует всячески укреплять его позицию. Самим же Родзянко, по мнению Каткова, руководили одновременно честолюбие и страх — Родзянко был живо заинтересован в том, чтобы остановить экспедиционные войска генерала Иванова, которые он считал гораздо более многочисленными и сильными, чем это на самом деле было.


Генерал Иванов достиг Царского Села со значительным опозданием, но без особых инцидентов. Рано утром 1 (14) марта он прибыл на станцию Дно. Здесь, получив сообщение о том, что к станции вскоре должны подойти императорские поезда, он решил навести порядок по пути следования. Об этом же ходатайствовало перед ним местное военное начальство. Генерал лично стал обходить стоявшие на путях поезда. Ряд подозрительных лиц были им арестованы и заключены под стражу в поезд генерала, при этом у солдат было отобрано до 100 единиц оружия, принадлежавшего офицерам.


По свидетельству А. И. Спиридовича,


Узнали и то, что при нахождении генерала Иванова на станции прошло несколько поездов из Петрограда, переполненных пьяными солдатами. Многие из них своевольничали, говорили дерзости. Несколько десятков солдат были генералом арестованы. Многих солдат обыскали и нашли у них большое количество офицерских шашек и разных офицерских вещей, очевидно, награбленных в Петрограде. Генерал Иванов, по-стариковски, патриархально, бранил задержанных солдат, ставил их на колени, приказывал просить прощения, а арестованных увёз со своим поездом. Всё это, по рассказам очевидцев, носило довольно странный характер и производило смешное впечатление чего-то несерьёзного, бутафорского.


В 6 часов вечера генерал Иванов со своим отрядом прибыл на станцию Вырица. Здесь он остановился и отдал приказ: «Высочайшим повелением от 28-го февраля сего года я назначен главнокомандующим Петроградским военным округом. Прибыв сего числа в район округа, я вступил в командование его войсками во всех отношениях. Объявляю о сём войскам, всем без изъятия военным, гражданским и духовным властям, установлениям, учреждениям, заведениям и всему населению, находящемуся в пределах округа. Генерал-адъютант Иванов»


Добравшись к 9 часам вечера до Царского Села, Иванов встретился с командованием гарнизона и узнал, что Тарутинский полк, выделенный в его распоряжение Северным фронтом, уже прибыл на станцию Александровская Варшавской железной дороги. В целом, однако, попытка создать в районе Царского Села мощную группировку войск сорвалась. Выделенные войска растянулись в эшелонах между Двинском, Полоцком и Лугой. Бородинский пехотный полк, отправленный с Северного фронта в Петроград в распоряжение генерала Иванова, был разоружён в Луге местным революционным комитетом и отправлен обратно в Псков.


Немногочисленный отряд генерала Иванова сам по себе до подхода воинских частей с фронта не мог приступить ни к каким решительным шагам. Когда в Петербурге узнали о продвижении эшелонов Иванова, к нему вечером 1 марта выехал уполномоченный управления Генштаба полковник Доманевский, который проинформировал генерала о ситуации в столице. Явной целью этой поездки было удержать Иванова от каких-либо активных действий. Доманевский, в частности, сообщил Иванову, что «вооружённая борьба с восставшими только осложнит и ухудшит положение» и что легче восстановить порядок соглашением с Временным правительством.


Далее Иванов направился во дворец, где императрица приняла его среди ночи. Александра Фёдоровна желала узнать, где находится её муж, потому что по телефону не могла получить этих сведений. Именно там Иванов ознакомился с телеграммой Алексеева, в которой ему предлагалось «изменить тактику» ввиду предполагаемого восстановления порядка и законности в столице. Несмотря на то, что текст телеграммы показался генералу несколько туманным, он решил придерживаться именно того способа действий, который он предложил императору при получении от него назначения, — не вводить войск в Петроград, пока обстановка не станет окончательно ясной. Далее, узнав, что к месту стоянки эшелона приближаются части, перешедшие на сторону восставших, и не желая в сложившейся ситуации допустить каких-либо столкновений между георгиевским батальоном и царскосельским гарнизоном, Иванов решил возвратить состав в Вырицу, которую он избрал для стоянки как имеющую много путей.


В ночь с 1 (14) на 2 (15) марта генерал Иванов получил телеграмму от Николая II, которую тот отправил после своих переговоров с командующим Северным фронтом генералом Рузским, действовавшим на основании договорённостей с председателем Государственной думы Родзянко: «Царское Село. Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать. Николай. 2 марта 1917 г. 0 часов 20 минут».


2 (15) марта генерал Иванов со своим эшелоном направился на станцию Александровскую, где находился выделенный в его распоряжение Тарутинский полк, но доехал лишь до станции Сусанино, где его эшелон загнали в тупик, а ему вручили телеграмму от комиссара Временного комитета Государственной думы А. А. Бубликова следующего содержания: «По поручению Временного комитета Государственной думы предупреждаю вас, что вы навлекаете на себя этим тяжёлую ответственность. Советую вам не двигаться из Вырицы, ибо, по имеющимся у меня сведениям, народными войсками ваш полк будет обстрелян артиллерийским огнём». Далее Иванову было объявлено, что его действия могут помешать императору вернуться в Царское село: «Ваше настойчивое желание ехать дальше ставит непреодолимое препятствие для выполнения желания его величества немедленно следовать Царское Село. Убедительнейше прошу остаться Сусанино или вернуться Вырицу». Генерал был вынужден подчиниться.


Именно в Сусанино и была ему доставлена депеша от императора, отменявшая предыдущие указания о движении на Петроград. По результатам переговоров императора с главнокомандующим Северным фронтом генералом Рузским, все войска, выделенные ранее в распоряжение генерала Иванова, останавливались и возвращались обратно на фронт.


В ночь с 3 на 4 марта генерал Иванов выехал обратно в Ставку. На станции Дно он узнал от её коменданта об отречении Николая II от престола, в Орше узнал об отказе от престола великого князя Михаила Александровича. 5 марта Иванов прибыл в Ставку, где «наставлял солдат служить верно и честно новому правительству, благодарил их за службу и, прощаясь, обнял и поцеловал в каждой роте одного солдата за всю роту»


1 марта 1917 года. Псков

В 19:05 царский поезд прибыл в Псков, где находился штаб армий Северного фронта под командованием генерала Н. В. Рузского; Николай II записывает в свой дневник: «Ночью повернули со станции Малая Вишера назад, так как Любань и Тосно оказались занятыми. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел генерала Рузского. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского Села не удалось. А мысли и чувства все время там. Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!»



Генерал Н. В. Рузский, во время событий — командующий Северным фронтом

Генерал Рузский, согласно своим политическим убеждениям, полагал, что самодержавная монархия в двадцатом веке является анахронизмом, и лично недолюбливал Николая II. При прибытии царского поезда в Псков генерал демонстративно отказался устраивать обычную церемонию встречи и появился лишь через несколько минут.


К прибытию Николая II генерал Алексеев направил из Ставки в штаб Северного фронта телеграмму для императора. Сообщив в ней о начавшихся в Москве беспорядках и забастовках, Алексеев доложил:


Беспорядки в Москве, без всякого сомнения, перекинутся в другие большие центры России, и будет окончательно расстроено и без того неудовлетворительное функционирование железных дорог. А так как армия почти ничего не имеет в своих базисных магазинах и живёт только подвозом, то нарушение правильного функционирования тыла будет для армии гибельно, в ней начнется голод и возможны беспорядки. Революция в России, а последняя неминуема, раз начнутся беспорядки в тылу, — знаменует собой позорное окончание войны со всеми тяжёлыми для России последствиями. Армия слишком тесно связана с жизнью тыла, и с уверенностью можно сказать, что волнения в тылу вызовут таковые же в армии. Требовать от армии, чтобы она спокойно сражалась, когда в тылу идет революция, невозможно.

Нынешний молодой состав армии и офицерский состав, в среде которого громадный процент призванных из запаса и произведенных в офицеры из высших учебных заведений, не дает никаких оснований считать, что армия не будет реагировать на то, что будет происходить в России…. Пока не поздно, необходимо принять меры к успокоению населения и восстановить нормальную жизнь в стране.

Подавление беспорядков силою, при нынешних условиях, опасно и приведет Россию и армию к гибели. Пока Государственная дума старается водворить возможный порядок, но если от Вашего Императорского Величества не последует акта, способствующего общему успокоению, власть завтра же перейдет в руки крайних элементов и Россия переживет все ужасы революции. Умоляю Ваше Величество, ради спасения России и династии, поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия и поручить ему образовать кабинет.

В настоящее время это единственное спасение. Медлить невозможно и необходимо это провести безотлагательно.

Докладывающие Вашему Величеству противное, бессознательно и преступно ведут Россию к гибели и позору и создают опасность для династии Вашего Императорского Величества.


Ещё через час из Ставки сообщили в Псков для доклада Николаю II, что в Кронштадте беспорядки, Москва охвачена восстанием и войска переходят на сторону мятежников, что командующий Балтийским флотом вице-адмирал А. И. Непенин «не признал возможным протестовать против призыва Временного комитета Государственной думы и, таким образом, Балтийский флот признал Временный комитет». По мнению историка Смолина, Алексеев использовал донесение адмирала Непенина о положении дел в Балтийском флоте для психологического давления на императора, истолковав действия адмирала Непенина как признание командованием Балтийского флота Временного комитета Государственной думы. Дословно же в телеграмме вице-адмирала Непенина говорилось:


Сообщаю для доклада государю императору, что мною получены … телеграммы председателя Государственной думы Родзянко. Эту переписку сообщил для сведения соседям по фронту…, это же мною … приказано прочесть командам. Считаю, что только таким прямым и правдивым путём я могу сохранить в повиновении и боевой готовности вверенные мне части. Считаю себя обязанным доложить его величеству моё искреннее убеждение в необходимости пойти навстречу Государственной думе, без чего немыслимо сохранить в дальнейшем не только боевую готовность, но и повиновение частей…


Ещё через час из Ставки телеграфировал адмирал Русин: в Кронштадте анархия, военный губернатор Кронштадта вице-адмирал Р. Н. Вирен убит, офицеры арестованы.


Чуть ранее помощник Алексеева генерал В. Н. Клембовский связался с штабом Северного фронта и передал, что генерал Алексеев и великий князь Сергей Михайлович настоятельно просят генерала Н. В. Рузского доложить Николаю II о «безусловной необходимости принятия тех мер, которые указаны в телеграмме генерала Алексеева его величеству, так как им это представляется единственным выходом из создавшегося положения». Они полагали, что генералу Рузскому исполнение этой просьбы не представит затруднений, поскольку, по их мнению, генерал Рузской придерживался тех же взглядов, что и генерал Алексеев. Великий князь Сергей Михайлович, со своей стороны, полагал, что наиболее подходящим лицом (в качестве главы ответственного министерства) был бы Родзянко, пользующийся доверием.


В половине восьмого вечера 1 марта была доставлена телеграмма главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала А. А. Брусилова министру двора генерал-адъютанту графу Фредериксу:


По долгу чести и любви к царю и отечеству обращаюсь к вашему сиятельству с горячей просьбою доложить государю императору мой всеподданнейший доклад и прошение признать совершившийся факт и мирно и быстро закончить страшное положение дела. Россия ведет грозную войну, от решения которой зависит участь и всего нашего отечества и царского дома. Во время такой войны вести междоусобную брань совершенно немыслимо, и она означала бы безусловный проигрыш войны к тому времени, когда вся обстановка складывается для нас благоприятно. Это угрожает безусловной катастрофой и во внутренних делах… Каждая минута промедления повлечет за собой новые напрасные жертвы и затруднит благоприятное разрешение кризиса.


Предполагалось, что переговоры с Николаем II о создании ответственного министерства будет вести председатель Временного комитета Государственной думы Родзянко, который должен был перехватить императорский поезд на станции Дно, но по определённым причинам не смог этого сделать. Не приехал он и в Псков. В связи с этим переговоры с императором был вынужден вести генерал Рузский.


Николай II 1 марта принял генерала Рузского вечером после ужина. Рузский доложил об общеполитической ситуации, включая рост революционного движения в Москве, и рекомендовал немедленно принять решение, сообразно с проектом Родзянко и Алексеева, — учредить правительство, ответственное перед Думой. Как писал Г. М. Катков, «Когда императорский поезд пришёл в Псков, императорская свита, да и сам император, считали, что они добрались до верного убежища, где распоряжается человек, располагающий почти неограниченной военной властью, которой по крайней мере сделает для злополучных путешественников всё срочно необходимое и поможет императорскому поезду как можно скорее доехать до Царского Села».


Ситуация, однако, оказалась совсем иной. О продвижении в Царское Село речь, по-видимому, не шла вообще. Разговор свёлся к тому, что Рузский горячо доказывал необходимость ответственного министерства, а Николай II возражал, указывая, что он не понимает положения конституционного монарха, поскольку такой монарх царствует, но не управляет. Принимая на себя высшую власть в качестве самодержца, он принял одновременно, как долг перед Богом, ответственность за управление государственными делами. Соглашаясь передать свои права другим, он лишает себя власти управлять событиями, не избавляясь от ответственности за них. Иными словами, передача власти правительству, которое будет ответственно перед парламентом, никоим образом не избавит его от ответственности за действия этого правительства. Император заверял Рузского, что ему известны компетентность и политические способности тех людей, которые претендуют на народное доверие. Он был о них не слишком высокого мнения как о возможных министрах, особенно при существующих тяжёлых обстоятельствах. Единственное, на что император был готов пойти, — согласиться на назначение Родзянко премьер-министром и предоставить ему выбор некоторых членов кабинета.


Переговоры затянулись до поздней ночи и несколько раз прерывались. Переломным моментом, несомненно, стало получение в 22:20 проекта предполагаемого манифеста об учреждении ответственного правительства, который был подготовлен в Ставке и направлен в Псков за подписью генерала Алексеева.


Согласно проекту, Родзянко поручалось сформировать Временное правительство. Телеграмма Алексеева, по словам Г. М. Каткова, показывала, что начальник штаба Верховного главнокомандующего и фактический главнокомандующий действующей армии безоговорочно поддерживает предлагаемое Рузским решение и что за любой мерой против Рузского (разжалованием, арестом или даже казнью за измену) неизбежно должны были последовать решительные перестановки в высшем военном командовании, что в условиях войны было крайне рискованным. Нет сомнения, пишет Катков, что телеграмма Алексеева «была решающим моментом акции, направленной на то, чтобы сломить волю императора».


Тем не менее, потребовалось ещё немало времени, прежде чем в присутствии одного только графа Фредерикса, министра двора в качестве свидетеля, император наконец подписал телеграмму, которой разрешал обнародовать предложенный Алексеевым манифест. Теперь первоочередной задачей было задержать движение войск на Петроград и отозвать экспедицию генерала Иванова.


Позднее Николай II в общении с близкими жаловался на грубость и давление со стороны генерала Рузского, благодаря которым тот принудил его изменить своим нравственным и религиозным убеждениям и согласиться на уступки, которых он не собирался делать. По мнению Каткова, рассказ о том, как Рузский, потеряв терпение, стал довольно невежливо настаивать на необходимости немедленного решения, шёл от вдовствующей императрицы Марии Федоровны, которой Николай II во время их длительного свидания в Могилёве после отречения подробно рассказывал обо всём, что произошло в Пскове. Для Николая II и для его супруги просто отречение представлялось нравственно гораздо более приемлемым, чем добровольный отказ от взятой на себя ответственности за Россию и создание «правительства, ответственного перед Думой». Тем не менее император никак не выразил Рузскому своего недовольства и не колеблясь проделал весь обряд благодарения «за верную службу», с положенными объятиями[9].


Генерал А. И. Спиридович писал об этом в своих воспоминаниях:


В тот вечер Государь был побеждён. Рузский сломил измученного, издёрганного морально Государя, не находившего в те дни около себя серьёзной поддержки. Государь сдал морально. Он уступил силе, напористости, грубости, дошедшей один момент до топания ногами и до стучания рукою по столу. Об этой грубости Государь говорил с горечью позже своей Августейшей матушке и не мог забыть её даже в Тобольске.


Согласно воспоминаниям, записанным позднее Н. П. Карабчевским со слов жены великого князя Иоанна Константиновича Елены Петровны, в екатеринбургской тюрьме её навещал врач цесаревича В. Н. Деревенко, который рассказал ей об отзыве Николая II о Н. В. Рузском, сделанном уже в ссылке: «Бог не оставляет меня, Он даёт мне силы простить всех моих врагов и мучителей, но я не могу победить себя ещё в одном: генерал-адъютанта Рузского я простить не могу!».


2 марта в час ночи за подписью Николая II генералу Иванову была отправлена телеграмма: «Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать». Тогда же генерал Рузский приказывает остановить продвижение выделенных им войск к Петрограду и возвратить их на фронт и телеграфирует в Ставку об отозвании войск, посланных с Западного фронта. Вооружённое подавление мятежа в столице не состоялось.


Поручив Рузскому информировать от его имени Алексеева и Родзянко о том, что он согласен на формирование ответственного правительства, Николай II ушёл в спальный вагон, однако заснул только в 05:15 утра.


2 марта 1917 года. Отречение


Генерал Эверт А. Е., во время событий — командующий Западным фронтом


Генерал Сахаров В. В., во время событий — помощник главнокомандующего Румынским фронтом. В своей телеграмме Государю называл «преступными и возмутительными» действия председателя Думы Родзянко


Генерал Брусилов А. А., во время событий — командующий Юго-Западным фронтом

Ещё в 23:30 1 марта, то есть до того, как Рузский в переговорах с императором добился желаемого, он через своего начальника штаба попросил М. В. Родзянко о разговоре по прямому проводу «на тему, в высшей степени серьёзную и срочную». Просьба эта прошла через штаб Петроградского военного округа, который тогда был на связи по прямому проводу со Псковом и одновременно в контакте с председателем Думы и Таврическим дворцом.


Родзянко сообщил, что сможет освободиться не ранее 02:30 ночи, но разговор начался часом позже.


В ходе разговора Родзянко умолчал о том, что к тому времени в результате наметившегося раскола внутри Временного комитета Государственной думы между октябристами и кадетами и растущего влияния Петросовета его личное политическое влияние, как и позиции октябристов в целом, оказались подорваны, и он уже не мог исполнять роль посредника между революционными силами и монархией. Уже 1 марта Временный комитет наметил состав будущего правительства во главе с князем Г. Е. Львовым, которому он был намерен передать свою власть. В полночь, то есть за несколько часов до этого разговора, в Таврическом дворце начались переговоры представителей Временного комитета Государственной думы, ЦК кадетской партии, Бюро Прогрессивного блока и Исполкома Петросовета, на котором обсуждался состав будущего правительства и условия сотрудничества демократических сил с этим правительством. В результате «ночного бдения» стороны пришли к соглашению, что формируемое Временное правительство объявит политическую амнистию, обеспечит демократические свободы всем гражданам, отменит сословные, вероисповедные и национальные ограничения, заменит полицию народной милицией, подчинённой органам местного самоуправления, начнёт подготовку к выборам в Учредительное собрание и в органы местного самоуправления на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, не будет разоружать либо выводить из Петрограда воинские части, принимавшие участие в революционном движении. Петросовет, в свою очередь, обязывался осудить разного рода бесчинства и хищения имущества, бесцельный захват общественных учреждений, враждебное отношение солдат к офицерству, призвать солдат и офицеров к сотрудничеству.


По словам Г. М. Каткова, «когда Родзянко говорил с Рузским, положение его было не из лёгких. Именно от него исходила инициатива манифеста, в котором председатель Думы уполномочивался сформировать парламентский кабинет, Рузского же и Алексеева он привлёк на свою сторону тем, что уверил их, будто движение у него в руках. Родзянко мог лишиться расположения высшего командования армии, признав, что он ввёл генералов в заблуждение, но именно на их поддержке строились все его надежды на собственное политическое будущее. Поэтому он стремился не отходить от легенды, по которой контроль над революцией был у него в руках, решившись даже утверждать, что в ночь с 28 февраля на 1 марта он вынужден был назначить правительство».


Рузский сообщил, что в результате длительных переговоров Николай II в конце концов согласился поручить Родзянко формирование правительства, ответственного «перед законодательными палатами», и предложил передать ему текст соответствующего царского манифеста, проект которого был составлен в Ставке. Родзянко, однако, заявил, что ситуация настолько радикально изменилась, что требование ответственного министерства себя уже изжило:


Очевидно, что Его Величество и Вы не отдаёте себе отчета, что здесь происходит. Настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так-то легко… если не будут немедленно сделаны уступки, которые могли бы удовлетворить страну … Народные страсти так разгорелись, что сдержать их вряд ли будет возможно, войска окончательно деморализованы; не только не слушаются, но убивают своих офицеров; ненависть к государыне императрице дошла до крайних пределов; вынужден был, во избежание кровопролития, всех министров, кроме военного и морского, заключить в Петропавловскую крепость… Считаю нужным вас осведомить, что то, что предполагается Вами, уже недостаточно, и династический вопрос поставлен ребром…


Такое вступление, по словам Г. М. Каткова, оказалось сюрпризом для генерала Рузского, и его реакция была чрезвычайно осторожной: сказав, что его представление о положении в Петрограде действительно сильно отличается от картины, нарисованной председателем Думы, Рузской всё же настаивал на том, что необходимо умиротворить народные страсти, чтобы продолжать войну и чтобы не оказались напрасными жертвы, уже принесённые народом. «Надо найти путь к восстановлению порядка в стране», — сказал он, а затем попросил сообщить ему, «в каком виде намечается решение династического вопроса».


Родзянко «с болью в сердце» отвечал:


Ненависть к династии дошла до крайних пределов, но весь народ, с кем бы я ни говорил, выходя к толпам, войскам, решил твёрдо войну довести до победного конца и в руки немцам не даваться. К Государственной думе примкнул весь петроградский и царскосельский гарнизон, то же самое повторяется во всех городах, нигде нет разногласия, везде войска становятся на сторону Думы и народа, и грозное требование отречения в пользу сына, при регентстве Михаила Александровича, становится определённым требованием… Тяжкий ответ взяла на себя перед Богом государыня императрица, отвращая его величество от народа. Его присылка генерала Иванова с георгиевским баталионом только подлила масла в огонь и приведет только к междоусобному сражению, так как сдержать войска, не слушающиеся своих офицеров и начальников, решительно никакой возможности нет… Прекратите присылку войск…


Рузский, понимая серьёзность момента, заверил Родзянко, что государь велел генералу Иванову не предпринимать ничего и повернуть обратно войска, находившиеся на пути в Петроград:


Вы видите, что со стороны его величества принимаются какие только возможно меры, и было бы в интересах родины и той отечественной войны, которую мы ведем, желательным, чтобы почин государя нашел бы отзыв в сердцах тех, кои могут остановить пожар.


Передав Родзянко текст составленного Алексеевым манифеста, Рузский в заключение заявил:


… Я сегодня сделал все, что подсказывало мне сердце и что мог для того, чтобы найти выход для обеспечения спокойствия теперь и в будущем, а также, чтобы армиям в кратчайший срок обеспечить возможность спокойной работы; этого необходимо достигнуть в кратчайший срок; приближается весна, и нам нужно сосредоточить все наши усилия на подготовке к активным действиям и на согласовании их с действиями наших союзников…


В конце разговора Рузский ещё раз напомнил Родзянко об опасности того, что анархия перекинется в армию «и начальники потеряют авторитет власти». На это Родзянко с излишней самоуверенностью отвечал следующее: «Не забудьте, что переворот может быть добровольный и вполне безболезненный для всех; ни кровопролития, ни ненужных жертв не будет. Я этого не допущу». Разговор закончился в 3.30 ночи, а днём по инициативе Родзянко в Псков отправились представители Думы для получения манифеста, теперь уже об отречении в пользу сына, который, как предполагалось, должен был подписать Император.


Начальник штаба Северного фронта генерал Данилов в 5 ч. 25 мин. утра передал в Ставку телеграмму за подписью императора:


Можно объявить представленный манифест, пометив его Псковом. Николай.


Следом за этим, однако, он передал в Ставку изложение разговора между Рузским и Родзянко, сопроводив его комментарием:


Так как об изложенном разговоре главкосев может доложить государю только в 10 час., то он полагает, что было бы более осторожным не выпускать манифеста до дополнительного указания его величества.


Реакция в Ставке на такое развитие событий была бурной. Получив запись разговора Рузского с Родзянко, генерал Алексеев 2 марта в 9 часов утра приказал генералу Лукомскому связаться с Псковом и попросить немедленно разбудить царя и доложить ему содержание этого разговора («Переживаем слишком серьёзный момент, когда решается вопрос не одного Государя, а всего Царствующего Дома и России, генерал Алексеев убедительно просит безотлагательно это сделать, так как теперь важна каждая минута и всякие этикеты должны быть отброшены»), на что получил ответ от начальника штаба Северного фронта генерала Данилова, что царь только недавно заснул и что на 10:00 назначен доклад Рузского.


От себя лично генерал Лукомский просил передать генералу Рузскому следующее:


…По моему глубокому убеждению, выбора нет, и отречение должно состояться. Надо помнить, что вся царская семья находится в руках мятежных войск, ибо, по полученным сведениям, дворец в Царском Селе занят войсками… Если не согласится, то, вероятно, произойдут дальнейшие эксцессы, которые будут угрожать царским детям, а затем начнётся междоусобная война, и Россия погибнет под ударом Германии, и погибнет вся династия.


Тем временем Алексеев по собственной инициативе составил и отправил краткое изложение разговора между Рузским и Родзянко всем главнокомандующим фронтами, кроме Северного, то есть великому князю Николаю Николаевичу на Кавказский фронт, генералу Сахарову на Румынский фронт, генералу Брусилову на Юго-Западный фронт, генералу Эверту на Западный фронт, попросив их срочно подготовить и направить в Ставку своё мнение:


Его Величество в Пскове изъявил согласие учредить ответственное перед палатами министерство, поручив председателю Госдумы образовать кабинет. Последний ответил, что это было бы своевременно 27 февраля, в настоящее же время этот акт является запоздалым. Теперь династический вопрос поставлен ребром, и войну можно продолжать до победоносного конца лишь при исполнении предъявляемых требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича.

Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения, и каждая минута дальнейших колебаний повысит только притязания, основанные на том, что существование армии и работа железных дорог находятся фактически в руках петроградского Временного правительства. Необходимо спасти действующую армию от развала, продолжать до конца борьбу с внешним врагом, спасти независимость России и судьбу династии. Это нужно поставить на первый план хотя бы ценою дорогих уступок. Повторяю, что потеря каждой минуты может стать роковой для существования России и что между высшими начальниками действующей армии нужно установить единство мыслей и спасти армию от колебаний и возможных случаев измены долгу. Армия должна всеми силами бороться со внешним врагом, а решения относительно внутренних дел должны избавить её от искушения принять участие в перевороте, который безболезненно совершится при решении сверху. Если вы разделяете этот взгляд, то не благоволите ли телеграфировать спешно свою верноподданническую просьбу Его Величеству через Главкосева. Между высшими начальниками действующей армии нужно установить единство мыслей и целей и спасти армии от колебаний и возможных случаев измены долгу. 2 марта 1917 г.


Командующих флотами Алексеев не опрашивал, хотя и Непенин, и Колчак, как и командующие фронтами, напрямую подчинялись Верховному главнокомандующему: по мнению историка П. Н. Зырянова, в этом сказалось пренебрежительное отношение русского генералитета к флоту[24]. Вечером 2 марта командующий Черноморским флотом А. В. Колчак получил от Алексеева телеграмму, в которой для сведения приводились тексты телеграмм от командующих фронтами Николаю II с просьбами об отречении. Осведомительная телеграмма не требовала ответа, но командующие Балтийским и Черноморским флотами в одинаковой ситуации повели себя совершенно по-разному: Непенин 2 марта отправил Государю телеграмму, в которой присоединялся к просьбам отречься от престола, а Колчак решил не отвечать на телеграмму.


Затем телеграмма была отправлена и главнокомандующему Северным фронтом Рузскому. Как отмечает Г. М. Катков, телеграмма Алексеева главнокомандующим была сформулирована таким образом, что у них не оставалось другого выбора, как высказаться за отречение. В ней говорилось, что если главнокомандующие разделяют взгляд Алексеева и Родзянко, то им следует «телеграфировать весьма спешно свою верноподданническую просьбу его величеству» об отречении. При этом ни слова не упоминалось о том, что следует делать, если они этого взгляда не разделяют.


В 10:45 Рузский начал свой доклад, передав Николаю II запись разговора с Родзянко. Рузский уже знал, что в Ставке благосклонно восприняли аргументы Родзянко в пользу отречения как средства покончить с революционными беспорядками: генерал — квартирмейстер Ставки генерал Лукомский в разговоре с начальником штаба Северного фронта генералом Даниловым сказал, что молит Бога о том, чтобы Рузскому удалось убедить императора отречься.


К этому времени Рузский также получил текст телеграммы, разосланной генералом Алексеевым главнокомандующим фронтами, и зачитал его царю. Стало ясно, что Алексеев полностью поддерживает позиции Родзянко. Он даже и не упоминал нигде о робких возражениях Рузского против отречения.


По мнению Г. М. Каткова, очевидно, настроение императора к утру сильно переменилось по сравнению с предыдущей ночью, и в создавшейся ситуации отречение привлекало его как более достойное решение, чем положение конституционного монарха. Этот выход давал ему возможность снять с себя ответственность за те беды, которые, по его убеждению, неизбежно обрушатся на страну, как только управление перейдёт в руки властолюбивых политиков, утверждающих, что пользуются народным доверием. В обеденный час, гуляя по перрону, он встретился с Рузским и сказал ему, что склоняется к отречению[9].


В 14 — 14:30 в Ставку начали поступать ответы от главнокомандующих фронтами.


Великий князь Николай Николаевич заявил: «Как верноподданный считаю по долгу присяги и по духу присяги коленопреклоненно молить государя отречься от короны, чтобы спасти Россию и династию»; также за отречение высказались генералы Эверт А. Е. (Западный фронт), Брусилов А. А. (Юго-Западный фронт), Сахаров В. В. (Румынский фронт), командующий Балтийским флотом адмирал Непенин А. И. (по собственной инициативе, вечером 2 марта).


Генерал Сахаров в своей телеграмме назвал Государственную думу «разбойной кучкой людей … предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных целей», но продолжил: «Рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом, является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедление не дало пищу к предъявлению дальнейших, ещё гнуснейших притязаний», а генерал Эверт заметил: «На армию в настоящем её составе при подавлении беспорядков рассчитывать нельзя… Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникали в армию, дабы оберечь её от несомненных волнений. Средств прекратить революцию в столицах нет никаких».


Командующий Черноморским флотом адмирал Колчак А. В. ответа не послал.


По свидетельству Спиридовича А. И., генерал Алексеев пытался также уговорить начальника Морского штаба при Ставке адмирала Русина А. И. склонять Николая II к отречению, и так описывает эту сцену:


Утром адмирал Русин был приглашен к генералу Алексееву. Алексеев рассказал, что Государь задержан в пути, находится во Пскове и ему из Петрограда предъявлены требования.


— Что же требуют? Ответственного министерства? — спросил адмирал.


— Нет. Больше. Требуют отречения, — ответил Алексеев.


— Какой ужас! Какое несчастье! — воскликнул Русин.


Алексеев спокойно и невозмутимо молчал. Разговор оборвался. Собеседники поняли друг друга. Русин встал, попрощался и вышел из кабинета, даже не спросив для чего, собственно, его приглашал Алексеев.


Между двумя и тремя часами пополудни Рузский вошёл к царю в сопровождении генералов Данилова Ю. Н. и Саввича С. С., взяв с собой тексты телеграмм главнокомандующих, полученные из Ставки. Николай II попросил присутствующих генералов также высказать своё мнение; все они высказались за отречение.


Примерно в три часа дня царь принял решение об отречении в пользу сына при регентстве великого князя Михаила Александровича. Вскоре после этого он написал телеграмму генералу Алексееву: «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России, я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно. НИКОЛАЙ»


Непосредственный участник событий, генерал Саввич С. С., так описывал принятие царём этого решения:

Рузский сначала предложил для прочтения Государю телеграммы, а затем обрисовал обстановку, сказав, что для спасения России, династии сейчас выход один — отречение его от престола в пользу наследника. Государь ответил: «Но я не знаю, хочет ли этого вся Россия».


Рузский почтительно доложил: «Ваше Величество, заниматься сейчас анкетой обстановка не представляет возможности, но события несутся с такой быстротой и так ежеминутно ухудшают положение, что всякое промедление грозит неисчислимыми бедствиями… Я прошу Ваше Величество выслушать мнение моих помощников, оба они в высшей степени самостоятельные и притом прямые люди».


Государь повернулся к нам и, смотря на нас, сказал: — Хорошо, но только прошу откровенного мнения. …Данилов не видел другого выхода из создавшегося тяжёлого положения, кроме принятия предложения председателя Государственной думы. Государь, обратясь ко мне, спросил:


— А вы такого же мнения?


Я страшно волновался. Приступ рыданий сдавливал


— …Я человек прямой, и поэтому вполне присоединяюсь к тому, что сказал генерал Данилов.


Наступило общее молчание, длившееся, как мне показалось, около двух минут. Государь сидел в раздумье, опустил голову. Затем он встал и сказал:


— Я решился. Я отказываюсь от престола.


При этом государь перекрестился. Перекрестились и все мы.


Генерал Данилов добавил к этому: «Минута была глубоко торжественна. Обняв генерала Рузского и тепло пожав нам руки, император медленными задерживающимися шагами прошёл в свой вагон».


Император объявил о своем решении в двух кратких телеграммах, одна из которых была адресована председателю Думы, другая — Алексееву. Отречение было в пользу наследника-цесаревича, а великий князь Михаил Александрович назначался регентом. В известном смысле, по словам Г. М. Каткова, это был шаг назад по сравнению с уступками предыдущей ночи, так как ни слова не говорилось о переходе к парламентскому строю и правительстве, ответственном перед Думой.


Рузский был намерен тут же отослать телеграммы, но для членов императорской свиты отречение стало полным сюрпризом, и они сочли, что шаг этот сделан с чрезмерной поспешностью. Царя сразу стали уговаривать остановить телеграммы. Рузскому пришлось вернуть царю телеграмму, адресованную Родзянко, в ожидании прибытия думской депутации, о выезде которой из Петрограда в Псков было тем временем объявлено.


Первыми чинами свиты, узнавшими о принятом царём решении, стали дворцовый комендант Воейков и министр императорского двора Фредерикс. Царь сообщил о своём отречении Фредериксу лично, на что тот через некоторое время заметил: «Никогда не ожидал, что доживу до такого ужасного конца. Вот что бывает, когда переживёшь самого себя».


Для остальной царской свиты, следовавшей с императором в поезде, отречение стало большой неожиданностью. Николай показал коменданту Воейкову В. Н. стопку телеграмм командующих фронтами и сказал: «А что мне осталось делать — меня все предали, даже Николаша» (великий князь Николай Николаевич).


По свидетельству историографа императорской семьи генерала Д. Н. Дубенского, находившегося в императорском поезде во время событий,


Граф Фредерикс … вошёл в вагон, где мы все находились, и упавшим голосом сказал по-французски: «Всё кончено, государь отказался от престола и за себя и за наследника Алексея Николаевича в пользу брата своего Михаила Александровича, я послал через Рузского об этом телеграмму». Когда мы услышали всё это, то невольный ужас охватил нас.


Генерал Дубенский Д. Н. комментирует отречение словами «сдал, как сдают эскадрон… надо было ехать не в Псков, а в гвардию, в Особую армию».


Также находившийся в царской свите полковник Мордвинов А. А. так описывал эту сцену:


…возвращавшийся из вагона государя граф Фредерикс остановился в коридоре у дверей нашего купе и почти обыкновенным голосом по-французски сказал «Savez vous, l’Empereur a abdique» (Вы знаете, Император отрёкся от престола). Слова эти заставили нас всех вскочить…


Я лично мог предположить всё, что угодно, но отречение от престола столь внезапное, ничем пока не вызванное, не задуманное только, а уж исполненное, показалось такой кричащей несообразностью, что в словах преклонного старика Фредерикса в первое мгновение почудилось или старческое слабоумие или явная путаница.


Текст телеграмм командующих фронтами и Балтийским флотом в Псков с просьбами об отречении

Тексты приводятся по данным Спиридовича А. И.


Командующий Кавказским фронтом великий князь Николай Николаевич Государю Императору.

Генерал-адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся небывало роковую обстановку и просит меня поддержать его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает ПРИНЯТИЕ СВЕРХМЕРЫ. Я, как верноподданный, считаю, по долгу присяги и по духу присяги, необходимым КОЛЕНОПРЕКЛОНЕННО МОЛИТЬ Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего Наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к нему. Осенив себя крестным знамением, ПЕРЕДАЙТЕ ЕМУ ВАШЕ НАСЛЕДИЕ. ДРУГОГО ВЫХОДА НЕТ. Как никогда в жизни, с особо горячею молитвою молю Бога подкрепить и направить вас. Генерал-адъютант НИКОЛАЙ.


Командующий Юго-Западным фронтом генерал-адъютант Брусилов А. А. генерал-адъютанту Рузскому Н. В.

Прошу вас доложить Государю Императору мою всеподданнейшую просьбу, основанную на моей, любви и преданности к Родине и царскому престолу, что в данную минуту ЕДИНСТВЕННЫЙ ИСХОД, могущий спасти положение и дать возможность дальше бороться с внешним врагом, без чего Россия пропадет, — ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ПРЕСТОЛА в пользу Государя Наследника Цесаревича при регентстве Великого Князя Михаила Александровича. Другого исхода нет, но необходимо спешить, дабы разгоревшийся и принявший большие размеры народный пожар был скорее потушен, иначе он повлечет за собою неисчислимое катастрофическое последствие. Этим актом будет спасена и сама династия, в лице законного наследника. Генерал-адъютант БРУСИЛОВ


Командующий Западным фронтом генерал-адъютант Эверт А. Е. Государю Императору.

Ваше Императорское Величество! Начальник штаба Вашего Величества передал мне обстановку, создавшуюся в Петрограде, Царском Селе, Балтийском море и Москве и результат переговоров генерал-адъютанта Рузского с председателем Гос. думы. Ваше Величество, на армию в настоящем её составе рассчитывать при подавлении внутренних беспорядков нельзя. Её можно удержать лишь именем спасения России от несомненного порабощения злейшим врагом родины при невозможности вести дальнейшую борьбу. Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникали в армию, дабы оберечь её от несомненных волнений. Средств прекратить революцию в столицах нет никаких. Необходимо немедленное решение, которое могло бы привести к прекращению беспорядков и к сохранению армии для борьбы против врага. При создавшейся обстановке, не находя иного выхода, безгранично преданный Вашему Величеству верноподданный умоляет Ваше Величество, во имя спасения родины и династии, ПРИНЯТЬ РЕШЕНИЕ, СОГЛАСОВАННОЕ С ЗАЯВЛЕНИЕМ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ, выраженным им генерал-адъютанту Рузскому, как единственное, видимо способное, прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии. Генерал-адъютант ЭВЕРТ.


Командующий Румынским фронтом генерал от кавалерии Сахаров В. В. генерал-адъютанту Рузскому Н. В.

Генерал-адъютант Алексеев передал мне преступный и возмутительный ответ председателя Государственной думы Вам на высокомилостивое решение Государя Императора даровать стране ответственное министерство и пригласить главнокомандующих доложить Его Величеству через Вас о решении данного вопроса в зависимости от создавшегося положения. Горячая любовь моя к Его Величеству не допускает душе моей мириться с возможностью осуществления гнусного предложения, переданного Вам председателем Гос. думы. Я уверен, что не русский народ, никогда не касавшийся Царя своего, задумал это злодейство, а разбойничья кучка людей, именуемая Государственной думой, предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных Целей. Я уверен, что армии фронта непоколебимо встали бы за своего державного вождя, если бы не были призваны к защите родины от врага внешнего и если бы не были в руках тех же государственных преступников, захвативших в свои руки источники жизни армии. Таковы движения сердца и души. Переходя же к логике разума и учтя создавшуюся безысходность положения, я, непоколебимо верноподданный Его Величества, рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом, является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедление не дало пищу к предъявлению дальнейших, ещё гнуснейших притязаний. Яссы. 2 марта. № 03317. Генерал Сахаров.


Мнения командующих флотами Алексеев не запрашивал, однако командующий Балтийским флотом вице-адмирал Непенин А. И. отправил телеграмму по собственной инициативе, в которой присоединялся к просьбам об отречении. Алексеев отправил Колчаку «для сведения» копии телеграмм от командующих фронтами. Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Колчак А. В. в одинаковой с Непениным ситуации поступил иначе: предпочёл в телеграфном совещании участия не принимать вообще, хотя о происходящих событиях был вполне информирован.

Вице-адмирал Непенин А. И. генерал-адъютанту Рузскому Н. В.

С огромным трудом удерживаю в повиновении флот и вверенные войска. В Ревеле положение критическое, но не теряю ещё надежды его удержать. Всеподданнейше присоединяюсь к ходатайствам Вел. Кн. Николая Николаевича и главнокомандующих фронтами о немедленном принятии решения, формулированного председателем Гос. думы. Если решение не будет принято в течение ближайших часов, то это повлечёт за собой катастрофу с неисчислимыми бедствиями для нашей родины. 21 ч. 40 м. 2 марта. Вице-адмирал Непенин.


Командующий Северным фронтом генерал-адъютант Рузский Н. В. никаких телеграмм не посылал, так как во время событий царь сам находился в штабе Северного фронта. Устно высказывался за отречение.

2 марта 1917 года, вторая половина дня. Прибытие представителей Госдумы


Отречение от престола Николая II 2 марта 1917 г. В царском вагоне: министр двора барон Фредерикс, генерал Н.Рузский, В. В. Шульгин, А. И. Гучков, Николай II. Государственный исторический музей.


Отречение от престола императора Николая II. 2 марта 1917 года Машинопись. 35 х 22. В правом нижнем углу карандашом подпись Николая II: Николай; в левом нижнем углу черными чернилами поверх карандаша заверительная надпись рукой В. Б. Фредерикса: министр императорского двора генерал-адъютант граф Фредерикс.


Заголовок к отречению Николая II, написанный на отдельном листке бумаги В. Д. Набоковым во время первого заседания Временного правительства.

Во второй половине дня Рузскому сообщили, что в Псков выезжают представители Государственной думы А. И. Гучков и В. В. Шульгин.


Поезд, в котором ехали представители Думы, запаздывал, и это дало членам свиты возможность обсудить с императором новое положение. Они спросили его, что он собирается делать после отречения в пользу сына, решение о котором император принял в 15:05: он сказал, что уедет за границу и будет там жить до окончания военных действий, а затем вернётся в Россию, поселится в Крыму и полностью посвятит себя воспитанию сына. Некоторые из его собеседников сомневались, чтобы ему это позволили, но Николай отвечал, что родителям нигде не воспрещают заботиться о своих детях. Всё же какие-то сомнения зародились и у него, и он в первый раз откровенно обратился к личному врачу С. П. Фёдорову по поводу здоровья царевича. Царь попросил его искренне ответить, возможно ли излечение наследника, на что получил ответ, что «чудес в природе не бывает» и что в случае отречения наследнику, скорее всего, придётся жить в семье регента. После этого Николай пришёл к новому решению — отречься сразу и за своего сына, с тем, чтобы оставить его с собой.


Представители Думы прибыли в царский поезд в 21:45. Перед их прибытием генерал Рузский получил сведения, что к царскому поезду движутся высланные из Петрограда «вооружённые грузовики» с революционными солдатами. По свидетельству полковника А. А. Мордвинова, Шульгин сообщил ему о сильных трениях Госдумы с Петросоветом: «В Петрограде творится что-то невообразимое, мы находимся всецело в их руках, и нас, наверно, арестуют, когда мы вернёмся».


Гучков сказал Николаю II, что они приехали доложить о том, что произошло в Петрограде, и обсудить меры, необходимые, чтобы спасти положение, так как оно продолжает оставаться грозным: народное движение никто не планировал и не готовил, оно вспыхнуло стихийно и превратилось в анархию. Многие высокопоставленные государственные чиновники «стушевались», а Временному комитету Государственной думы пришлось действовать, чтобы восстановить в войсках авторитет офицеров, однако в Таврическом дворце, где размещается думский Комитет, находится и комитет «рабочей партии» (Петросовет), и думский Комитет теперь находится у него во власти. Гучков заявил, что существует опасность распространения беспорядков на войска, находящиеся на фронте. Единственная мера, которая может спасти положение, — это отречение в пользу малолетнего наследника цесаревича при регентстве великого князя Михаила, который составит новое правительство. Только так можно спасти Россию, династию и монархическое начало. Выслушав Гучкова, царь произнёс фразу, которая, по словам Г. М. Каткова, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Он сказал, что ещё днем принял решение отречься в пользу сына, но теперь, сознавая, что он не может согласиться на разлуку с сыном, он отречётся и за себя, и за сына.


Гучков сказал, что они должны уважать отцовские чувства царя и принять его решение. Представители Думы предложили проект акта об отречении, который они привезли с собой. Император, однако, сказал, что у него есть его собственная редакция, и показал текст, который по его указанию был составлен в Ставке. Он уже внёс в него изменения относительно преемника; фраза о присяге нового императора была тут же согласована и тоже внесена в текст.


2 (15) марта 1917 года в 23:40 Николай официально передал Гучкову и Шульгину Акт об отречении, который, в частности, гласил: «<…> Заповедуем брату нашему править делами государства в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. <…>»


Кроме Акта об отречении Николай II подписал ряд других документов: указ Правительствующему сенату об увольнении в отставку прежнего состава Совета министров и о назначении князя Г. Е. Львова председателем Совета министров, приказ по Армии и Флоту о назначении великого князя Николая Николаевича Верховным главнокомандующим. Официально указывалось, что отречение имело место в 15:05, то есть именно в тот момент, когда фактически принято было решение о нём, — чтобы не создалось впечатление, что отречение произошло под давлением делегатов Думы; время указов о назначении было проставлено как 14:00, чтобы они имели законную силу как сделанные законным императором до момента отречения и для соблюдения принципа преемственности власти.


Весь протокол переговоров Николая II с представителями Думы зафиксирован начальником походной канцелярии генералом Нарышкиным под названием «Протокол отречения».


По окончании аудиенции Гучков вышел из вагона и крикнул в толпу: «Русские люди, обнажите головы, перекреститесь, помолитесь Богу… Государь император ради спасения России снял с себя своё царское служение. Россия вступает на новый путь!»

Логотип Викитеки В Викитеке есть тексты по теме: «Манифест об отречении Николая II»

После этого Николай записал в своём дневнике:

Утром пришёл Рузский и прочёл свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц-дем партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2? ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я поговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!


Умеренно правая московская газета «Утро России», издаваемая предпринимателем-старообрядцем П. П. Рябушинским, 4 марта так передавала слова императора посланцам от Думы: «Я всё это обдумал, — сказал он, — и решил отречься. Но отрекаюсь не в пользу своего сына, так как я должен уехать из России, раз я оставляю Верховную власть. Покинуть же в России сына, которого я очень люблю, оставить его на полную неизвестность я ни в коем случае не считаю возможным. Вот почему я решил передать престол моему брату, великому князю Михаилу Александровичу».


События в Царском Селе 28 февраля — 2 марта 1917 года

28 февраля в Царском Селе появились немногочисленные подразделения и отдельные солдаты и офицеры Петроградского гарнизона, сохранившие лояльность царю. Около 12-00 прибыл начальник Охранного отделения Глобачёв К. И., бежавший из Петрограда; само Охранное отделение было разгромлено революционерами.


Около 20:00 восстал царскосельский гарнизон. Немногие лояльные части Дворцовой охраны — Собственный полк, Конвой Его Величества, рота Железнодорожного полка и батарея воздушной охраны, две роты Гвардейского экипажа — встают в оборону вокруг дворца. После переговоров с восставшими солдатами Дворцовая охрана отправила парламентёров в Госдуму.


1 марта в 5 утра пришло сообщение, что царский поезд якобы задержан восставшими в Малой Вишере, а царь арестован. По другим версиям, появившимся днём, поезд был якобы задержан на станции Дно или в Бологом.


В 9 утра вернулись из Петрограда парламентёры. Представитель Госдумы Гучков просил продолжать их охранять дворец. Дворцовые части и восставший гарнизон отказались от наступательных действий друг против друга.


В 11 утра в Царском Селе появились эмиссары Временного комитета Госдумы. Царскосельский гарнизон, пока за вычетом Дворцовой охраны, окончательно переходит на сторону восставших.


См. также: Отречение Николая II § Продвижение отряда генерала Иванова

Поздно вечером на станцию прибыл эшелон с отрядом генерала Иванова. Иванов встретился с командованием гарнизона и узнал, что Тарутинский полк, выделенный в его распоряжение Северным фронтом, уже прибыл на станцию Александровская Варшавской железной дороги. В целом, однако, попытка создать в районе Царского Села мощную группировку войск сорвалась. Выделенные войска растянулись в эшелонах между Двинском, Полоцком и Лугой. Немногочисленный отряд генерала Иванова сам по себе до подхода воинских частей с фронта не мог приступить ни к каким решительным шагам. Уполномоченный управления Генштаба полковник Доманевский, выехавший в Царское Село навстречу генералу, проинформировал его о ситуации в столице. Явной целью этой поездки было удержать Иванова от каких-либо активных действий.


Уже ночью Иванов отправился во дворец на аудиенцию к императрице. Здесь он ознакомился с телеграммой генерала Алексеева, в которой ему предлагалось «изменить тактику» ввиду предполагаемого восстановления порядка и законности в столице. Иванов решил не вводить войск в Петроград, пока обстановка не станет окончательно ясной. Далее, узнав, что к месту стоянки эшелона приближаются части, перешедшие на сторону революции, и не желая в сложившейся ситуации допустить каких-либо столкновений между георгиевским батальоном и царскосельским гарнизоном, Иванов решил возвратить состав на соседнюю станцию Вырица.


Сама императрица 2 марта сообщила мужу об аудиенции двумя письмами. Первое гласило: «Вчера ночью от 1 до 2 1/2 виделась с Ивановым, который теперь здесь сидит в своем поезде. Я думала, что он мог бы проехать к тебе через Дно, но сможет ли он прорваться? Он надеялся провести твой поезд за своим»; второе — «Милый старик Иванов сидел у меня от 1 до 2 1/2 часов ночи и только постепенно вполне уразумел положение».


По свидетельству французского посла в Петрограде Мориса Палеолога, 1 (14) марта к Потёмкинскому дворцу в Петрограде явились представители привилегированных частей Царского Села с заявлением своей лояльности новой власти:


...старый Потемкинский дворец послужил рамой другой не менее грустной картины. Группа офицеров и солдат, присланных гарнизоном Царского Села, пришла заявить о своем переходе на сторону революции.


Во главе шли казаки свиты, великолепные всадники, цвет казачества, надменный и привилегированный отбор императорской Гвардии. Затем прошел полк его величества, священный легион, формируемый путём отбора из всех гвардейских частей и специально назначенный для охраны особ царя и царицы. Затем прошел еще железнодорожный полк его величества, которому вверено сопровождение императорских поездов и охрана царя и царицы в пути. Шествие замыкалось императорской дворцовой полицией: отборные телохранители, приставленные к внутренней охране императорских резиденций и принимающие участие в повседневной жизни, в интимной и семейной жизни их властелинов.


И все, офицеры и солдаты, заявляли о своей преданности новой власти, которой они даже названия не знают, как будто они торопились устремиться к новому рабству.


Во время сообщения об этом позорном эпизоде я думаю о честных швейцарцах, которые были перебиты на ступенях Тюильрийского дворца 10 августа 1792 г. Между тем, Людовик XVI не был их национальным государем, и, приветствуя его, они называли его «царь-батюшка».


Вечером ко мне зашёл осведомиться о положении граф С. Я. Между прочим, рассказываю об унизительном поведении царскосельского гарнизона в Таврическом дворце. Он сперва отказывается мне верить. Затем, после долгой паузы скорбного размышления, он продолжает:


- Да, то, что вы мне только что рассказали, отвратительно. Гвардейские войска, которые принимали участие в этой манифестации, покрыли себя позором... Но вся вина, может быть, не их одних. В их постоянной службе при их величествах эти люди видели слишком иного такого, чего они не должны были бы видеть; они слишком много знают о Распутине...


В ночь с 1 на 2 марта подняла восстание рота Собственного Железнодорожного полка, и ушла в Петроград, убив двух офицеров.


Великий князь Павел Александрович в течение 1 — 2 марта составляет манифест с обещанием народу конституции по окончании войны. 2 марта в 11 часов он представляет манифест императрице.


Днём самовольно уходят в Петроград две роты Гвардейского экипажа.


Вечером императрица пишет письмо, и в двух копиях пытается отправить его Николаю II через двух разных офицеров, Соловьёва и Грамотина, однако оба письма до царя не дошли.


Мой любимый, бесценный ангел, свет моей жизни! Моё сердце разрывается от мысли, что ты в полном одиночестве переживаешь все эти муки и волнения, и мы ничего не знаем о тебе, а ты не знаешь ничего о нас. Теперь я посылаю к тебе Соловьева и Грамотина, даю каждому по письму и надеюсь, что, по крайней мере, хоть одно дойдёт до тебя. Я хотела послать аэроплан, но все люди исчезли. Молодые люди расскажут тебе обо всём, так что мне нечего говорить тебе о положении дел. Всё отвратительно, и события развиваются с колоссальной быстротой. Но я твёрдо верю — и ничто не поколеблет этой веры,— всё будет хорошо. [...] Ясно, что они хотят не допустить тебя увидеться со мной прежде, чем ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, конституцию или ещё какой-нибудь ужас в этом роде... Два течения — Дума и революционеры — две змеи, которые, как я надеюсь, отгрызут друг другу головы,— это спасло бы положение. [...] Бог поможет, поможет, и твоя слава вернётся. Это — вершина несчастий! Какой ужас для союзников и радость врагам! Я не могу ничего советовать, только будь, дорогой, самим собой. Если придётся покориться обстоятельствам, то Бог поможет освободиться от них. О мой святой страдалец! Всегда с тобой неразлучная твоя Жёнушка.


По словам Гучкова, в ночь с 1 на 2 марта к эмиссарам Госдумы в Царском Селе явились представители частей, сохранявших лояльность царю, и заявили, что они «не хотят кровопролития», и просят выдать им «удостоверение, что они тоже участвовали в движении».


3 марта 1917 года. Отъезд Николая II в Ставку

Царский поезд отбыл из Пскова обратно в Могилёв вскоре после полуночи с 2 на 3 марта 1917 года. Император хотел попрощаться с генералами и встретиться с матерью, которая специально для этого приехала из Киева.


Перед отходом поезда Николай II передал дворцовому коменданту В. Н. Воейкову телеграмму для великого князя Михаила Александровича: «Петроград. Его Императорскому Величеству Михаилу Второму. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Останусь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники.» Телеграмма была отправлена с железнодорожной станции Сиротино (45 км западнее Витебска) уже днём.


Находившийся в царском поезде полковник Мордвинов А. А. так описывает свою беседу с царём, состоявшуюся незадолго до прибытия в Могилёв:

Государь шёл так же молча, задумавшись, уйдя глубоко в себя. Он был такой грустный, ему было так «не по себе»…

— Ничего, ваше величество, — сказал я, — не волнуйтесь очень, ведь вы не напрашивались на престол, а, наоборот; вашего предка, в такое же подлое время приходилось долго упрашивать и, только уступая настойчивой воле народа, он, к счастью России, согласился нести этот тяжёлый крест… нынешняя воля народа, говорят, думает иначе… что ж, пускай попробуют, пускай управляются сами, если хотят. Насильно мил не будешь, только что из этого выйдет.

Государь приостановился.

— Уж и хороша эта воля народа! — вдруг с болью и непередаваемой горечью вырвалось у него. Чтобы скрыть своё волнение, он отвернулся и быстрее пошёл вперед. Мы молча сделали ещё круг.

— Ваше величество — начал опять я — что же теперь будет, что вы намерены делать?

— Я сам ещё хорошо не знаю — с печальным недоумением ответил государь — всё так быстро повернулось… на фронт, даже защищать мою родину, мне вряд ли дадут теперь возможность поехать, о чём я раньше думал. Вероятно буду жить совершенно частным человеком. Вот увижу свои матушку, переговорю с семьей. Думаю, что уедем в Ливадию. Для здоровья Алексея и больных дочерей это даже необходимо, или может в другое место, в Костромскую губернию, в нашу прежнюю вотчину.

— Ваше величество — с убеждением возразил я — уезжайте возможно скорее заграницу. При нынешних условиях даже в Крыму не житьё.

— Нет, ни за что. Я не хотел бы уехать из России, я её слишком люблю. Заграницей мне было бы слишком тяжело, да и дочери и Алексей ещё больны.


Вечером 3 марта Николая II на перроне в Могилёве встретили генерал Алексеев и другие генералы и штаб-офицеры Ставки. Узнав из доклада Алексеева об отказе великого князя Михаила Александровича от престола, Николай II позднее записал в дневнике: «Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша отрёкся. Его манифест кончается четырёххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились — лишь бы так продолжалось дальше».


На следующее утро состоялось обычное совещание с Алексеевым. После него Алексеев передал Временному правительству «просьбу» или «пожелание» императора, чтобы ему разрешили вернуться в Царское Село, дождаться там выздоровления детей, а затем всей семьёй выехать в Англию через Мурманск.


Согласно мемуарам генерала А. И. Деникина, Алексеев доверительно сообщил ему, что, прибыв в Ставку, император сказал ему, что переменил своё прежнее решение и просит известить Временное правительство, что он теперь хочет отречься в пользу сына. Николай II якобы дал Алексееву соответствующую телеграмму, адресованную Временному правительству. Телеграмма, однако, так и не была отправлена Алексеевым. Алексеев, не выполнив просьбу императора и намеренно её скрыв, объяснял это впоследствии тем, что было уже слишком поздно что-то менять, так как уже были опубликованы два манифеста об отречении — Николая II и Михаила Александровича (историк В. М. Хрусталёв назвал эти объяснения «неубедительными», поскольку документы об обоих отречениях — Николая и Михаила — были опубликованы только на следующий день, 4 марта). По словам Деникина, этот документ хранился у Алексеева до конца мая 1918 года, когда он, передавая верховное командование Добровольческой армией, передал Деникину и упомянутую телеграмму. Схожая информация об этом документе содержится и в воспоминаниях подполковника Ставки Верховного главнокомандующего В. М. Пронина «Последние дни царской Ставки (24 февраля — 8 марта 1917 г.)». С. Мельгунов, однако, подвергал сомнению версию Деникина о некой новой телеграмме. Он указывал на то, что телеграмма с извещением об отречении в пользу сына была составлена Николаем II сразу после полудня 2 марта в Пскове, но не была отправлена и впоследствии действительно была обнаружена советскими историками в архивах Ставки. Когда к вечеру того же дня в Псков прибыли думские депутаты Гучков и Шульгин, Николай II к этому времени уже переменил решение и объявил об отречении в пользу брата. Мельгунов считает, таким образом, что телеграмма, о которой Алексеев говорил Деникину, была именно та, которую император составил 2 марта.


4 марта Николай II встретился в Могилёве со своей матерью, вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной. Она сделала в своей памятной книжке запись:

…Дорогой Ники встретил меня на станции. Горестное свидание! Он открыл мне своё кровоточащее сердце, оба плакали. Бедный Ники рассказывал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять всё с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем — чтобы спасти страну, предложил образовать новое правительство и …отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники естественно не мог расстаться со своим сыном и передал трон Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он… подписал манифест. Ники был неслыханно спокоен и величественен в этом ужасно унизительном положении.


Остальную часть своего пребывания в Ставке император провёл главным образом в беседах с матерью.


3 марта 1917 года. Реакция на отречение Николая II

В 01:28 3 (16) марта 1917 года из Пскова в Ставку пришла телеграмма:


Его величеством подписаны указы Правительствующему сенату о бытии председателем Совета министров князю Георгию Евгеньевичу Львову и Верховным главнокомандующим — его императорскому высочеству великому князю Николаю Николаевичу. Государь император изволил затем подписать акт отречения от престола с передачей такового великому князю Михаилу Александровичу. Его величество выезжает сегодня … на несколько дней в Ставку через Двинск…


О получении этой телеграммы Ставка проинформировала командующих фронтами и адмирала Русина. Манифест был разослан по телеграфу во все армии для объявления войскам, однако уже в 06:45 Ставка приказала, ссылаясь на «убедительную просьбу» Родзянко, «задержать всеми мерами и способами» объявление манифеста. За два часа до этого Родзянко в присутствии князя Львова связался по прямому проводу с генералом Рузским и заявил:


… Чрезвычайно важно, чтобы манифест об отречении и передаче власти великому князю Михаилу Александровичу не был опубликован до тех пор, пока я не сообщу вам об этом. Дело в том, что с великим трудом удалось удержать более или менее в приличных рамках революционное движение, но положение ещё не пришло в себя и весьма возможна гражданская война. С регентством великого князя и воцарением наследника цесаревича помирились бы может быть, но воцарение его как императора абсолютно неприемлемо. Прошу вас принять все зависящие от вас меры, чтобы достигнуть отсрочки… прошу вас, в случае прорыва сведений о манифесте в публику и в армию, по крайней мере, не торопиться с приведением войск к присяге.


Родзянко пояснил, что его настоятельная просьба вызвана масштабами народного недовольства, которое привело к избиению офицеров, антимонархическим настроениям и анархии:


Вспыхнул неожиданно для всех нас такой солдатский бунт, которому ещё подобных я не видел и которые, конечно, не солдаты, а просто взятые от сохи мужики и которые все свои мужицкие требования нашли полезным теперь заявить. Только слышно было в толпе — «земли и воли», «долой династию», «долой Романовых», «долой офицеров» и начались во многих частях избиения офицеров. К этому присоединились рабочие, и анархия дошла до своего апогея. После долгих переговоров с депутатами от рабочих удалось притти только к ночи сегодня к некоторому соглашению, которое заключается в том, чтобы было созвано через некоторое время Учредительное собрание для того, чтобы народ мог высказать свой взгляд на форму правления, и только тогда Петроград вздохнул свободно, и ночь прошла сравнительно спокойно. Войска мало-помалу в течение ночи приводятся в порядок, но провозглашение императором великого князя Михаила Александровича подольет масла в огонь, и начнется беспощадное истребление всего, что можно истребить. Мы потеряем и упустим из рук всякую власть, и усмирить народное волнение будет некому.


По словам Родзянко, до созыва Учредительного собрания (не ранее чем через полгода) власть планируется сосредоточить в руках Временного комитета Государственной думы, уже сформированного ответственного министерства (Временного правительства), при сохраняющемся функционировании обеих законодательных палат.


Информируя главнокомандующих фронтами о неожиданном развитии событий, Алексеев делает следующие выводы:


Первое — в Государственной думе и её Временном комитете нет единодушия; левые партии, усиленные советом рабочих депутатов, приобрели сильное влияние.

Второе — на председателя Думы и Временного комитета Родзянко левые партии и рабочие депутаты оказывают мощное давление, и в сообщениях Родзянко нет откровенности и искренности.

Третье — цели господствующих над председателем партий ясно определились из вышеприведенных пожеланий Родзянко.

Четвертое — войска Петроградского гарнизона окончательно распропагандированы рабочими депутатами и являются вредными и опасными для всех, не исключая умеренных элементов Временного комитета.

Очерченное положение создает грозную опасность более всего для действующей армии, ибо неизвестность, колебания, отмена уже объявленного манифеста могут повлечь шатание умов в войсковых частях и тем расстроить способность борьбы с внешним врагом, а это ввергнет Россию безнадежно в пучину крайних бедствий, повлечет потерю значительной части территории и полное разложение порядка в тех губерниях, которые останутся за Россией, попавшей в руки крайних левых элементов….


Согласно воспоминаниям генерала Лукомского, отправив телеграмму, Алексеев удалился в свой кабинет и сказал ему: «Я никогда не прощу себе, что поверил в искренность некоторых людей, что пошёл за ними и что послал телеграмму об отречении императора главнокомандующим». С. Мельгунов, однако, по словам Каткова, теорию об «обманутых генералах» считал преувеличением. Он полагал, что генералы прекрасно понимали, что Дума не имеет никакой власти над революционным движением, а непоследовательность и метания Родзянко, который одновременно и настаивал, чтобы выполняли его указания, и говорил, что сам боится ареста, не могла не возбудить подозрений.


3 марта в 14:30 командующий Черноморским флотом адмирал А. В. Колчак отправил телеграмму начальнику Морского штаба при Верховном главнокомандующем адмиралу Русину: «Секретная. Для сохранения спокойствия нахожу необходимым объявить вверенным мне флоту, войскам, портам и населению, кто в настоящее время является законной верховной властью в стране — кто является законным правительством и кто верховный главнокомандующий. Не имея этих сведений, прошу их мне сообщить. До настоящего времени в подчиненных мне флоте, войсках, портах и населении настроение спокойное».


4 марта командующий Гвардейским кавалерийским корпусом отправил в Ставку начальнику штаба Верховного главнокомандующего телеграмму: «До нас дошли сведения о крупных событиях. Прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность Гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха. Хан Нахичеванский». В ответной телеграмме Николай сообщил: «Никогда не сомневался в чувствах гвардейской кавалерии. Прошу подчиниться Временному правительству. Николай». По другим сведениям, эта телеграмма была отправлена ещё 3 марта, и генерал Алексеев так и не передал её Николаю. Существует также версия, что данная телеграмма была отправлена без ведома хана Нахичеванского его начальником штаба, генералом бароном А. Г. Винекеном. По противоположной версии телеграмма, наоборот, была отправлена ханом Нахичеванским после совещания с командирами частей корпуса.


Другая широко известная телеграмма поддержки была отправлена командующим 3-м конным корпусом Румынского фронта генералом Келлером Ф. А. («Третий конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрёкся от престола. Прикажи, Царь, придём и защитим Тебя»). Неизвестно, дошла ли эта телеграмма до царя, но она дошла до командующего Румынским фронтом, приказавшего Келлеру сдать командование корпусом под угрозой обвинения в государственной измене.


14 марта генерал Алексеев в своей записке Временному правительству обобщает реакцию фронтов и флотов на отречение: на Балтийском флоте «восторженно», на Северном фронте «сдержанно и спокойно», на Западном «спокойно, серьёзно, многие с сожалением и огорчением», на Юго-Западном «спокойно, с сознанием важности переживаемого момента», на Румынском и Кавказском фронтах, и также на Черноморском флоте «тягостное впечатление, преклонение перед высоким патриотизмом и самопожертвованием государя, выразившимся в акте отречения».


Церковные иерархи Русской православной церкви и большинство священников отнеслись к отречению сдержанно (восприняв его как «Божью волю» или даже «Божью кару» за недееспособность царского правительства), не выступили в защиту монархии и поддержали Временное правительство. В начале марта 1917 года постановлением Синода в богослужебных чинах и текстах молитв были устранены упоминания царственного дома и взамен добавлена формула о «Богохранимой Державе Российской и Благоверном Временном правительстве».


3—5 марта 1917 года. Отказ Михаила Александровича от восприятия верховной власти

Основные статьи: Отречение Михаила Александровича и Акт об отказе Михаила Александровича от восприятия верховной власти


Отказ от престола великого князя Михаила Александровича

Гучков и Шульгин отбыли в Петроград в три часа ночи 3 марта, заранее сообщив правительству телеграфом текст трёх принятых Николаем II документов (указы Правительствующему сенату о назначении Г. Е. Львова (уже назначенного Временным комитетом) председателем Совета министров и о назначении Великого князя Николая Николаевича Верховным главнокомандующим, и Акт об отречении от престола за себя и сына в пользу Михаила Александровича).


На Варшавском вокзале их встретила толпа революционных рабочих. Когда Гучков попытался провозгласить в железнодорожных мастерских здравицу в честь «императора Михаила», рабочие пришли в ярость и едва не подвергли обоих депутатов самосуду. Они требовали уничтожить манифест об отречении Николая II, арестовать царя и провозгласить республику.


Уже в 6 часов утра 3 марта члены Временного правительства, де-юре образованного 2 (15) марта 1917 года, узнав, что Николай II отрёкся от престола не в пользу малолетнего сына, а в пользу своего брата, что категорически меняло ситуацию (рабочие депутаты, по словам Родзянко, отвергали такое решение, сохраняющее власть династии Романовых), связались с великим князем Михаилом Александровичем и договорились о скорейшей встрече.


Совещание на квартире у Михаила Александровича началось около 10 часов утра. Большинство приехавших (Г. Е. Львов, А. Ф. Керенский, М. В. Родзянко, Н. В. Некрасов, А. И. Шингарёв, И. Н. Ефремов, В. А. Ржевский, И. В. Годнев, С. И. Шидловский, Вл. Н. Львов, М. И. Терещенко) советовали великому князю не принимать верховную власть.


Родзянко заявил, что в случае принятия им престола немедленно разразится новое восстание и что следует передать рассмотрение вопроса о монархии Учредительному собранию. Его поддержал Керенский.


Только Милюков и присоединившийся к участникам совещания около полудня Гучков убеждали Михаила Александровича принять всероссийский престол. Милюков, в частности, заявил, что «правительство одно без монарха… является утлой ладьей, которая может потонуть в океане народных волнений; стране при таких условиях может грозить потеря всякого сознания государственности и полная анархия раньше, чем соберется Учредительное Собрание. Временное правительство одно без него не доживет», и предложил всем монархическим силам перебраться в Москву. Однако перспектива гражданской войны напугала всех присутствующих.


Оба предложения по сути означали отказ Государственной думы и Временного правительства от ответственности взять на себя полноту государственной власти и объявить Россию республикой. Страх стал причиной неоправданного периода неопределённости и безвластия во время войны и революционных восстаний.


Выслушав обе стороны, великий князь потребовал отдельного разговора с Родзянко и князем Львовым, во время которого спросил, может ли Дума гарантировать его личную безопасность. После заявления Родзянко, что это невозможно, великий князь, трезво оценив ситуацию в Петрограде, согласился подписать акт непринятия престола до решения этого вопроса Учредительным собранием.


В. Д. Набоковым для составления текста документа был вызван юрист Б. Э. Нольде. Текст акта непринятия престола от 3 марта был составлен совместно Нольде, Набоковым и В. В. Шульгиным с поправками самого великого князя, и переписан начисто рукой Набокова, после чего и был подписан Михаилом Александровичем.


При подписании, кроме Набокова, Нольде и Шульгина, присутствовали князь Львов, Родзянко и Керенский. Акт отречения от 3 марта был особенно важен, так как он был единственным документом, который легализовывал власть Временного правительства, поскольку Г. Е. Львов был назначен председателем Правительства Николаем II, а не Михаилом Александровичем.


8 марта 1917 года. Прощание с войсками. Николай отбывает в Царское Село

См. также: Арест отрёкшегося Николая II в Царском Селе


Фотография Николая Романова, сделанная после его отречения в марте 1917 года и ссылки в Сибирь

5 (18) марта 1917 года исполком Петросовета постановил арестовать всю царскую семью, конфисковать их имущество и лишить гражданских прав. Через два дня — 7 (20) марта 1917 года — в журнале заседаний Временного правительства № 10 была сделана запись: «Слушали: 1. О лишении свободы отрекшегося императора Николая II и его супруги. Постановили: 1) Признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишёнными свободы и доставить отрекшегося Императора в Царское Село». В заседании участвовали: министр-председатель кн. Г. Е. Львов, министры: военный и морской А. И. Гучков, иностранных дел — П. Н. Милюков, путей сообщения — Н. В. Некрасов, финансов — М. И. Терещенко, обер-прокурор Святейшего Синода В. Н. Львов и товарищ министра внутренних дел Д. М. Щепкин. Присутствовал также государственный контролёр И. В. Годнев.


В Могилёв была направлена специальная комиссия во главе с комиссаром Временного правительства А. А. Бубликовым, которая должна была доставить бывшего императора в Царское Село. Утром 8 марта в зале губернаторского дома, где жил император, состоялось прощание, на котором присутствовали все офицеры Ставки и по одному солдату от каждой части. Приехавшие думские комиссары сообщили Алексееву, что Временное правительство постановило арестовать бывшего императора. Император уехал в Царское Село в одном поезде с думскими комиссарами и с отрядом из десяти солдат, которых отдал под их начальство генерал Алексеев.


Перед отъездом Николай II попытался в последний раз обратиться к войскам, это обращение более известно как «Последний приказ». Генерал Алексеев передал этот приказ в Петроград с некоторыми правками (см. ниже), однако Временное правительство под давлением Петросовета отказалось публиковать его.


В последний раз обращаюсь к Вам, горячо любимые мною войска. После отречения моего за себя и за сына моего от престола Российского, власть передана Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог и Вам, доблестные войска, отстоять Россию от злого врага. В продолжении двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжёлую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы.

Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же Ваш долг, защищайте доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайте Ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу.

Твёрдо верю, что не угасла в Ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине. Да благословит Вас Господь Бог и да ведёт Вас к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий.

8-го марта 1917 г.

Ставка. НИКОЛАЙ


В Госархиве РФ имеется несколько другой документ, рукописный приказ Николая II:


Текст обращения Николая II к войскам после отречения от престола. Генерал-квартирмейстеру при Верховном Главнокомандующем 10 марта 1917 года. № 2129. Дежурному генералу при Верховном Главнокомандующем. По приказанию Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего препровождаю при сем собственноручную записку отрекшегося от Престола Императора Николая II Александровича, каковую записку Начальник Штаба приказал подшить к делу Штаба Верховного Главнокомандующего для хранения, как исторический документ. Приложение: записка. Генерал-лейтенант Лукомский. Генерального штаба подполковник: Барановский.

В последний раз обращаюсь к вам горячо любимые войска. В продолжении двух с половиной лет несли вы ежечасно тяжёлую боевую службу.

К вам, горячо любимые мною войска, обращаюсь с настоятельным призывом отстоять нашу родную землю от злого противника. Россия связана со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе. Нынешняя небывалая война должна быть доведена до полного поражения врагов. Кто думает теперь о мире и желает его, тот изменник своего Отечества — предатель его. Знаю, что каждый честный воин так понимает и так мыслит. Исполняйте ваш долг как до сих пор. Защищайте нашу великую Россию изо всех сил. Слушайте ваших начальников. Всякое ослабление порядка службы (дисциплины) только на руку врагу. Твёрдо верю, что не угасла в ваших сердцах беспредельная любовь к Родине. Да благословит вас Господь Бог на дальнейшие подвиги и да ведёт вас от победы к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий.


8 марта Николай записывал в своём дневнике: «Последний день в Могилёве. В 10 ч. подписал прощальный приказ по армиям. В 10? ч. пошёл в дом дежурства, где простился с со всеми чинами штаба и управлений. Дома прощался с офицерами и казаками конвоя и Сводного полка — сердце у меня чуть не разорвалось! В 12 час. приехал к мам’а в вагон, позавтракал с ней и её свитой и остался сидеть с ней до 4? час. Простился с ней, Сандро, Сергеем, Борисом и Алеком. Бедного Нилова не пустили со мною. В 4.45 уехал из Могилёва, трогательная толпа людей провожала. 4 члена Думы сопутствуют в моем поезде! Поехал на Оршу и Витебск. Погода морозная и ветреная. Тяжело, больно и тоскливо».


Великий князь Александр Михайлович так описал прощание Николая с чинами штаба:


К одиннадцати часам зал переполнен: генералы, штаб- и обер-офицеры и лица свиты. Входит Ники, спокойный, сдержанный, с чем-то похожим на улыбку на губах. Он благодарит штаб и просит всех продолжать работу «с прежним усердием и жертвенностью». Он просит всех забыть вражду, служить верой и правдой России и вести нашу армию к победе. Потом он произносит свои прощальные слова короткими военными фразами, избегая патетических слов. Его скромность производит на присутствующих громадное впечатление. Мы кричим «ура», как никогда ещё не кричали за последние двадцать три года. Старые генералы плачут. Ещё мгновение — и кто-нибудь выступит вперед и станет молить Ники изменить принятое им решение. Но напрасно: самодержец всероссийский не берет своих слов обратно!


8 марта новый командующий войсками Петроградского военного округа генерал Л. Г. Корнилов лично арестовал императрицу, в том числе — для предотвращения возможного самосуда со стороны царскосельского гарнизона. Генерал Корнилов отдельно настоял на том, чтобы караул царской семьи подчинялся штабу Петроградского военного округа, а не местному Совету.


По свидетельству камердинера А. А. Волкова, «Корнилов сказал императрице, что на него возложена тяжелая обязанность объявить об аресте, и просил Государыню быть спокойной: ничего не только опасного, но даже особых стеснений арест за собой повлечь не может. Корнилов попросил разрешения представить Государыне сопровождавших его офицеров…Императрица несколько растерялась и приказала позвать к себе великого князя Павла Александровича».


9 марта в 11:30 Николай II прибыл в Царское Село. Фрейлина Вырубова А. А. пишет в своих мемуарах, что Николай также показывал ей телеграммы от командующих фронтами и великого князя Николая Николаевича с просьбой об отречении, и заявил, что «Дайте мне здесь жить с моей семьей самым простым крестьянином, зарабатывающим свой хлеб, пошлите нас в самый укромный уголок нашей Родины, но оставьте нас в России».


Арестом царской семьи Временным правительством, по словам В. Д. Набокова, «был завязан узел, который был 4/17 июля в Екатеринбурге разрублен товарищем Белобородовым».


Правовые аспекты отречения

Ни в 1917 году, ни позднее — до 1921 года — правомочность отречения Николая II за себя не оспаривалась. В дальнейшем попытки оспорить подлинность отречения предпринимались в среде эмигрантов-ультрамонархистов. Первые публичные заявления, ставившие под сомнение правомерность отречения российского монарха были сделаны в 1921 году во время работы Первого монархического съезда. С тех пор больша?я часть мемуаристов, публицистов, историков русской эмиграции и постсоветской России стояла на точке зрения правовой «незаконности» отречения. С этим мнением солидарны и историки А. Н. Боханов и В. М. Хрусталёв, которые считали, что решение Николая II отречься за себя и за наследника было де-юре незаконным: законы Российской империи не предусматривали возможности отречения царствующего монарха вообще и не предусматривали возможности отречения монарха за иное лицо.


Историк В. Ж. Цветков придерживался в этом вопросе противоположного мнения — он, писал, ссылаясь на положения учебного курса государственного права, написанного в начале XX века юристом профессором Н. М. Коркуновым, и считавшимся основным учебным курсом по этому предмету в Российской империи в то время, что отречение от престола предусматривалось статьёй 37 Свода Основных Законов, гласившей: «При действии правил… о порядке наследия Престола, лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола». М. Н. Коркунов писал: «Может ли уже вступивший на Престол отречься от него? Так как Царствующий Государь, несомненно, имеет право на Престол, а закон предоставляет всем, имеющим право на Престол, и право отречения, то надо отвечать на это утвердительно…»


В. Ж. Цветков писал, что, отрекаясь за своего несовершеннолетнего сына, Николай II также не нарушал закона, а действовал в соответствии со статьёй 199 Свода Основных Законов Российской империи, по которой «попечение о малолетнем лице Императорской Фамилии принадлежит его родителям; в случае же кончины их, или иных, требующих назначения опеки, обстоятельств, попечение как о личности, так и об имуществе малолетнего и управление его делами вверяется опекуну». Историк Л. А. Лыкова также писала, что отречение Николая II в пользу своего брата было юридически корректным.


Конституционно-правовые аспекты отречения проанализированы К. В. Карпенко в 2017 г. Автор, в частности, полагает, что отстранение от наследования престола цесаревича также было законным, но по иной причине. Николай II осуществил дерогацию, то есть отступление от действовавшего законодательства. Возможность такого отступления предусматривалась Основными государственными законами.


Освобождение подданных от присяги

Прощальный приказ Николая II не был опубликован Временным правительством, однако самим своим отречением и словами «Заповедуем Брату Нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу» Государь Император освободил подданных от прежней присяги.


Заговор Гучкова. Альтернативный взгляд на историю отречения Николая II

Совокупность исторических источников свидетельствует, что к началу 1916 года окончательно сложился заговор либерально-кадетской оппозиции и революционных группировок, имевших тесную связь с определёнными политическими и финансовыми силами Запада, ставившими своей целью свержение с престола Императора Николая II.


Позже был создан штаб во главе с А. И. Гучковым, который предполагал заменить монархического действующего правителя малолетним конституционным.


К. и. н. П. В. Мультатули в своей книге «Кругом измена, трусость и обман: Подлинная история отречения Николая II», пишет:


«По словам Гучкова, у его группы „план очень быстро сложился“. План этот заключался в захвате царского поезда во время одной из поездок Государя из Петрограда в Ставку или обратно. Для этого „были изучены маршруты“ следования поезда. Арестовав Государя, предполагалось тут же принудить его к отречению от престола в пользу Цесаревича Алексея при регентстве Великого Князя Михаила Александровича. Одновременно с этим в стране вводился конституционный строй.»


План заговорщиков заключался в захвате императорского поезда и аресте Государя. Предполагалось тут же принудить его к отречению, а в случае отказа — убить. Автором этого плана был Гучков. Заранее были заготовлены соответствующие манифесты. Предполагалось всё это выполнить в ночное время, а утром вся Россия и армия узнали бы об отречении. Всё это и было исполнено в роковые февральско-мартовские дни февральской революции 1917 года.


Однако свои планы были у А. Ф. Керенского, который видел Россию после переворота только демократической республикой, которую бы возглавлял не регентский совет, а учредительное собрание. То есть не монархия в любом её виде, а республика. И Керенский сделал план Гучкова частью своего плана, поскольку понимал, что действуя в открытую, он не добьётся успеха.


Гучков установил связи с высшим военным командованием: начальником штаба Ставки генерал-адъютантом М. В. Алексеевым, главнокомандующим армиями Северного фронта генерал-адъютантом Н. В. Рузским, главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта генерал-адъютантом А. А. Брусиловым, заместителем Алексеева генералом от кавалерии В. И. Гурко. Они и сыграли решающую роль в успехе переворота. Вопрос об отречении был предрешён.


22 февраля 1917 года Государь был заманен в Ставку генералом М. В. Алексеевым и оторван от столицы, в которой тут же начались беспорядки. Приказ государя о направлении войск для подавления беспорядков не был выполнен. Государь был захвачен заговорщиками, лишён свободы, а впоследствии и престола.


П. В. Мультатули: «<…> совершенно очевидно, что ни с юридической, ни с моральной, ни с религиозной точки зрения для подданных Государя никакого отречения от престола со стороны Царя не было. События в феврале-марте 1917 г. были ничем иным, как свержением Императора Николая II с прародительского Престола; незаконное, совершённое преступным путём, против воли и желания Самодержца, лишение его власти».


Дальнейшая судьба участников событий

Многие участники событий погибли в 1917—1918 годах.


Министр внутренних дел Протопопов А. Д. в ходе событий впал в панику, уже 28 февраля 1917 года был арестован революционным Временным комитетом Госдумы, который пытался таким образом предотвратить самосуд толпы. 27 октября 1918 года расстрелян большевиками во время красного террора в Москве.


Военный министр Беляев М. А. расстрелян большевиками во время красного террора в 1918 году.


Дворцовый комендант Воейков В. Н. арестован Временным правительством, в 1917 году бежал за границу. Умер в 1947 году в Стокгольме.


Командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов С. С. арестован Временным правительством, впоследствии эвакуировался из России с остатками белых войск. Умер в 1924 году.


Дом министра императорского двора Фредерикса В. Б. в Петрограде был в ходе событий разграблен бунтующей толпой как «немецкий». На самом деле Фредерикс действительно имел иностранное происхождение, но не немецкое, а шведское. В 1924 году бывший министр с разрешения советских властей эмигрировал в Финляндию, где умер в 1927 году в возрасте 88 лет.


Начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев М. В. стал одним из главных организаторов Белого движения, умер на Дону от воспаления лёгких 8 октября 1918 года.


Генерал Иванов Н. И. присоединился к Белому движению, умер от тифа 27 января 1919 года.


Великий князь Николай Николаевич, в ходе событий вступивший в должность Верховного Главнокомандующего, уже 11 марта 1917 года был уволен Временным правительством с формулировкой «как Романов». Его приказ войскам о вступлении в должность так и не был опубликован. Активно в Белом движении не участвовал, после падения Крыма в 1919 году эмигрировал. Умер в эмиграции в начале 1929 года.


Генерал Эверт А. Е. уже 22 марта уволен Временным правительством за монархизм. Не эмигрировал, и политикой не занимался. Убит 12 ноября 1918 года «при попытке к бегству» (согласно воспоминаниям Н. И. Эверт, был убит конвоирами при этапировании в Москву по пути из тюрьмы на вокзал в г. Можайске.


Генерал Брусилов А. А. перешёл на сторону большевиков, умер своей смертью в 1926 году. Был одним из создателей РККА. С мая 1920 года возглавлял Особое совещание при главнокомандующем всеми вооружёнными силами Советской Республики, вырабатывавшее рекомендации по укреплению Красной армии. С 1921 года — председатель комиссии по организации допризывной кавалерийской подготовки, с 1923 года состоял при Реввоенсовете для особо важных поручений. В 1923—1924 годах — инспектор кавалерии.


Генерал Сахаров В. В. уже 2 апреля уволен Временным правительством за монархизм. Более политикой не занимался. В 1920 году расстрелян «зелёными повстанцами».


Адмирал Непенин А. И. уже 4 марта 1917 года был расстрелян моряками-балтийцами в Гельсингфорсе.


Великий князь Михаил Александрович 13 июня 1918 года убит в Перми большевиками.


Генерал Рузский Н. В. казнен большевиками 18 октября 1918 года в составе группы заложников.


Великий князь Кирилл Владимирович в 1917 году бежал в Финляндию, и оттуда эмигрировал в Швейцарию. В 1924 году в эмиграции объявил себя новым императором. С этого момента появляется версия, что он якобы на сторону революции не переходил, а привёл Гвардейский флотский экипаж к Таврическому дворцу «для восстановления порядка».


Генерал Гусейн хан Нахичеванский во время красного террора, предположительно, расстрелян большевиками в январе 1919 года.


Генерал Келлер Ф. А. убит в Киеве петлюровцами при конвоировании 8 декабря 1918 года.


Родзянко М. В., председатель Госдумы IV созыва, лидер партии октябристов, после прихода большевиков к власти бежал на Дон, где присоединился к Белому движению. В 1920 году эмигрировал в Югославию, умер в 1924 году.


Милюков П. Н., депутат Госдумы IV созыва, лидер кадетской партии, в марте — мае 1917 года министр иностранных дел Временного правительства, поддержал Корниловское выступление («Корниловский мятеж»), после прихода большевиков к власти бежал на Дон, где присоединился к Белому движению. В 1918 году эмигрировал во Францию. В 1922 году в эмиграции едва не стал жертвой монархического покушения, в результате которого вместо Милюкова погиб Набоков В. Д. Дожил до начала советско-финской и Великой отечественной войны, полностью поддерживал действия СССР в этих войнах. Умер в 1943 году, успев дожить до победы в Сталинградской битве.


Гучков А. И., лидер партии октябристов, член Государственного совета, в марте — мае 1917 года военный и морской министр Временного правительства, в 1919 году был направлен Деникиным в Европу для связей с Антантой. В 1921 году был избит в Берлине монархистом. Умер в 1936 году в Париже от рака.


Шульгин В. В., депутат Госдумы IV созыва, близкий к кадетам лидер фракции правых, ранее член ВНС, после прихода к власти большевиков эмигрировал в Югославию, по политическим убеждениям оставшись антисемитом и сторонником конституционной монархии. В 1944 году задержан советскими войсками, и вывезен в СССР, где приговорён за «антисоветскую деятельность» в 1948 году к 25 годам заключения, так как смертная казнь в тот момент в СССР была отменена. После смерти Сталина досрочно освобождён в 1956 году. Умер в 1976 году.


Керенский А. Ф., депутат Госдумы IV созыва и товарищ (заместитель) председателя исполкома Петросовета, эсер до выдвижения в депутаты в 1912 году, в Госдуме — трудовик, лидер трудовиков с 1915 года, с марта 1917 года снова эсер; в результате апрельского 1917 года правительственного кризиса и отставки Милюкова и Гучкова становится военным министром Временного правительства, в июле — премьер-министром. В течение нескольких месяцев переживает короткий период популярности. Николай II, сидящий под арестом в Царском Селе, записывает в своём дневнике 8 июля 1917 года: «В составе правит-ва совершились перемены; кн. Львов ушёл и председателем Сов. мин. будет Керенский, оставаясь вместе с тем военным и морским мин. и взяв в управление ещё мин. торг и пром. Этот человек положительно на своем месте в нынешнюю минуту; чем больше у него будет власти, тем будет лучше.» Однако провал июньского наступления и прочие шаги приводят Керенского к краху. В октябре 1917 года бежит из Петрограда, безуспешно попытавшись подавить выступление большевиков силами корпуса генерала Краснова. В июне 1918 года окончательно эмигрирует — сначала в Лондон, оттуда в Париж, а после вторжения Гитлера в 1940 году — в США. В 1968 году безуспешно пытался получить у Брежнева разрешение посетить СССР. Умер в 1970 году.


Царь Николай II вместе со всей семьёй и слугами расстрелян в Екатеринбурге большевиками 17 июля 1918 года.


Оценки и мнения современников, историков, публицистов

Гучков А. И.:


И все это прошло в такой простой, обыденной форме, и, я бы сказал, настолько без глубокого трагического понимания всего события со стороны того лица, которое являлось главным деятелем на этой сцене, что мне прямо пришло в голову, да имеем ли мы дело с нормальным человеком. Человек этот просто до последнего момента не отдавал себе полного отчёта в положении, в том акте, который он совершал. Всё-таки при самом железном характере, при самообладании, которому равного нельзя найти, что-нибудь в человеке дрогнуло бы, зашевелилось, вы почувствовали бы тяжелое переживание. Но ничего этого не было. По-видимому, человек с пониженной сознательностью, я сказал бы — с пониженной чувствительностью.


Милюков П. Н. в письме монархисту И. В. Ревенко, уже после февральских событий, признавал:


<Оппозиция твёрдо решила> воспользоваться войною для производства переворота. Ждать больше мы не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования.


Начальник Петроградского охранного отделения, генерал-майор Глобачёв К. И.:


Для революционного переворота в России имелся один месяц, то есть до 1 апреля. Дальнейшее промедление срывало революцию, ибо начались бы военные успехи, а вместе с ними ускользнула бы благоприятная почва.


Князь Оболенский А. Н. в конце 1916 г. утверждал:


<Во главе заговора были> председатель Думы Родзянко, Гучков и Алексеев. Принимали участие в нём и другие лица, как генерал Рузский, и даже знал о нем А. А. Столыпин (брат Петра Аркадьевича). Англия была вместе с заговорщиками. Английский посол Бьюкенен принимал участие в этом движении, многие совещания проходили у него.


Деникин А. И.:


Безудержная вакханалия, какой-то садизм власти, который проявляли сменявшиеся один за другим правители распутинского назначения, к началу 1917 года привели к тому, что в государстве не было ни одной политической партии, ни одного сословия, ни одного класса, на которое могло бы опереться царское правительство. Врагом народа его считали все: Пуришкевич и Чхеидзе, объединённое дворянство и рабочие группы, великие князья и сколько-нибудь образованные солдаты... суммирую лишь те обвинения, которые справедливо предъявлены были ему накануне падения Государственной думой.

Правительственными мероприятиями, при отсутствии общественной организации, расстраивалась промышленная жизнь страны, транспорт, исчезало топливо. Правительство оказалось бессильно и неумело в борьбе с этой разрухой, одной из причин которой были, несомненно, и эгоистические, иногда хищнические устремления торгово-промышленников.


Деревня была обездолена. Ряд тяжких мобилизаций без каких-либо льгот и изъятий, которые предоставлялись другим классам, работавшим на оборону, отняли у неё рабочие руки. А неустойчивость твёрдых цен, с поправками, внесенными в пользу крупного землевладения — в начале, и затем злоупотребление в системе разверстки хлебной повинности, при отсутствии товарообмена с городом, привели к прекращению подвоза хлеба, голоду в городе и репрессиям в деревне.


Великий князь Александр Михайлович, 3 марта 1917:


Мой адъютант разбудил меня на рассвете. Он подал мне печатный лист. Это был манифест Государя об отречении. Никки отказался расстаться с Алексеем и отрёкся в пользу Михаила Александровича. Я сидел в постели и перечитывал этот документ. Вероятно, Никки потерял рассудок. С каких пор Самодержец Всероссийский может отречься от данной ему Богом власти из-за мятежа в столице, вызванного недостатком хлеба? Измена Петроградского гарнизона? Но ведь в его распоряжении находилась пятнадцатимиллионная армия...

Через минуту к станции подъехал автомобиль Никки... Он был бледен, но ничто другое в его внешности не говорило о том, что он был автором этого ужасного манифеста... упрекал своего брата Михаила Александровича за то, что он своим отречением оставил Россию без Императора.

— Миша не должен было этого делать, — наставительно закончил он. — Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет.

Это замечание, исходившее от человека, который только что отдал шестую часть вселенной горсточке недисциплинированных солдат и бастующих рабочих, лишило меня дара речи. После неловкой паузы он стал объяснять причины своего решения. Главные из них были:


1) Желание избежать в России гражданского междоусобия.

2) Желание удержать apмию в стороне от политики для того, чтобы она могла продолжать делать общее с союзниками дело, и

3) Вера в то, что Временное Правительство будет править Россией более успешно, чем он.


Ни один из этих трёх доводов не казался мне убедительным. Даже на второй день новой «Свободной России» у меня не было никаких сомнений в том, что гражданская война в Poccии неизбежна и что развал нашей армии является вопросом ближайшего будущего. Между тем, сутки борьбы в предместьях столицы — и от всего этого «жуткого сна» не осталось бы и следа.


Дворцовый комендант Воейков В. Н.:


Как только поезд двинулся со станции, я пришёл в купе государя, которое было освещено одной горевшей перед иконой лампадой. После всех переживаний этого тяжёлого дня государь, всегда отличавшийся громадным самообладанием, не был в силах сдержаться: он обнял меня и зарыдал... Сердце моё разрывалось на части при виде столь незаслуженных страданий, выпавших на долю благороднейшего и добрейшего из царей.


Духовник Николая II, священник Федоровского Государева собора в Царском Селе Афанасий Беляев, 31 марта 1917 года:


Когда сказал я: «Ах, Ваше Величество, какое благо для России Вы бы сделали, давши в своё время полную Конституцию и тем бы исполнили желание народа! Ведь Вас как Ангела добра, любви и мира приветствовали все». На это с удивлением ответил он: «Неужели это правда? Да мне изменили все! Мне объявили, что в Петрограде анархия и бунт, и я решил ехать не в Петроград, а в Царское Село и с Николаевской дороги свернуть на Псков, но дорога туда уже была прервана, я решил вернуться на фронт, но и туда дорога оказалась прерванной. И вот один, без близкого советника, лишённый свободы, как пойманный преступник, я подписал акт отречения от Престола и за себя, и за Наследника сына. Я решил, что если это нужно для блага родины, я готов на всё. Семью мою жаль!». И капнула горячая слеза из глаз безвольного страдальца.


Интервью великого князя Кирилла Владимировича газете «Биржевые известия» во время Февральской революции.


Мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет всё... великий князь доволен быть свободным гражданином и что над его дворцом развевается красный флаг... даже я, как великий князь, разве я не испытывал гнет старого режима?.. Разве я скрыл перед народом свои глубокие верования, разве я пошёл против народа? Вместе с любимым мною гвардейским экипажем я пошёл в Государственную думу, этот храм народный... смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне... впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья...»


Великий князь Андрей Владимирович, 4 марта 1917 года, Кисловодск:


Сегодня как гром нас обдало известие об отречении Государя за себя и Алексея от престола в пользу Михаила Александровича. Второе отречение великого князя Михаила Александровича от престола ещё того ужаснее. Писать эти строки, при переживании таких тяжёлых моментов, слишком тяжело и трудно. В один день всё прошлое величие России рухнуло. И рухнуло бесповоротно, но куда мы пойдём. Призыв Михаила Александровича к всеобщим выборам ужаснее всего. Что может быть создано, да ещё в такое время.


Бубликов А. Е., во время событий — депутат Думы и революционный комиссар в министерстве путей сообщения:


Достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено. Больше того, его можно было усмирить простым перерывом железнодорожного движения с Петербургом: голод через три дня заставил бы Петербург сдаться. В марте ещё мог вернуться царь. И это чувствовалось всеми: недаром в Таврическом дворце несколько раз начиналась паника.


Британский посол в Петрограде Дж. Бьюкенен:


Сильный и энергичный министр вроде Столыпина мог бы с тактом и твердостью сдержать движение в узде, но правительству совершенно не удалось успокоить народ в отношении продовольственного кризиса, и в то же время оно приняло неудачные меры к восстановлению порядка, которые могли только довести массы до отчаяния и сыграть на руку настоящим революционерам. Наконец, отдав приказ войскам стрелять в народ, оно раздуло всеобщее недовольство в пожар, охвативший с быстротой молнии весь город. Однако основная ошибка была совершена военными властями: последние, не будь они совершенно лишены дара предвидения, должны были бы оставить в столице небольшой отряд хорошо дисциплинированного и надежного войска для поддержания порядка. Фактически же гарнизон, насчитывавший около 150 000 человек, состоял исключительно из запасных. Это были молодые солдаты, взятые из деревень, которых сначала обучали, а затем отправляли для пополнения потерь в их полках на фронте. Офицерский корпус, которому было вверено их обучение, был слишком малочислен, чтобы держать в руках такое количество людей. Он состоял из прибывших с фронта инвалидов и раненых и из молодежи из военных школ, совершенно неспособной поддержать дисциплину при наступлении кризиса.


Такая ошибка была тем менее извинительна, что Петроград всегда представлял опасность в отношении революционности. Он был центром социалистической пропаганды, которая велась главным образом в казармах и на фабриках. Он был полон германских агентов, работавших над разрушением империи и видевших в этом самый верный шаг к выведению России из войны. Кроме того, атмосфера столицы была настолько насыщена пессимизмом, что император не раз говорил мне, как рад он бывает стряхивать с себя её гнетущее влияние и возвращаться в более укрепляющую атмосферу фронта.


...

По представлению русских, свобода состоит в том, чтобы легко относиться к вещам, требовать двойной заработной платы, демонстрировать на улицах и проводить время в болтовне и голосовании резолюций на публичных митингах.


В 1925 году С. Д. Боткин, двоюродный брат расстрелянного в Екатеринбурге вместе с Царской семьёй лейб-медика Е. С. Боткина, писал следующее:


Революция началась задолго до того дня, когда А. И. Гучков и Шульгин добивались в Пскове отречения Государя. Как теперь установлено, Государь фактически был узником заговорщиков еще до подписания отречения. Когда Царский поезд остановился на станции Псков, Государь уже не был его хозяином. Он не мог направлять свой поезд согласно его желанию и усмотрению, и самая остановка в Пскове не была им намечена. Генерал Радко-Дмитриев говорил впоследствии, что если бы Государь, вместо того, чтобы ожидать в своем вагоне думских делегатов из Петербурга, сошёл бы на станции Псков и поехал в автомобиле по направлению расположений войск вверенной ему армии, события приняли бы совсем иной оборот. Несомненно, что прием Государем г.г. Гучкова и Шульгина в штабе Радко-Дмитриева носил бы иной характер и имел бы совершенно иные последствия; но остается под вопросом: мог ли Государь осуществить свой отъезд на автомобиле со станции Псков? Мы не должны забывать, что вся поездная прислуга, вплоть до последнего механика на Царском поезде, была причастна к революции.


Д.и.н. Г. З. Иоффе в своём труде «Революция и судьба Романовых»:


Подавить открыто революцию Николай II не мог. В Пскове он был „крепко“ зажат своими генерал-адъютантами. Прямое противодействие им в условиях Пскова, где положение контролировал один из главных изменников Рузский, было практически невозможно. В белоэмигрантской среде можно найти утверждение, что если бы Николай II, находясь в Пскове, обратился к войскам, среди них нашлись бы воинские части, верные царской власти. Однако практически он не имел такой возможности, хотя бы потому, что связь осуществлялась через штаб генерала Рузского. В соответствии с показаниями А. И. Гучкова, Рузский прямо заявил Николаю II, что никаких воинских частей послать в Петроград не сможет.


История России ХХ века - 1917 год - Фотография Николая Романова, сделанная после его отречения в марте 1917 года и ссылки в Сибирь

Фотография Николая Романова, сделанная после его отречения в марте 1917 года и ссылки в Сибирь



16 марта — акт об отказе великого князя Михаила Александровича принять престол. В том акте великий князь Михаил Александрович написал, что примет верховную власть только в случае, если народ выразит на то свою волю посредством всенародного голосования через своих представителей в Учредительном собрании


16—17 марта — избрание Бакинского совета рабочих депутатов


18 марта — в Баку создан орган Временного правительства — Исполнительный комитет общественных организаций


22 марта — Арест Николая II в Царском Селе

История России ХХ века - 1917 год - Царская семья во время работ по благоустройству Екатерининского парка во время ареста в Царском селе

Царская семья во время работ по благоустройству Екатерининского парка во время ареста в Царском селе


Уже во время Февральской революции исполнительный комитет Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов 3 (16) марта 1917 года принимает постановление об аресте «династии Романовых», включая как Николая II, так и великого князя Михаила Александровича, в пользу которого он отрёкся от престола. В случае отказа Временного правительства от ареста Совет намеревался произвести арест самостоятельно.


Вопрос о дальнейшей судьбе царя вызвал конфликт между думскими лидерами и исполнительным комитетом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Депутаты Госдумы первоначально арестовывать Николая не собирались. Когда депутаты Гучков А. И. и Шульгин В. В. сообщили о своей предполагаемой поездке к царю 2 (15) марта 1917 года с целью склонения его к отречению, Совет потребовал отправить вместе с ними своего представителя и батальон солдат, так что Гучков и Шульгин поехали к царю (при этом вопрос о том, было ли в курсе их планов руководство Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, до сих пор вызывает вопросы историков).


Сразу после отречения Временное правительство начинает прорабатывать планы отъезда Николая II за границу, предположительно в Англию через Мурманск. 6 (19) марта министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков делает запрос британскому правительству через посла в Петрограде Джорджа Бьюкенена о возможности такого отъезда. Однако под давлением Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов Временное правительство уже 7 (20) марта принимает постановление об аресте «отрекшегося императора Николая II с супругой». 8 (21) марта генерал Михаил Алексеев сообщает царю, что он «может считать себя как бы арестованным». 9 (22) марта Николай прибывает в Царское Село, где фактически заключается под домашний арест вместе с семьёй. Императрицу, которую подозревали в шпионаже в пользу Германии[1][неавторитетный источник?], незадолго до этого арестовывает лично командующий войсками Петроградского военного округа генерал Лавр Корнилов.



Царский стол: Меню завтрака бывшего царя в первый день лишения его свободы в Александровском Царскосельском дворце (по оригиналу, доставленному в «Огонек»). Меню составлено на французском языке и в переводе гласит: суп похлебка, пирожки, котлеты из корюшки, ризотто, котлетки из овощей, каша размазня, оладьи со смородиной

Ещё во время пребывания царя в Ставке в Могилёве 4—8 (17-21) марта начинается массовое бегство его свиты. Остались только В.А. Долгоруков, П.К. Бенкендорф, фрейлины С.К. Буксгевден и А.В. Гендрикова, врачи Е.С. Боткин и В.Н. Деревенько, преподаватели П. Жильяр и С. Гиббс.


Планы предполагаемого отъезда царя в Англию вызывают панику в Совете, так как вызывают явную аналогию с событиями Французской революции (безуспешная попытка бегства Людовика XVI 21 июня 1791 года). 9 (22) марта получено согласие Лондона о выезде царя.


В тот же день исполком Петросовета постановляет: «Ввиду полученных сведений, что Временное правительство решило предоставить Николаю Романову выехать в Англию… Исполнительный Комитет решил принять немедленно чрезвычайные меры к его задержанию и аресту. Издано распоряжение о занятии нашими войсками всех вокзалов, а также командированы комиссары с чрезвычайными полномочиями на ст. Царское Село, Тосно и Званка. Кроме того, решено разослать радиотелеграммы во все города с предписанием арестовать Николая Романова и вообще принять ряд чрезвычайных мер. Вместе с тем, решено объявить немедленно Временному правительству о непреклонной воле Исполнительного Комитета не допустить отъезда в Англию Николая Романова и арестовать его. Местом водворения Николая Романова решено назначить Трубецкой бастион Петровской крепости, сменив для этой цели командный состав последней. Арест Николая Романова решено произвести во что бы то ни стало, хотя это бы грозило разрывом отношений с Временным правительством»[4]. После переговоров Временному правительству удаётся убедить Совет всё-таки направить Николая в Царское Село вместо Петропавловской крепости.


Поиски убежища

После отречения Николай планировал переселиться на жительство в Крым, однако ввиду неспокойной ситуации в России принял решение попросить убежища у двоюродного брата, британского монарха Георга V. Тот поначалу симпатизировал кузену, однако его намерению решительно воспротивилась британская элита, опасавшаяся, что укрывательство бывшего российского монарха вызовет возмущение на его родине и прекращение участия в войне, в результате чего большие силы немцев, освободившись на восточном фронте, двинутся на западный.


10 апреля 1917 года британский король Георг V под давлением правительства отзывает приглашение в Англию, приказав своему секретарю лорду Станфордхэму: «Учитывая очевидное негативное отношение общественности, информировать русское правительство о том, что правительство Его Величества вынуждено взять обратно данное им ранее согласие». Подобное решение было принято королём, несмотря на личную дружбу со свергнутым царём и даже заметное внешнее сходство (два монарха являлись двоюродными братьями по материнской линии). Британский посол Бьюкенен вспоминал: «Намеченный план переезда царской семьи был разрушен Д. Ллойд-Джорджем, сообщившим королю сведения о враждебных настроениях в стране и убедившим короля, что опасность, грозящая императорской семье в России, крайне преувеличена британским посольством в Петербурге»


За семью свергнутого императора, в особенности детей, хлопотала его мать, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, получившая убежище на родине, в Дании. Историк Егор Яковлев предполагает, что в случае показательного суда над Николаем Романовым, который замышляли большевики, он был бы приговорён к смертной казни, и такая же судьба могла постичь его супругу Александру Фёдоровну, однако великие княжны в таком случае остались бы живы. Касательно наследника престола Алексея однозначного мнения нет.


Арест

Свергнутый император находился в Царском Селе вплоть до июля 1917 года, после чего был переправлен в Тобольск. Изучение его дневников показывает, что царь интересовался текущими политическими событиями, в частности, поддержав июньское наступление, восстановление смертной казни и назначение Керенского министром-председателем Временного правительства, однако в целом был больше поглощён семейными делами.


Во время пребывания Николая под арестом в Царском Селе происходит ряд мелких эксцессов. Так, один из дежурных офицеров Ярынич отказался подать царю руку, заявив: «я — из народа. Когда народ протягивал Вам руку, Вы не приняли её. Теперь я не подам Вам руки». 3 июня солдаты отобрали игрушечную винтовку наследника, а 10 июня обвинили царскую семью в том, что они якобы «производят сигнализацию красною лампою».


Отношение революционных масс к отрекшёмуся императору было достаточно негативным, поэтому для него была сформирована охрана, командовал которой полковник К. С. Кобылинский. Под его началом было 330 военнослужащих и 6 офицеров.


Перемещение царя в Тобольск

Основная статья: Ссылка отрёкшегося Николая II в Тобольске

1 (14) августа 1917 года в 610 Николай выезжает из Царского Села в Тобольск в поезде под флагом Японской миссии Красного Креста, фактически тайно. Перед отъездом царя посещает Керенский, который на короткое время привозит великого князя Михаила Александровича. Братья видятся в последний раз. Романовым разрешено взять необходимую мебель и личные вещи, оставшейся свите предоставлено добровольно решать, следовать ли с царём в Тобольск.


22 марта — в Тифлисе сформирован Особый Закавказский Комитет — орган Временного правительства по управлению Закавказьем


Приезд Ленина


Приезд Ленина.

На совещании 31 марта один из большевиков—именно г. Нагин, выступая с критикой деятельности Временного Правительства, утверждал, что в силу какого-то договора со старым правительством английское правительство не выпускает из Англии некоторых большевиков, а в том числе и большевистского лидера Ленина. В собрании нашлись маловерные, которые после слов Нагина кричали по адресу Временного Правительства:

— Позор!

Нагин, ошибся или извратил факты. Вчера вечером участники совещания поздно ночью на Финляндском вокзале встречали Ленина, вернувшегося из Англии вместе с Виктором Черновым и другими эмигрантами.


Проезд русских эмигрантов.

СТОКГОЛЬМ, 31-го марта. (Соб. корр.). Утром поездом из Треллеборга сюда прибыли 30 русских политических эмигрантов из Швейцарии с их женами и детьми, во главе с Лениным.

Эмигранты проехали через Германию в запломбированном вагоне, под охраной трех германских офицеров. Они имели провизию свою, при чем им было запрещено вступать в сношения с кем бы то ни было из публики. Эмигранты говорят, что они намеревались вернуться через Англию и Норвегию, но наш посол в Париже известил их, что переезд по морю закрыт, а английские власти вообще медлили ответом на обращенный к ним запрос.

Тогда швейцарский социалист-циммервальдец Платтен исхлопотал им право проезда через Германию.

По словам эмигрантов, они не вели никаких переговоров о мире с германскими социалистами. В Швеции они считают своим органом газету «Politiken» - выразительницу мнений крайнего крыла шведских социалистов, настроенного враждебно к Брантингу. (ПТА).


Приезд Н.Ленина.

Совершенно неожиданно 3-го апреля была получена в Исполнительном Комитете С. Р. и С. Д. телеграмма, что из за-границы возвращается большая группа эмигрантов и среди них Н. Ленин (B. И. Ульянов).

Это известие вызнало большое оживление среди социал-демократов, немедленно же было приступлено к организации встречи гостей. Исполнительный Комитет постановил приветствовать Н. Ленина через особую депутацию. Президиум Всероссийского Совещания также послал свою делегацию. Петербургский Комитет Р.С.-Д..Р.П. немедленно приступил организации встречи. Время было неудобное: праздник мешал довести до сведения масс пролетариата об этой телеграмме, газет не было, — пришлось оповещать рабочие кварталы путем личного объезда. Несмотря на то, что в распоряжении устроителей встречи было всего 12 часов, весть о приезде Ленина и др. товарищей быстро разнеслась по Петрограду и всколыхнула множество организаций. Войсковые части, получившие об этом извещение, сейчас же дали наряды на откомандирование рот для почетного караула на Финляндский вокзал. По телефону сообщили в Кронштадт матрасам о приезде Н. Ленина и они тотчас-же уведомили, что несмотря на ледоход они пробьются на ледоколе в Петроград и вышлют свой почетный караул и оркестр музыки. Уже с 7 часов вечера к Финляндскому вокзалу стали прибывать представители отдельных организаций, районов и к 10 часам вся площадь перед вокзалом была сплошь занята батальонами рабочей армии, а сам вокзал был заполнен частями войск почетного караула, несшими свои знамена.

Центральный и Петербургский Комитеты прибыли со своими знаменами, вместе с сотрудниками «Правды» и массы рабочих и солдат, собравшихся к дворцу Кшесинской гже помещается Петербургский Комитет Р.С.-Д.Р.П.Впереди демонстрантов ехал бронированный автомобиль, на котором реяло знамя Р.С.-Д.Р.П. В 11 ч. 10 м. подошел поезд. Вышел Ленин, приветствуемый друзьями, товарищами по давнишней партийной работе. Под знаменами партии двинулся он по вокзалу, войска взяли на караул, под звуки Марсельезы. Морской офицер, сопровождавший Н. Ленина, проведя его по фронту матросов, попросил его вернуться и здесь Н. Ленин произнес первую речь в свободной России революционным войскам. Идя дальше по фронту войск, шпалерами стоявших на вокзале и державших «на караул», проходя мимо рабочей милиции Н. Ленин всюду был встречаем восторженно. В парадных комнатах вокзала его приветствовали депутации, в том числе представитель Исполнительного Комитета Н. С. Чхеидзе. Наконец, Н. Ленин на площади. Заволновалось море голов, прожекторы из краям край освещали площадь, реющие знамена, громадные толпы, кричавшая ура, приветствовавшие прибытие старого солдата революции. Народ требует слова. Ленин поднимается на автомобиль, на площади воцаряется тишина и Ленин произносит здесь первую свою речь к революционному пролетариату Петрограда. Затем Ленина берут броневики на свой бронированный автомобиль и тихим ходом, окруженный многотысячной толпой он двигается к помещению Петербургского Комитета. Перед помещением Петербургского Комитета Р. С.-Д. Р. П. огромная толпа народа и здесь с балкона Н. Ленин должен был говорить трижды. Его приветствует тут уже польская делегация рабочих с.-д., присоединившая: свое знамя к знаменам революционной с.-д.

В помещении Петербургского Комитета состоялось большое, торжественное заседание представителей районов Р. С.-Д. Р. П. Петербурга, Кронштадта и окрестностей. Далеко за полночь продолжалось чествование. И только в четвертом часу ночи работники революционной социал-демократии Петрограда покинули зал заседания.

---

Приветственное слово Н. Ленину, произнесенное Н. С. Чхеидзе.

Я приветствую вас по поручению Исполнительного Комитета Сов. Раб. и Солд. Депут. Я полагаю, что нам надлежало бы идти сомкнутыми рядами для закрепления сделанных революционным народом завоеваний и для дальнейшего успешного развития и победоносного завершения революции. Считаю при этом нужным подчеркнуть, что первою задачею в настоящее время для нас является защита революционной свободной России от всяких посягательств, как из-внутри — от контр-революционных сил, так и извне - от посягательств внешних завоевателей.


Как мы доехали.

В социалистическую печать уже проникли известия, что английское и французское правительства отказались пропустить в Россию эмигрантов интернационалистов.

Приехавшие вчера 32 эмигранта равных партий (среди них 19 большевиков, 6 бундистов, 3 сторонника парижской интернациональной газеты «Наше Слово») считают своим долгом огласить следующее:

«В наших руках имеется ряд документов, которые мы огласим как только получим их из Стокгольма (мы оставили их потому, что на шведско-русской границе хозяйничают представители английского правительства) и которые обрисуют пред всеми печальную рознь названных «союзных» правительств в данном вопросе. По этому пункту прибавим только следующее: Парижский Комитет по эвакуации эмигрантов, в который входят представители 23 групп (в том чикле Ц. К. О. К., С. Р., Бунда и т. д.) в единогласно принятой резолюции публично констатировал тот факт, что английское правительство решило отнят у эмигрантов-интернационалистов возможность вернуться на родину и принять участие в борьбе против империалистической войны.

Уже с первых дней революции для эмигрантов выяснилось это намерение английского правительства. Тогда на совещании представителей партии С. P. (М. А. Натансон), Ц. К. Р. С.-Д. Р. П. (Л. Мартов), Бунд (Коссоовский) возник план (его выдвинул Л. Мартов) добиться пропуска эмигрантов через Германию в обмен на интернированных в России германских и австрийских пленных.

В Россию был послан ряд телеграмм в это смысле н вместе с тем через швейцарских социалистов были предприняты шаги для проведения этого. Телеграммы, посланные в Россию, были задержаны, очевидно, нашим Временным «революционным Правительством» (или его сторонниками).

Прождав две недели ответа из России, мы решились сами провести названный план (другие эмигранты решили подождал еще, считая еще недоказанным, что Временное Правительство так не примет мер для пропусков всех эмигрантов.

Дело находилось в руках швейцарского социалиста-интернационалиста га Фрица Платтена. Он заключил точное письменное условие с германским послом в Швейцарии. Текст условий мы опубликуем. Главные его пункты: 1) Едут все эмигранты без различия взглядов на войну. 2) Вагон, в котором следуют эмигранты, пользуется правам экстерриториальности (никто не имеет права входить в вагон без разрешения Платтена. Никакого контроля ни паспортов, ни багажа. 3) Едущие обязуются агитировать в России за обмен пропущенных эмигрантов на соответствующее число австро-германских интернированных. Все попытки германского соц.- дем. большинства вступить в общение с едущими последние решительно отклонили. Вагон всю дорогу сопровождался Платтеном. Последний решил доехать с нами до Петрограда, но был задержан на русской границе (Торнео). Будем надеяться, только временно. Все переговоры велись при участии и в полной солидарности с рядом иностранных социалист интернационалистов. Протокол о поездке подписан двумя французскими социалистами: Лорио и Гильбо, социалистом из группы Либкнехта (Гарриштейн), швейцарским социалистом Платтеном, польским социал-демократом Бронским, шведскими с.-д. депутатами Линдхагеном, Карлесоном, Штремом, Гуре, Нерманом и др.

«Если бы Карл Либкнехт был сейчас в России, Милюковы охотно выпустили бы его в Германию; Бетман-Гольвеги выпускают вас, русских интернационалистов в Россию. Ваше дело— ехать в Россию и бороться там и с германским, и с русским империализмом». Так сказали нам названные товарищи-интернационалисты. Мы думаем, что они были правы. Доклад о поездке мы сделаем Исполнительному Комитету Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Мы надеемся, что он добьется освобождения соответствующего числа интернированных, в первую очередь видного австрийского социалиста Отто Бауера, и что он добьется пропуска в Россию всех эмигрантов, а не только социал-патриотов. Мы надеемся, что Исполнительный Комитет положит конец и тому неслыханному положению вещей, когда никакие газеты левее «Речи» не пропускаются за границу и когда даже манифест Совета Рабочих и Солдатских Депутатов к рабочим всех стран не пропускается в заграничную печать.


К ПРИЕЗДУ ЛЕНИНА.

СТОКГОЛЬМ. «Socialdemokraten» обсуждает возвращение русских революционеров через Германию и находит их способ действия при настоящих обстоятельствах огромным легкомыслием.


ПЕТРОГРАД, 4 апреля.

Германия в нашем тылу.

Русские эмигранты-большевики, с Лениным во главе, приехали в Стокгольм, перерезав с юга на север всю Германию. На швейцарской границе им предоставлен был особый вагон, в котором они и проследовали благополучно по назначению. По пути они пользовались, во владениях императора Вильгельма, более чем дипломатическими преимуществами, ибо у них не осматривали ни багажа, ни паспортов.

Настроений г. Ленина нам все равно никогда не понять. К счастью, в этом отношении мы оказываемся солидарными даже с такими крайними русскими эмигрантами, как редакция «Призыва». Как известно, сотрудники этого органа еще в субботу на Страстной опубликовали в русских газетах энергичный протест «против политического бесчестия», заключающегося, по их мнению, в том, что русский гражданин, едучи в Россию, счел возможным входить в какие-то соглашения с правительством, проливающим кровь бесконечного количества наших сыновей и братьев. Повторяем, психологии г. Ленина нам все равно никогда не понять. Поэтому мы не будем останавливаться на тех аргументах, которые им опубликованы в шведской газете «Политика» и которые имеют, по-видимому, целью оправдать жест русских большевиков, возмутивший даже редакцию «Призыва».

Нас интересует только одна сторона дела. Через какого-то Фрица Платтена, швейцарского антимилитариста, г. Ленин и товарищи вступили в переговоры с императорским германским правительством. Не с Либкнехтом, который сидит в тюрьме, и даже не с Шейдеманом, поддерживающим императора Вильгельма социал-демократической фракцией рейхстага. Нет. Они вступили в соглашение с кайзером, с Гинденбургом, с Тирпицем и со всей той шайкой аграриев-юнкеров, которые в настоящее время представляют собой правительство Германии. Психологию кайзера мы, понимаем, надо полагать, достаточно хорошо для того, чтобы формулировать один тезис. Если бы приезд Ленина с товарищами был невыгодным для Вильгельма и Гинденбурга, то ему не предоставили бы посольского вагона. Поэтому двух мнений быть не может. Когда немецкие военные власти предоставляли салон в распоряжение Ленина, то они руководились не антимилитаристическими и не социал-демократическими соображениями, а исключительно только пользами и нуждами Германии, как они – Гинденбурги — эти пользы и нужды понимают.

Мы имеем, значит, официальное удостоверение того, что приезд Ленина в Россию выгоден для германских аграриев-юнкеров и берлинской милитаристической клики.

К этому тезису мы ничего не прибавим.


Привет Н. Ленину.

Общее собрание членов Выборгского района Р. С.-Д. Р. П, представители от 31 завода и войсковых частей 4 апреля горячо приветствуют появление глубокоуважаемого товарища Ленина в рядах революционного пролетариата.

Мы убеждены, что стойкость т. Ленина, его преданность делу международного революционного социализма — теперь, когда он будет находиться среди нас, облегчит выполнение труднейших и величайших задач, выпавших на нашу партию, в доведении российской революции до конца и в деле создания III Интернационала.


Принята единогласно (свыше 300 чел.).

Приезд Н. Ленина.

3 апреля, днем, в Петрограде разнеслась весть о том, что вечером с поездом Финляндской железной дороги должен приехать вождь революционной части Р.С.-Д.Р.П. т. Н. Ленин.

Газет в этот день не было, заводы не работали, но тем не менее радостная для всего революционного российского пролетариата весть проникла во все районы. Рабочие стали готовиться к грандиозной встрече того, кто более десяти лет принужден был жить вдали от России, в тяжелой эмигрантской атмосфере, но чей голос громко звучал, несмотря ни на какие царские рогатки, и вел за собой революционный пролетариат. Лозунги, брошенные им в рабочую массу, нашли свое яркое подтверждение в той революции, которая вернула его на родину.

Встреча Ленина началась с Белоострова. Сестрорецкий район Р. С.-Д. Р. П. прибыл на специально- заказанном поезде в Белоостров к 9 часам вечера. К приходу скорого поезда из Торнео дружный хор «Марсельезы» огласил платформу, запруженную рабочими и близкими друзьями «Ильича». Красные знамена двинулись к вагону, где находились дорогие приезжие. Ленина подняли на руки и понесли в вокзал. Громовым криком были встречены его и т. Зиновьева речи о значении русской революции для всего международного пролетариата. Но это было лишь начало, настоящая встреча ждала Ленина в Питере.

В Петрограде на перроне по обеим сторонам были выстроены броневики, солдаты пулеметной роты, Московского, Преображенского полка, матросы флотского экипажа с оркестром музыки и пр. При появлении тт. Ленина, Зиновьева и др. ехавших с ними эмигрантов солдаты и матросы взяли на караул, а военный оркестр заиграл «Марсельезу».

Несколько кратких приветственных речей к матросам и солдатам были произнесены Лениным на перроне, после чего почетный караул провел его в бывшие царские покои. Туда собрались для встречи представители Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, петроградских районных и подрайонных организаций, приветствовавшие приезжих.

Вся площадь и улицы, прилегающие к вокзалу, были заполнены организованными рабочими различных районов Петрограда. Тут были десятки тысяч народу. Во главе рабочих организаций шла заводская и районная вооруженная рабочая милиция. Знамен было бесконечное число; освещались они прожектором.

На улице, стоя на броневом автомобиле, т. Ленин приветствовал революционный русский пролетариат и революционную русскую армию, сумевших не только Россию освободить от царского деспотизма, но и положивших начало социальной революции в международном масштабе, указав, что пролетариат всего мира с надеждой смотрит на смелые шаги русского пролетариата.

Вся толпа массою пошла за мотором до дворца Кшесинской, где митинг и продолжался.

В речах всех ораторов отмечалась надежда и уверенность в том, что тот вождь революционной c.-д., который ни при каких мрачных условиях не сходил с своей революционной позиции, поведет теперь русский пролетариат смело и твердо по пути дальнейших завоеваний вплоть до социальной революции.


Возвращение Ленина.

Прибыл глава большевистской фракции Ленин (Ильин), проведший в изгнании длинный ряд лет. К прибытию его на площади перед Финляндским вокзалом собрались массы рабочих и представители различных организаций. На вокзале был выстроен почетный караул при оркестре музыки.

Ленин был на руках перенесен в парадные комнаты, где в ответ на приветствия произнес речь о необходимости пролетариата выполнить лежащие на нем важные исторические задачи. Встреченный на площади громкими возгласами, он обратился к толпе с речью, в которой подчеркивал, что весь мир с восхищением смотрит на Россию:

- Да здравствует социальная революция! – закончил оратор при звуках марсельезы. (Соб. корр.)


Приезд г. Ленина.

Что вожди наших левых партий, вынужденные так долго томиться на чужбине, спешат на родину, чтобы принять активное участие в великой борьбе, это, конечно, не только естественно, но и чрезвычайно желательно. Такие общепризнанные главы наших социалистических партий, как Плеханов и Ленин, должны быть теперь на арене борьба, и их прибытие в Россию, какого бы мнения ни держаться об их взглядах, можно приветствовать.

К глубокому сожалению, обстановка, при которой прибыл вождь большевиков, не может не вызвать чувства, в лучшем случае, недоумения, даже в лагере социалистов.

Г. Ленин требует заключения мира во что бы то ни стало, и, вероятно, в числе задач, которые он себе поставил, видное место занимает именно агитация среди масс в пользу этого стремления. Но и противники г. Ленина! всегда предполагали, что проповедь мира продиктована горячим желанием блага России и русскому народу. Стоя и на интернациональной точке зрения, будучи безусловным сторонником мира, ни один гражданин России не считает возможным проявить свое миролюбие в оказывании каких-либо услуг врагу, разоряющему родную страну, или в принятии каких-нибудь услуг от врага. Это элементарное правило политической этики признается всеми социалистами, в каким бы толкам они ни принадлежали.

И особая щепетильность требуется со стороны тех, кто проповедует заключение мира. Именно идейная позиция таких миролюбцев, казалось бы, обязывает их избегать всего, что могло бы быть истолковано как проявление личных симпатий, личных связей. Мы убеждены, что самые крайние сторонники мира в Англии и Франции стоят на этой точке зрения; ее несомненно разделяет и громадное большинство и наших социалистов ленинского толка, живущих в России.

Г. Ленин и товарищи, торопившиеся в Россию, должны были раньше, чем выбрать путь через Германию, спросить себя, почему германское правительство с такой готовностью спешит оказать им эту беспримерную услугу, почему оно сочло возможным провезти по своей территории граждан вражеской страны, направляющихся в эту страну? Ответ, кажется, был ясен. Германское правительство надеется, что скорейшее прибытие г. Ленина и его товарищей будет полезно германским интересам, оно верит в германофильство вождя большевиков. И одной возможности такого ответа было, по нашему мнению, совершенно достаточно, чтобы ни один ответственный политический деятель, направляющийся в Россию во имя блага народа, не воспользовался этой своеобразной любезностью. Г. Ленин и его товарищи не хотели считаться с этим и это свидетельствует или о полной отчужденности от родной страны, или о сознательной браваде, которая не совместима с серьезным отношением к войне, в которой потоками льется кровь родного народа.

Мы не знаем, как повлияет знакомство с подлинной русской действительностью на практические планы г. Ленина, о которых он уже поведал миру. Программа г. Ленина проста — захват власти пролетариатом, борьба с Временным Правительством, социальная революция, заключение мира без всяких условий — какой успех будет иметь эта освободительная программа в русском народе - об этом можно сделать довольно основательные догадки по успеху каким сопровождалось выступление г. Ленина на конференции с.-д. (см. отчет), но думаем, что еще до этого г. Ленин убедится, что русскому политическому деятелю, каких бы взглядов он ни держался, путь к сердцу и совести народных масс в России не идет через Германию.




11 апреля-16 апреля — Всероссийское совещание Советов — первое всероссийское собрание представителей Советов рабочих и солдатских депутатов после Февральской революции 1917 года. Прошло 29 марта (11 апреля) — 3 (16) апреля 1917. В совещании участвовало 480 делегатов от 139 Советов, 13 тыловых воинских частей, 7 действующих армий и 26 отдельных частей фронта.


Совещание открыл председатель Петросовета меньшевик Н. С. Чхеидзе, президиум был избран в составе Н. С. Чхеидзе, М. И. Скобелева, И. Г. Церетели, М. К. Муранова, Л. М. Хинчука, В. П. Ногина, Б. О. Богданова, М. Д. Ромма, А. Р. Гоца, И. А. Теодоровича, А. Г. Шляпникова, В. З. Завадье.


Совещание стало первым значительным шагом в оформлении стихийно возникших в ходе Февральской революции Советов в единую всероссийскую систему. Оно определило принципы организации Советов на местах[1].


По итогам своей работы Совещание избрало новый состав Исполкома Петросовета, который стал высшим советским органом власти вплоть до созыва I Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, избравшего Всероссийский Центральный исполнительный комитет Советов рабочих и солдатских депутатов (ВЦИК). Также для созыва самого I Съезда Совещание избрало Оргбюро.


В составе участников Совещания преобладали эсеры и меньшевики. В своей резолюции делегаты одобрили курс на продолжение участия России в мировой войне («оборончество»), поддержав по этому вопросу политику Временного правительства при условии «отказа от захватных стремлений». Вместе с тем в резолюции «О войне» было отмечено, что Советы «призывают все народы как союзных, так и воюющих с Россией стран оказать давление на свои правительства для отказа от завоевательных программ».


По земельному вопросу Совещание заявило о поддержке на будущем Учредительном собрании проекта безвозмездной передачи крестьянам частновладельческой земли «за исключением владений, не превышающих максимальных норм», однако до созыва Собрания делегаты отказались далее обсуждать вопрос о земле («непредрешенчество») и осудили стихийные её самозахваты. По рабочему вопросу Совещание признало необходимость введения восьмичасового рабочего дня, однако отказалось поддержать рабочих в установлении такого дня явочным порядком.


В резолюции «О хозяйственном положении страны» делегаты призвали Временное правительство


…разрешить две неотложные задачи: 1) планомерно регулировать всю хозяйственную жизнь страны, организовав всё производство, обмен, передвижение и потребление под непосредственным контролем государства; 2) отчудить [от слова «отчуждение»] всю сверхприбыль в пользу наций и ограничить все виды капиталистического, дохода строго определёнными нормами. Рабочему же классу должны быть обеспечены достойные условия существования и труда.


Большевистскую фракцию в Совещании представлял Л. Б. Каменев. 30 марта (12 апреля) Каменев от имени большевиков предложил резолюцию о прекращении войны, однако она собрала лишь 57 голосов «за» при 325 «против». 2 (15) апреля Каменев призвал поддерживавших Временное правительство умеренных социалистов прислушаться к рекомендации Г. В. Плеханова и самим войти в это правительство.


В последний день работы Совещания, 3 (16) апреля, в Петроград прибыл из эмиграции В. И. Ленин, 4 (17) апреля огласивший на собрании большевиков — делегатов Совещания свои «Апрельские тезисы» (см. также Борьба вокруг «Апрельских тезисов» Ленина).


16 апреля — Владимир Ленин вернулся в Петроград из Цюриха


История России ХХ века - 1917 год - Выступление В. И. Ленина с Апрельскими тезисами с трибуны Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 4 апреля 1917 года

Выступление В. И. Ленина с Апрельскими тезисами с трибуны Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 4 апреля 1917 года


20 апреля — В газете «Правда» были опубликованы апрельские тезисы В. И. Ленина

«Апрельские тезисы» — программа действий российских большевиков после Февральской революции, план борьбы за перерастание буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую путём захвата власти, предложенный В. И. Лениным после возвращения в Петроград из эмиграции в апреле 1917 года. Текст тезисов был опубликован в большевистской газете «Правда» 7 (20) апреля 1917 года.


После победы Февральской революции, в условиях сложившегося «двоевластия», между представителями Временного правительства и Петроградским Советом, возникло противоречие в отношении дальнейшего участия Российской Империи в мировой войне. Представители РСДРП(б) («большевики») в Петроградском Совете не имели значительного влияния и поддерживали политическую позицию левого большинства, стремящегося разрешить возникшее противоречие с Временным правительством методом политического диалога. В это время находящийся за границей руководитель РСДРП(б) В. И. Ленин на основании анализа сложившейся ситуации «двоевластия» в условиях продолжающейся войны сделал вывод о том, что метод политического диалога неизбежно перерастёт в метод политического давления на Временное правительство со стороны левого большинства Петроградского совета, в конечном итоге приведёт к силовому подавлению Временным правительством левого большинства в Петроградском совете и тем самым сначала ослабит позицию левого большинства в Петроградском Совете, а затем вовсе ликвидирует демократические завоевания Февральской революции. Ленин считал, что политический конфликт между Временным правительством и Советом в условиях продолжающейся войны будет продолжительным и губительным для экономики государства, будет способствовать развитию анархии в русской армии, что неизбежно приведёт к поражению на всех фронтах, с последующим выходом России из войны на максимально невыгодных для неё условиях, вплоть до потери статуса Мировой Державы. Ленин сделал вывод о том, что противоречие между Временным правительством и Петроградским Советом по военному вопросу носит непримиримый, антагонистический характер и может быть разрешено исключительно путём передачи всей государственной власти Петроградскому Совету. Анализируя стратегические и тактические методы политической борьбы демократических партий, представляющих левое большинство в Петроградском Совете, Ленин сделал вывод о том, что эти методы неэффективны в сложившихся условиях, и для усиления политического влияния РСДРП(б) необходима принципиально новая стратегия, обеспечивающая передачу всей полноты государственной власти Петроградскому Совету исключительно революционным путём (желательно мирным). Таким образом, Ленин сделал вывод о необходимости очередной — третьей — революции (первая революция — 1905 года), которую он классифицировал как «социалистическая», а прошедшую февральскую революцию — как «буржуазную», с учётом того, что эта вторая революция в полной мере удовлетворила лишь требования меньшинства (буржуазии), но совершенно не удовлетворяет требования большинства трудящихся (рабочих и крестьянства) в условиях войны.


Первоначальный набросок Апрельских тезисов В. И. Ленина. 3 (16) апреля 1917

«Апрельские тезисы» включают в себя 10 положений:


Резкая критика войны («кончить войну истинно демократическим, не насильническим, миром нельзя без свержения капитала»), абсолютный отказ от «революционного оборончества»;

«Буржуазно-либеральная» стадия революции завершена, и следует переходить к революции «социалистической», в ходе которой власть должна перейти в руки пролетариата и беднейшего крестьянства;

«Никакой поддержки Временному правительству»;

Необходимость противостояния блоку мелкобуржуазных оппортунистических элементов при одновременном продвижении лозунга о необходимости перехода всей государственной власти к Советам рабочих депутатов;

Не парламентская республика, а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху, с упразднением полиции, армии и бюрократического аппарата и замене постоянной армии всеобщим вооружением народа; Плата всем чиновникам, при выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего.

Аграрная реформа — конфискация всех помещичьих земель и национализация всех земель в стране;

Банковская реформа — слияние всех банков страны в один общенациональный банк, подконтрольный Советам рабочих депутатов;

Контроль Советов за общественным производством и распределением продуктов;

«Партийные задачи» РСДРП(б) (включая переименование в Коммунистическую партию);

«Обновление Интернационала».

Публикацию самих тезисов Ленин сопроводил кратким предисловием и пространным комментарием, заканчивавшимся критикой Плеханова.


Фактически в «Апрельских тезисах» были сформулированы основы ленинизма. Они стали программой действий большевиков в дооктябрьский период, служили идеологической базой для деятельности коммунистов после захвата власти и обоснованием их диктатуры в СССР. Изучение «Апрельских тезисов» в советское время было важной частью идеологического образования.


Реакция в партии и обществе

Основная статья: Борьба вокруг «Апрельских тезисов» Ленина

Ведущие деятели большевистской фракции к началу Февральской революции в основном находились в ссылке либо в эмиграции, а потому большевики не приняли в ней организованного участия. Возвратившиеся из ссылки большевистские руководители, вошедшие наряду с меньшевиками и эсерами в состав Петросовета, склонялись к сотрудничеству с Временным правительством. Ленин же с самого начала, ещё находясь за границей, настаивал на немедленном разрыве Петросовета с Временным правительством ради активной подготовки перехода от буржуазно-демократического к следующему, «пролетарскому», этапу революции, захвату власти в интересах пролетариата и беднейшего крестьянства и прекращению империалистической войны. «Апрельские тезисы», в которых Ленин подтвердил своё неприятие парламентской республики и демократического процесса, «были встречены петроградской верхушкой большевиков с изумлением и неприязнью».


Впервые Ленин огласил «Апрельские тезисы» — тезисы своего будущего доклада «О задачах пролетариата в данной революции» — в ночь с 3 на 4 апреля на собрании большевиков во дворце Кшесинской. Речь, по свидетельству Суханова Н. Н., произвела сильнейшее впечатление на присутствующих. Однако оратор скорее удивил слушателей, чем восхитил: поддержки своим идеям Ленин не нашёл.


Затем 4 (17) апреля 1917 около 12 часов Ленин прибыл в Таврический дворец на собрание большевиков-участников Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов, которые готовились к проведению совместного заседания с меньшевиками для обсуждения вопроса об объединении. Здесь он впервые полностью прочёл свой доклад «О задачах пролетариата в данной революции», резко отличавшийся от уже известной позиции Каменева — Сталина, но опять не только не получил поддержки, но натолкнулся на резкие комментарии со стороны присутствовавших меньшевиков — Б. О. Богданова, И. П. Гольденберга и редактора «Известий» Ю. М. Стеклова. Содержательной дискуссии, однако, не последовало.


Собравшееся 6 (19) апреля 1917 Бюро ЦК РСДРП(б) обсудило «Апрельские тезисы» Ленина. Против тезисов выступали Г. Зиновьев, А. Шляпников, Л. Каменев, заявлявший, что Россия не созрела для социалистической революции. Он высказал предположение, что, если ленинские тезисы будут приняты, партия превратится в группу коммунистов-пропагандистов. 7 (20) апреля 1917 «Правда», несмотря на сопротивление редакционного совета, под давлением Ленина всё же опубликовала его статью «О задачах пролетариата в данной революции», которая содержала «Апрельские тезисы», однако уже на следующий день в «Правде» против «разлагающего влияния» ленинских тезисов выступил Каменев со статьёй «Наши разногласия». Подчеркнув, что «Апрельские тезисы» выражают исключительно «личное мнение» Ленина, он заявлял: «Что касается общей схемы т. Ленина, то она представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитывает на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую». Дискуссия по тезисам состоялась в тот же день на заседании Петербургского комитета большевиков, при голосовании — 2 «за», 13 «против», воздержался один. Было решено продолжать дискуссию в районных парторганизациях. «И тезисы, и доклад мой, — признавал Ленин, — вызвали разногласия в среде самих большевиков и самой редакции „Правды“».


Тем не менее Ленин не сдавался: настойчиво разъясняя идеи «Апрельских тезисов», он добился в короткий срок их поддержки большинством партийных организаций. В ходе развернувшейся полемики о возможности социализма в России Ленин отвергал все критические аргументы меньшевиков, эсеров и других политических противников о неготовности страны к социалистической революции ввиду её экономической отсталости, слабости, недостаточной культурности и организованности трудящихся масс, в том числе пролетариата, об опасности раскола революционно-демократических сил и неизбежности гражданской войны. «Апрельские тезисы» были одобрены 6 (19) апреля 1917 на общем собрании большевиков Петроградского района, 9 (22) апреля 1917 — на собрании большевиков Нарвского района, 10 (23) апреля 1917 — на собрании большевиков Василеостровского района, Второго городского района и др. И. В. Сталин высказался в поддержку ленинской программы уже 11 (24) апреля 1917, а 14 (27) апреля 1917 Петроградская общегородская конференция большевиков одобрила тезисы Ленина и положила их в основу своей работы. Спустя некоторое время местные организации партии также одобрили тезисы.


После острой дискуссии на VII Всероссийской (Апрельской) конференции РСДРП(б) (24—29 апреля), при участии 133 делегатов с решающим и 18 с совещательным голосом, «Апрельские тезисы» получили поддержку большинства делегатов с мест и легли в основу политики всей партии. Эта политика вызвала резкое неприятие как либеральных кругов, так и меньшевиков, которые развернули против неё активную борьбу.


Значение

«История международного коммунистического движения располагает соответствующими примерами коррекции стратегии во время революционной ситуации. Самый выдающийся из них — это пример партии большевиков и Ленина, под руководством которого в „Апрельских тезисах“ в 1917 году была скорректирована стратегия партии. Это послужило подготовке и успешному проведению Октябрьской социалистической революции в России» (Из выступления генсека ЦК Компартии Греции Алеки Папариги, 14.12.2011).


26-27 апреля — в городе Резекне Витебской губернии прошёл первый Конгресс латышей Латгалии, на котором было объявлено, что латыши Латгалии, Видземе и Курземе — один народ и Латгалия объединится с остальными регионами будущей Латвийской республики на одной земле в составе Советской России.


1 мая — министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков направил ноту правительствам стран Антанты о продолжении войны. Содержание ноты спровоцировало правительственный кризис, завершившийся образованием нового состава Временного правительства — первой коалиции с участием социалистов.

Апрельский кризис (1917) — общественно-политический кризис, вызванный позицией Временного правительства в отношении продолжающегося участия России в Первой мировой войне, которая вступила в противоречие с интересами народных масс, стремившихся к прекращению войны. Привёл к осложнению отношений между Временным правительством и Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов и образованию первого коалиционного правительства с участием эсеров и меньшевиков.


Массовые антиправительственные демонстрации, произошедшие 20 апреля (3 мая) 1917 и 21 апреля (4 мая) 1917 и сопровождавшиеся эксцессами, поставили Петросовет перед необходимостью выразить своё отношение к государственной власти в стране. В Петросовете получила поддержку идея образования правительственной коалиции между буржуазными партиями и социалистическими партиями большинства Петросовета.

Проблема войны и мира была одной из острейших проблем, стоявших перед российским обществом после свержения самодержавия. 15 (28) марта 1917 газета «Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов» опубликовала Манифест Петроградского Совета «К народам мира», в котором декларировались основные принципы политики Советов по вопросам войны и мира. Эти принципы были сформулированы довольно расплывчато, в форме воззвания, и поэтому не противоречили ни чаяниям широких народных масс, ни нечётко сформулированному внешнеполитическому курсу многих партийных течений, представленных в Петроградском Совете, а кроме того, позволяли интерпретировать его в выгодном для них направлении.


Исполком Петросовета от имени «российской демократии» обещал «всеми мерами противодействовать захватной политике своих господствующих классов» и призывал народы Европы к совместным выступлениям в пользу мира. «Наступила пора — говорилось в обращении — начать решительную борьбу с захватными стремлениями правительств всех стран. Наступила пора народам взять в свои руки решение вопросов о войне и мире». Несомненно, этот документ предназначался как для внешнего, так и для внутреннего пользования. Российская демократия акцентировала внимание европейской демократии на том, что с падением самодержавия исчез главный фактор шовинистической пропаганды держав центрального блока — «русская угроза» — и предлагала германским социалистам сбросить свой собственный монархический режим. Вместе с тем Манифест предупреждал, и это не могло не импонировать «оборонцам» (сторонникам курса на продолжение участия России в мировой войне), что: «Мы будем стойко защищать нашу собственную свободу от всяких реакционных посягательств, как изнутри, так и извне. Русская революция не отступит перед штыками завоевателей и не позволит раздавить себя внешней военной силой».


Манифест «К народам мира» был горячо принят самыми различными слоями общества. Как отмечал Н. Н. Суханов, даже буржуазная публика с восторгом приняла комментарии председателя Петроградского Совета Н. С. Чхеидзе к «Манифесту» — особенно его уточнение, что предложение о мире русская революция делает с винтовкой в руке и не Вильгельму, а германскому народу, в том случае, если Вильгельм будет свергнут. Следовательно, в их понимании, речь шла не о немедленном предложении мира, а о мирном предложении после германской революции.


В конце марта между Исполкомом Петросовета и Временным правительством вспыхнул конфликт, связанный с противоречиями между Манифестом, в котором осуждалась захватническая политика воюющих стран и последовавшим через две недели заявлением министра иностранных дел П. Н. Милюкова прессе о целях войны с точки зрения правительства, в котором говорилось о намерении присоединить Галицию и обрести контроль над Константинополем, а также проливами Босфор и Дарданеллы.


Результатом конфликта стало появление компромиссного официального заявления Временного правительства о целях войны от 27 марта (9 апреля) 1917. Этот документ призван был устроить народные массы, мечтавшие о мире и одновременно успокоить союзников, заинтересованных в продолжении войны при активном участии России. Завершился конфликт публикацией документа в «Известиях» 29 марта (11 апреля) 1917 под названием «Заявление Временного правительства о войне» и подписан главой правительства Г. Е. Львовым. Возложив ответственность за неудачи предшествовавшего периода войны на царское правительство, новая власть обещала исправить тяжёлые последствия старого правления. Подчеркнув необходимость сосредоточить все усилия на защите родины и избавления её от вторгнувшегося врага, правительство заявило, что будет вместе с союзниками добиваться мира на демократических началах. «Временное правительство считает своим правом и долгом ныне же заявить, что цель свободной России — не господство над другими народами, не отнятие у них национального их достояния, не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов» — утверждалось в Заявлении. В качестве примера доброй воли России говорилось о решении России снять «оковы, лежавшие на польском народе». Заявление правительства было составлено в довольно уклончивых выражениях, в нём не была употреблена сжатая и четкая формула мира — без аннексий и контрибуций — и всё же Заявление несло сильный демократический заряд и вселяло в массы надежды на скорый мир.


Месяц спустя, однако, новый спор о целях войны привёл к политическому кризису.


16 — 19 апреля

После того, как вернувшийся в Россию из эмиграции В. М. Чернов сообщил о сложившемся в Европе мнении, что правительство и Советы расходятся в вопросе о мире и заявил, что декларация Временного правительства об отказе от империалистических целей войны осталась незамеченной в Европе, Петроградский Совет предложил правительству направить союзникам официальную ноту с изложением своей позиции о целях войны. Как отмечал в своих мемуарах И. Г. Церетели, руководство Совета считало, что единственным содержанием Ноты будет текст заявления от 27 марта, поэтому вопрос о её редакции даже не ставился. Тем временем революционные массы Петрограда выражали всё большее недоверие курсу Петроградского Совета на сотрудничество с Временным правительством. Не осуждая непосредственно руководство Совета, эти массы требовали от него более решительной революционной политики, в том числе перехода всей власти в руки Совета, а в области внешней политики — прекращения войны, опубликования тайных договоров.


16 (29) апреля 1917 на заседание Петроградского Совета было вынесено обсуждение вопроса о «Займе Свободы», по которому позиции фракций в Совете сильно расходились. Докладчиком должен был выступить сторонник одобрения «Займа Свободы» И. Г. Церетели. Прежде, чем предоставить ему слово, председатель Совета Н. С. Чхеидзе сообщил, что Временное правительство обсуждает вопрос о необходимости разъяснения своей позиции о целях войны союзным державам и согласованное решение по этому вопросу должно было принято в течение ближайших трёх дней. В этой связи Чхеидзе предложил от имени Исполкома отложить обсуждение вопроса о займе также на три дня, чтобы иметь возможность учесть позицию Временного правительства при окончательном принятии решения Советом. Это предложение поддержал и Церетели, который заявил, что если Временное правительство подтвердит свою декларацию о целях войны от 27 марта (9 апреля) 1917 официальной нотой правительствам союзных держав, в которой ясно и определённо заявит о своем отказе от всяких империалистических планов, то это будет третьей победой революционного пролетариата и Совета после его воззвания «К народам мира» и заявления Временного правительства о целях войны. Фракции социалистов-революционеров, народных социалистов и трудовиков поддержали решение Исполкома.


18 апреля (1 мая) 1917 Временное правительство направило правительствам Англии и Франции препроводительную ноту к Заявлению Временного правительства о целях войны, подписанную министром иностранных дел П. Н. Милюковым, в которой опровергались слухи о том, что Россия намеревается заключить сепаратный мир. Нота заверяла союзников в том, что все заявления Временного правительства, «разумеется, не могут подать ни малейшего повода думать, что совершившийся переворот повлёк за собой ослабление роли России в общей союзной борьбе. Совершенно напротив, всенародное стремление довести мировую войну до решительной победы лишь усилилось благодаря сознанию общей ответственности всех и каждого». Вечером 19 апреля (2 мая) 1917 во время своего заседания Исполком Совета получил текст ноты. Согласно воспоминаниям участников событий, он произвёл на всех «обескураживающее» и «удручающее» впечатление. Нота Милюкова явилась полной неожиданностью для Петроградского Совета и социалистических партий, поскольку, поддерживая лозунг войны до победного конца (против него выступали только большевики), они в то же время считали, что трудящиеся всех государств объединены общим интересом свергнуть «правящий класс» и поэтому надо вести борьбу с захватническими стремлениями правительств всех стран и заключить справедливый мир без аннексий и контрибуций. Большевики, выступая против войны до победного конца и требуя прекращения её немедленно, также говорили о справедливом мире без аннексий и контрибуций. Вопреки ожиданиям лидеров Исполкома, как говорил впоследствии В. С. Войтинский, «Временное правительство предпочло иной путь: игнорировать волю Советов, которые одни обладали в то время реальной силой, дающей право говорить от имени страны и вопреки им прокламировать от имени России такие обязательства, которые ничего не могли изменить в общеевропейской политике, а внутри, в России, должны были прозвучать как вызов цензовых кругов народным массам». В. М. Чернов свидетельствовал: «Нота Милюкова буквально потрясла большинство Совета. Оно расценило это как намеренный удар в спину, провокацию и вызов. По мнению Церетели: «Если бы Милюков задался целью вызвать разрыв между Советами и правительством, лучшего средства для этого, чем его нота, он найти не мог».


Большинство выступивших членов Исполкома осуждало появление ноты, требовало «заставить» правительство публично отказаться от империалистических планов и отправить в отставку Милюкова. В числе критиков правительства оказались не только большевики и представители других левых партий в Исполкоме, но и его верные сторонники. Высказывались предложения Советам свергнуть правительство и взять власть в свои руки. Однако никакого определённого решения на закончившемся уже к утру 20 апреля (3 мая) 1917 заседании Исполкома не было принято. Его руководители даже не решились пойти на то, чтобы помешать публикации ноты в печати, опасаясь открытого конфликта с Временным правительством. Было ясно лишь то, что необходимо как можно скорее найти выход из тупиковой ситуации. По утверждению Церетели, все члены Исполкома, включая левое крыло, искренне боялись отставки правительства и всеми силами стремились его сохранить, а «представители большинства Исполнительного комитета понимали, что нельзя требовать, чтобы правительство дало нам удовлетворение в форме, его унижающей». Эта формула Церетели стала основой для вывода правительства из кризисной ситуации.


20 апреля

Утром Исполком Совета снова собрался на заседание. Начиная его, Чхеидзе сообщил, что, по имеющейся у него информации, правительство намерено уйти в отставку. Большинством голосов было решено направить к правительству делегацию от Исполкома и не принимать никаких решений по поводу ноты Милюкова до выяснения положения вещей при личном обмене мнениями с Советом министров.


Тем временем в Петрограде обстановка была тревожной: рабочие кварталы и солдатские казармы были взбудоражены нотой Временного правительства, напечатанной в утренних газетах. Как писал в своих воспоминаниях Войтинский, с утра в Таврический дворец, где на экстренное заседание был созван Петросовет, стали поступать сообщения о том, что «заводы один за другим останавливаются, рабочие собираются на митинги, где раздаются призывы идти к Мариинскому дворцу требовать отставки Милюкова; ещё сильнее возбуждение в казармах — солдаты разбирают ружья, требуют от Исполнительного комитета указаний, что делать. Чхеидзе сидел за столом президиума мрачный, раздражённый и по мере поступления тревожных известий повторял всё с большей яростью: „Вот что он наделал этой нотой!“ Нужно было тушить пожар и мы принялись за работу. Звонили по телефону в районные Советы, на заводы, в казармы, посылали людей во все концы города». Благодаря авторитету Петроградского Совета страсти удалось немного успокоить.


Особенно напряжённая обстановка сложилась на площади перед Мариинским дворцом — резиденцией Временного правительства. Явившиеся первыми на площадь солдаты запасного батальона Финляндского полка, окружив дворец, требовали отставки Милюкова, днём дворец был осаждён возмущёнными солдатами других частей, присоединившихся к финляндцам, а к вечеру в многотысячной солдатской массе появились транспаранты с лозунгом «Долой Временное правительство». Однако до вооружённого столкновения и ареста правительства дело не дошло: прибывшим на площадь М. И. Скобелеву и А. Р. Гоцу вместе с главнокомандующим Петроградским гарнизоном генералом Л. Г. Корниловым удалось уговорить солдат вернуться в свои казармы и не устраивать никаких выступлений до окончательного решения Совета.


Поздним вечером, перед встречей представителей Исполкома Петросовета с членами Временного правительства, у подъезда Мариинского дворца собрались многочисленные сторонники Временного правительства.


Открывший встречу министр-председатель правительства Г. Е. Львов отклонил все обвинения Совета в том, что оно не выполняет свою программу. Выступившие затем военный министр А. И. Гучков, министр земледелия А. И. Шингарёв, министр финансов М. И. Терещенко, министр путей сообщения Н. В. Некрасов, как впоследствии писала меньшевистская «Новая жизнь», обрисовали «мрачную картину хозяйственного разложения страны». Выступления министров произвели на представителей Исполкома сильное впечатление, их действительно напугала угроза отставки кабинета и в связи с этим возможная перспектива взятия власти Советами. Выступившие Н. С. Чхеидзе и И. Г. Церетели критиковали ноту за неприемлемые для Совета рабочих и солдатских депутатов положения («война до победного конца» и др.), однако дали понять, что считали бы возможным ограничиться направлением союзникам ещё одной ноты, разъясняющей «наш основной лозунг — „Мир без аннексий и контрибуций“», «чтобы у наших союзников не получилось неправильного впечатления». П. Н. Милюков, однако, заявил, что ни о какой новой ноте не может быть и речи: «если мы будем применять по отношению к иностранным державам, с которыми связаны целым рядом сложных и жизненных взаимоотношений, такие приёмы, то мы встретим с их стороны самый решительный отпор». Милюкова поддержал князь Львов, заявивший: «Временное правительство почтёт своим долгом скорее сложить свои полномочия, чем пойти на такой шаг, который является недопустимым и может грозить самыми чреватыми последствиями». Эта твердая позиция возымела своё действие, и Чхеидзе и Церетели заявили, что они готовы удовлетвориться тем, что правительство «должно немедленно разъяснить русским гражданам содержание ноты союзникам».


Формально в результате затянувшейся до утра 21 апреля (4 мая) 1917 встречи никакого решения не было принято, но принципиальное согласие было достигнуто: Временное правительство выработает текст разъяснения своей ноты союзникам и направит его в Исполком.


21 — 22 апреля


Ф. Ф. Линде направляет солдат Финского полка в сторону Мариинского дворца - резиденции Временного правительства. 21 апреля (4 мая) 1917 года

21 апреля (4 мая) 1917 кадеты опубликовали воззвание своей партии к населению, в котором заявили о «поднявшей голову анархии, требующей отставки Милюкова», хотя тот пользуется поддержкой всего правительства и призывали граждан выразить одобрение правительству и спасти страну от анархии. Эсеры и меньшевики расценили это воззвание как провокацию, поскольку, как они считали, оно явно имело стремлением разжечь гражданскую войну. В свою очередь, Петроградская общегородская конференция РСДРП(б), проходившая в эти дни, приняла решение призвать рабочих и солдат к проведению мирной демонстрации — в то же время часть большевиков считала возможным воспользоваться ситуацией для свержения Временного правительства. На заседании ЦК РСДРП(б) 21 апреля большевики опровергли обвинение в свой адрес в том, что они грозят гражданской войной и призвали к мирным дискуссиям и мирным демонстрациям.


В Петрограде инициаторами новых протестов стали рабочие Выборгской стороны, где на многочисленных митингах и собраниях было принято решение организовать общероссийскую демонстрацию в поддержку Совета. Узнав о готовящейся антиправительственной демонстрации, Бюро Исполкома Совета направило своих представителей с целью не допустить её проведения. Перед рабочими выступил сам Чхеидзе, призывая их повернуть назад, но демонстрация двинулась дальше. Не удалось предотвратить рабочие демонстрации и в других районах. Со всех концов города они стекались на Невский проспект[3]. Уже в ходе демонстрации Петроградским комитетом партии большевиков был выставлен лозунг немедленного свержения Временного правительства.


Собравшись днём на заседание, Исполком Совета принимал отчаянные усилия, чтобы не допустить выхода Петроградского гарнизона на улицы. Во время заседания было получено срочное сообщение о том, что генерал Корнилов распорядился вызвать войска на Дворцовую площадь. Такое приказание действительно получило Михайловское артиллерийское училище, которому предписывалось выслать две батареи на Дворцовую площадь, однако общее собрание офицеров и солдат отказалось исполнять приказание. Исполком поручил Чхеидзе немедленно связаться с Корниловым и довести до его сведения, что Исполком категорически против вызова войск на Дворцовую площадь и требует их отзыва в казармы. Одновременно был образован штаб, члены которого имели право подписывать приказы о выводе войск из казарм. В воинские части была направлена телефонограмма, в которой содержался призыв к солдатам не покидать казарм с оружием в руках без распоряжения Исполкома.


Подчинившись распоряжению Исполкома и не приняв организованного участия в демонстрации, солдаты Петроградского гарнизона были взбудоражены тем, что происходило на улицах.


Приняв экстренные меры по предотвращению эксцессов на улицах Петрограда, которых тем не менее избежать не удалось (в конечном счёте противостояние демонстрантов, часть из которых защищала Временное правительство, а другая — выступала против него, привело к взаимным вооружённым столкновениям и первым жертвам после Февральской революции), Исполком Петросовета приступил к обсуждению поступившего от Временного правительства разъяснения его ноты союзникам. В этом разъяснении, опубликованном на следующий день в печати, подчёркивалось, что нота долго и тщательно обсуждалась Временным правительством и была принята единогласно; во-вторых, делалась попытка объяснить, что тезис о решительной победе над врагами означал всего лишь достижение целей, заявленных в декларации 27 марта: «…не господство над другими народами, не отнятие у них национального их достояния, не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов». Левая оппозиция в Исполкоме заявляла, что полученный ответ «не разрешает конфликта между правительством и Советом», но большинством голосов (34 против 19) «инцидент» с нотой был признан Исполкомом «исчерпанным». Резолюцию поддержали трудовики, народные социалисты, социалисты-революционеры, меньшевики-оборонцы и часть меньшевиков-интернационалистов. Против голосовали большевики и часть меньшевиков-интернационалистов.


Вечером состоялось общее собрание Петросовета, на котором присутствовало более 2 тыс. депутатов. Предложенная Исполкомом резолюция, предлагавшая считать инцидент исчерпанным, вызвала ожесточённые прения, но была принята подавляющим большинством депутатов. С критикой резолюции выступили в первую очередь представители большевистской фракции. Л. Б. Каменев заявил, что нет никаких оснований доверять Временному правительству. А. М. Коллонтай огласила резолюцию ЦК большевиков, которая называла политику Исполкома «глубоко ошибочной», предлагала устроить народное голосование по районам Петрограда для выяснения отношения к ноте Временного правительства, видела выход в передаче власти революционному пролетариату. Большевикам оппонировали представители фракций эсеров и меньшевиков, выступления которых получили одобрение большинства депутатов. Главным критиком большевиков выступил В. М. Чернов, предостерегавший против преждевременного взятия власти Советами. Предложение принять от имени Совета резолюцию, требовавшую в целях «предотвращения смуты, грозящей революции», запретить в течение двух ближайших дней «всякие уличные митинги и манифестации», было принято депутатами почти единогласно.


Демонстрации, организованные большевиками, прошли 21 и 22 апреля также в Москве, Иваново-Вознесенске, Твери, но, как и в Петрограде, поддержки у эсеров и меньшевиков не имели. Так, в Москве уже к концу дня 21 апреля группы демонстрантов из некоторых воинских частей и фабрик с красными знамёнами направились к центру города. В отдельных местах произошли их столкновения с манифестантами, выступавшими в защиту Временного правительства. Исполком Московского Совета рабочих и солдатских депутатов, признавая, что серьёзность положения требует полной согласованности действий и организованных выступлений, выразил надежду, что рабочие и солдаты гарнизона Москвы покажут свою организованность и воздержатся от выступлений вплоть до особого призыва Совета. Моссовет направил также в Советы губерний телеграммы следующего содержания: «Призываем воздержаться от каких бы то ни было неорганизованных местных уличных выступлений и забастовок». 22 апреля на собрании Рязанского Совета рабочих депутатов было решено обратиться к населению города Рязани с воззванием, в котором просить «по возможности воздержаться от неорганизованных выступлений без ведома рабочих и солдатских депутатов». Подобную линию вело подавляющее большинство Советов рабочих и солдатских депутатов России.


23 — 29 апреля

Высочайший авторитет, которого Совет рабочих и солдатских депутатов и его лидеры добились за полтора месяца, прошедшие после революции, на этот раз позволил ему одержать полную и безоговорочную победу над протестными настроениями. Никаких выступлений и столкновений на улицах столицы больше не было: ни рабочие кварталы, ни воинские части не ослушались своего органа власти. Н. Н. Суханов писал по этому поводу: «Наступило мгновенно „успокоение“ и полный, безупречный порядок… Если красноречив тот факт, что народный Совет в пять минут сроку, простым поднятием рук мог устранить антинародное правительство, то ещё более внушительна картина укрощения народной бури тем же Советом в те же пять минут».


После того, как благодаря усилиям лидеров Петроградского Совета конфликт между Советом и Временным правительством был урегулирован, 24 апреля (7 мая) 1917 приглашённый на Бюро Исполкома Совета министр юстиции А. Ф. Керенский сообщил о возможной «реконструкции отношений между властью и демократией» — «усилении правительства элементами, которые взяли бы на себя … формальную ответственность за ход государственных дел». Эти слова означали приглашение членам Исполкома войти в правительство.


На VII Всероссийской (Апрельской) конференции РСДРП(б), открывшейся 24 апреля, Ленин говорил: «Мы желали произвести только мирную разведку сил неприятеля, но не давать сражения, а ПК [Петроградский комитет] взял чуточку левее, что в данном случае есть, конечно, чрезвычайное преступление».


26 апреля (9 мая) 1917 был опубликован официальный документ — декларация Временного правительства. Констатируя, что сложившееся положение вещей «угрожает привести страну к распаду» и что «перед Россией встает страшный призрак междоусобной войны и анархии», правительство обещало, что «с особой настойчивостью возобновит усилия, направленные на расширение его состава путём привлечения к ответственной государственной работе тех активных творческих сил страны, которые ранее не принимали прямого и непосредственного участия в управлении государством».


27 апреля (10 мая) 1917 председатель Петросовета Чхеидзе получил официальное письмо от главы Временного правительства князя Львова, который, ссылаясь на опубликованную накануне правительственную декларацию, обращался «с просьбой довести информацию об указанных предположениях до сведения Исполнительного комитета и партий, представленных в Совете рабочих и солдатских депутатов». По совпадению, в тот же день Ю. О. Мартов направил из Цюриха от имени заграничного секретариата Оргкомитета меньшевиков следующую телеграмму: «Телеграфируйте Чхеидзе наше мнение — всякое участие в коалиционном правительстве недопустимо».


28 апреля (11 мая) 1917 состоялось совместное собрание Исполкома Петросовета и делегатов Исполкома Моссовета для пересмотра вопроса о вступлении представителей социалистических партий или Исполкома Петросовета в состав Временного правительства (Моссовет и его Исполком уже высказались к этому времени против участия в коалиционном правительстве). Прения продолжались несколько часов. Главным поборником создания коалиционной власти выступил видный меньшевик Б. О. Богданов, назвавший себя «представителем меньшинства в Организационном комитете» (меньшевиков). Было решено: «… Мы формулируем ближайшие задачи власти; при условии принятия этих условий мы должны гарантировать ей поддержку и это содействие отольём в прочную форму». В комиссию по выработке условий к официальной власти были выбраны И. Г. Церетели, Н. С. Чхеидзе, А. Р. Гоц, Н. Н. Суханов, Л. Б. Каменев.


29 апреля (12 мая) 1917 ушёл в отставку военный министр А. Гучков. Конференция РСДРП(б) закрылась принятием политической программы партии, основанной на «Апрельских тезисах» В. И. Ленина.


Последующие события

Временное правительство, выразив в своём официальном заявлении по поводу отставки Гучкова сожаление, что военный министр «признал для себя возможным единоличным выходом из состава Временного правительства сложить с себя ответственность за судьбу России», отметило, что «с привлечением новых представителей демократии восстановится единство и полнота власти, в которых страна найдёт своё спасение»; одновременно сторонники коалиции в Исполкоме развили бурную деятельность, в результате которой вечером 1 (14) мая 1917 было созвано экстренное заседание Исполкома, на которое был приглашён А. Ф. Керенский. Керенский, представив членам Исполкома безрадостную картину хозяйственной и финансовой разрухи, заявил, что только коалиционное правительство может спасти государство. Его поддержал И. Г. Церетели, признавший, что создавшаяся обстановка делает необходимым вступление представителей Совета рабочих и солдатских депутатов в состав правительства. Это означало, что в Исполкоме эта точка зрения наконец-то получила большинство. От партий за образование коалиции высказались фракции меньшевиков, эсеров, народных социалистов и трудовики; против — большевики и меньшевики-интернационалисты. При поимённом голосовании за коалицию голосовали 44 члена Исполкома, против — 19 и 2 воздержались. Была избрана делегация для переговоров с Временным правительством, куда вошли меньшевики И. Г. Церетели, Н. С. Чхеидзе, Ф. И. Дан, Б. О. Богданов, В. С. Войтинский, эсеры Н. Д. Авксентьев, А. Р. Гоц, В. Н. Филипповский, народный социалист A. В. Пешехонов, трудовики Л. М. Брамсон и B. Б. Станкевич, а также представитель фракции большевиков Л. Б. Каменев (в целях информации).


Как указывают исследователи, ключевую роль в принятии сложного и мучительного решения о вхождении социалистов в правительство сыграл И. Г. Церетели, ставший после возвращения из сибирской ссылки неофициальным лидером Исполкома Петроградского Совета. Ему удалось в короткий срок объединить и усилить позиции «революционных оборонцев» в Исполкоме и привлечь на свою сторону представителей других фракций, исходя из концепции особой роли, которую призваны сыграть Советы и социалистические партии в объединении разрозненных прогрессивных сил с целью трансформации политической системы России.


2 (15) мая 1917 под давлением других членов Временного правительства за Гучковым последовал и Милюков. Именно этого в дни апрельского кризиса добивались рабочие и солдаты, стоявший за ними Петроградский Совет и его Исполком.


Вопреки ожиданиям противников коалиции, согласие Петроградского Совета на дальнейшие переговоры с Временным правительством об образовании коалиционной власти было получено сравнительно легко: позиция Исполкома была одобрена 2 (15) мая 1917 подавляющим большинством (из более чем двух тысяч депутатов лишь 100 с небольшим голосовали против). 5 (18) мая 1917 депутаты Петроградского Совета на экстренном заседании одобрили действия Исполкома по созданию коалиционной власти и утвердили кандидатуры министров-социалистов. Ими стали от партии социалистов-революционеров А. Ф. Керенский и В. М. Чернов; от партии социал-демократов-меньшевиков — М. И. Скобелев и И. Г. Церетели; от партии народных социалистов — П. Н. Переверзев и А. В. Пешехонов[3].


Первый правительственный кризис Временного правительства, таким образом, завершился образованием 5 (18) мая 1917 первого коалиционного правительства с участием эсеров и меньшевиков, главой которого остался Георгий Львов. Позиция Совета в целом по отношению к Временному правительству изменилась. Период прямого противостояния двух властей закончился, сменившись новым периодом — непосредственного сотрудничества.


В состав правительственной коалиции вошли:


министр-председатель и министр внутренних дел — князь Г. Е. Львов;

военный и морской министр — А. Ф. Керенский;

министр юстиции — П. Н. Переверзев;

министр иностранных дел — М. И. Терещенко;

министр путей сообщения — Н. В. Некрасов;

министр торговли и промышленности — А. И. Коновалов;

министр народного просвещения — А. А. Мануйлов;

министр финансов — А. И. Шингарёв;

министр земледелия — В. М. Чернов;

министр почт и телеграфов — И. Г. Церетели;

министр труда — М. И. Скобелев;

министр продовольствия — А. В. Пешехонов;

министр государственного призрения — князь Д. И. Шаховской;

обер-прокурор Святейшего Синода — В. Н. Львов;

государственный контролёр — И. В. Годнев.

В первом коалиционном правительстве 10 мест было у буржуазных партий, 6 — у социалистов.


15 мая — в Барнауле произошёл крупный пожар. Его огнём было уничтожено около 60 кварталов.


17 мая — Возвращение Троцкого в Россию

Возвращение Троцкого в Россию — переезд Льва Троцкого из Нью-Йорка в Петроград после Февральской революции 1917 года. Во время возвращения из эмиграции он был арестован британскими властями в канадском Галифаксе, но вскоре освобождён. Троцкий был встречен представителями Межрайонной группы и большевиками на Финляндском вокзале, после чего он присоединился к «межрайонцам» и начал публичное сближение с Лениным, завершившееся совместным захватом власти в октябре 1917 года.


25 марта 1917 года Троцкий посетил Российское генеральное консульство, где «с удовлетворением» обратил внимание на то, что на стене уже нет портрета русского царя. «После неизбежных проволочек и препирательств» он в тот же день получил необходимые документы для возвращения в Россию — никаких препон старые имперские чиновники ему не ставили. Американские власти также оперативно предоставили возвращавшимся визы на выезд из страны. Видимо, в общей суматохе транзитные документы выдало и консульство Великобритании — позже это решение будет дезавуировано лондонским начальством. Возможно, американские власти впоследствии сожалели о выдаче Троцкому документов на отъезд: в следующие месяцы Государственный департамент настоятельно предупреждал контрольные службы о необходимости более тщательной проверки возвращающихся эмигрантов.


Кроме того, сторонники Троцкого «разных национальностей» проводили сбор денег в пользу отъезжавших революционеров: среди согласившихся пожертвовать на нужды революции доминировали немецкие военнопленные. По словам самого Троцкого, этот сбор дал 310 долларов, которые были распределены между всеми членами группы, отправлявшимися в Россию.


Митинг и пароход

Уже 27 марта Троцкий с семьёй и несколькими другими эмигрантами, с которыми он успел сблизиться в США — Г. Н. Мельничанским, Г. И. Чудновским (помощник Троцкого[10]), Романченко К. А., Никитой Мухиным и Львом (Лейбой) Фишелевым — поднялся на борт парохода «Христианиафиорд», следовавшего в Европу — в норвежский Берген (всего через несколько месяцев, в июне 1917 года, этот пароход погиб в районе Ньюфаундленда.


Перед отъездом, во время прощального выступлении на американской земле — в «Harlem River Park Casino» — Лев Давидович призвал жителей США организоваться и «сбросить проклятое, гнилое, капиталистическое правительство»[14]. Проводить Троцкого в порт пришло около 300 человек: непосредственно на бот его занесли на плечах восторженные друзья и сторонники. Американский журналист Франк Харрис (Frank Harris), предупреждал Троцкого, что во время его трансатлантического путешествия тот может оказаться в руках британских властей.


История России ХХ века - 1917 год - Лагерь для военнопленных в Амхерсте (декабрь 1916)

Лагерь для военнопленных в Амхерсте (декабрь 1916)

Арест в Канаде

Как и предупреждал Харрис, в канадском городе Галифакс, во время досмотра корабля и пассажиров, британские власти интернировали Льва Троцкого. В лагере для военнопленных он продолжил революционную работу среди нескольких сотен немецких солдат — его выступления имели успех. Задержание Троцкого вызвало резонанс как в российской прессе, так и на международной арене — при этом, освобождению Троцкого активно способствовал лидер большевиков Владимир Ленин. В результате, арест, длившийся несколько недель, сблизил Троцкого с большевиками. После освобождения Троцкий с семьёй продолжил свой путь в Европу.


Окончание пути

С трансатлантического парохода, который доставил группу Троцкого из Галифакса в Швецию, революционер пересел на поезд. С пересадкой в Финляндии, он вскоре добрался до Петрограда — на этот раз британские власти, охранявшие Шведско-Финскую границу, препятствий ему не чинили.


В столице бывшей Российской империи Троцкий появился 4 (17) мая 1917 года. На ближайшей к городу станции Белоостров, где проходила финская граница, в вагон Троцкого — в котором также находились председатель 2-го Интернационала Эмиль Вандервельде и бельгийский социалист Хендрик де Ман — вошли для встречи российского революционера представители большевиков и группы объединённых интернационалистов (точнее, Межрайонной социал-демократической организации). «Межрайонцев» представляли старый знакомый Троцкого Моисей Урицкий и армянский социал-демократ Лев Карахан — оба они играли в организации ведущие роли. В отличие от них, большевики прислали для встречи менее высокопоставленную фигуру — рабочего металлиста Григория Фёдорова. Меньшевики встречать Троцкого не стали.


На том же Финляндском вокзале, где месяц назад «дебютировал» Ленин, состоялся митинг с официальными приветствиями, причём Фёдоров говорил и от имени Владимира Ильича лично. В своём заготовленном выступлении Фёдоров акцентировал внимание на дальнейших этапах революции, диктатуре пролетариата и социалистическом пути развития. Троцкий «принял протянутую Лениным руку» и в своей ответной речи выступил в согласии с ленинскими позициями.


Обустройство в Петрограде

С большим трудом Троцкий с семьёй смог поселиться в одной комнате небольшой гостиницы «Киевские номера». Уже на следующий день к нему явился бывший слесарь Александр Логинов (Серебровский), ставший к тому времени инженером и офицером, а в 1905 году участвовавшим в боевой дружине Петербургского Совета, во главе которого стоял Троцкий. По предложению Логинова Троцкий перебрался в его «богатую» квартиру — вскоре, по причине политических разногласий, семья Троцких-Седовых вернулась в гостиницу.


Последствия и влияние

5 (18) мая 1917 года — на следующий день после приезда в столицу — Троцкий явился на заседание Петроградского Совета в Таврический (иногда, ошибочно — Смольный) дворец. Его «сухо» приветствовал председатель Николай Чхеидзе, но — по предложению большевика Льва Каменева — Исполком Совета постановил включить Троцкого в свой состав, с правом совещательного голоса. Основанием для этого решения было то, что Троцкий являлся председателем Совета в 1905 году. Лев Давидович «получил свой членский билет и стакан чаю с чёрным хлебом».



Митинг на Путиловском заводе (1917)

В результате своего возвращения из эмиграции, Троцкий смог выступать в Петроградском совете — и, тем самым, влиять на принимаемые Советом решения. Он также получил возможность присоединиться к «группировке», именовавшей себя Петербургским межрайонным комитетом объединённых социал-демократов интернационалистов и в основном поддерживавшей большевистские лозунги (за исключением тезиса о превращении империалистической войны в гражданскую). Быстрый рост «межрайонки», достигшей в середине 1917 года численности в четыре тысячи членов — преимущественно из представителей интеллигенции — был связан в первую очередь с тем, что в её состав вошёл Троцкий.


Активное участие Ленина и большевистской фракции в освобождении Троцкого, к которому в предшествующие годы будущий глава Совнаркома «не питал особой любви» (англ. had no special love), способствовало политическому союзу между Троцким и Лениным — а кроме того, сделало самого Троцкого всероссийской «знаменитостью». В наступившей после Февраля «абсолютной свободе слова» революционер оказался востребован массами. Он выступал в Совете и на Путиловском заводе, а также ездил в Кронштадт, где его речи с восторгом встречали революционные матросы; иногда выступал совместно с Анатолием Луначарским. После окончательного сближения с большевиками, произошедшего через полгода после возвращения из США, Троцкий стал одним из ключевых организаторов Октябрьского захвата власти.

История России ХХ века - 1917 год - Прибытие Троцкого в Петроград

Прибытие Троцкого в Петроград, 4 (17) мая 1917 года


18 мая — между Временным правительством и Исполнительным комитетом Петроградского совета достигнуто соглашение о создании коалиции.

22 мая — около станции Верещагино Пермской железной дороги у паровоза Еф?62, после года работы, произошёл взрыв котла. Причина — обрыв топочных связей.


16 июня — 7 июля — в Петрограде состоялся I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, принявший резолюции о полной поддержке министров-социалистов Временного правительства и продолжении «революционной войны» на принципах отказа от аннексий и контрибуций.


18 июня-21 июня — Попытка захвата анархистами типографии газеты «Русская воля»


История России ХХ века - 1917 год - Июльская демонстрация в Петрограде

Июльская демонстрация в Петрограде


1 июля

После двухдневной артподготовки началось июньское наступление русских армий Юго-Западного фронта. Закончилось провалом из-за катастрофического падения дисциплины в войсках.

Подводя итоги военной кампании 1916 года, русская Ставка Верховного Главнокомандующего пришла к выводу, что Брусиловский прорыв не достиг главной своей цели — выбить из войны Австро-Венгрию, а вступление Румынии в войну не оправдало возлагавшихся на это надежд союзного командования. Тем не менее, жестокое поражение австро-венгерской армии давало надежду на достижение этой цели, и поэтому главные усилия при планировании боевых действий на 1917 год было решено вновь сосредоточить в полосе Юго-Западного фронта. После долгих споров между М. В. Алексеевым, В. И. Гурко, А. А. Брусиловым и А. Е. Эвертом был разработан план нового наступления, утверждённый императором Николаем II 14 января (6 февраля) 1917 года: главный удар наносит Юго-Западный фронт в направлении Сокаль — Львов — Мармарош-Сигет, вспомогательный удар — Румынский фронт в Добрудже, Северный и Западный фронты «действуют по усмотрению их командующих».


Ещё одной причиной для возобновления подготовки наступления стало давление на Россию со стороны союзников по Антанте, возросшее после провала наступления Нивеля на Западном фронте. Кроме того, и Временное правительство и союзники рассчитывали, что новое наступление в случае его успеха, отвлечёт солдатские массы от участия в политической борьбе и прекратит революционизацию армии.


Большое стратегическое наступление Русской армии планировалось на конец апреля — начало мая 1917 года. Однако кадровая чехарда военного министра Временного правительства А. И. Гучкова, результатом которой стало почти поголовная смена высшего командного состава армии, стремительное падение дисциплины в армии и разложение войск, резко усилившиеся после Февральской революции, сделали невозможным проведение наступления в намеченные сроки. Верховный главнокомандующий М. В. Алексеев отложил начало наступления на неопределенный срок.


После совещания с командующими фронтами Верховный Главнокомандующий генерал М. В. Алексеев 30 марта (12 апреля) отдал директиву о подготовке наступления. 22 мая (4 июня), по настоянию нового военного и морского министра А. Ф. Керенского, Временное правительство удалило с должности Верховного главнокомандующего генерала Алексеева, заменив его генералом Брусиловым. А. А. Брусилов верил в успех наступления и назначил его на конец июня.


В план наступления был внесён ряд изменений. Основную роль в операции должны были по-прежнему сыграть войска Юго-Западного фронта, наступающие силами XI и VII армий в направлении на Львов, а VIII армии — на Калуш и Болехов. Эти два удара должны были глубоко охватить с флангов войска 2-й австро-венгерской и Южной германской армий и вынудить их к глубокому отступлению, а также прижать 3-ю австро-венгерскую армию к Карпатам. Особая армия получила задачу сковать противостоящие ей германские войска группы армий Линзингена. Фронтовой план операции был разработан под руководством генерал-квартирмейстера генерал-майора Н. Н. Духонина.


Остальные русские фронты — Северный, Западный и Румынский — должны были наносить вспомогательные удары.


Силы сторон на главном направлении

Русские войска

Юго-Западный фронт (главнокомандующий армиями фронта генерал-лейтенант А. Е. Гутор, с 7 июля — генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов):

7-я армия (командующий генерал-лейтенант Л. Н. Белькович, с 26 июня — генерал-лейтенант В. И. Селивачёв), 250 948 штыков и сабель, 969 орудий, 634 бомбомёта, 1621 пулемёт, 72 аэроплана)

8-я армия (командующий генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов, с 11 июля — генерал-лейтенант В. А. Черемисов), 215 998 штыков и сабель, 780 орудий, 488 бомбомётов, 1626 пулемётов, 31 аэроплан)

11-я армия (командующий генерал от кавалерии И. Г. Эрдели, с 9 июля — генерал от инфантерии П. С. Балуев), 306 176 штыков и сабель, 1026 орудий, 673 бомбомёта, 2223 пулемёта, 86 аэропланов)

Особая армия (командующий генерал от инфантерии П. С. Балуев, с 12 июля — генерал от кавалерии И. Г. Эрдели), 184 910 штыков и сабель, 722 орудия, 401 бомбомёт, 1341 пулемёт, 36 аэропланов)

Войска Юго-Западного фронта в целом насчитывали 1 009 091 штыков и сабель, 3497 орудий, 2196 бомбомётов, 6828 пулемётов, 228 аэропланов).[8]


Войска Центральных держав (только те силы, которые действовали в полосе русского Юго-Западного фронта)

Австро-венгерская группа армий генерал-полковника Э. фон Бём-Эрмолли (102 380 штыков и сабель, 976 орудий, 1315 пулемётов)

Германская группа армий А. фон Линзингена (112 400 штыков и сабель, 940 орудий, 1250 пулемётов)

7-я австро-венгерская армия (командующий генерал-полковник Г. Кёвесс фон Кёвессгаза (87 300 штыков и сабель, 779 орудий, 1457 пулемётов)

Эти войска насчитывали в целом 298 600 штыков и сабель, 2695 орудий, 4022 пулемёта, 226 аэропланов).


События на Юго-Западном фронте

Русское наступление


Атака 47-го Сибирского стрелкового полка под Дзикеланами. 1 июля 1917.

Германо-австрийское командование получило (в том числе и от перебежчиков) данные о предстоящем русском наступлении. Для его парирования на угрожаемых участках были сосредоточены контрударные группы, в которые были выделены 8 дивизий.



Генерал Корнилов перед войсками. 1917 г.

16 (29) июня артиллерия Юго-Западного фронта открыла огонь по позициям австро-германских войск. 18 июня (1 июля) утром в полосе 11-й армии артиллерия противника нанесла трёхчасовой удар по русским позициям, нанеся урон изготовившимся к атаке войскам. Однако, хотя и с задержской, русское наступление началось. В наступление перешли XI и VII армии, наносившие главный удар в общем направлении на Львов из районов Злочев и Бржезаны. Первые два дня принесли наступающим некоторый тактический успех. На отдельных участках были захвачены 2-3 линии неприятельских окопов, а в полосе 11-й армии полностью прорван первый рубеж обороны, при этом удалось окружить и пленить часть противостоящих войск. 19 июня (2 июля) для развития успеха был введён в бой резерв — 49-й армейский корпус (в его составе успешно действовала Чехословацкая стрелковая бригада, прорвавшая две линии окопов в районе Зборова и взявшая свыше 4,5 тысяч пленных).


В телеграмме А. Ф. Керенского Временному правительству 18 июня 1917 г. Керенский провозгласил: «Сегодня великое торжество революции, Русская революционная армия с огромным воодушевлением перешла в наступление».


Но торжество было преждевременным. Столкнувшись с упорным сопротивлением противника и под впечатлением понесённых потерь, многие части начали колебаться. Отборные ударные части, начинавшие наступление, к этому моменту были в основном выбиты. Во многих частях оживились солдатские комитеты, солдаты стали обсуждать приказы и митинговать, теряя время, или вовсе отказывались продолжать воевать под самыми разнообразными предлогами — вплоть до того, что «своя артиллерия так хорошо поработала, что на захваченных позициях противника ночевать негде». В итоге, несмотря на значительное превосходство в живой силе и технике, наступление остановилось и 20 июня (3 июля) было прекращено ввиду невозможности заставить войска идти вперёд.


Начавшееся 23 июня (6 июля) наступление VIII армии генерала Л. Г. Корнилова, наносившей удар на участке Галич — Станислав в направлении Калуш, Болехов, было очень успешным, чему способствовали громадный перевес в силах (128 тысяч русских войск против 54 тысяч австро-венгров) и слабая боеспособность частей 3-й австро-венгерской армии, стоявшей против VIII армии. Прорвав оборону противника, 8-я армия захватила свыше 7 тыс. пленных и 48 орудий; развивая успех, она заняла Станислав, Галич и Калуш и к 30 июня (13 июля) вышла на р. Ломница. За понесённое поражение командующий 3-й австро-венгерской армией генерал-полковник К. фон Терстянски был снят с должности и заменён генерал-полковником К. Кржитеком. Но и в этой армии начались те же проблемы, что и у соседей — «ударники» понесли огромные потери в первых штурмовых боях, а остальная солдатская масса отказывалась воевать. Более того, после взятия Калуша многие части вышли из-под контроля, в городе был устроен массовый погром. И русские и австрийцы срочно перебросили к Калушу подкрепления, но последние опередили, нанесли контрудар и в ночь на 3 (16) июля выбили русских из Калуша.


К 1—2 (14—15) июля наступательный порыв всего фронта иссяк, и наступление полностью прекратилось. Потери всех трёх армий фронта к этому моменту составляли 1222 офицера и 37 500 солдат. Потери были невелики, если сравнивать их с потерями в дореволюционных кампаниях Русской армии в Первой мировой войне, но в данном случае имели катастрофические последствия, так как в основной своей массе они пришлись на отборные, «ударные» части. С выбытием из армий всего «здорового» элемента, оставшаяся солдатская масса окончательно потеряла военный облик и превратилась в совершенно неуправляемую вооружённую толпу, готовую бежать от малейшего нажима неприятеля.


Таким образом, наступление русского Юго-Западного фронта началось с значительного тактического успеха: австрийский фронт был прорван, продвижение войск составило от 40 до 60 километров, трофеи войск фронта к 1 (14) июля составили 834 офицера и 35 809 солдат противника пленными (из них свыше 4 000 германцев), 121 орудие, 403 пулемёта, 44 миномёта и 45 бомбометов, 3 огнемёта, 2 аэроплана.


Германское контрнаступление

Австрийско-германское командование, зная о предстоящем русском наступлении[12], заблаговременно усилило австрийские войска немецкими соединениями: в район сражения прибыли в общей сложности 7 немецких пехотных дивизий и 1 кавалерийская бригада. Был срочно подготовлен контрудар по правому флангу Юго-Западного фронта, для чего образована ударная группа — Злочевский отряд под командованием генерала Винклера (92 500 штыков, 1173 пулемета, 2390 сабель, 240 тяжелых минометов, 935 орудий). В предвкушении победы в район боевых действий прибыли кайзер Вильгельм II и Главнокомандующий на Востоке генерал-фельдмаршал принц Леопольд Баварский.


6 (19) июля эта группа, дополненная соединениями, переброшенными с других фронтов уже после начала русского наступления (11 германских дивизий были переброшены с французского фронта, три австро-венгерские — с итальянского), нанесла контрудар по семи русским корпусам (пять на фронте и два резервных, то есть 20 дивизий) XI армии, из района Злочев в направлении Тарнополя и прорвали её фронт. К исходу 8 (21) июля немецкие войска подошли к Тарнополю. Русское командование, первоначально не разобравшись в обстановке, считало немецкий контрудар имеющим локальный характер, направляло на его отражение незначительные силы и продолжалось ставить своим войскам наступательные задачи. Когда же главнокомандующий Юго-Западным фронтом А. Гутор доложил А. А. Брусилову о немецком прорыве, тот снял его с должности за паникёрство и заменил на Л. Г. Корнилова (одновременно была произведена «перетряска» командующих всех армий фронта, что в разгар сражения также способствовало потере управления войсками). Паника действительно имела место, но не со стороны А. Гутора, а в войсках на фронте: под влиянием локальной неудачи и распространения ложных слухов войска стали оставлять фронт и отступать после слабого сопротивления или вообще без боя.



Братание на русско-германском фронте. 1917

Армия настолько утратила боеспособность, что атака трёх немецких рот опрокинула и обратила в бегство две русские стрелковые дивизии: 126-ю и 2-ю финляндскую. Противника пытались сдерживать более дисциплинированные кавалерийские части, офицеры-пехотинцы и одиночные рядовые. Вся остальная пехота бежала, заполнив своими толпами все дороги и, как описал это генерал Головин, «производя …величайшие зверства»: расстреливая попадавшихся к ним на пути офицеров, грабя и убивая местных жителей, без различия сословия и достатка, под внушённый им большевиками лозунг «режь буржуя!», насилуя женщин и детей (о подобных преступлениях и бесчинствах деморализованной армии летом 1917-го вспоминал и командующий 34-м корпусом Павел Скоропадский[13]). О том, какого масштаба достигло дезертирство, можно судить по такому факту: один ударный батальон, присланный в тыл XI армии в качестве заградотряда, в район местечка Волочиск, задержал 12 000 дезертиров за одну ночь.


Комиссары XI армии в своей телеграмме командованию описывали сложившуюся ситуацию так:

Начавшееся 6 июля немецкое наступление на фронте XI армии разрастается в неизмеримое бедствие, угрожающее, может быть, гибелью революционной России. В настроении частей, двинутых недавно вперёд героическими усилиями меньшинства, определился резкий и гибельный перелом. Наступательный порыв быстро исчерпался. Большинство частей находится в состоянии всё возрастающего разложения. О власти и повиновении нет уже и речи, уговоры и убеждения потеряли силу — на них отвечают угрозами, а иногда и расстрелом… Некоторые части самовольно уходят с позиций, даже не дожидаясь подхода противника. На протяжении сотни вёрст в тыл тянутся вереницы беглецов с ружьями и без них — здоровых, бодрых, чувствующих себя совершенно безнаказанными. Иногда так отходят целые части… Положение требует самых серьёзных мер… Сегодня Главнокомандующий с согласия комиссаров и комитетов отдал приказ о стрельбе по бегущим. Пусть вся страна узнает правду… содрогнётся и найдёт в себе решимость обрушиться на всех, кто малодушием губит и предаёт Россию и революцию.


Л. Г. Корнилов начал с жёстких мер: приказом от 10(23) июля 1917 года он запретил всякого рода митинги на фронте, в случае попыток их проведения считать их незаконными сборищами и рассеивать силой, самовольное оставление позиций и неисполнение боевых приказов объявил «изменой Родине и революции» с требованием всем начальникам в подобных случаях, не колеблясь, применять против изменников огонь пулемётов и артиллерии. Всю ответственность за жертвы в этом случае он принял на себя, а начальникам бездействие в подобных случаях приказал считать неисполнением их служебного долга, за что их следовало немедленно отрешать от командования и предавать суду.


10 (23) июля немецкие войска форсировали реку Сирет, 11 (24) июля был оставлен Тарнополь. Отступление XI армии повлекло за собой отход VII и VIII армий. Австро-германские войска, встречая незначительное сопротивление, продвинулись через Галицию и Украину, и 15 (28) июля русские войска остановились на линии Броды, Збараж, р. Збруч. Немецкое командование ввиду возникших трудностей в снабжении своей спешно созданной группировки и необходимости восстановления австро-венгерских войск после их первоначального поражения, отказалось от возобновления наступательных операций с этого рубежа. Впрочем, и достигнутый успех Центральных держав был значителен: от русских войск была полностью очищена вся ранее занятая ими территория Австро-Венгрии.


Общие потери Юго-Западного фронта составили 1968 офицеров и 56 361 солдат. Подавляющее количество из этих потерь были пленные — 655 офицеров и 41 300 солдат. Противник также захватил 257 орудий, 191 миномёт, 546 пулемётов, более 50 тысяч винтовок, 14 бронеавтомобилей и 2 бронепоезда.


Наступление Западного фронта

Основную задачу на Западном фронте (главнокомандующий армиями фронта генерал-лейтенант А. И. Деникин) выполняла 10-я армия (командующий генерал-лейтенант Н. М. Киселевский, с 12 (25) июля — генерал-лейтенант П. Н. Ломновский). Подготовка к наступлению здесь была очень тщательной, только в выделенных для удара корпусах насчитывалось 125 094 штыков, 11 269 сабель, 1080 3-дюймовых полевых пушек, 42-линейных и 120-мм пушек, 45- и 48-линейных гаубиц, 6-дюймовых пушек и гаубиц, 8-дюймовых гаубиц, 9,2-дюймовых гаубиц и 12-дюймовых гаубиц, 1755 пулемётов, 647 бомбомётов, 134 миномёта. Прорывать германский фронт должны были 20-й армейский, 38-й армейский и 1-й Сибирский армейские корпуса, а развивать их успех — 10-й армейский, 2-й Кавказский армейский корпуса, а также три кавалерийские дивизии.


Этим силам противостоял 3-й резервный корпус 10-й германской армии (командир корпуса генерал от инфантерии А. фон Карловиц), насчитывавший около 45 000 штыков и сабель, до 400 орудий, 2154 пулемёта, 364 миномёта).


С 6 (19) июля вся русская артиллерия начала артподготовку, которая продолжалась три дня. Она была весьма эффективна, местами оказалась полностью уничтожена первая линия обороны противника. Противостоящим войскам 10-й германской армии был нанесён большой урон, местами они были полностью деморализованы. 9 (22) июля армия начала наступление, нанося главный удар из района Молодечно на Вильно. Однако сразу же сказались сильные антивоенные настроения в этой армии: из 14 дивизий, предназначенных для наступления, в атаку пошли лишь 7, из них полностью боеспособными оказались 4. Войска в первый же день преодолели первую линию обороны, после чего начали митинговать, отказались продолжать наступление и возвратилась на исходные позиции. Потери 10-й армии за этот день составили до 10 000 человек, из них около 2 000 пленными. Попытка возобновить наступление на следующий день провалилась, потери составили еще около 1 500 человек. 13 (26) июля русские атаки прекратились.


На совещании в Ставке 16 (29) июля главнокомандующий армиями Западного фронта генерал А. И. Деникин докладывал:

Части двинулись в атаку, прошли церемониальным маршем две, три линии окопов противника и… вернулись в свои окопы. Операция была сорвана. Я на 19-вёрстном участке имел 184 батальона и 900 орудий; у врага было 17 батальонов в первой линии и 12 в резерве при 300 орудиях. В бой было введено 138 батальонов против 17, и 900 орудий против 300.

Однако, по другим данным, результаты первого дня наступления выглядели не столь оптимистично: трехдневная артподготовка разрушила только первую линию обороны, но даже промежуточные укрепления и доты между первой и второй линией не были повреждены, не говоря уже о второй линии. До второй линии обороны русские части не дошли нигде. По немецким данным, положение было восстановлено серией контратак и переброшенными резервами.


По русским данным, в ходе лишь одного дня наступления части 1-го Сибирского корпуса пленили 14 офицеров и 1250 рядовых, захватили 50 пулеметов и 20 бомбометов, а части 38-го армейского корпуса пленили 10 офицеров и 650 нижних чинов[18]. По немецким данным, германские войска потеряли 1256 человек убитыми, 1735 пропавшими без вести (что почти соответствует русским данным о захваченных пленных), 4396 ранеными. Ими были захвачены 455 русских пленных, 2 миномёта и 47 пулемётов, а 77 русских орудий выведены из строя.


Потери русских войск составили 1847 убитыми, 9339 пропавшими без вести, 17120 ранеными, а причины убыли из строя ещё 8016 человек остались неизвестными (предположительно, речь идёт о дезертирах).


Наступление Северного фронта

8—10 (21 — 23) июля началось наступление Северного фронта (главнокомандующий армиями фронта генерал от инфантерии В. Н. Клембовский), хотя провал наступления на Юго-Западном и Западном фронтах уже был очевиден. В наступление перешла 5-я армия (командующий генерал от инфантерии Ю. Н. Данилов), насчитывавшая 185 640 штыков, 8 073 сабли, 932 орудия, 551 бомбомёт, 1617 пулемётов, 87 миномётов.


На выбранном участке наступления занимало оборону 60-е особое командование (генерал-лейтенант Г. фон Паприц).


Попытка наступления окончилась полным провалом: после прорыва первых линий неприятельских окопов войска самовольно вернулись в свои траншеи. Штаб фронта доносил в Ставку: «Только две дивизии из шести были способны для операции… 36-я дивизия, взявшая две линии неприятельских окопов и шедшая на третью, повернула назад под влиянием окриков сзади; 182-я дивизия загонялась на плацдармы силою оружия; когда же противник открыл по частям дивизии артиллерийский огонь, то они открыли беспорядочный огонь по своим. Из 120-й дивизии в атаку пошёл только один батальон. Нейшлотский полк (22-й дивизии) не только не хотел сам наступать, но препятствовал другим, арестовывая походные кухни частей боевой линии».


В этом наступлении прославился незадолго до того сформированный из моряков-добровольцев Ревельской морской базы «Ревельский ударный батальон смерти». Плохо обученные сухопутным приёмам боя, моряки-ударники понесли гигантские потери, но с честью выполнили поставленную боевую задачу. Вот как писали о них газеты тех дней:


Всероссийский центральный комитет по организации добровольческой армии сообщает о действиях ревельского батальона. Получив задачу прорвать две линии окопов, батальон прорвал четыре линии, желая закрепить захваченное, батальон попросил поддержки, но вместо поддержки батальон был обстрелян своими же. Под двойным огнём батальон начал отход на первоначальные позиции. Потери были громадны: из 300 моряков, входивших в состав батальона, не ранено всего 15 человек. Три офицера: подпоручик Симаков, мичман Орлов, мичман Зубков, не желая отступать, застрелились. Командир батальона штабс-капитан Егоров скончался от полученных им 13 ран.

— Газета «Биржевые ведомости», 18 (31) июля 1917 г.

Потери 5-й армии Северного фронта в этой операции составили 652 человека убитыми, 2 336 человек пропавшими без вести, 9 673 ранеными. Потери противника были незначительными: 135 убитых, 317 пропавших без вести (по русским данным, в плен захвачены только 191 солдат и офицер), 383 раненых.


Наступление Румынского фронта

Основная статья: Битва при Мэрэшешти

На Румынском фронте (главнокомандующий армиями фронта Фердинанд I, фактически силами фронта руководил помощник главнокомандующего генерал от инфантерии Д. Г. Щербачёв) для наступления сосредоточено было 143 292 штыка, 6 333 сабли, 668 орудий и 1 335 пулемётов.


Начавшееся 9 (22) июля наступление 1-й и 2-й румынских и IV и VI русских армий Румынского фронта развивалось успешно. Пример румынских войск, не поражённых большевистской агитацией, положительно действовал на русские войска. Кроме этого, на Румынском фронте, в отличие от других фронтов, отборные — «ударные» — части использовали прежде всего для прекращения мятежей и поддержания дисциплины в собственных частях, а не для лобовых атак на окопы противника. Таким образом в руках командования постоянно находились части, верные долгу и присяге, на которые оно могло полагаться. 7 — 11 (20 — 24) июля на Фокшанском направлении части IV русской и 2-й румынской армий прорвали фронт противника. Были захвачены пленные и около 100 орудий.


Активные действия 6-й армии и 4-й русских и 2-й румынской армий были успешны - они прорвали оборону 9-й германской и 1-й австро-венгерской армий. Но вследствие поражения соседнего Юго-Западного фронта глава Временного правительства А. Ф. Керенский 12 (25) июля приказал всем войскам Румынского фронта остановить наступление и отменить запланированные атаки[21]. Наступление было остановлено по просьбе генерала Корнилова, только что назначенного Верховным Главнокомандующим русскими армиями.


В свою очередь германцы, освободившись на русском Юго-Западном фронте, повели, начиная с 6 августа, сильные атаки на Фокшанском и Окненском направлениях, желая занять здесь богатый нефтеносный район. Прорыв линии фронта они осуществили на участке обороны 2-й румынской армии. Самые упорные бои велись ими здесь, а также в долине р. Ойтуз, против русских и румынских войск до 13 августа и окончились оттеснением последних на весьма незначительное расстояние на Фокшанском направлении, после чего фронт вновь стабилизировался, и боевые операции здесь прекратились до конца войны.


Армии Румынского фронта в июле-августе потеряли 153 222 солдат и офицеров: 13 168 убитыми, 18 674 пропавшими без вести, 46 713 ранеными, потери ещё 22 022 человек не разнесены по категориям. Противник заявил о захвате 13 551 русских и румынских пленных, 36 орудий, 16 миномётов, 138 пулемётов и 1 бронепоезда.


Австро-германские армии в боях в Румынии потеряли 67 108 человек: 9 399 убитых, 37 050 раненых и контуженных, 20 659 пропавших без вести. Русско-румынские войска здесь захватили 6 773 пленных, 120 орудий, 19 миномётов и 83 пулемётов.


Причины поражения и его последствия

С военной точки зрения операция завершилась безусловным поражением: после кратковременного первоначального успеха русские войска были отброшены далеко за первоначальную линию фронта на Юго-Западном фронте и утратили подавляющую часть занятой в ходе наступления территории на Румынском фронте; потери оказались намного выше потерь противника.


Причинами поражения стал целый ряд факторов, как объективных, так и субъективных:


общее падение дисциплины в действующей армии, повлекшее падение её боеспособности;

недостаточный срок подготовки войск к наступлению;

резкое ухудшение качества тыловой подготовки личного состава перед отправкой на фронт, а также направление на фронт запасных частей из тыловых округов в полном составе (до 1917 года так не делалось: солдаты из тыла добавлялись в обстрелянные на фронте части, получая необходимые навыки от опытных бойцов);

некачественное снабжение войск, в том числе недостаток боеприпасов;

неудачный в целом план наступления: вспомогательные разрозненные удары на Северном и Западном фронтах запланированы так далеко от направления главного удара, что не оказали никакого влияния на общий ход сражения, а также разброс по времени основных и вспомогательных ударов;

неудовлетворительное руководство фронтами со стороны Верховного Главнокомандующего;

«кадровая чехарда» в звеньях корпус — армия — фронт, отсюда недостаточный опыт в руководстве войсками со стороны ряда новых командующих, их ошибки и т.д.

Но ещё более тяжелыми оказались политические последствия. Провал Июньского наступления оказал огромное влияние на все дальнейшие политические события России в 1917 году вплоть до прихода к власти большевиков.


Июньское наступление заметно накалило обстановку среди революционных частей Петроградского гарнизона, не желавших отправляться на фронт. Одной из наиболее ненадёжных частей стал 1-й пулемётный полк, находившийся под влиянием агитации анархистов и сильно раздутый по военному времени (численность полка в 1917 году фактически соответствовала дивизии). Революционные солдаты этого полка не испытывали желания отправляться в составе маршевых рот на фронт в связи с июньским наступлением. Так же, как и кронштадтские матросы, они стали благодатной почвой для агитации анархистов и большевиков. Солдаты Петроградского гарнизона и матросов Балтийского флота стихийно предприняли попытку Июльского восстания в Петрограде. Это вооружённое выступление, а также начавшееся австро-германское контрнаступление на фронте повлекли кризис во Временном правительстве, в результате которого 8 (21) июля А. Ф. Керенский сменил Г. Е. Львова на посту министра-председателя, сохранив пост военного и морского министра.


Благодаря июньскому наступлению произошёл резкий карьерный взлёт генерала Л. Г. Корнилова, который 8 (21) июля сменил Гутора на посту командующего фронтом. А уже 18 (31) июля был снят с должности Верховного Главнокомандующего Русской армии генерал А. А. Брусилов и Корнилов был назначен на его место. Попытки Корнилова жёсткими мерами восстановить дисциплину в армии ещё более озлобили солдат против офицеров, что также сыграло негативную роль в дальнейших событиях.


Про­вал июльского наступления значительно по­дор­вал ав­то­ри­тет Временного пра­ви­тель­ст­ва, позиции которого с этого времени неуклонно ослабевали. Резко возросло влияние радикальных политических сил (большевики, анархисты, эсеры, националистические партии и др.). Темпы раз­ло­же­ния российской ар­мии ещё более возросли и вскоре она окончательно перестала представлять из себя реальную боевую силу.


Лозунг «войны до победного конца» окончательно потерял авторитет в широких массах, антивоенные настроения стали господствовать в обществе, не говоря уже о солдатской массе. Политизация солдатских масс и роль солдатских комитетов в армии продолжали возрастать. В этой обстановке выдвинутые В. И. Лениным лозунги немедленного мира без аннексий и контрибуций и сепаратного выхода России из войны обеспечили огромный рост влияния большевиков на общество. В России начала вызревать новая революционная ситуация.[24]


По данным Ставки, потери в людях в армиях русского Юго-Западного фронта за период с 18 июня по 6 июля 1917 г. составили[25]:


Армии Убито Ранено Контужено Отравлено газами Пропало без вести Дезертиров Итого

Особая армия 71 702 111 19 36 — 939

11-я армия 3318 17545 2412 96 2814 2404 28589

7-я армия 2035 6496 1786 263 2152 1261 13993

8-я армия 1481 11497 183 801 651 195 14808

Итого 6905 36240 4492 1179 5653 3860 58329


Военный теоретик Н. Н Головин писал, что наступление было образцово подготовлено штабами. Профессор Роберт Фельдман писал, что стратегия российского Генерального штаба сыграла на руку немцам, поскольку привела к истреблению наиболее боеспособных частей русской армии. Согласно энциклопедии Британника, планы Временного правительства по подготовке этого наступления показали непонимание им революционных ожиданий в стране и армии; в то же время провал наступления на короткое время усилил позиции умеренных и консервативных политических сил


Июльская демонстрация в Петрограде

14 июля — в соответствии с постановлением Временного Правительства России № 752 был открыт Пермский университет.


16 июля — в Петрограде началось подавленное через 2 дня восстание солдат 1-го пулемётного полка, рабочих петроградских заводов, кронштадтских матросов, поддержанных большевиками


20 июля - временное правительство отдало приказ об аресте В. И. Ленина. Ленин скрылся

Министр-председатель Временного правительства князь Георгий Львов ушёл в отставку со своего поста. Его место занял Александр Керенский, сохранивший должность военного и морского министра


23 июля-29 июля — II Всероссийский единоверческий съезд


3 августа — в Оренбурге открылся I Всекиргизский (Всеказахский) съезд, на котором была создана казахская национальная партия Алаш. Съезд закончил работу 8 августа


8—16 августа — в Петрограде состоялся VI съезд РСДРП(б). Проходил полулегально, в газетах было объявлено только о созыве съезда, но не было указано место его заседаний.


10 августа — в Мешхед (Иран) прибыла Британская военная миссия в Туркестане генерала Уилфреда Маллесона, призванная противодействовать возможному немецко-турецкому вторжению в Среднюю Азию в условиях ослабления России


21 августа — разыскиваемый российскими властями В. И. Ленин из своего укрытия на озере Разлив перебрался в Финляндию под видом кочегара на паровозе


25—28 августа — Государственное совещание временного правительства в Москве


27—29 августа — Казанская катастрофа — пожар на Казанском пороховом заводе, приведший к многочисленным разрушениям и жертвам, и уничтоживший огромное количество вооружения и боеприпасов, в том числе более миллиона снарядов и 12 тысяч пулемётов.


Казанская катастрофа — пожар на Казанском пороховом заводе в 1917 году. Пожар начался 14 августа и привёл к уничтожению заводов и распространению паники в городе 14—16 августа. Пожар, продолжавшийся по меньшей мере до 24 августа, возник в результате взрыва снарядов на складах, разбросанных по промышленной части города. Тем не менее большая часть взрывчатых веществ была затоплена водой из водохранилищ, что предотвратило более крупные взрывы. Тринадцать человек погибли в результате взрыва и пожара, восемь умерли от ран, а 172, в том числе 30 детей, были ранены. Пожарами было уничтожено 12 000 пулемётов (всего в Первую мировую войну было произведено и доставлено на фронт около 30 000 пулемётов) и один миллион снарядов на складах (78 500 пудов), 542 здания были разрушены, 152 из них полностью. Кроме того, было потеряно 1,8 млн пудов (29,5 тыс. тонн) нефти.

Пожар был начат небрежным караульным, который бросил окурок около станции Пороховой (в настоящее время Лагерная)[источник не указан 123 дня]. Снаряды, взорвавшиеся на станции, зажгли ближайшее железнодорожное депо. Нефть из цистерн, расположенных на берегу реки Казанки, также загорелась. Рабочие заводов бежали в пригородные посёлки, что привело к распространению паники в городе. Многие из 200 000 человек населения Казани бежали пешком и на поездах.


Телеграмма, отправленная 15 августа в Петроград в Министерство внутренних дел:


Пожар пороховых и артиллерийских складов продолжается. Беспрестанные взрывы. [Во] многих кварталах выбиты стекла домов. Помощь раненым организована. Население частью бежит за город, но паники не наблюдается. Хлебом население обеспечено. Объявлено военное положение, разъезжают патрули войск и милиции для предотвращения мародёрства, пожар не кончился, взрывы продолжаются.


В тот же день другой телеграммой сообщалось, что опасность для города миновала.


Последствия

Старое здание завода было полностью разрушено, но работа на заводе продолжалась в новых цехах, построенных в 1915—1916 годах. Во время советской власти официальное объяснение взрыва было основано не на небрежности, а на происках контрреволюционного движения. Они якобы разрушили завод, чтобы обвинить пролетариат в сотрудничестве с Германией. Обвинение в сотрудничестве революционеров с Германией было одним из причин корниловского выступления. По сей день на берегах Волги находят неразорвавшиеся снаряды, однако, некоторые из них могут быть отнесены к боям в 1918 году.


Приказ начальника гарнизона полковника Григорьева войскам Казанского гарнизона


16 августа 1917 г.


г. Казань


Приказом по войскам Казанского гарнизона от 15 августа с/г за № 14 было категорически воспрещено населению во избежание несчастных случаев собирать разбросанные по улицам снаряды, которые могут взорваться.


Между тем замечено, что жители подбирают снаряды, рассматривают их и иногда уносят с собой.


Вновь категорически подтверждаю запрещение собирать разбросанные по улицам снаряды, воспрещаю рассматривать их и приказываю всем лицам, в помещениях которых или во дворах окажутся таковые снаряды, немедленно заявить о том в ближайший милиционный район для сдачи их военному ведомству.


Предупреждаю, что в дальнейшем, в случае обнаружения снарядов у населения на руках и в квартирах, виновные понесут ответственность по законам военного времени, причём ответственность за могущие произойти несчастья понесут и не только те лица, у которых окажутся снаряды, но и хозяева домов и квартир. Для сбора снарядов командированы специальные отряды.


28 августа — в Лондоне прошла 2-я Конференция социалистов стран Антанты, в которой приняли участие социал-демократы Великобритании, Франции, Бельгии и России (кроме большевиков). Социалисты приняли резолюции в поддержку своих правительств


Август — ссылка императора в Тобольск

После июльских событий 1917 года в Петрограде Временное правительство принимает решение переправить царя с семьёй в ссылку. Местом ссылки был избран Тобольск, куда царь прибывает 6 августа 1917 года пароходом из Тюмени, вместе с остатками свиты (45 человек). В дороге и ссылке царь и его семья охранялись так называемым Отрядом особого назначения из 330 солдат и 7 офицеров. Командиром отряда был полковник Е. С. Кобылинский. По другим данным, воспоминаниям полковника А. И. Джулиани, командиром Отряда Особого назначения был назначен штабс-капитан Аксюта Ф. А., запасного батальона Лейб-Гвардии 1-го стрелкового Его Величества полка, избранный солдатским комитетом выборным командиром батальона[2]. Нахождение штабс-капитана Аксюты Ф. А. рядом с государем в Тобольске подтверждается многими фотографиями. С 1 сентября 1917 по 26 января 1918 года при отряде состоял комиссар Временного Правительства, старый революционер В. С. Панкратов. Солдаты и офицеры отряда были набраны из гвардейских стрелковых полков.


Временное правительство отказалось давать какое-либо содержание свите.


По воспоминаниям А. Ф. Керенского,



Николай II в ссылке в Царском Селе.

Было решено (в секретном заседании) изыскать для переселения царской семьи какое-либо другое место, и все разрешение этого вопроса было поручено мне. Я стал выяснять эту возможность. Предполагал я увезти их куда-нибудь в центр России, останавливаясь на имениях Михаила Александровича и Николая Михайловича. Выяснилась абсолютная невозможность сделать это. Просто немыслим был самый факт перевоза Царя в эти места через рабоче-крестьянскую Россию. Немыслимо было увезти их и на Юг. Там уже проживали некоторые из Великих Князей и Мария Фёдоровна, и по этому поводу там уже шли недоразумения. В конце концов я остановился на Тобольске. Отдаленность Тобольска и его особое географическое положение, ввиду его отдаленности от центра, не позволяло думать, что там возможны будут какие-либо стихийные эксцессы. Я, кроме того, знал, что там удобный губернаторский дом. На нём я и остановился. Первоначально, как я припоминаю, я посылал в Тобольск комиссию, в которую, кажется, входили Вершинин и Макаров, выяснить обстановку в Тобольске. Они привезли хорошие сведения.


Впоследствии Керенский утверждал, что в 1917 году он находился под мощным давлением разнообразных делегаций, требовавших расстрелять царя. По мнению Керенского, если бы Николай не был бы сослан в Тобольск, «он также был бы казнён, но на год ранее».


Семья была размещена на втором этаже бывшего губернаторского дома[3]. Выходить в город запрещалось, за исключением посещения церкви, все письма просматривались. Однако в целом жизнь ссыльных в первые месяцы была очень тихой; как писал сам царь, «нам здесь хорошо — очень тихо». Ближайшая железная дорога находилась от Тобольска в 260 верстах, и «триумфальное шествие советской власти», распространявшееся главным образом по железным дорогам, до него не дошло, дойдя только до Тюмени, Омска и Екатеринбурга.


О приходе к власти большевиков становится известно с опозданием на две недели, только 17 ноября.


17 ноября. Такая же неприятная погода с пронизывающим ветром. Тошно читать описания в газетах того, что произошло две недели тому назад в Петрограде и в Москве!

Гораздо хуже и позорнее событий Смутного времени.


— Дневники Николая II, 1917 год

В Тобольске образуется Солдатский комитет, избранный охраной царя. Отношение комитета к бывшему императору, в целом, было враждебным. 19 декабря запрещено посещать церковь, за исключением праздников, 7 марта этот запрет отменён.



Виды Тобольска, 1912 год

В конце декабря Солдатский комитет постановляет 100 голосами против 80 снять у свергнутого царя погоны, что он сам воспринял, как унижение, заявив, что «этого свинства я им не забуду», и снимать погоны отказался. В феврале солдаты, раздражённые обильным питанием царя, требуют перевести его на солдатский паёк. 13 февраля комиссар Карелин постановляет оплачивать из казны только солдатский паёк, отопление и освещение, а всё остальное должно оплачиваться за счёт заключённых, причём пользование личными капиталами было ограничено 600 рублей в месяц. 19 февраля Солдатский комитет разрушил ночью кирками ледяную горку, построенную в саду для катания царских детей. Предлогом для этого было то, что с горки можно было «смотреть через забор».


В феврале большевистские Советы в Екатеринбурге и Омске вспоминают о существовании Николая II, и независимо друг от друга каждый из них поднимает перед председателем ВЦИК Свердловым вопрос о переводе царя к себе, опасаясь, что весной он может бежать. Вплоть до этого времени большевики не проявляли никакого интереса к личности свергнутого царя, так как были слишком поглощены ожесточённой борьбой за власть, и им было не до царя.


Власть большевиков в Тобольске фактически была установлена в марте 1918 года с прибытием из Омска 11 (24) марта Дуцмана Василия (Вильгельма) Карловича, комиссара Тобольска и комиссара над царской семьёй. Дуцман не имел никаких связей в Тобольске и предпочитал никак не вмешиваться в события, ограничиваясь наблюдением за царской семьёй.


Через несколько дней в Тобольске происходит конфликт между несколькими большевистскими отрядами: 13 (26) марта прибывает отряд красногвардейцев из Омска, 15 (28) вдвое меньший из Екатеринбурга, покинувший Тобольск 4 апреля по требованию первого отряда. Омский отряд находился под командованием Демьянова и Дегтярёва, которые сами происходили из Тобольска и были в нём хорошо известны. Этот отряд разгоняет местную земскую и городскую управу и переизбирает Совет.


Сам Николай упоминает в своих дневниках в записи от 22 марта о прибытии и изгнании ещё одного отряда из Тюмени: «Утром слышали со двора, как уезжали из Тобольска тюменьские разбойники-большевики на 15 тройках, с бубенцами, со свистом и с гиканьем. Их отсюда выгнал омский отряд!».


31 марта (13 апреля) прибыл второй отряд из Екатеринбурга под командованием делегата Уралсовета комиссара С. С. Заславского, 28-летнего слесаря, дважды судимого за революционную деятельность и с началом войны мобилизованного на Балтийский флот, где он окончил школу гардемаринов. Заславский требует немедленно заключить царя в «каторжную тюрьму».


Во время этого конфликта в Тобольск во главе ещё одного отряда численностью 150 человек прибывает 9 (22) апреля комиссар ВЦИК Яковлев, которому в течение двух дней удалось взять под свой контроль оба предыдущих отряда, изгнав Заславского.


3 сентября — Германские войска заняли Ригу. Русская армия беспорядочно отступила на северо-восток к Вендену, теряя артиллерию и обозы.

5 сентября — в Баку прошёл митинг протеста против введения смертной казни на фронте и в тылу

9 сентября — началось Корниловское выступление.

История России ХХ века - 1917 год - Корниловское выступление (в советской историографии — Корниловский мятеж, Корниловщина)

Корниловское выступление (в советской историографии — Корниловский мятеж, Корниловщина) — неудачная попытка установления военной диктатуры, предпринятая Верховным главнокомандующим Русской Армией генералом от инфантерии Л. Г. Корниловым в августе (сентябре) 1917 года с целью восстановления в России «твёрдой власти» и предотвращения с помощью военной силы прихода к власти левых радикалов (большевиков).


Выступление произошло на фоне острого общественно-политического кризиса в России и падения авторитета Временного правительства. В этих условиях Корнилов потребовал отставки правительства и предоставления ему чрезвычайных полномочий, выдвинув программу «спасения Родины» (милитаризация страны, ликвидация революционно-демократических организаций, введение смертной казни и т. д.), которая была в основном поддержана министром-председателем Временного правительства А. Ф. Керенским, но её осуществление было признано «несвоевременным».

Уже в апреле 1917 года среди недовольных новым порядком офицеров приобрела популярность идея установления военной диктатуры; образовалось множество военных организаций. Устремления военных поддерживали и некоторые гражданские организации, в том числе Общество экономического возрождения России во главе с А. И. Гучковым и А. И. Путиловым и Республиканский центр, создавший даже собственный военный отдел для координации действий различных офицерских организаций. На пост военного диктатора весной и летом выдвигались разные кандидатуры, в том числе М. В. Алексеев, А. А. Брусилов и А. В. Колчак.



Генерал Корнилов

Летом 1917 года обстановка в Петрограде была неспокойной. Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов 3—24 июня (16 июня — 7 июля), на котором преобладали эсеры и меньшевики, поддержал Временное правительство и отклонил требование большевиков о прекращении войны и передаче власти Советам. Уже вскоре, однако, в Петрограде состоялись антиправительственные выступления, вызванные военным поражением на фронте. Волнения, начавшиеся со стихийных выступлений солдат 1-го пулемётного полка, рабочих петроградских заводов, кронштадтских матросов под лозунгами немедленной отставки Временного правительства, передачи власти Советам и переговоров с Германией о заключении мира, возглавили большевики, объединившие недовольных под своими лозунгами. 4 (17) июля Временное правительство было вынуждено ввести в городе военное положение.


К середине лета среди множества военных организаций наиболее влиятельными были Военная лига, Союз георгиевских кавалеров (штаб-квартиры находились в Петрограде) и созданный при Ставке в Могилёве Союз офицеров армии и флота.


19 июля 1917 г. верховным главнокомандующим вместо генерала А. А. Брусилова Керенский по рекомендации своего заместителя и губернатора Петрограда Б. В. Савинкова назначил генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова.


Генерал Корнилов со времени своего побега из австрийского плена в 1916 году стал чрезвычайно популярен в войсках, пользовался в военных кругах авторитетом, вокруг него начало смыкаться офицерство, казачество — вообще все круги, стоявшие в оппозиции к расширявшимся революционным процессам, которые они рассматривали как развал страны. Прежде всего это были правые круги, связанные с дворянством и крупными собственниками. После назначения Верховным главнокомандующим он естественным образом оказался главным и единственным кандидатом в диктаторы. Профессиональный военный Корнилов, безусловно воспитанный в духе патриотической жертвенности, как русский офицер, которому по уставу было запрещено заниматься и интересоваться политикой, видел разрешение кризиса и остановку фантастической, стремительной деградации общества и, самое главное — армии, ведущей тяжёлую войну — в наведении элементарной дисциплины в войсках и проведении более твёрдой политики. Во время своего назначения на пост Верховного главнокомандующего генерал Корнилов потребовал от правительства признания за ним ответственности «только перед собственной совестью и всем народом», устанавливая таким образом, по словам Деникина, некую «оригинальную схему суверенного военного командования». Заявление в основном касалось военной части, в частности — предоставление Главковерху полной автономии во всех военных вопросах — от решения оперативных задач до назначения и смещения командного состава. Требовал Корнилов и введения смертной казни не только на фронте, но и в тылу. Б. В. Савинков, в связи с новым назначением генерала, писал о Корнилове:


Отношение генерала Корнилова к вопросу о смертной казни… его ясное понимание причин Тарнопольского разгрома, его хладнокровие в самые трудные и тяжкие дни, его твердость в борьбе с «большевизмом», наконец, его примерное гражданское мужество поселили во мне чувство глубокого к нему уважения и укрепили уверенность, что именно генерал Корнилов призван реорганизовать нашу армию… …Я был счастлив этим назначением. Дело возрождения русской армии вручалось человеку, непреклонная воля которого и прямота действий служила залогом успеха…

История России ХХ века - 1917 год - Офицеры приветствуют Корнилова

Офицеры приветствуют Корнилова, июль 1917 г.

А. Ф. Керенский в целом был согласен со многими взглядами Корнилова на положение в стране и пути выхода из него — оба считали, что монархия ушла в прошлое, стремились сохранить Россию великой державой и видели участие России в войне прежде всего как верность союзническим обязательствам страны и государства как члена Антанты. Министра-председателя подкупила лояльность генерала к правительству, его авторитет среди военных, демократизм убеждений; учитывая же тот факт, что в Петрограде только что было подавлено поддержанное большевиками вооружённое выступление части гарнизона, в тылу также требовалась «твердая власть». В то же время, введение военной диктатуры и разгон Совета делало лишним самого Керенского и ставило под угрозу его политическое выживание. Керенский, заметный представитель радикальной леволиберальной части русской интеллигенции, с юности привык с недоверием и подозрением относиться к военному сословию, так как оно являлось в царской России носителем традиций лояльности самодержавию. Этим объясняется его двусмысленное поведение, усиленное вскоре возникшей личной антипатией к Корнилову.


21 июля английский посол Бьюкенен передаёт слова, сказанные ему политически близким к Керенскому министром иностранных дел Терещенко: «Остаётся только одно: введение военного положения во всей стране, использование военно-полевых судов против железнодорожников и принуждение крестьян к продаже зерна. Правительство должно признать генерала Корнилова; несколько членов правительства должно оставаться в ставке для постоянной связи с ним. На мой вопрос о том, разделяет ли его взгляды Керенский, Терещенко ответил утвердительно, но сказал, что у премьера связаны руки».


24 июля (6 августа) 1917 было создано второе коалиционное правительство, в состав которого вошли 7 представителей социалистических партий (эсеров и меньшевиков) против 4 кадетов, а возглавил правительство эсер А. Ф. Керенский.


30 июля на совещании с участием министров путей сообщения и продовольствия генерал Корнилов высказывал следующие взгляды:

Для окончания войны миром, достойным великой, свободной России, нам необходимо иметь три армии: армию в окопах, непосредственно ведущую бой, армию в тылу — в мастерских и заводах, изготовляющую для армии фронта всё ей необходимое и армию железнодорожную, подвозящую это к фронту


3 августа в Петрограде генерал Корнилов представил Керенскому записку, подготовленую для доклада Временному правительству. В записке говорилось о необходимости проведения следующих главных мероприятий:


введение на всей территории России в отношении тыловых войск и населения юрисдикции военно-революционных судов, с применением смертной казни за ряд тягчайших преступлений, преимущественно военных;

восстановление дисциплинарной власти военных начальников;

введение в узкие рамки деятельности комитетов и установления их ответственности перед законом.

Однако Керенский, выразив предварительно своё принципиальное согласие с мерами, предлагавшимися Корниловым, уговорил генерала не представлять записки правительству непосредственно в этот день, мотивируя это пожелание желательностью завершения аналогичной работы военного министерства для взаимного согласования проектов. Однако уже на следующий день, 4 августа, копия записки генерала Корнилова оказалась в распоряжении газеты «Известия», начавшей печатание выдержек из корниловской записки, одновременно с чем началась и широкая кампания против Корнилова.


Важную роль в будущих событиях августа, связанных с именем генерала Корнилова, сыграло проведённое на квартире у московского городского комиссара, члена ЦК кадетской партии Н. М. Кишкина по инициативе М. В. Родзянко частное совещание членов партий кадетов и октябристов и бывших членов Комитета Государственной Думы П. Н. Милюкова, В. А. Маклакова, И. Шингарева, С. И. Шидловского, Н. В. Савича.


Накануне совещания с публичными обращениями поддержки Главковерху выступили также «Союз офицеров», «Союз Георгиевских кавалеров», «Союз казачьих войск», съезд несоциалистических организаций и другие. Финансовую поддержку движению оказывали крупнейшие русские капиталисты: Рябушинский, Морозовы, Третьяков, Путилов, Вышнеградский и др. Представитель Ставки полковник Роженко сообщил о назревающем конфликте между Корниловым и Керенским, возможном выдвижении на Петроград кавалерийских частей «для ликвидации попытки большевистского переворота», разгоне Совета и Временного правительства и передачи власти Думе. Реальной угрозы большевистского выступления в тот момент не существовало (большевики были разгромлены и дискредитированы как немецкие шпионы после июльских дней), но корниловцы всячески муссировали утверждения о ней, чтобы иметь подходящий повод. По словам В. М. Чернова, «искать помощников Корнилову не пришлось. Его вызывающее поведение стало сигналом для всей России. Представители Союза офицеров во главе с Новосильцевым явились сами и выразили желание работать ради спасения армии. Прибыли делегаты от Казачьего совета и Союза георгиевских кавалеров. Республиканский центр пообещал Корнилову поддержку влиятельных кругов и передал в его распоряжение военные силы петроградских организаций. Генерал Крымов прислал в комитет Союза офицеров гонца с поручением выяснить, правда ли, что „что-то затевается“ и сообщить, должен ли он принять 11-ю армию, предложенную ему Деникиным, или оставаться с 3-м корпусом, которому предстоит, как он выразился, „куда-то отправиться“. Его попросили остаться с 3-м корпусом».


На совещании 11 августа прозвучали доклады представителей «Союза офицеров» полковников Новосильцева и Пронина по «программе Корнилова», докладчики заявляли о необходимости «общественной поддержки» генерала. По воспоминаниям Савича, эти доклады производили впечатление «неожиданно-наивных и по-детски необдуманных». «Нам стало ясно, что всё, решительно всё в этой авантюре не продумано и не подготовлено, есть только болтовня и добрые намерения». Выступившие от партии кадетов П. Н. Милюков и князь Г. Н. Трубецкой говорили о важности и, в то же время, о невозможности военной диктатуры, если она не будет поддержана массами. В результате складывалось впечатление, что кадеты поддерживают Корнилова. Однако об ошибочности подобной уверенности говорил Новосильцеву Маклаков: «Я боюсь, что мы провоцируем Корнилова». Историк В. Ж. Цветков констатирует, что все это вселяло в Корнилова уверенность в сочувствии ему не только генералитета и политиков, но также офицерства и солдат.


История России ХХ века - 1917 год - Генерал Л. Г. Корнилов и Б. В. Савинков

Генерал Л. Г. Корнилов и Б. В. Савинков

На Государственном совещании, проходившем в Москве 12-15 (25-28) августа, Корнилов ярко проявил свои политические претензии, вступив этим в конфликт с Керенским. Керенский, пытавшийся отстранить Корнилова от политической деятельности, с большой неохотой согласился на его участие в совещании, поставив условием, чтобы Корнилов говорил о чисто военных вопросах; тем не менее Корнилов произнес яркую политическую речь, произведшую большое впечатление и воспетую в одном из стихотворений Марины Цветаевой («Сын казака, казак… Так начиналась — Речь»). Хотя присутствовавшие на совещании солдаты демонстративно не встали при появлении Корнилова, публика встретила его речь восторженно, а при выходе Корнилова забросали цветами, а юнкера и текинцы несли его на плечах.


«Корниловская программа» и политические взгляды генерала Корнилова

Вопреки утверждениям некоторых историков, генерал Корнилов никогда, ни до своего августовского выступления, ни во время него — ни официально, ни в частных беседах и разговорах не ставил определённой «политической программы». Он её не имел, как не имел (наряду с Керенским) прямых социальных и политических лозунгов. Документ, известный в истории под названием «Корниловская программа» стал результатом коллективного творчества Быховских узников — лиц, заключённых в Быховскую тюрьму вместе с генералом Корниловым по обвинению в поддержке его после неудачи Корниловского выступления. По словам генерала Деникина — соавтора этой программы, она нужна была как исправление «пробела прошлого» — необходимости объявления строго деловой программы по удержанию страны от окончательного развала и падения. Программа после составления была утверждена генералом Корниловым и появилась в печати без даты и под видом программы одного из прошлых его выступлений, ибо в условиях, в которых пребывали её авторы, было трудно, по словам генерала Деникина, опубликовать «Программу Быхова».


«Корниловская программа»:


1) Установление правительственной власти, совершенно независимой от всяких безответственных организаций — впредь до Учредительного собрания.

2) Установление на местах органов власти и суда, независимых от самочинных организаций.

3) Война в полном единении с союзниками до заключения скорейшего мира, обеспечивающего достояние и жизненные интересы России.

4) Создание боеспособной армии и организованного тыла — без политики, без вмешательства комитетов и комиссаров и с твердой дисциплиной.

5) Обеспечение жизнедеятельности страны и армии путём упорядочения транспорта и восстановления продуктивности работы фабрик и заводов; упорядочение продовольственного дела привлечением к нему кооперативов и торгового аппарата, регулируемых правительством.

6) Разрешение основных государственных, национальных и социальных вопросов откладывается до Учредительного Собрания.

В беседах с целым рядом лиц генералом Корниловым выдвигались различные формы «сильной власти», например, переформирование кабинета Керенского на национальных началах, смена главы правительства, введение Верховного главнокомандующего в состав правительства, совмещение должностей министра председателя и Верховного главнокомандующего, директория, единоличная диктатура. Сам генерал Корнилов склонялся к единоличной диктатуре, не ставя, однако, её при этом самоцелью и придавая огромное значение факту легитимности и законной преемственности власти.


Не вдаваясь в вопрос о том, какие меры необходимы для оздоровления рабочих и железнодорожных составляющих и предоставляя разобраться в этом специалистам, генерал тем не менее полагал, что «для правильной работы этих армий они должны быть подчинены той же железной дисциплине, которая устанавливается для армии фронта».


В отношении ключевого в тех обстоятельствах аграрного вопроса, Корнилов имел программу, разработанную для него профессором Яковлевым; она предполагала частичную национализацию земли с наделением, однако, не всех крестьян, а только солдат, вернувшихся с фронта, с рядом изъятий в пользу землевладельцев.


По словам генерала Деникина, «политический облик генерала Корнилова для многих оставался неясным» и вокруг этого вопроса строились легенды, имевшие своим источником окружение Лавра Георгиевича, которое, в силу излишней терпимости и доверчивости плохо разбиравшегося в людях генерала, подобралось «мало-государственное или же вовсе беспринципное». В этом Деникин видел глубочайший трагизм деятельности генерала Корнилова.


Лавр Георгиевич не был ни социалистом, ни монархистом: подобно подавляющему большинству тогдашнего офицерства, он был чужд политическим страстям. Деникин считал, что по взглядам и убеждениям генерал Корнилов был близок «широким слоям либеральной демократии». Как Главнокомандующий, генерал Корнилов имел более других военачальников смелости и мужества выступать против разрушения армии и в защиту офицерства.


Выдвижение корниловских войск на Петроград


История России ХХ века - 1917 год - - Эй, шофёр [Керенский], ты, кажется, собираешься повернуть направо? Карикатура августа 1917 г.

- Эй, шофёр [Керенский], ты, кажется, собираешься повернуть направо? Карикатура августа 1917 г.


Корниловское выступление.

Уже в дни Московского совещания начались угрожающие передвижения верных Корнилову частей: на Петроград из Финляндии двигался кавалерийский корпус генерал-майора А. Н. Долгорукова, на Москву — 7-й Оренбургский казачий полк. Они были остановлены соответственно командующими Петроградского и Московского военных округов.[19] Вслед за тем в районе Невеля, Новосокольников и Великих Лук были сконцентрированы наиболее надёжные с точки зрения Корнилова части: 3-й кавалерийский корпус и 3-я бригада «Дикой дивизии» — Ингушский и Черкесский полки под командованием весьма правого по политическим взглядам генерал-лейтенанта А. М. Крымова. Смысл этой концентрации, абсурдной с военной точки зрения, был прозрачен: создавался плацдарм для похода на Петроград. По воспоминаниям командира одного из полков князя Ухтомского, офицеры это отлично понимали: «Общее мнение склонялось к тому, что мы идём на Петроград… Мы знали, что скоро должен состояться государственный переворот, который покончит с властью Петроградского совета и объявит либо директорию, либо диктатуру с согласия Керенского и при его участии, которое в данных условиях было гарантией полного успеха переворота». Когда начальник штаба Корнилова генерал Лукомский, до сих пор не посвящённый в заговор, потребовал объяснений, Корнилов сообщил ему, что имеет целью защитить Временное правительство от нападения большевиков и Советов даже против воли самого правительства. Он «повесит германских агентов и шпионов во главе с Лениным» и разгонит Советы. Корнилов хотел доверить эту операцию Крымову, так как знал, что тот «не колеблясь, развесит на фонарях всех членов Совета рабочих и солдатских депутатов». Возможно, в последний момент он сумеет заключить соглашение с Временным правительством, но если согласия последнего добиться не удастся, ничего страшного не случится: «потом они сами скажут мне спасибо».


Объективно, Керенский мог сохранять власть, лишь лавируя между правыми и Советами, что и делал на протяжении всего корниловского заговора.


20 августа (2 сентября) 1917 Керенский по докладу Савинкова согласился на «объявление Петрограда и его окрестностей на военном положении и на прибытие в Петроград военного корпуса для реального осуществления этого положения, то есть для борьбы с большевиками».


Тем временем положение на фронте ухудшалось; 21 августа (3 сентября) 1917 германские войска взяли Ригу; заградительные отряды Корнилова не только не помогали, но и усиливали ожесточение солдат против офицеров. Прорыв немцев под Ригой, с одной стороны, создавал реальную угрозу Петрограду, а с другой — давал повод воспользоваться этой угрозой для «наведения порядка». Произошедшее в связи с этим перебазирование Ставки на территорию Петроградского военного округа также создавало двусмысленную и тревожную для Керенского ситуацию. Керенский, чьи отношения с Корниловым после Московского совещания обострились, теперь решил вступить с ним в союз. Соглашение было выработано благодаря Савинкову; Керенский давал Корнилову значительную власть, надеясь, что он очистит своё окружение в Ставке от слишком открытых и воинственных реакционеров. Временное правительство утвердило решение о выделении Петроградского военного округа в прямое подчинение Ставки. Предполагалось, что как военная, так и гражданская власть в округе будет принадлежать Корнилову, однако сам Петроград останется в ведении правительства; 3-й Кавалерийский корпус, как особо надёжный, будет передан Керенскому, однако не под командованием Крымова, а другого, более либерального и лояльного правительству командира. Из надёжных частей предполагалось сформировать Особую армию в непосредственном распоряжении правительства. Савинков при этом назначался генерал-губернатором Петрограда — таким образом, де-факто судьба страны оказывалась в руках триумвирата Керенский — Корнилов — Савинков.


22 августа (4 сентября) 1917 депутат Государственной думы и бывший член Временного правительства В. Н. Львов, пользовавшийся репутацией человека недалёкого, наивного и легкомысленного, попытался выступить в качестве посредника между Керенским и Ставкой. Он заявил Керенскому, что Советы медленно, но верно переходят в руки большевиков и больше не станут помогать Керенскому; одновременно «озлобление против Советов нарастает… оно уже прорывается наружу и закончится бойней». Угрожая Керенскому личной гибелью в этой «бойне» в случае, если он не «порвёт с Советами», Львов от имени прокорниловских сил предложил ему сформировать правое правительство и в конце концов, по словам Львова, добился даже слов о согласии сложить власть. До Ставки это решение было доведено 24 августа (6 сентября) 1917. После этого Львов направился в Ставку, чтобы обсудить с Корниловым условия последнего Керенскому.


24 августа (6 сентября) 1917 Львов имел разговор с Корниловым, в котором Корнилов сформулировал идею введения военного положения в Петрограде, сосредоточения власти Верховного главнокомандующего и министра-председателя в одних руках («конечно, всё это до Учредительного Собрания»), заявляя о готовности передать Керенскому портфель министра юстиции, а Савинкову — военного министра. Он также просил Львова «предупредить Керенского и Савинкова, что я за их жизнь нигде не ручаюсь, а потому пусть они приедут в Ставку, где я их личную безопасность возьму под свою охрану».


25 августа (7 сентября) 1917 подали в отставку министры-кадеты — это было частью заранее задуманного корниловцами плана. Одновременно подал в отставку министр-эсер Чернов, который, наоборот, не желал принимать участие в прокорниловской интриге[11]. После этого Корнилов, с одной стороны, издал распоряжение командующему 1-м кубанской казачьей дивизией П. Н. Краснову принять командование 3-м конным корпусом, а с другой — выдвинул 3-й корпус (пока ещё под командованием Крымова) и Дикую дивизию, а также кавалерийский корпус Долгорукова на Петроград. Таким образом, движение корниловских войск на Петроград началось абсолютно легально. Корнилов формально поставил перед Крымовым задачу:


1) «В случае получения от меня или непосредственно на месте сведений о начале выступления большевиков, немедленно двигаться с корпусом на Петроград, занять город, обезоружить части петроградского гарнизона, которые примкнут к движению большевиков, обезоружить население Петрограда и разогнать советы


2) По окончании исполнения этой задачи генерал Крымов должен был выделить одну бригаду с артиллерией в Ораниенбаум и по прибытии туда потребовать от Кронштадтского гарнизона разоружения крепости и перехода на материк».


Чтобы получить повод для ввода войск в Петроград и переворота, предполагалось организовать 27 августа (9 сентября) 1917 провокационную псевдобольшевистскую демонстрацию, причём задача эта была возложена на председателя Совета Союза казачьих частей генерала Дутова.


25—26 августа (7-8 сентября) в Ставке царило ощущение, что переворот развивается безо всяких препятствий — даже чересчур, подозрительно гладко. Обсуждались варианты устройства власти. Выдвигался проект Директории в составе Корнилова, Савинкова и Филоненко (эсер, помощник и доверенное лицо Савинкова). Был также выдвинут проект директории Керенский — Корнилов — Савинков. Другой проект предполагал создание коалиционного правительства т. н. «Совета народной обороны». В него предполагалось ввести адмирала А. В. Колчака (управляющий морским министерством), Г. В. Плеханова (министр труда), А. И. Путилова (министр финансов), С. Н. Третьякова (министр торговли и промышленности), И. Г. Церетели (министр почт и телеграфов), а также Савинкова (военный министр) и Филоненко (министр иностранных дел). Предполагалось даже введение в кабинет «бабушки русской революции» Е. К. Брешко-Брешковской. Председателем «Совета» должен был стать Корнилов, его заместителем — Керенский. На обсуждениях в Ставке говорилось также о директории в составе Керенского — Корнилова — Савинкова в качестве высшего органа управления страной до Учредительного собрания. Одновременно, уже без согласования с правительством, в Ставке был заготовлен проект приказа о введении в Петрограде осадного положения (комендантский час, цензура, запрет митингов и демонстраций, разоружение частей гарнизона, оказывающих сопротивление, военно-полевые суды). В то же время Союз офицеров с ведома Корнилова предполагал силами мобильных офицерско-юнкерских отрядов провести ликвидацию Совета и арест большевиков в Петрограде, поставив таким образом Керенского перед фактом.


Объявление Корнилова мятежником


Л. Г. Корнилов — Верховный главнокомандующий

26 августа (8 сентября) 1917 В. Львов встретился с Керенским и передал ему условия Корнилова. При этом он пересказал также настроения, господствовавшие в Ставке — резко негативные в отношении Керенского и пересказал в такой форме, что это можно было принять за слова самого Корнилова. В результате у Керенского, колебавшегося, боявшегося Корнилова и находившегося в возбуждённом и нервозном состоянии, возникло впечатление, что Корнилов ультимативно требует от него сложить власть и явиться в Ставку, где готовит его убийство. С этого момента действия Керенского направлены на то, чтобы «доказать немедленно формальную связь между Львовым и Корниловым настолько ясно, чтобы Временное правительство было в состоянии принять решительные меры в тот же вечер». Керенский предложил Львову записать требования Корнилова на бумаге, после чего последним была составлена следующая записка:


Генерал Корнилов предлагает:

1) Объявить г. Петроград на военном положении.

2) Передать всю власть — военную и гражданскую — в руки Верховного главнокомандующего.

3) Отставка всех министров, не исключая и министра-председателя и передача временного управления министерств товарищам министров вплоть до образования кабинета Верховным главнокомандующим.


Львов впоследствии уверял, что высказанное им было не ультиматумом, а «разными пожеланиями в смысле усиления власти».


Затем последовали переговоры по прямому проводу между приближённым Керенского В. В. Вырубовым и Керенским с одной стороны и Корниловым с другой, причём Керенский, стремившийся заручиться новыми доказательствами мятежа, вступил в переговоры от лица отсутствующего Львова:

[Керенский] — Здравствуйте, генерал. У телефона Владимир Николаевич Львов и Керенский. Просим подтвердить, что Керенский может действовать согласно сведениям, переданным Владимиром Николаевичем.

[Корнилов] — Здравствуйте, Александр Фёдорович, здравствуйте, Владимир Николаевич. Вновь подтверждая тот очерк положения, в котором мне представляется страна и армия, очерк, сделанный мною Владимиру Николаевичу с просьбой доложить Вам, я вновь заявляю, что события последних дней и вновь намечающиеся повелительно требуют вполне определённого решения в самый короткий срок.

[Керенский] — Я — Владимир Николаевич — Вас спрашиваю: то определённое решение, о котором Вы просили меня известить Александра Фёдоровича, нужно исполнить только совершенно лично? Без этого подтверждения лично от Вас Александр Фёдорович колеблется мне вполне доверять.

[Корнилов] — Да, подтверждаю, что я просил Вас передать Александру Фёдоровичу мою настойчивую просьбу приехать в Могилёв.

[Керенский] — Я — Александр Фёдорович — понимаю Ваш ответ как подтверждение слов, переданных мне Владимиром Николаевичем. Сегодня это сделать и выехать нельзя. Надеюсь выехать завтра. Нужен ли Савинков?

[Корнилов] — Настоятельно прошу, чтобы Борис Викторович приехал вместе с Вами. Сказанное мною Владимиру Николаевичу в одинаковой степени относится и к Борису Викторовичу. Очень прошу не откладывать Вашего выезда позже завтрашнего дня. Прошу верить, что только сознание ответственности момента заставляет меня так настойчиво просить Вас.

[Керенский] — Приезжать ли только в случае выступлений, о которых идут слухи, или во всяком случае?

[Корнилов] — Во всяком случае.

Ответы Корнилова выглядели как подтверждение всех обвинений Керенского, хотя по сути таковыми не являлись, так как вопросы Керенского были заданы в общей форме. Впоследствии Корнилов и его сторонники расценили эти действия Керенского как провокацию. Фактически, по версии Корнилова, он лишь подтверждал приглашение Керенского в Могилёв для переговоров, но никак не расписывался в предъявлении ультиматума. По мнению А. И. Деникина, Керенский больше всего боялся, что «ответ Корнилова по самому существенному вопросу — о характере его предложений» — опровергнет его толкование «ультиматума» и потому сознательно облёк существо вопроса в «умышленно тёмные формы». Вслед за тем Керенский спрятал в своём кабинете за занавеской начальника милиции Булавинского; в присутствии этого свидетеля Львов в новом разговоре подтвердил содержание записки. По воспоминаниям Булавинского, на вопрос, «каковы были причины и мотивы, которые заставили генерала Корнилова требовать, чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку», он не дал ответа. После этого Львов был арестован.


Вечером 26 августа (8 сентября) 1917 на заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как «мятеж». Однако правительство не приняло сторону Керенского. Во время произошедшего бурного совещания Керенский требовал себе «диктаторских полномочий» для подавления «мятежа», однако другие министры выступали против этого и настаивали на мирном урегулировании.

Александр Фёдорович несколько раз хлопал дверью, угрожал, что раз министры его не поддерживают, то он «уйдёт к Советам»

— Керенский, А. Ф. Россия на историческом повороте.

В результате была спешно составлена телеграмма, посланная в Ставку за подписью Керенского, в которой Корнилову было предложено сдать должность генералу А. С. Лукомскому и немедленно выехать в столицу.


Эта полученная в Ставке ночью с 26 на 27 августа (с 8 на 9 сентября) 1917 и совершенно неожиданная для Корнилова телеграмма без номера, подписанная просто «Керенский», сначала была принята за фальшивку. Корнилов только что отправил Керенскому телеграмму с сообщением, что корпус Крымова будет в Петрограде 28-го и просьбой ввести военное положение 29-го.


В соответствии с разработанным заранее планом, на 27 августа (9 сентября) 1917 в Петрограде заговорщиками была назначена провокационная псевдо-большевистская демонстрация, которая должна была дать повод для ввода в Петроград войск Крымова, разгона Совета и объявления столицы на военном положении. Демонстрацию должен был организовать председатель Совета Союза казачьих частей атаман Дутов, однако справиться с этой задачей он не смог: за ним никто не пошёл. Однако от Керенского не укрылись отступления от согласованного плана, обсуждаемые в Ставке ночью с 25 на 26 августа (7-8 сентября) и вызывавшие у него тревогу и недоверие.


27 августа (9 сентября) в газетах было опубликовано заявление Керенского, начинавшееся словами: «26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной Думы В. Н. Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты военной и гражданской власти, с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной…» Корнилов пришёл в ярость. Ответом Корнилова на заявления Керенского было формальное объявление войны Временному правительству. Генерал Корнилов распространил обращение, в котором заявлял о сговоре правительства, большевиков и Германии: «Телеграмма министра-председателя за № 4163 во всей своей первой части является сплошной ложью: не я послал члена Государственной думы В. Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне, как посланец министра-председателя. Тому свидетель член Государственной Думы Алексей Аладьин. Таким образом, свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу Отечества.» На требование остановить движение Крымова на Петроград (отправленного туда ранее по решению Временного Правительства и самого Керенского) генерал Корнилов решил отказать Керенскому в выполнении его требования и телеграфировал: «остановить начавшееся с Вашего же одобрения дело невозможно». Корнилов категорически отказался сдать должность главнокомандующего, а генерал Лукомский — принять её. Между тем корпус генерала Крымова продолжал движение на Петроград. Керенский, триумвират Савинкова, Авксентьева и Скобелева, петроградская дума с А. А. Исаевым и Шрейдером во главе и советы лихорадочно начали принимать меры к приостановке движения войск Крымова… Отказался остановить эшелоны и принять должность главнокомандующего и командующий Северным фронтом генерал В. Н. Клембовский. Из пяти командующих фронтами он был одним из двух, открыто поддержавших Корнилова; вторым был командующий Юго-Западным фронтом А. И. Деникин, заявивший о своей поддержке Корнилова сразу же при получении телеграммы Керенского об отставке последнего. Керенский принял командование на себя и вызвал в Петроград Алексеева, чтобы назначить его главнокомандующим. Он также такой приказ выполнять отказывался.


Провал выступления Корнилова


А. Ф. Керенский в рабочем кабинете

28 августа (10 сентября) 1917 Керенский издал указ Правительствующему Сенату об отчислении от должностей и предании суду «за мятеж» генерала Корнилова и его старших сподвижников, формально объявляющий Корнилова мятежником и изменником. Известна реакция Николая Романова на сообщения газет об «измене Корнилова» в связи с началом «мятежа»: Николай Александрович сильно возмутился и «с горечью сказал: „Это Корнилов-то изменник?“». Со своей стороны, Корнилов заявил, что принимает на себя всю полноту власти. Принимая на себя всю полноту власти, генерал Корнилов обещал «спасти Великую Россию» и «довести народ путём победы до созыва Учредительного Собрания»:


Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час её кончины. Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережье убивает армию и потрясает страну изнутри. Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России и клянусь довести народ — путём победы над врагом — до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свою судьбу и выберет уклад новой государственной жизни и произведя давление на Временное правительство, заставить его:

1. исключить из своего состава тех министров, которые по имеющимся у меня сведениям являются явными предателями Родины;

2. перестроиться так, чтобы стране была гарантирована сильная и твердая власть.


Предать же Россию в руки её исконного врага — германскаго племени — и сделать русский народ рабами немцев я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!


…воспользовавшись для этого все тем же уже движущимся по указанию Керенского на Петроград конным корпусом и дал его командиру генералу А. Крымову соответствующее указание. В тот же день Корнилов распространил ещё одно обращение, где называл взрывы в Казани спланированной большевиками совместно в германской разведкой акцией, призывал не подчиняться распоряжениям правительства[32]. Выступление генерала Корнилова поддержали Союз офицеров, петроградские офицерские организации; «вторая шашка Империи» генерал А. М. Каледин присоединился к восставшим. Командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим. В тот же день войска Крымова заняли Лугу, разоружив местный гарнизон. У станции Антропшино Корниловская Туземная дивизия вступила в перестрелку с солдатами Петроградского гарнизона. В условиях угрозы власти правительства Керенский ищет возможности для переговоров, но его отговаривают ехать в Ставку из-за опасности расправы — ходят слухи, что Керенскому в войсках вынесен смертный приговор. Помощь в подавлении выступления правительству предложили Советы. Временное правительство было вынуждено прибегнуть к услугам большевистских агитаторов для контакта с восставшими частями и раздать оружие петроградским рабочим, начавшим формировать отряды собственного ополчения — Красной гвардии. Аресту подвергаются также выразившие солидарность Корниловскому выступлению главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал А. И. Деникин, генерал С. Л. Марков, генерал И. Г. Эрдели и ряд других (подробнее об этом см. статью Быховское сидение).



Братание Туземной дивизии с правительственными войсками


Застава войск Временного правительства и большевиков на подступах к Петрограду

29 августа (11 сентября) 1917 продвижение войск корниловцев было остановлено на участке Вырица-Павловск, где противники Корнилова разобрали железнодорожное полотно. Благодаря агитаторам, посланным для контактов с восставшими частями, удалось добиться того, что последние сложили оружие. Крымов, оставив 3-й конный корпус в окрестностях Луги под командованием Краснова (так Краснов наконец-то вступил в командование корпусом, переданным ему Корниловым ещё 25 августа (7 сентября), направился в Петроград по приглашению Керенского, которое было передано через приятеля генерала — полковника Самарина, занимавшего должность помощника начальника кабинета Керенского. По воспоминаниям ген. А. Лукомского, Крымов через адъютанта передал Корнилову записку. Корнилов записку получил, но с её содержанием никого не ознакомил. Подробности разговора между Крымовым и Керенским до нас не дошли. По свидетельствам очевидцев, из-за дверей кабинета доносился гневный голос генерала Крымова, обличавшего министра-председателя.


Крымов оказался обманутым. Уйдя от Керенского, выстрелом из револьвера он смертельно ранил себя в грудь. Через несколько часов в Николаевском военном госпитале под площадную брань и издевательства революционной демократии в лице госпитальных фельдшеров и прислуги, срывавшей с раненого повязки, Крымов, приходивший изредка в сознание, умер.


Вдова покойного генерала Крымова получила от Керенского разрешение исключительно на похороны ночью и при условии присутствия не более 9 человек, включая духовенство. Генерал Корнилов отказался от предложений покинуть Ставку и «бежать». Не желая кровопролития, в ответ на уверения в верности от преданных ему частей из уст полковника Генерального штаба Неженцева: «Скажите одно слово — и все корниловские офицеры отдадут за вас без колебания свою жизнь…» генерал ответил: «Передайте Корниловскому полку, что я приказываю ему соблюдать полное спокойствие, я не хочу, чтобы пролилась хоть одна капля братской крови.»



Приказ Верховного главнокомандующего генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова с объяснением смысла происходящих событий («Корниловское выступление»). 29 августа 1917 г.

Начальник Генерального штаба генерал от инфантерии М. В. Алексеев «…ради спасения жизни корниловцев решился принять на свою седую голову бесчестие — стать начальником штаба у „главковерха“ Керенского». Он соглашается произвести арест генерала Корнилова и его сподвижников (генералов Романовского, Лукомского и ряда старших офицеров) в Ставке, что и делает 1 (14) сентября 1917. Корниловцам, взятым под следствие и помещённым в г. Быхове в переоборудованном здании монастыря под тюрьму, генерал Алексеев постарался обеспечить максимальную безопасность. Тем не менее, этот эпизод оказался недопонятым генералом Корниловым и впоследствии уже на Дону весьма негативно сказался на отношениях двух генералов-руководителей молодой Добровольческой Армии. Генерала Корнилова, без сомнения, также должна была ранее огорчать чрезвычайная осторожность генерала Алексеева в плане поддержки Выступления, сочувствовавшего желанию генерала Корнилова навести порядок в армии и стране, однако публично не соглашавшегося ни по одному пункту по причине отсутствия веры в успех рискованного мероприятия.


4 (17) сентября 1917 полковник Самарин за отличие по службе (встреча Керенского с Крымовым) был произведён в генерал-майоры и назначен командующим войсками Иркутского военного округа. Л. Д. Троцкий вместе с другими большевиками, арестованными после июльского выступления, освобождён из тюрьмы «Кресты».


8(21) сентября генерал Алексеев уходит в отставку с поста начальника штаба при Верховном главнокомандующем — Керенском[38]; об этом кратком, всего несколько дней, периоде своей жизни генерал говорил впоследствии всегда с глубоким волнением и скорбью[39]. Своё отношение к корниловцам Михаил Васильевич выразил в письме редактору «Нового времени» Б. А. Суворину таким образом:

Россия не имеет права допустить готовящегося в скором времени преступления в отношении её лучших, доблестных сынов и искусных генералов. Корнилов не покушался на государственный строй; он стремился, при содействии некоторых членов правительства, изменить состав последнего, подобрать людей честных, деятельных и энергичных. Это не измена родине, не мятеж…


20 сентября (3 октября) 1917 Л. Д. Троцкий стал председателем Петроградского совета и в этом качестве 11(24) октября сформировал Военно-революционный комитет.


Итоги


Описание событий в газетах того времени

Провал Корниловского выступления имел отдалённым последствием именно то, чего стремились избежать и Корнилов, и Керенский — приход к власти большевиков. Правый политический фланг был разгромлен организационно и дискредитирован морально — для Керенского это означало, в частности, то, что он более не может проводить прежнюю политику лавирования и гораздо более зависит от поддержки Советов. Но сами Советы все более и более переходили в руки большевиков, которые благодаря активной организации сопротивления Корнилову не только полностью оправились и реабилитировали себя в глазах масс после июльской катастрофы, но и перешли в активное наступление. В этом отношении характерна судьба Л. Д. Троцкого. Правительство Керенского, лишённое поддержки справа, не могло ничего противопоставить большевикам и было способно вести лишь соглашательскую политику. В воспоминаниях Л. Д. Троцкий отмечал стремительную радикализацию советских кругов уже в ходе подавления корниловского выступления:


После корниловских дней открылась для советов новая глава. Хотя у соглашателей все ещё оставалось немало гнилых местечек, особенно в гарнизоне, но Петроградский Совет обнаружил столь резкий большевистский крен, что удивил оба лагеря: и правый и левый. В ночь на 1 сентября, под председательством все того же Чхеидзе, Совет проголосовал за власть рабочих и крестьян. Рядовые члены соглашательских фракций почти сплошь поддержали резолюцию большевиков…


Историк русской революции С. П. Мельгунов отмечал повсеместное развитие большевистских ячеек после неудачи августовского выступления и что меры, пусть и вынужденные, что были предприняты правительством Керенского для ликвидации корниловского движения, нанесли смертельный удар идее коалиционного правительства и развязали руки «безответственным демагогам» из лагеря большевиков, призванных Керенским для борьбы против Корнилова. Питер Кенез, современный американский историк-исследователь Гражданской войны в России, солидаризируется с выводами Мельгунова о сильном ударе по идее коалиции, отмечая полный разрыв между и так не доверявшими друг другу антибольшевистскими социалистами и русским офицерством и что главной причиной победы красных в Гражданской войне стала именно недостаточная сплочённость в лагере их оппонентов.


Если большевики и Советы в августовские дни выступили в глазах масс как спасители революционной демократии, то Временное правительство и лично Керенский серьёзно дискредитировали себя, продемонстрировав, в лучшем случае, беспомощность, в худшем — готовность к сговору с «контрреволюцией». Кадеты, явно замешанные в корниловском движении, были политически полностью дискредитированы, и требование вывода их из правительства стало в сентябре — октябре одним из основных требований советских кругов. Сам Керенский дал все основания большевистской пропаганде называть себя (устами Ленина) «корниловцем, рассорившимся с Корниловым случайно и продолжающим быть в интимнейшем союзе с другими корниловцами».


При этом в августовские дни большевикам была предоставлена возможность совершенно легально вооружаться и создавать боевые структуры, которой они и воспользовались затем для подготовки переворота. По свидетельству Урицкого, в руки петроградского пролетариата попало до 40 тысяч винтовок. В эти дни в рабочих районах началось также усиленное формирование отрядов Красной гвардии, о разоружении которой после ликвидации Корниловского выступления не могло идти и речи[46]. Это оружие и было использовано большевиками против Временного правительства менее чем через 2 месяца — в октябре 1917 года.


В отношении способности отразить вооружённое восстание ситуация усугублялась проявившимся стремлением Керенского после августа 1917 года иметь на посту командующего войсками личность как можно менее яркую.


Генерал И. П. Романовский — один из быховских узников — говорил впоследствии: «Могут расстрелять Корнилова, отправить на каторгу его соучастников, но „корниловщина“ в России не погибнет, так как „корниловщина“ — это любовь к Родине, желание спасти Россию, а эти высокие побуждения не забросать никакой грязью, не втоптать никаким ненавистникам России».


В 1937 году, 20 лет спустя описываемых событий, другой участник событий — И. Л. Солоневич писал в «Голосе России», что результатом провала заговора генерала Корнилова стала власть Сталина над Россией, а также следующим образом характеризовал противостояние между Керенским и Корниловым:

Ген. Л. Г. Корнилова можно обвинять только в одном: в том, что заговор его не удался. Но генералу Л. Корнилову удалось нечто иное:

Он не делал изысканных жестов и не произносил патетических речей. Он также не бежал в бабьей юбке и не оставлял на произвол судьбы людей, которые ему верили. Он пошёл до конца. И конец этот он нашёл в бою.

— Иван Солоневич. Заговор Корнилова // Голос России : газета. — № 38. — 16 марта 1937.

Версии

Существует версия, что генерал Корнилов незадолго до этого выступивший на Московском государственном совещании с требованием «сильной руки» заранее согласовал вооружённое выступление с главой Временного правительства Керенским, который в ходе продвижения казаков Крымова на Петроград, под давлением Петроградского Совета, сменил свою первоначальную позицию и признал, 27 августа, генерала Корнилова мятежником. По этой версии Корнилов, с ведома А. Ф. Керенского, отправил на Петроград 3-й кавалерийский корпус под командованием генерала Крымова. Таким образом, под предлогом введения «надёжных войск» для нейтрализации большевиков Корнилов получал возможность сместить Временное правительство и стать военным диктатором.

По другой версии — Корнилов неправильно понял Керенского.


Мятеж также мог быть провокацией Савинкова (который дал согласие на введение войск) или Львова, служившего парламентёром между главнокомандующим и председателем правительства.


Л. Д. Троцкий в своей «Истории русской революции» пишет, что мятеж Корнилова был согласован с Керенским и имел целью установление диктатуры последнего, но Корнилов изменил договоренностям и попытался добиться диктатуры для себя.


11 сентября — Попытка захвата Ташкента Советом рабочих и солдатских депутатов

14 сентября — министр-председатель Временного правительства Александр Керенский и министр юстиции Александр Зарудный совершили государственный переворот, подписав Постановление о провозглашении России республикой, узурпировав этим одну из важнейших функций предстоящего Учредительного собрания — принятие решения об установлении той или иной формы правления в России. До этого поступка Керенского в течение 6 месяцев Россия, согласно подписанному 16 марта Великим князем Михаилом Александровичем акту, оставалась монархией с вакантным троном в ожидании волеизъявления народа через Учредительное собрание

22 сентября — на оккупированных германскими войсками литовских землях бывшей Российской империи закончено формирование «Летовус тариба» — Литовского совета во главе с Антанасом Сметоной

27 сентября — В. И. Ленин направил ЦК РСДРП(б), Петроградскому и Московскому комитетам партии письмо «Большевики должны взять власть»

Сентябрь — восстание в лагере Ла-Куртин


8 октября — Александр Керенский сформировал третье коалиционное правительство.

10 октября — началась всеобщая стачка рабочих Бакинского нефтепромышленного района, продлившаяся до 26 октября


История России ХХ века - 1917 год - 12—20 октября — операция «Альбион». ВМФ и сухопутные силы Германии захватили Моонзундские острова

12—20 октября — операция «Альбион». ВМФ и сухопутные силы Германии захватили Моонзундские острова.


Моонзундская операция 1917, в иноязычных источниках называется Операция «Альбион» (12 — 20 октября 1917 года) — комбинированная операция германских ВМФ и сухопутных сил в ходе Первой мировой войны по овладению Моонзундскими островами в Балтийском море, принадлежащими Российской республике. Ценой значительных потерь в кораблях победу одержала Германия. Является последним крупным сражением русской армии и флота в Первой мировой войне.


Значение Моонзундских островов и положение к сентябрю 1917 года

Рижский залив имеет два входа: Ирбенский пролив, шириной около 15 морских миль, между южной оконечностью острова Эзель (Сааремаа) и материком (берегом Латвии), и Моон-Зунд (Вяйнамери), шириной около 4 морских миль - между островом Моон (Муху) и эстонским берегом. Оба входа простреливались огнем береговых батарей и были защищены минными заграждениями.


Так, находившийся в Рижском заливе российский флот, хотя и не был в безопасности от угрозы воздушного нападения германцев и их подводных лодок, но надёжно обеспечен от воздействия надводных морских сил Германии. Российский флот был в состоянии обстреливать огнём корабельных дальнобойных орудий северное крыло германской армии, не подвергаясь риску ответного обстрела. Кроме того, русские имели возможность высаживать десанты в тылу северного крыла германской армии, создавая тем угрозу фланговой группе противника.


Уязвимость открытого фланга сухопутного фронта германцев, примыкавшего к морю, где господство было не у них, была также и на Западном фронте. Там были приняты серьёзные меры для обеспечения фланга германского фронта во Фландрии. Но на имевшем значительную длину побережье Рижского залива они были бы неэффективны.


Если угроза северному крылу восточного фронта давала себя чувствовать два года, то не уменьшилась и после того, как фронт выдвинулся к р. Аа, в связи с чем прибрежный участок удлинился. Кроме того, было признано целесообразным использовать для подвоза снабжения морем Усть-Двинск, оказавшийся теперь в тылу северного крыла германского фронта.


Поэтому, для ликвидации угрозы с моря от русских германскому северному флангу необходимо было вторгнуться морскими силами в Рижский залив и вытеснить оттуда российский флот. Но, чтобы прочно закрыть доступ противнику в оба пролива и, что важнее, обеспечить через Ирбенский пролив надёжную связь с базой флота, необходимо было прочно овладеть входами в Рижский залив. Для этого нужно было захватить острова Эзель и Моон.


Таким образом, господствовать в Рижском заливе мог только тот, кто владел островами Эзель и Моон.


В этом-то и было значение островов для германского сухопутного фронта, примыкавшего флангом к Рижскому заливу.


Успехи, одержанные под Ригой в начале сентября 1917 года, позволили, временно, выделить необходимые силы для захвата Моонзундских островов.


19 сентября 1917 года вышел приказ кайзера: «Для господства в Рижском заливе и обеспечения фланга восточного фронта надлежит совместным ударом сухопутных и морских сил овладеть островами Эзель и Моон и запереть для неприятельских морских сил Большой Зунд». Руководить операцией был назначен командующий 8-й германской армией генерал от инфантерии Гутье. Операция была названа "Альбион


Оборона Балтийского побережья

Оборона Балтийского побережья к северу от Пернова (Пярну) и фронта и берегов Финляндии была подчинена командующему Балтийским флотом, который осенью 1917 года находился в подчинении командующего Северным фронтом. Для этого командующему Балтийским флотом, кроме флота, подчинялись крепости Свеаборг и Ревель (Таллин) и все сухопутные войска на островах и на побережье к северу от Пернова.


К концу сентября — началу октября 1917 года количество войск в распоряжении командующего флотом: в Ревеле 16 батальонов, 5 эскадронов, 172 пулемёта, 18 лёгких и 798 крепостных орудий и на Моонзундской укреплённой позиции 15 батальонов, 5 эскадронов, 140 пулемётов, 60 лёгких и 108 крепостных орудий.


Балтийский флот состоял из: действующей эскадры из двух бригад линейных кораблей (8 линкоров — 4 дредноутов и 4 додредноутов-бывших броненосцев), базировавшихся на Свеаборг и Ревель, и двух бригад крейсеров (9 крейсеров) с базами в Свеаборге и Ревеле, и Минной обороны из минной дивизии (57 эскадренных миноносцев), базировавшейся на Або-Аланд, Свеаборг, Ревель и Моонзунд, из дивизии подлодок (20 лодок) с базами в Або-Аланде, Ревеле и Моозунде, из отряда минных заградителей и дивизии траления.[5]


Основная задача обороны Балтийского побережья и Финского залива состояла в недопущении прорыва германцев к востоку от главной Поркалаудд-Наргенской позиции. Так, Або-Аландская позиция, обеспечивавшая юго-западные берега Финляндии и вход в Ботнический залив, и Моонзундская позиция — Балтийское побережье к югу от Балтийского порта (Палдиски) и вход в Рижский залив — рассматривались по отношению к главной задаче флота как авангардные или передовые. Ставить на карту существование всего Балтийского флота для борьбы за них, видимо, не предполагалось.[6]


Состояние обороны Моонзундской позиции к октябрю 1917

Артиллерийское оснащение Моонзундской позиции состояло из вооружения батарей приморского фронта на острове Даго (Хийумаа) (16 тяжёлых береговых орудий и 1 противоаэропланная (3 зенитные пушки)) и на острове Эзель (Сааремаа) (20 тяжёлых береговых орудий и 13 противоаэропланных (44 зенитных орудия)). Кроме того, оборона Северного входа в Моозундский район обеспечивалась 6 орудиями и Южного входа — 21 орудием и 6 пулемётами. Наибольшее значение придавали батарее у мыса Церель (Сырве) с четырьмя 305-мм береговыми орудиями.


Инженерное оборудование зачаточно. На Даго только окопы по берегу; на Эзеле, кроме прибрежных окопов, несколько узлов сопротивления внутри острова и укреплённая предмостная позиция у Оррисараской дамбы на остров Моон (Муху). Инженерные работы только начаты; на узлах сопротивления трашеи только для стрельбы с колена. Осенью 1917 года работы по усовершенствованию позиции проводили сдельно с платой солдатам по 7-8 рублей в день. Это разлагающе действовало на солдат, которых нельзя было заинтересовать работать более дёшево или бесплатно. Минные заграждения изначально поставлены в Ирбенском проливе, затем в Тагалахтской бухте (58°28'51" N, 22°3'40"E) на северо-западном берегу Эзеля, в Соэлозунде, и у северного мыса в Латвии. Передовая позиция из-за нехватки мин в полной мере не оборудована.


В Ирбенском проливе, кроме того, поставлено и поддерживалось минное поле, к постановке которого начальник морских сил Рижского залива относился отрицательно. Большая площадь его давала возможность германцам все время производить траления, обеспечивая их от атак наших миноносцев, и лишала здесь наш флот активности.


Авиация на Моонзундских островах насчитывала 24 аэроплана, а с учетом технически неисправных — 40 аэропланов.


Силы сторон

Россия

Ко дню высадки германцев силы обороны Моонзундских островов были распределены так:


Морские силы Рижского залива для защиты Моозундской позиции состояли из 2 линкоров (бывших броненосцев), 2 броненосных крейсеров, 1 крейсера, 3 канонерских лодок, 26 эсминцев, 7 миноносцев, 3 подводных лодок, 3 минных заградителей и других кораблей и судов, всего 125 единиц. Главной базой их был рейд Кувайст у острова Моон (Муху) и отчасти Рогекюль (у Хаапсалу).


Оборона острова Даго (Хийумаа) разделена на три участка. Северная часть побережья оборонялась 4 ротами, 6 полевыми орудиями, 6 пулемётами, 4 бомбомётами и 2 миномётами; западный полуостров Дагерорт — 4 ротами, 10 пулемётами и 4 бомбомётами; юго-западный берег — 4 ротами, 10 пулемётами и 1 кавалерийским взводом. Кроме того, 16 тяжёлых береговых орудий береговых батарей были объединены в отдельную группу.


Оборона острова Эзель (Сааремаа) разделена на четыре участка. Северо-западную часть обороняли 3 батальона, 18 полевых и 20 зенитных орудий, 8 бомбомётов и 2 миномёта; западную — 1 батарея, 12 пулемётов, 6 полевых орудий и 2 сотни; западный берег полуострова Сворбе (Сырве) — 3 батальона, 12 полевых орудия, 105-мм батарея и 1,5 роты сапёров; южный берег у Ирбенского пролива — 3 роты, 12 тяжёлых и 15 зенитных орудий и 4 пулемёта. В общем резерве на Эзеле 2 батальона, 10 полевых орудий, 3 зенитных батареи, 8 бомбомётов, 2 миномёта и 1 сотня. Резерв разбросан в деревнях и Аренсбурге (Куресааре) на западе и юге Эзеля. Начальник обороны острова — начальник 107-й пехотной дивизии. На охране западного побережья Эстонии от Гапсаля (Хаапсалу) до острова Вердер (Вормси) 3 батальона и 2 сотни. По расписанию эти силы имели около 10 тыс. штыков, в действительности гораздо меньше.


Нравственное состояние войск не отличалось в лучшую сторону от всей армии.


Германия

С германской стороны в операции принимали участие части 23-го армейского корпуса в составе 42-й пехотной дивизии, двух бригад велосипедистов, некоторых резервных и ландштурменных полков и специальных частей, всего около 23 тысяч чел. и 5 тысяч лошадей.


Флот из 5 дредноутов, 5 линкоров — бывших броненосцев, 1 линейного крейсера, 9 лёгких крейсеров, 58 эсминцев, 7 миноносцев, 6 подводных лодок, 27 тральщиков, 66 катеров-тральщиков, 4 прорывателя минных заграждений, 59 патрульных судов, 1 минного, 2 сетевых и 2 боновых заградителей, 5 плавучих баз, 32 транспортов и ряда других кораблей и судов, в общей сложности 351 единицы. Этой эскадрой командовал вице-адмирал Эрхард Шмидт.


Воздушную поддержку операции обеспечивали 6 дирижаблей и свыше 90 самолётов.


Первой частной задачей флоту ставилось подавить батареи у бухты и форсировать миноносцами Соэло-Зунд, так как овладение Кассарским плёсом признавалось особо необходимым, чтобы обеспечить переход войск на Моон и помешать отходу русских из Рижского залива на север. Кроме того, флоту было предписано произвести операцию перехода с большой осторожностью и обеспечить её для достижения успеха всеми возможными ресурсами.


Ход операции

Начало операции

12 октября 1917 года германский флот подошёл к острову Эзель (Сааремаа) и, подавив огнём две российские батареи на северо-западной строне острова, начал высадку десанта. 131-й германский пехотный полк практически без сопротивления высадился в бухте, и вскоре его авангарды без боя захватили обе российские батареи вместе с личным составом. Велосипедисты и мотоциклисты начали быстрое выдвижение к Ориссарской дамбе, соединяющей Эзель с Мооном (Муху). При подходе к берегу линкоры «Байерн» и «Гроссер Курфюрст» подорвались на минах, получив лёгкие повреждения. После обследования Соэлозунда на Кассарский плёс у восточного конца Соэлозунда проникли германский миноносец А-32 и 3 тральщика, попавшие в 11:30 под огонь российских дежурных эсминцев «Генерал Кондратенко» (под брейд-вымпелом начальника 4-го дивизиона эсминцев) и «Пограничник». Германцы поспешно отступили под прикрытие крейсера «Эмден». Германские эсминцы под прикрытием дымовых завес и огня «Эмдена» вскоре вышли из узкостей и атаковали канонерскую лодку «Грозящий» на дистанции от 65 до 40 кабельтовых: против 4-х орудий канонерской лодки они имели 15. Отступая, российские корабли, к которым присоединился эсминец «Разящий» (2 — 75-мм орудия), вели огонь только из кормовых орудий. Несмотря на частую перемену курсов, «Грозящий» на 52-й минуте боя получил первое попадание 105-мм снарядом, а потом ещё два. В 17:30 к месту боя подошёл эсминец «Десна» (типа «Орфей») под флагом контр-адмирала Г. К. Старка. Развернувшись бортом на узком фарватере, эсминец «Десна» двумя залпами отогнал из Малого Зунда миноносец А-32 и с дистанции 64 кабельтова перенёс огонь на головные эсминцы противника, сразу добившись попадания. Встретив неожиданно сильное и решительное противодействие российского флота, германский командир коммодор Гейнрих отвёл свои корабли с Кассарского плёса и запросил подкрепления. Германцы опасались батарей на мысе Церель и на полуострове Сворбе (южная оконечность Эзеля Сааремаа) и 12 октября направили для их обстрела линкоры «Кениг Альберт» и «Фридрих дер Гроссе». При их поддержке тральщики медленно, но неотвратимо расчищали фарватер. С батареи № 43 часть артиллеристов во время боя бежала, бросив орудия.


13 октября произошла артиллерийская дуэль из корабельных орудий у западного входа в Соэлозунд.


14 октября линейный корабль «Кайзер» серьёзно повредил российский эсминец «Гром» — попадание в отсеки обеих турбин. В Соэлозунде германский флот потерял 4 эсминца, один из которых сел на мель, а три других вышли из строя, коснувшись винтами грунта. Российский эсминец «Победитель» третьим залпом накрыл германский эсминец «G-103» из состава южной группы. Последний вышел из строя, получив повреждения в кормовой части. Вскоре в бой вступили канлодка «Храбрый» и эсминец «Гром», на которых противник сосредоточил огонь с дистанции не более 40 кабельтовых. В «Гром» начались попадания, вызвавшие пожар на рострах и повреждения орудий, после чего эсминец затонул. Российские корабли отошли к Моонзунду, где встретились с прибывшими на поддержку восемью эсминцами под флагом начальника Минной дивизии (на эсминце «Новик») Г. К. Старка. Старк ограничился обстрелом противника с предельных дистанций. Германцы, в свою очередь, отступили в Соэлозунд, оставив в Малом Зунде миноносцы. В Ирбенском проливе батарея Цереля открыла огонь по германским тральщикам, где отряд контр-адмирала Альберта Гопмана начал подготовку к прорыву в залив главных сил своего флота. Имея всего три крейсера с 150-мм орудиями, Гопман не мог устоять против 305-мм батареи. Тогда ему на помощь прибыли 3 дредноута, которые вступили в бой с батареей Цереля, отвечавшей из двух орудий (против 30 германских).



В-98, подорвавшийся на мине

15 октября германский эсминец «В-98» подорвался на мине, взрывом ему оторвало 13 метров носовой оконечности. Пытаясь обойти заграждение, «В-110» и «В-112» выскочили на мель, при этом последний получил настолько серьёзные повреждения, что вышел из строя. В Ирбенском проливе российскую батарею обстреляли два дредноута. Командир батареи лейтенант Н.С. Бартенев в ответ произвёл несколько залпов, но судьбу Цереля решило приближение германских войск с суши. Утром 15 октября на помощь батарее был направлен «Цесаревич» вместе с 3 эсминцами, однако он ничего сделать не смог. Батарея была брошена революционными солдатами и на огонь германских линкоров не отвечала. Вечером того же дня после недолгих переговоров батарея сдалась, капитуляция произошла по требованию Комитета солдатских депутатов. Адмирал Бахирев приказал командиру «Цесаревича» уничтожить огнем батарею № 43, чтобы она не досталась германцам. Броненосец дал несколько залпов по ней с дистанции около 40 кабельтовых, но уже наступил вечер, и стрельба в темноте была неэффективной.


Моонзундское сражение и окончание операции

16 октября произошёл морской бой в проливе Моонзунд. Германские тральщики завершили расчистку фарватера в Рижском заливе, куда вошли линкоры «Кёниг» и «Кронпринц», лёгкие крейсера «Кольберг», «Страсбург» и «Аугсбург» в охранении двух полуфлотилий эсминцев. Противоминную оборону дредноутов обеспечивали 16 тральщиков 2-й флотилии искателей мин, 2 прорывателя минных заграждений и плавбазы (матки) тральщиков с катерами-тральщиками на борту. Командовал прорывом вице-адмирал Бенке (флаг на «Кёниге»), получивший подробную информацию о минных заграждениях у южного входа в Моонзунд. День завершился отводом российской эскадры.

История России ХХ века - 1917 год - 12—20 октября — Взорванный броненосец «Слава», лежащий на грунте. Германская почтовая открытка

Взорванный броненосец «Слава», лежащий на грунте. Германская почтовая открытка


Германская открытка. На обороте на немецком надпись: «17. окт. 17. 8:30 пополудни. Вторая атака на остров Эзель»

17 октября бой продолжился на рейде Куйвасту. Российские корабли открыли интенсивную стрельбу по тральщикам, от которой они временами скрывались за стеной всплесков. Чтобы укрыться от огня российской корабельной артиллерии, германские корабли ставили дымовые завесы. Германские дредноуты, следуя за тральщиками, перешли на восточный фарватер, и вскоре после полудня «Кёниг» открыл огонь по «Славе», а «Кронпринц» — по «Гражданину» (бывший «Цесаревич»). В ходе боя у броненосца «Слава» из-за неисправности шестерней подачи вышли из строя орудия носовой башни главного калибра (башней командовал лейтенант Григорий Карпенко), и командир корабля, капитан I ранга Антонов, принял решение развернуть корабль кормой вперёд, чтобы ввести в бой орудия кормовой башни главного калибра. В 12:25 броненосец «Слава» получил три попадания ниже ватерлинии и принял в себя 1130 тонн забортной воды, осадка увеличилась, появился крен на левый борт. Каперанг Антонов приказал открыть кингстоны и затопить коридоры правого борта, в результате чего крен уменьшился, но осадка корабля увеличилась ещё больше. Из-за серьёзных повреждений «Слава» приобрела большую осадку, исключающую её проход фарватером Моонзунда. Начальник Морских сил Рижского залива, принимая решение отступить на север, приказал взорвать «Славу», затопив её на фарватере в качестве заграждения, и направил эсминцы для снятия экипажа. Российская эскадра ушла на север. Германский флот не смог её преследовать. На минах подорвался германский эсминец S-64.


18 октября германцы овладели островом Моон (Муху), 20 октября — островом Даго (Хииумаа).


Важное значение в ходе операции принадлежало действиям ударных и штурмовых частей противников.


Итог

По итогам проведённой операции германские войска заняли Моонзундский архипелаг. Это стоило им девяти потопленных кораблей и повреждения двенадцати: пяти линкоров, одного крейсера и шести эсминцев. В то же время российский флот потерял два корабля потопленными и ряд повреждёнными.


Германские потери в людях были незначительные и составили 381 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Российские потери составили 20 130 пленных, 141 орудие, 130 пулемётов, потери убитыми и ранеными были относительно невелики.


В советское время господствовала политизированная оценка этого сражения: «В Моонзундском сражении революционные матросы одержали славную победу над флотом кайзеровской Германии, сорвали коварный замысел международной реакции и русской буржуазии по уничтожению революции и этим содействовали успешной победе пролетариата в Октябрьском вооружённом восстании. Подвиг балтийских моряков в Моонзундском сражении был актом революционной войны».


20 октября — генералом М. В. Алексеевым положено начало Алексеевской организации.

Алексеевская организация — построенное на добровольческом принципе военное формирование — «кадр новой армии» — начало которому было положено 7 (20) октября 1917 год Генерального штаба генерал-адъютантом М. В. Алексеевым в условиях усиливавшегося разложения Русской армии на фронте Первой мировой войны. Целями формируемой организации ставились противодействие развалу страны, подавление ожидавшегося и ставшего неизбежным восстания большевиков и продолжение войны с Германией.

Форма создаваемой организации и её цели

Летом 1917 года обстановка в России была неспокойной. Сторонники большевиков и Петросовета проводили в столице антиправительственные демонстрации с призывами к свержению власти. Русская армия разлагалась под влиянием политики Временного правительства и пораженческой агитации большевиков.


Предполагалось создать такую организацию, которая в качестве «организованной военной силы … могла бы противостоять надвигающейся анархии и немецко-большевистскому нашествию».


Неизбежность большевистского переворота у патриотически настроенного командования Русской армии перестала вызывать сомнения уже летом 1917 года. Поэтому та часть русского генералитета, что после августовских событий 1917 года избежала заключения, стремилась сделать всё возможное для того, чтобы иметь хоть какую-то точку опоры в борьбе за спасение России.


Когда разложение Русской армии приняло необратимый характер, генерал Алексеев — крупнейший военный авторитет страны — решил попробовать сформировать новые части вне состава Русской армии на принципе строгой добровольности вступления. Для начала генерал стремился создать хотя бы один полк.


Часть руководства «Союза офицеров армии и флота», поддержавшего выступление Корнилова, была арестована, но часть структур Союза на местах не подверглись арестам. Они и стали основой для создания Алексеевской организации.


Начало формирования

Генерал Алексеев прибыл в Петроград 7 октября 1917 года и начал подготавливать создание организации, в которой предполагалось объединить офицеров запасных частей, военных училищ и просто оказавшихся в столице. В нужный момент генерал планировал организовать из них боевые отряды.


По свидетельству В. В. Шульгина, оказавшегося в октябре в Петрограде, он присутствовал на собрании, состоявшемся на квартире князя В. М. Волконского; кроме хозяина и Шульгина, здесь были М. В. Родзянко, П. Б. Струве, Д. Н. Чихачёв, Н. Н. Львов, В. Н. Коковцев, B. M. Пуришкевич и, скорее всего, ещё и B. А. Маклаков. Мероприятие «носило характер моральной поддержки начинаний генерала Алексеева», но никаких конкретных действий на нём не обсуждалось. Если учесть, что формально в тот момент «начинаний» ещё не было, значит, на собрании как раз вырабатывался план мер по созданию такой организации.


Скупыми словами набрасывая план в своей записной книжке, на первое место поставил «Штаб». На второе — «Сбор средств». На третье — «Выбор пунктов формирования». На четвёртое — «Заботы по продовольствию, вооружению, обмундированию, снаряжению». На пятое — «Учёт»


Общество «Капля молока» использовалось при формировании организации в качестве пункта питания. При помощи полковника Веденяпина это же самое общество «Капля молока» выступало уже в роли «управления этапного коменданта». Моральную подготовку проекту должна была обеспечивать организация В. М. Пуришкевича «Общество Русской государственной карты».


Главный вопрос в начатом деле упирался в полное отсутствие средств. Попытавшись было получить финансирование через руководителей Совета общественных деятелей и Союза защиты Родины и Свободы, генерал вскоре обнаружил со стороны руководства организаций склонность больше просто сочувствовать, нежели содействовать. Обращение Алексеева к богатым соотечественникам-единомышленникам закончилось с тем же неутешительным результатом.


К моменту свержения большевиками Временного правительства в Алексеевскую организацию записалось несколько тысяч офицеров, которые или проживали в Петрограде, или оказались по тем или иным причинам в столице. И только около 100 из них во главе со штабс-капитаном Измайловского лейб-гвардии полка В. Д. Парфеновым оказались способны провести ряд нападений на большевиков и были вынуждены распылить свои силы.


После Октябрьской революции

После захвата власти большевиками в Петрограде (25 октября), выждав несколько дней в надежде на изменение обстановки к лучшему, 30 октября (12 ноября) Алексеев отдал приказ о переброске на Дон «желающих продолжать борьбу», снабжении их поддельными документами и деньгами на проезд. Генерал обратился ко всем офицерам и юнкерам с призывом встать на борьбу и выехал со своим адъютантом ротмистром Шапроном дю Ларре в Новочеркасск, куда и прибыл 2 (15) ноября.


Здесь у Алексеева появился новый план дальнейших действий: создание на части территории бывшей Российской Империи государственности, способной одолеть власть Советов, спешно возводимую большевиками[9] (см. Триумфальное шествие Советской власти). В одном из первых писем, направленных из Новочеркасска (генерал-квартирмейстеру Ставки М. К. Дитерихсу), Алексеев так резюмировал стоявшие перед ним и его единомышленниками задачи:


…Слабых мест у нас много, а средств мало. Давайте группировать средства главным образом на юго-восток, проявим всю энергию, стойкость… Вооружимся мужеством, терпением, спокойствием сбора сил и выжидания. Погибнуть мы всегда успеем, но раньше нужно сделать все достижимое, чтобы и гибнуть со спокойной совестью.


21 октября — В Саратове премьерой спектакля «Гибель надежды» Г. Гейсермана открылся Солдатский Театр Революции


23 октября — ЦК РСДРП(б) по докладу В. И. Ленина принял резолюцию о вооружённом восстании


25 октября — при Петроградском совете создан Военно-революционный комитет


7 ноября — произошла Великая Октябрьская социалистическая революция, открыт II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Ликвидация Временного правительства


Октябрьская революция (полное официальное название в СССР — «Великая Октябрьская социалистическая революция»; иные названия, получившие распространение в историографии: Октябрьский переворот, «Октябрьское восстание», «Красный Октябрь», «Великий Октябрь», «большевистский переворот») — социалистическая революция, произошедшая в России в октябре (по новому стилю — в ноябре) 1917 года, итогом которой стало свержение Временного правительства и установление советской власти, что существенным образом повлияло на дальнейший ход мировой истории. В историографии рассматривается либо как самостоятельное историческое событие, либо как продолжение Февральской революции.


Временное правительство было свергнуто в ходе вооружённого восстания 25—26 октября (7—8 ноября по новому стилю) в Петрограде[4], главными организаторами которого были В. И. Ленин, Л. Д. Троцкий, Я. М. Свердлов, В. А. Антонов-Овсеенко, П. Е. Дыбенко, И. В. Сталин и другие. Непосредственное руководство захватом власти осуществлял Военно-революционный комитет Петроградского Совета, в который входили также левые эсеры. В результате вооружённого переворота к власти пришло правительство, сформированное II Всероссийским съездом Советов, абсолютное большинство делегатов которого составили большевики (РСДРП(б)) и их союзники левые эсеры, поддержанные также некоторыми национальными организациями, небольшой частью меньшевиков-интернационалистов, и некоторыми анархистами. В ноябре 1917 года новое правительство было поддержано также большинством Чрезвычайного Съезда крестьянских депутатов. Данная революция имела далеко идущие последствия не только для России, но и для всего мира.


Название и оценки

Восстание началось 25 октября 1917 года по юлианскому календарю, принятому в то время в России, и хотя уже в феврале 1918 года был введён григорианский календарь (новый стиль) и уже первая годовщина (как и все последующие) отмечалась 7—8 ноября, революция по-прежнему ассоциировалась именно с октябрём, что и нашло отражение в её названии.


С самого начала большевики и их союзники называли события Октября «революцией». Так, на заседании Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов 25 октября (7 ноября) 1917 года Ленин произнёс своё знаменитое: «Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, свершилась!» И позже уточнял: «В законе, изданном нашим правительством 26 октября (старого стиля) 1917 г., на другой день после революции»


Определение «Великая Октябрьская революция» впервые появилось в декларации, оглашённой Ф. Ф. Раскольниковым от имени фракции большевиков в Учредительном собрании. К концу 1930-х годов в советской официальной историографии утвердилось название Великая Октябрьская социалистическая революция. В первое десятилетие после революции она нередко именовалась Октябрьским переворотом, и это название не несло в себе негативного смысла (по крайней мере, в устах самих большевиков) и представлялось более научным в концепции единой революции 1917 года. В. И. Ленин, выступая на заседании ВЦИК 24 февраля 1918 года, говорил: «Конечно, приятно и легко бывает говорить рабочим, крестьянам и солдатам, приятно и легко бывало наблюдать, как после Октябрьского переворота революция шла вперёд…»; такое название можно встретить у Л. Д. Троцкого, А. В. Луначарского, Д. А. Фурманова, Н. И. Бухарина, М. А. Шолохова; и в статье Сталина, посвящённой первой годовщине Октября (1918), один из разделов назывался «Об октябрьском перевороте». Впоследствии, однако, слово «переворот» стало ассоциироваться с заговором и захватом власти узкой группой лиц (по аналогии с дворцовыми переворотами), утвердилась концепция двух революций, и термин был изъят из официальной историографии. Зато выражение «октябрьский переворот» стало активно употребляться, уже с негативным смыслом, в литературе, критической по отношению к советской власти: в эмигрантских и диссидентских кругах, а начиная с перестройки — и в легальной печати[13]. Обозначение «октябрьский переворот» используется и в некоторых современных научных публикациях, например, в учебнике «История России. XX век» под редакцией А. Б. Зубова (2009) или в 5-м томе словаря «Русские писатели. 1800—1917» (2007). Философ А. П. Бутенко использует словосочетание «революционный переворот».


Существует широкий спектр оценок Октябрьской революции и её последствий для страны.

Для одних это была национальная катастрофа, перечеркнувшая естественный ход развития предреволюционной России и приведшая к Гражданской войне, отставанию от других государств и установлению в России тоталитарной системы правления (либо, наоборот, к гибели Великой России как империи). Для этой школы историков Октябрьская революция была «путчем, который силой навязала пассивному обществу кучка циничных заговорщиков, не имевших какой-либо реальной опоры в стране».


Для других Октябрьская революция — величайшее прогрессивное событие в истории человечества, оказавшее огромное влияние на весь мир, а России позволившее выбрать некапиталистический прогрессивный путь развития, вырвать Россию из вековой отсталости, обеспечить невиданные ранее темпы роста экономики, науки, промышленности и сельского хозяйства, ликвидировать феодальные пережитки и непосредственно в 1917 году скорее спасшее её от катастрофы. Согласно советской историографии, Октябрь 1917 года был исторически предопределённым, неизбежным завершением пути, по которому «народные массы» сознательно пошли под руководством большевиков, провозвестником грядущего освобождения народов всего мира. Политическая система и государство, возникшие в результате Октябрьской революции, следовательно, обладают полной легитимностью.


Например, историк Владимир Булдаков писал:


Анализ электората убеждает, что большевики, не получив общенационального мандата на управление страной, возглавили наиболее радикально настроенную часть народа в административных и промышленных центрах страны. В целом массы отнюдь не сделали выбора в пользу «пролетарского» социализма. Но они хотели «своей» власти. Этим устремлениям, казалось, наиболее полно отвечали большевики…


…В целом Октябрьская революция свершилась под знаком общечеловеческих ценностей и демократии, но стала утверждаться путём невиданного классового насилия.


…Очевидно, что мощь Октябрьского взрыва, его глобальные последствия были обусловлены смыканием критических точек общероссийского и мирового развития… Учитывая это, большевистский Октябрь предстаёт дерзновенной попыткой уравнять исторические шансы всех народов на пути мировой социалистической революции. Можно говорить об «утопизме» подобных замыслов, но нельзя не признать, что они были подготовлены всем развитием тогдашней социальной мысли, а человечество до сих пор страдает от невозможности их воплощения в жизнь.


Между этими крайними точками зрения есть и широкий спектр промежуточных мнений. Так, французский историк Марк Ферро указывал, что «Октябрьская революция вполне могла отвечать устремлениям народа, но … реально в ней приняли участие немногие». В частности, Борис Кагарлицкий писал:


Российская революция прошла трагическую траекторию, завершившуюся самоотрицанием. Можно ли говорить о русской революции как о потерпевшей неудачу и каковы исторические выводы? Я думаю, что неудачу революция потерпела в той мере, в какой все революции терпят неудачу. Маркузе (ссылаясь на Энгельса) говорил, что всякая революция является преданной революцией, поскольку неизбежно революция вырывается за пределы всех своих исторических задач и пытается решить глобальные задачи человеческого освобождения. А эти задачи невозможно решить с одной попытки.


Согласно определению авторов «Чёрной книги коммунизма», Октябрьская революция представляла собой совпавшие по времени государственный переворот и кульминацию социальной (в первую очередь, крестьянской) революции, она явилась «одномоментной конвергенцией двух факторов: захвата политической власти партией, решительно отличавшейся от всех других своей организацией, тактикой, идеологией, — и широчайшей социальной революции, многообразной и самостоятельной. Эта социальная революция проявлялась прежде всего в виде широкомасштабного крестьянского восстания, мощного движения, уходящего корнями в глубины истории, отмеченной не только вековой ненавистью к помещикам-землевладельцам, но и присущим крестьянству недоверием к городу, ко всему внешнему миру, ко всякой форме государственного вмешательства».


Согласно этой концепции, 1917 год в истории России ознаменовался развалом традиционных учреждений и всех форм управления вообще под воздействием ряда разрушительных сил, развивавшихся в обстановке Первой мировой войны, которая сама по себе явилась источником общего упадка, экономического кризиса, социальных потрясений и падения авторитета государства:


крестьянской революции — обострившегося противостояния между крестьянами и помещиками за осуществление «чёрного передела», то есть перераспределения сельскохозяйственных угодий по числу едоков, и протеста крестьян против давления города и государственной власти вообще;

глубочайшего разложения армии, также в основном состоявшей из крестьян и видевшей бессмысленность затянувшейся войны;

революционного брожения рабочего класса — политически активного меньшинства, составлявшего лишь 3 % активного населения и сконцентрированного преимущественно в городах; именно рабочее движение выдвинуло подлинно революционные лозунги: «Рабочий контроль» и «Власть Советам»;

национальных движений нерусских народов царской России, стремившихся к достижению автономии, а в перспективе — и самостоятельности от центральной власти.

На короткий, но решающий момент (конец 1917 года) выступление большевиков — политического меньшинства, действовавшего, по сути дела, в вакууме, — совпало со стремлениями большинства… На один миг совпали, точнее сказать, слились воедино государственный переворот и социальная революция, перед тем как разойтись на несколько десятилетий — и это были десятилетия диктатуры.


Несмотря на то, что лозунги и цели партии большевиков во многих случаях отличались от устремлений основных движущих сил революции, даже при их формальном совпадении, а сама большевистская партия располагала минимальной поддержкой в масштабах страны, «тем не менее в институциональном вакууме осени 1917 года, когда государственная власть уступила место бесчисленным комитетам, советам и прочим подобным структурам, достаточно было тесно сплочённого и дисциплинированного ядра, готового к решительным действиям, чтобы партия большевиков могла заполучить власть и пользоваться ею совершенно непропорционально своим реальным силам».


Предпосылки

В историографии выдвигаются различные версии предпосылок Октябрьских событий. В качестве основных могут рассматриваться:


концепция «двух революций»,

концепция единой революции 1917 г.

В их рамках можно, в свою очередь, выделить:


версию стихийного нарастания «революционной ситуации»,

версию целенаправленной акции германского правительства (См. Пломбированный вагон).

Концепция «двух революций»

В СССР начало формирования этой концепции, вероятно, следует отнести к 1924 году — дискуссии по поводу «Уроков Октября» Льва Троцкого. Окончательно, однако, она сложилась в сталинские времена и оставалась официальной вплоть до окончания советской эпохи. То, что в первые годы советской власти имело скорее пропагандистский смысл (например, именование Октябрьской революции «социалистической»), со временем превратилось в научную доктрину.


Согласно этой концепции, в феврале 1917 года началась и уже в ближайшие месяцы полностью завершилась буржуазно-демократическая революция, а события октября 1917-го изначально были революцией социалистической. В БСЭ приводится следующее определение: «Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 — вторая русская революция, в результате которой было свергнуто самодержавие и созданы условия для перехода к социалистическому этапу революции».


История России ХХ века - 1917 год - Штурм Зимнего дворца. Кадр из художественного фильма «Октябрь», 1927 год

Штурм Зимнего дворца. Кадр из художественного фильма «Октябрь», 1927 год

С этой концепцией связано и представление о том, что в результате Февральской революции народные массы достигли всех своих целей, в первую очередь — свободы. Большевики же имели своей целью установить в России социализм, предпосылок для которого ещё не было; в результате Октябрьская революция обернулась «большевистской контрреволюцией».


К ней же, по существу, примыкает и версия «целенаправленной акции германского правительства» («немецкого финансирования», «немецкого золота», «пломбированного вагона» и т. п.), которая также предполагает, что в октябре 1917 г. произошло событие, не имеющее прямого отношения к Февральской революции.


Некоторые авторы распространяют «целенаправленную акцию германского правительства» и на Февральскую революцию, и такой подход укладывается в концепцию единой революции.


Концепция единой революции

Основная статья: Русская революция

В то время как в СССР складывалась концепция «двух революций», Лев Троцкий, уже находясь за рубежом, писал книгу о единой революции 1917 года, в которой отстаивал концепцию, некогда общую для партийных теоретиков: Октябрьский переворот и декреты, принятые большевиками в первые месяцы после прихода к власти, были лишь завершением буржуазно-демократической революции, осуществлением того, за что восставший народ боролся в феврале.


Цели революции

Единственным безусловным свершением Февральской революции было отречение Николая II от престола; свержение монархии не может быть названо непосредственным результатом революции, так как форма устройства России, монархического или республиканского, должна была быть определена Учредительным собранием. Однако ни для рабочих, совершавших революцию, ни для солдат, перешедших на их сторону, ни для крестьян, письменно и устно благодаривших петроградских рабочих, свержение Николая II не было самоцелью. Революция непосредственно началась с демонстрации петроградских работниц 23 февраля (8 марта по григорианскому календарю). «Среди женщин, стоявших в мороз в очередях за хлебом, возникли беспорядки, которые вылились в массовые демонстрации под лозунгами свержения самодержавия и прекращения войны». Усталость от войны наблюдалась как в городах, так и в деревнях, в наибольшей же степени — в армии. Оставались нереализованными и требования революции 1905—1907 гг.: крестьяне нуждались в земле, рабочие в гуманном трудовом законодательстве и демократической форме правления.


Достигнутые цели революции

Война продолжалась. В апреле 1917 года министр иностранных дел, лидер кадетов Павел Милюков в специальной ноте уведомил союзников о том, что Россия остаётся верна своим обязательствам. Армия перешла в наступление 18 июня, закончившееся катастрофой из-за падения дисциплины в Русской армии и усталости от войны; однако и после этого правительство отказывалось начать переговоры о мире.


Все попытки министра земледелия, лидера эсеров Виктора Чернова начать аграрную реформу блокировались большинством Временного правительства.


Попытка министра труда социал-демократа Матвея Скобелева ввести цивилизованное трудовое законодательство также закончилась ничем. Восьмичасовой рабочий день приходилось устанавливать явочным порядком, на что промышленники нередко отвечали локаутами.


Реально были завоёваны политические свободы (слова, печати, собраний и так далее), но они ещё не были закреплены в Конституции, которой на тот момент не существовало, а июльский разворот Временного правительства показал, как легко они могут быть отменены. Газеты левого направления (не только большевистские) закрывались правительством; не редки были случаи разгона митингов и закрытия типографий «энтузиастами» без санкции правительства.


Параллельно органам Временного правительства, к которому власть перешла в феврале 1917 года, сложилась мощная система Советов рабочих и солдатских, а позже и крестьянских депутатов, строительство которой началось в городах и деревнях ещё в 1905 году. В результате стихийной самоорганизации общества возникали многочисленные фабричные и заводские комитеты, вооружённая рабочая милиция («Красная гвардия»), крестьянские, солдатские, казачьи комитеты. Февральская революция высвободила накопившиеся в людях за долгие годы озлобленность и раздражение; митингование стало антиподом парламентской демократии, и требования, выдвигаемые общественными движениями, становились все более и более радикальными.


Концепция «революционной ситуации»

Ситуацию, сложившуюся после сформирования правительства («слишком правого для такой страны», по мнению А. В. Кривошеина), Ленин характеризовал как «двоевластие», а Троцкий как «двоебезвластие»: социалисты в Советах могли править, но не хотели, «прогрессивный блок» в правительстве хотел править, но не мог, оказавшись вынужденным опираться на Петроградский совет, с которым расходился во взглядах по всем вопросам внутренней и внешней политики. Революция развивалась от кризиса к кризису, и первый разразился уже в апреле.


Апрельский кризис

Основная статья: Апрельский кризис

2 (15) марта 1917 года Петроградский Совет позволил самопровозглашённому Временному комитету Государственной думы сформировать кабинет, в котором ни одного сторонника вывода России из войны не оказалось; даже единственному в правительстве социалисту А. Ф. Керенскому революция нужна была для победы в войне. 6 (19) марта Временное правительство опубликовало воззвание, которое, по словам Милюкова, «первой своей задачей ставило „доведение войны до победного конца“ и заявляло при этом, что оно „будет свято хранить связывающие нас с другими державами союзы и неуклонно исполнит заключённые с союзниками соглашения“».


В ответ Петроградский Совет 10 (23) марта принял манифест «К народам всего мира»: «В сознании своей революционной силы российская демократия заявляет, что она будет всеми мерами противодействовать империалистской политике своих господствующих классов и она призывает народы Европы к совместным решительным выступлениям в пользу мира». В тот же день была создана Контактная комиссия — отчасти для усиления контроля за действиями правительства, отчасти для поисков взаимопонимания. В результате была выработана декларация от 27 марта, удовлетворившая большинство Совета.


Публичная полемика по вопросу о войне и мире на некоторое время прекратилась. Однако 18 апреля (1 мая) Милюков под давлением союзников, требовавших внятных заявлений о позиции правительства, составил в качестве комментария к декларации от 27 марта ноту (опубликованную два дня спустя), в которой говорилось о «всенародном стремлении довести мировую войну до решительной победы» и о том, что Временное правительство «будет вполне соблюдать обязательства, принятые в отношении наших союзников». Левый меньшевик Н. Н. Суханов, автор мартовского соглашения между Петроградским советом и Временным комитетом Государственной думы, считал, что этот документ «окончательно и официально» расписывался «в полной лживости декларации 27 марта, в отвратительном обмане народа „революционным“ правительством».


Такое заявление от имени народа не замедлило вызвать взрыв. В день его опубликования, 20 апреля (3 мая), беспартийный прапорщик запасного батальона гвардии Финляндского полка член Исполкома Петроградского совета Ф. Ф. Линде без ведома Совета вывел на улицу Финляндский полк, примеру которого тотчас последовали другие воинские части Петрограда и окрестностей.


Вооружённая манифестация перед Мариинским дворцом (резиденцией правительства) под лозунгом «Долой Милюкова!», а затем и «Долой Временное правительство!» продолжалась два дня. 21 апреля (4 мая) активное участие в ней приняли петроградские рабочие и появились плакаты «Вся власть Советам!». Сторонники «прогрессивного блока» ответили на это демонстрациями в поддержку Милюкова. «Нота 18 апреля — сообщает Н. Суханов — всколыхнула не одну столицу. Точь-в-точь то же самое разыгралось и в Москве. Рабочие бросали станки, солдаты — казармы. Те же митинги, те же лозунги — „за“ и „против“ Милюкова. Те же два лагеря и та же спаянность демократии…».


Исполком Петроградского Совета, оказавшийся не в силах прекратить манифестации, потребовал от правительства разъяснений, которые и были даны. В резолюции Исполкома, принятой большинством голосов (40 против 13), было признано, что вызванное «единодушным протестом рабочих и солдат Петрограда» разъяснение правительства «кладёт конец возможности истолкования ноты 18 апреля в духе, противном интересам и требованиям революционной демократии». Резолюция в заключение выражала уверенность в том, что «народы всех воюющих стран сломят сопротивление своих правительств и заставят их вступить в переговоры о мире на почве отказа от аннексий и контрибуций».


Но вооружённые манифестации в столице прекратил не этот документ, а воззвание Совета «Ко всем гражданам», в котором содержалось и специальное обращение к солдатам:


Без зова Исполнительного Комитета в эти тревожные дни не выходите на улицу с оружием в руках; только Исполнительному Комитету принадлежит право располагать вами; каждое распоряжение о выходе воинской части на улицу (кроме обычных нарядов) должно быть отдано на бланке Исполнительного Комитета, скреплено его печатью и подписано не меньше, чем двумя из следующих лиц…


После обнародования воззвания командующий Петроградским военным округом генерал Л. Г. Корнилов, со своей стороны тоже пытавшийся вывести на улицы войска — для защиты Временного правительства, подал в отставку, а Временному правительству ничего не оставалось, как принять её.


Июльские дни

Ощутив в дни апрельского кризиса свою неустойчивость, Временное правительство поспешило избавиться от непопулярного Милюкова и в очередной раз обратилось за помощью к Петроградскому совету, пригласив социалистические партии делегировать в правительство своих представителей.


После долгих и острых дискуссий в Петросовете 5 мая правые социалисты приглашение приняли: Керенский был назначен военным министром, лидер эсеров Чернов взял портфель министра земледелия, социал-демократ (меньшевик) И. Г. Церетели стал министром почт и телеграфов (позже — министром внутренних дел), его товарищ по партии Скобелев возглавил министерство труда и, наконец, народный социалист А. В. Пешехонов стал министром продовольствия.


Таким образом, министры-социалисты были призваны решить самые сложные и самые острые проблемы революции, а в результате — принять на себя недовольство народа продолжающейся войной, обычными для всякой войны перебоями с продовольствием, нерешённостью земельного вопроса и отсутствием нового трудового законодательства. При этом большинство правительства легко могло блокировать любые инициативы социалистов. Примером тому может служить работа Комитета по вопросам труда, в котором Скобелев попытался разрешить конфликт рабочих с промышленниками.


На рассмотрение Комитета был предложен целый ряд законопроектов, в том числе о свободе стачек, о восьмичасовом рабочем дне, ограничении детского труда, пособиях по старости и нетрудоспособности, биржах труда. В. А. Авербах, представлявший в Комитете промышленников, в своих воспоминаниях рассказывал:


Наши заклятые враги, члены рабочей фракции комитета, были вооружены до зубов. Когда на первом заседании на нас обрушились формулы, цитаты, имена и названия, причём с необыкновенной лёгкостью и даже не без изящества, мы были разгромлены ещё до начала битвы… Тщательно скрывая подавленность и понимая недостаток собственной подготовки, мы пытались компенсировать его красноречием и искренностью


В результате то ли красноречия, то ли искренности промышленников приняты оказались только два законопроекта — о биржах и о пособии по болезни. «Другие проекты, подвергнутые беспощадной критике, отправлялись в шкаф министра труда и больше оттуда не вынимались». Авербах не без гордости рассказывает о том, как промышленники сумели не уступить своим «заклятым врагам» почти что ни пяди и мимоходом сообщает, что все отвергнутые ими законопроекты (в разработке которых принимали участие и большевики, и межрайонцы) «после победы большевистской революции были использованы Советским правительством либо в их первоначальном виде, либо в том виде, в котором они были предложены группой рабочих Комитета по вопросам труда»…


Меньшевики и эсеры, приняв в мае решение войти во Временное правительство, с одной стороны, не смогли провести обещанные радикальные реформы и поэтому начали утрачивать свой авторитет среди части поддерживавших их рабочих и крестьян, а с другой стороны — уступили «протестное поле» большевикам.


В связи с тем, что повсеместные требования крестьянских сходов о «чёрном переделе» — перераспределении земель, не обрабатываемых крупными собственниками, и снижении арендных платежей не находили ответа, крестьяне приступили к самоорганизации, создавая по собственной инициативе земельные комитеты, во главе которых, как правило, вставали представители сельской интеллигенции, близкие к эсерам (учителя, священники, агрономы, земские врачи). Уже в мае-июне 1917 года многие земельные комитеты начали захват сельскохозяйственного инвентаря и скота в помещичьих хозяйствах, выпас на помещичьих пастбищах, вырубки в помещичьих лесах.


Популярности правительству правые социалисты в конечном счёте не добавили, но свою собственную растеряли в считанные месяцы; «двоебезвластие» переместилось внутрь правительства. На открывшемся в Петрограде 3 (16) июня I Всероссийском съезде Советов левые социалисты (большевики, межрайонцы и левые эсеры) призывали правое большинство Съезда взять власть в свои руки: только такое правительство, считали они, может вывести страну из перманентного кризиса.


Но у правых социалистов нашлось много причин в очередной раз отказаться от власти; большинством голосов Съезд выразил доверие Временному правительству.


18 июня Керенский под давлением союзников и российских сторонников продолжения войны начал плохо подготовленное наступление. В тот же день в Петрограде прошла демонстрация под антивоенными лозунгами. Историк Н. Суханов отмечает, что эта массовая манифестация продемонстрировала значительный рост влияния большевиков и их ближайших союзников — межрайонцев — в первую очередь среди петроградских рабочих.


По свидетельству члена ЦИК Суханова, с 19 июня в Петрограде было «тревожно», «город чувствовал себя накануне какого-то взрыва»; газеты печатали слухи о том, как 1-й Пулемётный полк сговаривается с 1-м Гренадерским о совместном выступлении против правительства; Троцкий утверждает, что сговаривались не только полки между собой, но и заводы с казармами. Исполком Петроградского совета издавал воззвания, рассылал агитаторов на заводы и казармы, но авторитет правосоциалистического большинства Совета был подорван активной поддержкой наступления; «ничего не выходило из агитации, из хождения в массы», констатирует Суханов. Более авторитетные большевики и межрайонцы призывали к терпению… Тем не менее взрыв произошёл.


Суханов связывает выступление мятежных полков с развалом коалиции: 2 (15) июля четыре министра-кадета вышли из правительства — в знак протеста против соглашения, заключённого правительственной делегацией (Терещенко и Церетели) с Украинской Центральной Радой: уступки сепаратистским тенденциям Рады стали «последней каплей, переполнившей чашу». Троцкий считает, что конфликт по поводу Украины был лишь поводом:


Выбор момента подсказан был провалом наступления, пока ещё не признанным официально, но уже не составлявшим сомнения для посвящённых. Либералы сочли своевременным оставить своих левых союзников лицом к лицу с поражением и с большевиками. Слух об отставке кадетов немедленно распространился по столице и политически обобщил все текущие конфликты в одном лозунге, вернее, вопле: надо кончать с коалиционной канителью!


История России ХХ века - 1917 год - Июльская 1917 демонстрация в Петрограде

Июльская 1917 демонстрация в Петрограде

По мнению историка к.и.н. В. Родионова, демонстрации 3 (16) июля были организованы большевиками, однако в 1917 году Особая следственная комиссия не смогла доказать этого.


Вечером 3 июля многие тысячи вооружённых солдат Петроградского гарнизона и рабочих столичных предприятий с лозунгами «Вся власть Советам!» и «Долой министров-капиталистов!» окружили Таврический дворец, штаб-квартиру избранного съездом ЦИКа, требуя, чтобы ЦИК взял наконец власть в свои руки. О том же внутри Таврического дворца на экстренном заседании левые социалисты просили своих правых товарищей, не видя иного выхода. На протяжении 3 и 4 июля к манифестации присоединялись все новые воинские части и столичные предприятия (многие рабочие выходили на демонстрацию с семьями), из окрестностей прибывали матросы Балтийского флота.


Историк Ю. Кириенко писал, что начало столкновения, вероятно, спровоцировали участники правых экстремистских организаций, открывшие стрельбу с крыш и окон домов. С ним не соглашался историк В. Родионов, который писал, что столкновения были спровоцированы большевиками, рассадившими на крышах своих стрелков, начавших пальбу из пулемётов по демонстрантам, при этом приблизительно одинаковый урон пулемётчики большевиков нанесли как казакам, так и демонстрантам. Некоторые историки не разделяют этого мнения.


Историк Георгий Злоказов писал, что виновность большевиков не подтвердили и рядовые участники июльских событий — рабочие и солдаты, показания которых не были оспорены очевидцем-кадетом: манифестации проходили именно перед Таврическим дворцом, на Мариинский, в котором заседало правительство, никто не покушался («о Временном правительстве как-то забыли», свидетельствует Милюков), хотя взять его штурмом и арестовать правительство не составляло никакого труда; 4 июля именно верный межрайонцам 176-й полк охранял Таврический дворец от возможных эксцессов со стороны манифестантов.


Но уговорить рабочих, солдат и матросов прекратить манифестацию можно было только одним-единственным способом: обещать, что ЦИК решит вопрос о власти. Брать власть в свои руки правые социалисты не хотели. Члены ЦИК Троцкий, Каменев и Зиновьев, которых, в отличие от лидеров правых социалистов, солдаты ещё соглашались слушать, призывали манифестантов разойтись после того, как они продемонстрировали свою волю…. И постепенно они расходились. Но, по соглашению с правительством, руководство ЦИК вызвало с фронта надёжные войска — для наведения порядка в городе.


Историк русской революции и участник антибольшевистской борьбы в эмиграции С. П. Мельгунов объяснял наличие разных, порой диаметрально противоположных, оценок роли большевиков в июльских событиях тем, что, организованное, по его мнению, большевиками, восстание 3—5 июля намеренно прикрывалось мимикрией, которая готовилась ими и позднее — в октябре 1917-го — как путь для отступления в случае неудачи авантюры: «большевики вынуждены-де были вмешиваться в стихийное движение, чтобы придать ему организованные формы».


«Выступление Корнилова»

После ввода войск в Петроград сначала на большевиков, а затем на межрайонцев и левых эсеров обрушились обвинения в попытке вооружённого свержения существующей власти и сотрудничестве с Германией; начались аресты и бессудные уличные расправы. Ни в одном случае обвинение не было доказано, ни один обвиняемый не предстал перед судом, хотя, за исключением Ленина и Зиновьева, скрывшихся в подполье, все обвиняемые были арестованы. Обвинения в сотрудничестве с Германией не избежал даже умеренный социалист, министр земледелия Виктор Чернов; однако решительный протест партии эсеров, с которой правительству ещё приходилось считаться, быстро превратил дело Чернова в «недоразумение».


7 (20) июля глава правительства князь Львов подал в отставку и министром-председателем стал Керенский. Сформированное им новое коалиционное правительство занялось разоружением рабочих и расформированием полков, не только участвовавших в июльских манифестациях, но и просто выразивших свои симпатии левым социалистам. Порядок в Петрограде и окрестностях был наведён; труднее было навести порядок в стране.


История России ХХ века - 1917 год - Бронеавтомобиль «Остин» в окружении юнкеров у Зимнего. Лето 1917

Бронеавтомобиль «Остин» в окружении юнкеров у Зимнего. Лето 1917

Ухудшалось положение на фронте: германские войска успешно продолжали наступление, начатое ещё в июле, не помогли ни введённые правительством 12 июля смертная казнь на фронте и «военно-революционные суды» при дивизиях, ни заградительные отряды Корнилова. Дезертирство из армии, к тому времени достигшее, по официальным данным, 1,5 миллионов, не прекращалось; по стране бродили десятки тысяч вооружённых людей.


В течение лета аграрные беспорядки делались всё более ожесточёнными, что объяснялось и огромным числом дезертиров, хлынувших с фронта.


Если в первые месяцы после революции Советы ещё могли навести порядок «одним росчерком пера» (как Петроградский совет в дни апрельского кризиса), то к середине лета и их авторитет был подорван. В стране нарастала неразбериха.


В конце июля правительство выселило Петроградский совет и ЦИК в Смольный институт.


В ночь на 21 августа (3 сентября) 12-я армия, рискуя оказаться в окружении, оставила Ригу и Двинск и отошла к Вендену.


В то время, как большевиков после Октябрьского переворота будут обвинять в свержении законного правительства, само Временное правительство прекрасно сознавало свою незаконность. Оно было создано Временным комитетом Государственной думы, однако никакие положения о Думе не наделяли её правом формировать правительство, не предусматривали создание временных комитетов с исключительными правами и срок полномочий IV Государственной думы, избранной в 1912 году, истекал в 1917-м[75]. В то же время легитимность Временного правительства было заложена в указе Николая II, подписанном за два часа до отречения, о назначении премьер-министром будущего председателя Временного правительства князя Львова [76]. Впоследствии законность Временного правительства как высшего исполнительного органа до выборов в Учредительное собрание была подтверждена в Акте об отказе от восприятия Верховной власти братом Николая II, Великим князем Михаилом Александровичем [77]. Таким образом, существовала преемственность власти от отречения царя ко Временному правительству, к Учредительному собранию. Правительство существовало милостью Советов и зависело от них. Но эта зависимость становилась всё более тягостной: запуганые и притихшие после Июльских дней, осознавшие, что после расправы над левыми социалистами наступит очередь правых, Советы были враждебнее, чем когда-либо прежде. Но сами Советы были сильны лишь поддержкой петроградских рабочих и матросов Балтийского флота. Друг и главный советник Б. Савинков подсказал Керенскому причудливый способ освободиться от «советской» зависимости: опереться на армию в лице популярного в правых кругах[78] генерала Корнилова, который, однако, по свидетельствам очевидцев[79], с самого начала не понимал, почему он должен служить опорой Керенскому и считал, что «единственным исходом… является установление диктатуры и объявление всей страны на военном положении».


21 августа Керенский запросил свежие войска с фронта, корпус регулярной кавалерии с либеральным генералом во главе.


Ещё в канун мятежа, 25 августа, разразился очередной правительственный кризис: министры-кадеты, сочувствовавшие если не самому Корнилову, то его делу, подали в отставку. Корнилов «по запросу Керенского» направил в Петроград казачьи части 3-го конного корпуса и Туземную («Дикую») дивизию, но под командованием совсем не либерального генерал-лейтенанта А. М. Крымова.


Заподозрив неладное, Керенский 27 августа сместил Корнилова с поста главнокомандующего, приказав сдать полномочия начальнику штаба.


С последних дней августа начались поджоги и разграбление помещичьих усадеб, сопровождавшиеся изгнанием владельцев. На Украине и в центральной России — в Тамбовской, Пензенской, Воронежской, Саратовской, Орловской, Тульской, Рязанской губерниях — были сожжены тысячи усадеб, убиты сотни их владельцев. Подавлять локальные выступления оказывалось некому: присланные для усмирения солдаты, в большинстве своём крестьяне, точно так же жаждавшие земли, всё чаще переходили на сторону повстанцев.


Корнилов отказался признать свою отставку; в изданном 28 августа приказе № 897 Корнилов заявил: «Принимая во внимание, что при создавшейся обстановке дальнейшие колебания смертельно опасны и что предварительно отданные распоряжения отменить уже поздно, я, сознавая всю ответственность, решил не сдавать должность Верховного Главнокомандующего, чтобы спасти Родину от неминуемой гибели, а русский народ от немецкого рабства». Решение, принятое, как утверждает Милюков, «втайне от лиц, имевших ближайшее право в нём участвовать», для многих идейных сторонников, начиная с Савинкова, сделало невозможной дальнейшую поддержку Корнилова: «Решаясь „выступить открыто“ для „давления“ на правительство, Корнилов едва ли соображал, как называется этот шаг на языке закона и под какую статью уголовного уложения можно подвести его поступок».


Обратиться за помощью правительству оказалось не к кому, кроме Советов, которые прекрасно поняли, что постоянно поминаемые генералом «безответственные организации», против которых следует принять энергичные меры, это именно Советы.


Троцкий рассказывает, как 28 августа матросы крейсера «Аврора», призванные охранять Зимний дворец (куда после июльских дней переселилось правительство), пришли к нему в «Кресты» посоветоваться: стоит ли охранять правительство — не пора ли его арестовать? Троцкий счёл, что не пора, однако Петроградский совет, в котором большевики ещё не имели большинства, но уже стали ударной силой благодаря своему влиянию среди рабочих и моряков в Кронштадте, дорого продал свою помощь, потребовав вооружения рабочих — на случай, если дело дойдёт до боёв в городе — и освобождения арестованных товарищей. Второе требование правительство удовлетворило наполовину, согласившись отпустить арестованных под залог. Однако этой вынужденной уступкой правительство их фактически реабилитировало: освобождение под залог означало, что если арестованные и совершили какие-то преступления, то, во всяком случае, не тяжкие.


До боёв в городе дело не дошло: войска были остановлены на дальних подступах к Петрограду без единого выстрела.


Впоследствии один из тех, кто должен был поддержать выступление Корнилова в самом Петрограде, полковник Дутов, по поводу «вооружённого выступления большевиков» рассказывал: «Между 28 августа и 2 сентября, под видом большевиков должен был выступить я… Ну, я бегал в экономический клуб звать выйти на улицу, да за мной никто не пошёл».


Корниловский мятеж, более или менее откровенно поддержанный значительной частью офицерства, не мог не обострить и без того сложные взаимоотношения между солдатами и офицерами — что, в свою очередь, не способствовало сплочению армии и позволило Германии успешно развивать наступление.


В результате мятежа разоружённые в июле рабочие оказались вновь вооружены. Однако ещё раньше, чем большевики и левые эсеры получили большинство, 31 августа (13 сентября), Петроградский Совет принял предложенную большевиками резолюцию о переходе власти к Советам: за неё проголосовали почти все беспартийные депутаты[88]. Аналогичные резолюции в тот же день или на следующий приняли свыше сотни местных советов.


Прошедшие в августе-сентябре муниципальные выборы показали начавшуюся поляризацию в обществе.


История России ХХ века - 1917 год - Поместный собор Православной российской церкви

Поместный собор Православной российской церкви (Всероссийский поместный собор; официальное именование: Священный собор Православной российской церкви) — первый с конца XVII века Поместный собор Православной Российской Церкви, открывшийся 15 (28) августа 1917 года в Успенском соборе Московского Кремля. Важнейшим его решением было восстановление 28 октября (11 ноября) 1917 года патриаршества в Российской церкви, положившее конец синодальному периоду в истории Русской церкви.


Собор заседал больше года, до 7 (20) сентября 1918 года; рабочие заседания («соборные занятия») проходили в Московском епархиальном доме в Лиховом переулке. Собор совпал с такими важными событиями русской истории, как война с Германией, выступление генерала Лавра Корнилова, провозглашение в России Республики (1 сентября 1917 года), падение Временного правительства и Октябрьская революция, разгон Учредительного Собрания, издание Декрета об отделении церкви от государства и начало Гражданской войны. Собор сделал заявления в ответ на некоторые из этих событий. Большевики, чьи действия и узаконения прямо осуждались Собором (или лично Патриархом), не чинили прямых препятствий проведению занятий Собора.


Собор, подготовка к которому велась с начала 1900-х годов, открылся в период господства антимонархических настроений в обществе и Церкви. В состав Собора входили 564 члена, в том числе 227 — от иерархии и духовенства, 299 — от мирян. Присутствовали глава Временного правительства Александр Керенский, министр внутренних дел Николай Авксентьев, представители печати и дипломатического корпуса.


Первая сессия Собора, продолжавшаяся с 15 августа по 9 декабря 1917 года, была посвящена вопросам реорганизации высшего церковного управления: восстановления патриаршества, избрания патриарха, определения его прав и обязанностей, учреждения соборных органов для совместного с патриархом управления церковными делами, а также обсуждению правового положения Православной церкви в России.


С первой сессии Собора возникла острая дискуссия о восстановлении патриаршества (предварительное обсуждение вопроса находилось в компетенции Отдела о высшем церковном управлении; председатель Отдела — епископ Астраханский Митрофан (Краснопольский)). Наиболее активными поборниками восстановления патриаршества, наряду с епископом Митрофаном, выступали члены Собора архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) и архимандрит (впоследствии архиепископ) Иларион (Троицкий)[14]. Противники патриаршества указывали на опасность того, что оно может сковать соборное начало в жизни Церкви и даже привести к абсолютизму в Церкви; среди видных противников восстановления патриаршества были профессор Киевской духовной академии Пётр Кудрявцев, профессор Александр Бриллиантов, протоиерей Николай Цветков, профессор Илья Громогласов, князь Андрей Чагадаев (мирянин от Туркестанской епархии), профессор Петербургской духовной академии Борис Титлинов, будущий идеолог обновленчества. Профессор Николай Кузнецов считал, что существует реальная опасность, что Священный синод, как исполнительный орган власти, действующий в межсоборный период, может превратиться в простой совещательный орган при Патриархе, что также явится умалением прав архиереев — членов Синода.


11 октября вопрос о патриаршестве был вынесен на пленарные заседания Собора. К вечеру 25 октября в Москве уже знали о победе большевиков в Петрограде.


28 октября 1917 года прения были прекращены. В заключительном слове епископ Астраханский Митрофан говорил: «Дело восстановления патриаршества нельзя откладывать: Россия горит, всё гибнет. И разве можно теперь долго рассуждать, что нам нужно орудие для собирания, для объединения Руси? Когда идёт война, нужен единый вождь, без которого воинство идёт вразброд». В тот же день было принято, а 4 ноября епископским совещанием утверждено «Определение по общим положениям о высшем управлении Православной Российской Церкви» (первое положение было принято в редакции профессора Петра Кудрявцева):

В Православной Российской Церкви высшая власть — законодательная, административная, судебная и контролирующая — принадлежит Поместному Собору, периодически, в определённые сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян.

Восстановляется патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом.

Патриарх является первым между равными ему епископами.

Патриарх вместе с органами церковного управления подотчётен Собору


Избрание было решено проводить в два этапа: тайным голосованием и посредством жребия. Наибольшее число голосов получили (по убывающей) архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий), архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий) и Тихон, митрополит Московский. 5 (18) ноября 1917, после литургии и молебна в храме Христа Спасителя, старец Зосимовой пустыни Алексий (Соловьёв) вынул жребий пред Владимирской иконой Божией Матери, перенесённой из расстрелянного незадолго до того Успенского собора; митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) огласил имя избранного: «митрополит Тихон»[33]. Таким образом, избранником оказался кандидат, набравший наименьшее количество голосов. В тот же день, в 3 часа пополудни, все архиереи — члены Собора собрались в Троицком подворье на Самотёке (резиденции Московских митрополитов). По пении Тон деспотин, к наречённому патриарху обратился с речью архиепископ Антоний (Храповицкий) (кандидат, набравший наибольшее число голосов), сказав, в частности:


Сие избрание нужно назвать по преимуществу делом Божественного Промысла по той причине, что оно было бессознательно предсказано друзьями юности, товарищами Вашими по академии. Подобно тому, как полтораста лет тому назад мальчики в Новгородской бурсе, дружески, шутя над благочестием своего товарища Тимофея Соколова, кадили перед ним своими лаптями, воспевая ему величание, как Божиему угоднику, а затем их внуки совершали уже настоящее каждение пред нетленными мощами его, то есть Вашего небесного покровителя Тихона Задонского; так и Ваши собственные товарищи прозвали Вас патриархом, когда Вы были ещё мирянином и когда ни они, ни Вы сами не могли и помышлять о действительном осуществлении такого наименования <…>.


7 ноября наречённый патриарх отбыл в Троице-Сергиеву лавру, где пробыл несколько дней, о чём сохранились воспоминания архимандрита Кронида (Любимова), наместника лавры.


Интронизация состоялась 21 ноября 1917 года (4 декабря по н. ст.) в кремлёвском Успенском соборе, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы.


История России ХХ века - 1917 год - Поместный собор Православной российской церкви

1917p2


1 (14) сентября специальным правительственным актом, подписанным министром-председателем Керенским и министром юстиции А. С. Зарудным, Россия была провозглашена Республикой. Временное правительство не обладало полномочиями определять форму правления, акт вместо энтузиазма вызвал недоумение и был воспринят — равным образом и левыми, и правыми — как кость, брошенная социалистическим партиям, выяснявшим в это время роль Керенского в Корниловском мятеже.


5 (18) сентября за передачу власти Советам высказалась и Москва.


9 (22) сентября Балтийский флот на всех своих кораблях поднял красные флаги.


С начала сентября вновь нарастает забастовочное движение.


Демократическое совещание и Предпарламент

Опереться на армию не удалось; Советы левели, несмотря ни на какие репрессии против левых социалистов, а отчасти и благодаря им, особенно заметно — после выступления Корнилова и становились ненадёжной опорой даже для правых социалистов. Правительство (точнее, временно замещавшая его Директория) при этом подвергалось жёсткой критике как слева, так и справа: социалисты не могли простить Керенскому попытку сговориться с Корниловым, правые не могли простить предательства. В поисках опоры Директория пошла навстречу инициативе правых социалистов — членов ЦИК, созвавших так называемое Демократическое совещание. Представителей политических партий, общественных организаций и учреждений инициаторы приглашали по собственному выбору и меньше всего соблюдая принцип пропорционального представительства; такое подобранное сверху, корпоративное представительство ещё меньше, чем Советы (избранные снизу подавляющим большинством граждан), могло служить источником законной власти, но могло, как предполагалось, потеснить на политической сцене Советы и избавить новое правительство от необходимости обращаться за санкцией в ЦИК.


Открывшееся 14 (27) сентября 1917 г. Демократическое совещание, на котором одни из инициаторов рассчитывали сформировать «однородное демократическое правительство»[89], а другие — создать представительный орган, которому до Учредительного собрания было бы подотчётно правительство, не решило ни той, ни другой задачи, лишь обнажило глубочайшие разногласия в стане демократии. Состав правительства в конце концов было предоставлено определить Керенскому, а Временный совет Российской республики (Предпарламент) в ходе обсуждений из контролирующего органа превратился в совещательный; да и по составу оказался намного правее Демократического совещания.


20 сентября (3 октября) отпущенный под залог Троцкий возглавил Петроградский совет.


25 сентября (8 октября) было сформировано новое коалиционное правительство.


29 сентября (12 октября) началась Моонзундская операция германского флота, завершившаяся 6 (19) октября захватом Моонзундского архипелага.


Итоги Совещания не могли удовлетворить ни левых, ни правых; продемонстрированная на нём слабость демократии лишь добавила аргументов как Ленину, так и Милюкову: и лидер большевиков, и лидер кадетов считали, что для демократии в стране уже не осталось места — и потому, что нарастающая анархия объективно требовала сильной власти, и потому, что весь ход революции лишь усиливал поляризацию в обществе[90]. Продолжался распад промышленности, обострялся продовольственный кризис; то в одном, то в другом регионе возникали нешуточные «беспорядки» и всё чаще инициаторами беспорядков становились солдаты; положение на фронте стало источником постоянной тревоги. Только героическое сопротивление Балтийского флота не позволяло немцам продвинуться дальше. Полуголодная и полуодетая армия, по словам командующего Северным фронтом генерала Черемисова, самоотверженно несла лишения, но надвигавшиеся осенние холода грозили положить конец и этому долготерпению. Масла в огонь подливали небеспочвенные слухи о том, что правительство собирается переехать в Москву и сдать Петроград немцам.


История России ХХ века - 1917 год - Красный Фиат Ижорский у Смольного. Осень 1917

Красный Фиат Ижорский у Смольного. Осень 1917

В такой обстановке 7 (20) октября в Мариинском дворце открылся Предпарламент. На первом же заседании большевики, огласив свою декларацию, демонстративно покинули его.


Главным вопросом, которым пришлось заниматься Предпарламенту на протяжении всей его недолгой истории, было состояние армии. Правая печать утверждала, что армию разлагают большевики своей агитацией, в Предпарламенте говорили о другом: армия из рук вон плохо снабжается продовольствием, испытывает острый недостаток в обмундировании и обуви, не понимает и никогда не понимала целей войны; программу оздоровления армии, выработанную ещё до Корниловского выступления, военный министр А. И. Верховский нашёл неосуществимой, а две недели спустя, на фоне новых поражений (на Двинском плацдарме и на Кавказском фронте) заключил, что продолжение войны невозможно в принципе. П. Н. Милюков свидетельствует, что позицию Верховского разделяли даже некоторые лидеры партии конституционных демократов, но — «единственной альтернативой был бы сепаратный мир… а на сепаратный мир тогда никто идти не хотел, как ни ясно было, что разрубить безнадёжно запутавшийся узел можно было бы только выходом из войны». Мирные инициативы военного министра закончились его отставкой 23 октября.


24 октября, в последний раз выступая в Предпарламенте и вполне сознавая свою обречённость, заочно полемизировал с большевиками не как с германскими агентами, а как с пролетарскими революционерами: «Организаторы восстания не содействуют пролетариату Германии, а содействуют правящим классам Германии, открывают фронт русского государства перед бронированным кулаком Вильгельма и его друзей… Для Временного правительства безразличны мотивы, безразлично, сознательно или бессознательно это, но, во всяком случае, в сознании своей ответственности я с этой кафедры квалифицирую такие действия русской политической партии как предательство и измену Российскому государству…» Но главные события разворачивались вдали от Мариинского дворца, в Смольном институте. «Рабочие, — писал Троцкий в своей „Истории“, — бастовали слой за слоем, вопреки предупреждениям партии, советов, профессиональных союзов. Не вступали в конфликты только те слои рабочего класса, которые уже сознательно шли к перевороту. Спокойнее всего оставался, пожалуй, Петроград».


Версия «немецкого финансирования»

Уже в 1917 г. сложилось представление о том, что правительство Германии, заинтересованное в выходе России из войны, целенаправленно организовало переезд из Швейцарии в Россию представителей радикальной фракции РСДРП во главе с Лениным в т. н. «пломбированном вагоне». В частности, С. П. Мельгунов вслед за Милюковым утверждал, что Германское правительство через А. Л. Парвуса финансировало деятельность большевиков, направленную на подрыв боеспособности русской армии и дезорганизацию оборонной промышленности и транспорта. А. Ф. Керенский уже в эмиграции сообщал, что ещё в апреле 1917 г. французский министр-социалист А. Тома передал Временному правительству информацию о связях большевиков с немцами; соответствующее обвинение было предъявлено большевикам в июле 1917 года. И в настоящее время многие отечественные и зарубежные исследователи и литераторы придерживаются этой версии.


Некоторую путаницу в неё вносит представление о Л. Д. Троцком как об англо-американском шпионе, и эта проблема также восходит к весне 1917 г., когда в кадетской «Речи» появились сообщения о том, что, находясь в США, Троцкий получил 10 000 то ли марок, то ли долларов. Это представление объясняет разногласия между Лениным и Троцким по поводу Брестского мира (лидеры большевиков получали деньги из разных источников), но оставляет открытым вопрос: чьей акцией был Октябрьский переворот, к которому Троцкий, как председатель Петроградского совета и фактический руководитель Военно-революционного комитета, имел самое прямое отношение?


У историков к этой версии есть и другие вопросы. Германии необходимо было закрыть восточный фронт и поддерживать в России противников войны, — вытекает ли из этого автоматически, что противники войны служили Германии и не имели никаких иных причин добиваться прекращения «мировой бойни»? Государства Антанты, со своей стороны, были кровно заинтересованы и в сохранении, и в активизации восточного фронта и всеми средствами поддерживали в России сторонников «войны до победного конца», — следуя той же логике, отчего не предположить, что оппонентов большевиков вдохновляло «золото» иного происхождения, а вовсе не интересы России?. Все партии нуждались в деньгах, всем крупным партиям приходилось тратить немалые средства на агитацию и пропаганду, на избирательные кампании (выборов различных уровней в 1917 году проводилось много) и прочее, — и все страны, вовлечённые в Первую мировую войну, имели свои интересы в России; но вопрос об источниках финансирования партий, потерпевших поражение, уже никого не интересует и остаётся практически не исследованным.


В начале 90-х годов американский историк С. Ляндерс обнаружил в российских архивах документы, подтверждающие, что в 1917 году члены Заграничного бюро ЦК получали денежные субсидии от швейцарского социалиста Карла Моора; позже выяснилось, что швейцарец был германским агентом. Однако субсидии составили всего 113 926 швейцарских крон (или 32 837 долларов), да и те были использованы за рубежом для организации 3-й циммервальдской конференции. Пока это единственное документальное подтверждение получения большевиками «немецких денег».


Что же касается А. Л. Парвуса, то на его счетах вообще трудно отделить немецкие деньги от не немецких, поскольку к 1915 году он и сам уже был миллионером; и если бы его причастность к финансированию РСДРП(б) была доказана, пришлось бы ещё специально доказывать, что при этом использовались именно немецкие деньги, а не личные накопления Парвуса.


Серьёзных историков больше интересует другой вопрос: какую роль в событиях 1917 года могла играть финансовая помощь (или иное покровительство) с той или с другой стороны?


Сотрудничество большевиков с германским Генштабом призван доказать «пломбированный вагон», в котором группа большевиков во главе с Лениным проехала через Германию. Но месяц спустя тем же маршрутом, благодаря посредничеству Р. Гримма, от которого отказался Ленин, проследовали ещё два «пломбированных вагона», с меньшевиками и эсерами, — но не всем партиям предполагаемое покровительство кайзера помогло победить.


Запутанные финансовые дела большевистской «Правды» позволяют утверждать или предполагать, что ей оказывали помощь заинтересованные немцы; но несмотря ни на какое финансирование «Правда» оставалась «маленькой газетой» (Д. Рид рассказывает, как в ночь переворота большевики захватили типографию «Русской воли» и впервые отпечатали свою газету в большом формате), которую после Июльских дней постоянно закрывали и вынуждали менять название; десятки больших газет вели антибольшевистскую пропаганду, — почему маленькая «Правда» оказалась сильнее?


То же относится и ко всей большевистской пропаганде, которую, как предполагается, финансировали немцы: большевики (и их союзники-интернационалисты) своей антивоенной агитацией разложили армию, — но гораздо большее число партий, располагавших несоизмеримо большими возможностями и средствами, в это время агитировали за «войну до победного конца», взывали к патриотическим чувствам, обвиняли в предательстве рабочих с их требованием 8-часового рабочего дня, — почему большевики выиграли столь неравный бой?


А. Ф. Керенский на связях большевиков с германским Генштабом настаивал и в 1917 году, и десятилетия спустя; в июле 1917 г. при его участии было составлено коммюнике, в котором «Ленин и его сподвижники» обвинялись в создании специальной организации «с целью поддержки враждебных действий воюющих с Россией стран».


Вооружённое восстание в Петрограде


Зимний дворец утром 26 октября после захвата большевиками. Фото П. К. Новицкого

Участник событий 1917 года, член Партии народных социалистов, историк С. П. Мельгунов полагал, что в контексте общегосударственной ситуации октябрьских дней захват власти в России большевиками не был неизбежен, неизбежным его сделали конкретные ошибки правительства, которое имелo все возможности его предотвратить, однако не сделало этого, пребывая в уверенности, что это выступление большевиков гарантированно ожидает та же участь, что и в июльские дни.


«Курс на вооружённое восстание» был принят большевиками ещё на VI съезде в начале августа, но в то время загнанная в подполье партия не могла даже готовиться к восстанию: сочувствовавшие большевикам рабочие были разоружены, их военные организации были разгромлены, революционные полки Петроградского гарнизона расформированы. Возможность вновь вооружиться представилась лишь в дни Корниловского выступления, но после его ликвидации казалось, что открылась новая страница мирного развития революции. Лишь в 20-х числах сентября, после того, как большевики возглавили Петроградский и Московский советы и после провала Демократического совещания Ленин вновь заговорил о восстании.


Получив большинство в Петроградском совете, левые социалисты фактически восстановили в городе доиюльское двоевластие и на протяжении двух недель две власти открыто мерялись силами: правительство приказывало полкам выступить на фронт — Совет назначал проверку приказа и установив, что продиктован он не стратегическими, а политическими мотивами, приказывал полкам остаться в городе; командующий ВО запрещал выдавать рабочим оружие из арсеналов Петрограда и окрестностей — Совет выписывал ордер и оружие выдавалось; в ответ правительство попыталось вооружить своих сторонников винтовками из арсенала Петропавловский крепости — явился представитель Совета и выдача оружия прекратилась.


9 (22) октября 1917 г. правые социалисты внесли в Петроградский совет предложение создать Комитет революционной обороны для защиты столицы от опасно приблизившихся немцев; по замыслу инициаторов, Комитет должен был привлечь и организовать рабочих для активного участия в обороне Петрограда — большевики увидели в этом предложении возможность легализации рабочей красной гвардии и её столь же легального вооружения и обучения для грядущего восстания.


10 (23) октября Центральный комитет принятой резолюцией поставил восстание в повестку дня.


16 (29) октября расширенное заседание ЦК с участием представителей районов подтвердило принятое решение. Пленум Петроградского совета одобрил создание Комитета революционной обороны, но уже как Военно-революционного.


Оппоненты большевиков — правые социалисты и кадеты — «назначили» восстание сначала на 17-е число.


18 (31) октября совещание представителей полков по предложению Троцкого приняло резолюцию о неподчинении гарнизона Временному правительству; исполняться могли только те приказы штаба военного округа, которые подтверждены солдатской секцией Петроградского совета.


Правые социалисты и кадеты «переназначили» восстание сначала на 20-е число.



Важнейшие события октябрьского переворота

21 октября совещание представителей полков в принятой резолюции признало Петроградский совет единственной властью.


Правительство неустанно готовилось к восстанию, опять «переназначенному» на 22 октября (объявленное Днём Петроградского совета).


История России ХХ века - 1917 год - Историческая фотография П. А. Оцупа. Броневик «Лейтенант Шмидт», захваченный красногвардейцами у юнкеров. Петроград, 25 октября 1917

Историческая фотография П. А. Оцупа. Броневик «Лейтенант Шмидт», захваченный красногвардейцами у юнкеров. Петроград, 25 октября 1917

Военно-революционный комитет назначал своих комиссаров во все важные в стратегическом отношении учреждения и фактически брал их под свой контроль. Наконец, 24 октября Керенский в очередной раз закрыл не впервые переименованную «Правду» и отдал приказ об аресте Комитета; но типографию «Правды» Совет легко отбил, а исполнить приказ об аресте оказалось некому.


Произошедший в ночь с 24-го на 25 октября арест Временного правительства для всех явился неожиданностью, потому что представляли его совершенно иначе: ожидали повторения Июльских дней, вооружённых демонстраций полков гарнизона, только на сей раз с выраженным намерением арестовать правительство и захватить власть. Но никаких демонстраций не было, да и гарнизон почти не был задействован; отряды рабочей красной гвардии и матросов Балтийского флота просто завершали давно начатую Петроградским советом работу по превращению двоевластия в единовластие Совета: сводили разведённые Керенским мосты, разоружая выставленные правительством караулы, брали под свой контроль вокзалы, электростанцию, телефонную станцию, телеграф и т. д., и т. п. и всё это без единого выстрела, спокойно и методично — не спавшие в ту ночь члены Временного правительства во главе с Керенским долго не могли понять, что происходит, о действиях ВРК узнавали по «вторичным признакам»: в какой-то момент в Зимнем дворце отключили телефоны, потом — электричество…



Объявление ВРК о низложении Временного правительства

Попытка небольшого отряда юнкеров во главе с народным социалистом В. Б. Станкевичем отбить телефонную станцию закончилась неудачей и утром 25 октября (7 ноября) под контролем Временного правительства оставался лишь Зимний дворец, окружённый отрядами красной гвардии. Силы защитников Временного правительства составляли примерно 200 ударниц женского батальона смерти, 2—3 роты юнкеров и 40 инвалидов Георгиевских кавалеров, возглавляемых капитаном на протезах[116].


В 10 часов утра 25 октября Военно-революционный комитет выпустил воззвание «К гражданам России!». «Государственная власть — сообщалось в нём — перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства — это дело обеспечено».


В 21:40 холостой выстрел из Петропавловской крепости и крейсера "Аврора" подал сигнал к началу штурма Зимнего дворца. В 2 часа ночи 26 октября (8 ноября) вооружёнными рабочими, солдатами Петроградского гарнизона и матросами Балтийского флота во главе с Владимиром Антоновым-Овсеенко был взят Зимний дворец и арестовано Временное правительство.



II Всероссийский съезд Советов

В 22:40 25 октября (7 ноября) в Смольном открылся Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором большевики вместе с левыми эсерами получили большую часть голосов. Правые социалисты покинули съезд в знак протеста против совершённого переворота, но не смогли своим уходом нарушить кворум.


Опираясь на победившее восстание, Съезд воззванием «Рабочим, солдатам и крестьянам!» провозгласил переход власти к Советам в центре и на местах.


Вечером 26 октября (8 ноября), на втором своём заседании, Съезд принял Декрет о мире — всем воюющим странам и народам предлагалось немедленно приступить к переговорам о заключении всеобщего демократического мира без аннексий и контрибуций, — а также декрет об отмене смертной казни и Декрет о земле, согласно которому помещичья земля подлежала конфискации, национализировались все земли, недра, леса и воды, крестьяне получали свыше 150 млн га земли.


Съезд избрал высший орган Советской власти — Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК) (председатель — Л. Б. Каменев, с 8 (21) ноября — Я. М. Свердлов); постановив при этом, что ВЦИК должен быть пополнен представителями крестьянских Советов, армейских организаций и групп, покинувших съезд 25 октября. Наконец, съезд сформировал правительство — Совет народных комиссаров (СНК) во главе с Лениным. С образованием ВЦИК и СНК началось строительство высших органов государственной власти Советской России.


Формирование правительства

В избранное съездом Советов правительство — Совет народных комиссаров — первоначально вошли только представители РСДРП(б): левые эсеры «временно и условно» отклонили предложение большевиков, желая стать мостом между РСДРП(б) и теми социалистическими партиями, которые не участвовали в восстании, квалифицировали его как преступную авантюру и в знак протеста покинули Съезд, — меньшевиками и эсерами.


Состав первого советского правительства был следующим:


Председатель Совета народных комиссаров — Владимир Ульянов (Ленин)

Нарком по внутренним делам — А. И. Рыков

Нарком земледелия — В. П. Милютин

Нарком труда — А. Г. Шляпников

Наркомат по военным и морским делам — комитет, в составе: В. А. Овсеенко (Антонов) (в тексте Декрета об образовании СНК — Авсеенко), Н. В. Крыленко и П. Е. Дыбенко

Нарком по делам торговли и промышленности — В. П. Ногин

Нарком народного просвещения — А. В. Луначарский

Нарком финансов — И. И. Скворцов (Степанов)

Нарком по иностранным делам — Л. Д. Бронштейн (Троцкий)

Нарком юстиции — Г. И. Оппоков (Ломов)

Нарком по делам продовольствия — И. А. Теодорович

Нарком почт и телеграфов — Н. П. Авилов (Глебов)

Нарком по делам национальностей — И. В. Джугашвили (Сталин)

Пост народного комиссара по делам железнодорожным остался временно не замещённым.

Вакантный пост народного комиссара по делам железнодорожным позже занял М. Т. Елизаров. 12 ноября в дополнение к Постановлению о создании СНК наркомом государственного призрения была назначена Коллонтай, Александра Михайловна, первая женщина-министр в мире. 19 ноября наркомом госконтроля был назначен Эссен, Эдуард Эдуардович.


29 октября (11 ноября) Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профсоюза (Викжель) под угрозой забастовки потребовал создания «однородного социалистического правительства»; в тот же день ЦК РСДРП(б) на своём заседании признал желательным включение в состав Совнаркома представителей других социалистических партий (в частности, Ленин был готов предложить В. М. Чернову портфель наркома земледелия) и вступил в переговоры. Однако выдвинутые правыми социалистами требования (среди прочих — исключение из состава правительства Ленина и Троцкого как «персональных виновников Октябрьского переворота», председательство одного из лидеров ПСР — В. М. Чернова или Н. Д. Авксентьева, дополнение Советов целым рядом неполитических организаций, в которых правые социалисты ещё сохраняли большинство) были признаны неприемлемыми не только большевиками, но и левыми эсерами: переговоры 2(15) ноября 1917 года были прерваны, а левые эсеры некоторое время спустя вошли в правительство, возглавив в том числе и Наркомат земледелия.


Большевики на почве «однородного социалистического правительства» обрели внутрипартийную оппозицию во главе с Каменевым, Зиновьевым и Рыковым и Ногиным, которая в своём заявлении от 4 (17) ноября 1917 г. утверждала: «ЦК РСДРП (большевиков) 14 (1) ноября принял резолюцию, на деле отвергавшую соглашение с партиями, входящими в Совет р. и с. депутатов, для образования социалистического Советского правительства».


Сопротивление

Утром 25 октября Керенский покинул Петроград в автомобиле с американским флагом[123] и отправился в пригороды Петрограда в поисках идущих с фронта верных правительству частей.


Вечером 25 октября 1917 года петроградская Городская Дума для предотвращения кровопролития организовала три делегации — на крейсер «Аврора», в штаб большевиков Смольный и в Зимний дворец. Но через пару часов все три делегации вернулись ни с чем — их не пропустили патрули. Затем члены думы отправились к Зимнему дворцу, но думская процессия вместе с присоединившейся к ней толпой публики, была также остановлена патрулями.


В ночь с 25 на 26 октября (8 ноября) правые социалисты в противовес Военно-революционному комитету создали Комитет спасения Родины и революции; Комитет, возглавляемый правым эсером А. Р. Гоцем, распространял антибольшевистские листовки, поддерживал саботаж чиновников и предпринятую Керенским попытку свергнуть созданное II Всероссийским съездом правительство, призвал к вооружённому сопротивлению своих единомышленников в Москве.


Найдя сочувствие у П. Н. Краснова и назначив его командующим всеми вооружёнными силами Петроградского военного округа, Керенский с казаками 3-го корпуса в конце октября предпринял поход на Петроград. В самой столице 29 октября (11 ноября) Комитет спасения организовал вооружённое восстание юнкеров. Восстание было в тот же день подавлено; 1 (14) ноября потерпел поражение и Керенский. В Гатчине, сговорившись с отрядом матросов, возглавляемых П. Е. Дыбенко, казаки готовы были выдать им бывшего министра-председателя, и Керенскому ничего не оставалось, как, переодевшись матросом, спешно покинуть и Гатчину, и Россию.


В Москве события развивались иначе, чем в Петрограде. Образованный вечером 25 октября Московскими советами рабочих и солдатских депутатов ВРК, в соответствии с постановлением Второго съезда о переходе власти на местах к Советам, ночью взял под свой контроль все важные в стратегическом отношении объекты (арсенал, телеграф, Государственный банк и т. д.). В противовес ВРК был создан Комитет общественной безопасности (он же «Комитет спасения революции»), который возглавил председатель городской думы правый эсер В. В. Руднев. Комитет, поддержанный юнкерами и казаками во главе с командующим войсками МВО К. И. Рябцевым, 26 октября заявил, что признаёт решения Съезда. Однако 27 октября (9 ноября), получив сообщение о начале похода Керенского — Краснова на Петроград, как считает Суханов, по прямому указанию петроградского Комитета спасения Родины и революции, штаб МВО предъявил Совету ультиматум (потребовав, в частности, роспуска ВРК) и, поскольку ультиматум был отвергнут, в ночь на 28 октября начал военные действия.


27 октября (9 ноября) 1917 Всероссийский исполнительный комитет профсоюза железнодорожников (Викжель), объявив себя нейтральной организацией, потребовал «прекращения гражданской войны и создания однородного социалистического правительства от большевиков до народных социалистов включительно». В качестве наиболее веских аргументов использовались отказ перевозить войска в Москву, где шли бои, и угроза организации всеобщей забастовки на транспорте.


ЦК РСДРП(б) принял решение вступить в переговоры и откомандировал на них председателя ВЦИК Л. Б. Каменева и члена ЦК Г. Я. Сокольникова. Однако переговоры, длившиеся несколько дней, закончились ничем.


Бои в Москве продолжались — с однодневным перемирием — до 3 ноября (16 ноября), когда, не дождавшись помощи от войск с фронта, Комитет общественной безопасности согласился сложить оружие. В ходе этих событий погибло несколько сотен человек, 240 из которых были захоронены 10—17 ноября на Красной площади в двух братских могилах, положив начало Некрополю у Кремлёвской стены (См. также Октябрьское вооружённое восстание в Москве (1917)).


Большая часть государственных служащих не признала совершившийся переворот и ответила на него пассивным сопротивлением. Только в Петрограде около 50 тыс. служащих государственных и коммерческих структур прекратили выполнять свои обязанности. Сломить этот «саботаж» удалось только к весне 1918 г. Нехватку служащих компенсировали направлением в советские учреждения рабочих крупных питерских предприятий. В некоторых случаях за их счёт комплектовалось до 75 % штатов.


Укрепление политической базы Советской власти и коалиция большевиков с левыми эсерами

11 (24) ноября — 25 ноября (8 декабря) 1917 года в Петрограде проходил Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов. На первом заседании присутствовало около 260 делегатов с решающим голосом, 18 ноября (1 декабря) — 330 делегатов (левых эсеров — 195, большевиков — 37, эсеров центра и правых — 65 и др.). В последующие дни число делегатов возросло. Одобрив политику Совета Народных Комиссаров, делегаты этого съезда большинством голосов высказались за участие в нём левых эсеров. Чрезвычайный съезд принял решение о созыве Второго Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов, а избранный Чрезвычайным съездом временный Исполнительный комитет Советов крестьянских депутатов слился с ВЦИК. 15 (28) ноября в Смольном состоялось объединённое заседание ВЦИК, Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов и Чрезвычайного Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов, которое подтвердило декреты 2-го Всероссийского съезда Советов о мире и о земле и декрет ВЦИК о рабочем контроле от 14(27) ноября 1917 г.


II Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов, происходил в Петрограде 26 ноября — 10 декабря (9—23 декабря) 1917. На нём присутствовало 790 делегатов, в том числе 305 эсеров центра и правых, 350 левых эсеров, 91 большевик и др. Правые эсеры стояли на позиции защиты Учредительного собрания и считавших «так называемый „Совет народных комиссаров“ незаконным захватчиком власти». Другая часть съезда поддерживала Советскую власть. По мере нарастания противоречий между сторонниками и противниками Советской власти съезд раскололся примерно пополам и противоборствующие делегаты стали заседать раздельно. Большевики и левые эсеры заключили соглашение о вхождении 108 членов Исполнительного комитета Советов крестьянских депутатов в объединённый ВЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.


17 ноября и 13 декабря представители левых эсеров вошли в состав Совнаркома. А. Л. Колегаев возглавил Наркомат земледелия, В. А. Карелин — Наркомат имуществ Российской Республики, П. П. Прошьян — Наркомат почт и телеграфов, В. Е. Трутовский — Наркомат местного самоуправления, И. З. Штейнберг — Наркомат юстиции; В. А. Алгасов и А. И. Бриллиантов получили статус «наркомов без портфеля».


Установление советской власти на местах

Позиции большевиков в органах местного самоуправления были крайне слабыми. В 50 губернских городах у них было 7 % мест, в 413 уездных — 2 %. Органы местного самоуправления вступили в борьбу с местными Советами рабочих и солдатских депутатов. Но лишь в 15 крупных городах из 84 произошло вооружённое противостояние[133]. Так, в Москве советская власть была установлена с помощью революционных отрядов из Петрограда, в Иркутске — из Красноярска, Ачинска и Канска, в Калуге — из Москвы и Минска.


В Центральном промышленном районе (Иваново-Вознесенск, Кострома, Тверь, Ярославль, Рязань и другие) многие местные Советы рабочих депутатов фактически овладели властью ещё до октябрьского переворота, и после него лишь узаконили своё положение. В целом, в Центральном промышленном районе советская власть была установлена к концу декабря 1917 года. В Центрально-Чернозёмном районе и в Поволжье, где большим влиянием пользовались эсеры, процесс признания Советской власти затянулся до конца января 1918 года. Только в январе 1918 года, после ожесточённого сопротивления, Советская власть была установлена и в Иркутске.


Народный комиссариат внутренних дел указывал: «При существовании Советов земским и городским самоуправлениям не должно быть места… Ликвидация самоуправлений должна проводиться постепенно, по мере овладения той работой, которая до сих пор лежала на органах самоуправления». Даже в начале 1918 года во многих городах Советы и городские думы продолжали сосуществовать. Кроме того, в провинции большое распространение получили коалиционные органы власти, в которые наряду с представителями Советов входили деятели местного самоуправления (дум, земств), профсоюзов и кооперативов. В них преобладали умеренно-социалистические элементы. Подобные органы имели различные названия: «Комитет народной власти» в Астрахани, Военно-революционный комитет «объединённой демократии» на Дону, Краевой комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и местных самоуправлений на Дальнем Востоке и т. п. В Забайкальской области в «Народный Совет» на пропорциональной основе вошли представители основных групп сельского населения (крестьян, казаков, бурят), Советов рабочих и солдатских депутатов, а также городских органов самоуправления.


На неоккупированных немцами территориях Эстонии и Латвии, а также в Белоруссии советская власть утвердилась в октябре — ноябре 1917 года.


В действующей армии процесс признания советской власти происходил постепенно, с севера на юг. На Западном фронте уже 25 октября был создан Военно-революционный комитет Западной области, который сорвал попытку штаба фронта разгромить большевиков и сместил командующего фронтом. За отказ выполнять приказы СНК главнокомандующий Николай Духонин был смещён и заменён большевиком Николаем Крыленко. После ареста 20 ноября Духонин в тот же день был убит солдатами (Занятие большевиками Ставки Верховного Главнокомандующего (1917)) прямо перед вагоном советского главковерха. Прошедший в этот же день в Минске съезд представителей Западного фронта избрал нового командующего — большевика Александра Мясникова. На Юго-Западном, Румынском и Кавказском фронтах советская власть была признана только в декабре 1917 — январе 1918 года.


Советскую власть не признали все казачьи регионы. Уже 25 октября 1917 года атаман Алексей Каледин ввёл в области войска Донского военное положение и установил контакты с казачьим руководством Оренбурга, Кубани, Астрахани, Терека. Располагая пятнадцатитысячным войском, он сумел захватить Ростов-на-Дону, Таганрог, значительную часть Донбасса. 25 декабря 1917 года в Новочеркасске для борьбы с большевиками была создана Добровольческая армия.


После получения сообщения о свержении Временного правительства на всей территории Кубанской области с 26 октября также было введено военное положение, атаман Александр Филимонов и войсковое правительство призвали население к борьбе с советской властью. Военное положение в Терской области ввёл атаман Терского казачьего войска Михаил Караулов. Атаман Оренбургского казачьего войска Александр Дутов также 26 октября подписал приказ о непризнании на территории Оренбургского казачьего войска власти большевиков.


Ещё 21 октября (3 ноября) 1917 года во Владикавказе был учреждён так называемый «Юго-восточный Союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей». В своей декларации он провозгласил: «Гарантируя своим членам полную независимость их внутренней жизни, Союз обязуется содействовать им в подготовке их внутреннего устройства, как самостоятельных штатов будущей Российской демократической федеративной республики».


18 (31) декабря 1917 года СНК признал независимость Финляндии. Позднее, 29 августа 1918 года, СНК издал декрет, которым аннулировались договоры царской России конца XVIII века с Австрией и Германией о разделе Польши и признавалось право польского народа на независимое и самостоятельное существование.


На Украине после большевистского восстания в Киеве к власти пришла Центральная рада. 7 (20) ноября 1917 года Центральная рада провозгласила образование Украинской Народной Республики, оговорив, однако, намерение «не отделяться от Российской Республики», помочь ей «стать федерацией равных, свободных народов». СНК 3 (16) декабря 1917 года признал право Украины на самоопределение. Но 11 (24) декабря в Харькове украинские большевики созвали Всеукраинский съезд Советов, который «принял на себя всю полноту власти на Украине», избрав украинский ЦИК. Большевики приветствовали новую власть как «подлинное правительство Народной Украинской республики».


В Крыму 26 ноября 1917 года в Ханском дворце в Бахчисарае была провозглашена Крымская Народная Республика, был назначен Совет директоров (Директория) — Национальное правительство, которое возглавил Номан Челебиджихан. А 16 декабря 1917 года в Севастополе был учреждён большевистский Военно-революционный комитет, который взял власть в городе в свои руки.


В Закавказье реакцией на октябрьский переворот стало образование в Тифлисе 15 (28) ноября 1917 года «Закавказского Комиссариата», созданного представителями депутатами, избранными в Учредительное собрание, а также деятелями ведущих местных партий.


В Туркестане ещё в сентябре 1917-го исполком Ташкентского Совета осуществил переворот и сверг власть представителей Временного правительства. Однако мусульманское население региона советскую власть не поддерживало.


В создавшейся обстановке анархии начали возникать межнациональные конфликты. Так, осенью 1917 года в Грозном завязалось настоящее сражение между бойцами вернувшегося с фронта Чеченского конного полка Кавказской туземной дивизии и терскими казаками, которое переросло в погром чеченцев Грозного. В ответ был образован Чеченский национальный комитет во главе с шейхом Дени Арсановым. Грозный превратился в осаждённую крепость, добыча на нефтепромыслах полностью прекратилась.[136] Чеченцы и ингуши начали нападения на казачьи станицы.


Мероприятия Советской власти в октябре-декабре 1917 г.

26 октября (8 ноября), постановлением ВРК были закрыты некоторые оппозиционные газеты: кадетская «Речь», правоменьшевистский «День», «Биржевые ведомости» и другие. 27 октября (9 ноября) СНК был издан Декрет о печати, в котором объяснялись действия ВРК и уточнялось, что закрытию подлежат «лишь органы прессы: 1) призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению Рабочему и Крестьянскому правительству; 2)сеющие смуту путём явно клеветнического извращения фактов; 3) призывающие к деяниям явно преступного, то есть уголовно наказуемого характера». При этом указывалось на временный характер запрета: «настоящее положение… будет отменено особым указом по наступлении нормальных условий общественной жизни».


29 октября (11 ноября) СНК принял декрет о восьмичасовом рабочем дне.[139] 14 (27) ноября 1917 г. ВЦИК утвердил положение «О рабочем контроле», которым на всех предприятиях, имевших наёмных рабочих или же дававших работу на дом, вводился рабочий контроль. Владельцы предприятий были обязаны исполнять предписания органов рабочего контроля.


2 (15) ноября 1917 Советское правительство опубликовало Декларацию прав народов России, которая провозгласила равенство и суверенность всех народов страны, их право на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельных государств, отмену национальных и религиозных привилегий и ограничений, свободное развитие национальных меньшинств и этнических групп. 20 ноября (3 декабря) СНК в обращении «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» объявил свободными и неприкосновенными национальные и культурные учреждения, обычаи и верования мусульман, гарантируя им полную свободу устройства своей жизни.


10 (23) ноября ВЦИК издал «декрет об уничтожении сословий и гражданских чинов», провозгласивший юридическое равенство всех граждан России.


24 ноября (7 декабря) СНК был издан Декрет о суде № 1, который предусматривал замену существовавших судебных учреждений новыми и отменял действие старых законов, если они противоречили «революционному правосознанию».


25 ноября (8 декабря) СНК издал постановление «О монопольном распоряжении государства сельскохозяйственными машинами и орудиями».


Декретом ВЦИК от 5 (18) декабря был создан Высший совет народного хозяйства, которому предоставлялось право конфискации, реквизиции, секвестра, принудительного синдицирования различных отраслей промышленности и торговли.


7 (20) декабря 1917 г. декретом СНК была создана Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности.


14 (27) декабря 1917 г. ВЦИК издал декрет «О национализации банков». В тот же день ВЦИК издал декрет «О ревизии стальных ящиков в банках», в соответствии с которым золото в монетах и слитках, находившееся в банковских сейфах частных лиц, подлежало конфискации и передаче в общегосударственный золотой фонд.


16 (29) декабря СНК издал декрет «Об уравнении в правах всех военнослужащих», в соответствии с которым все чины и звания в армии, начиная с ефрейторского и кончая генеральским, упразднялись и провозглашалось, что «армия Российской Республики отныне состоит из свободных и равных друг другу граждан, носящих почётное звание солдат революционной армии».


Учредительное собрание: выборы и роспуск


В выборах долгожданного Учредительного собрания 12 (25) ноября 1917 приняли участие менее 50 % избирателей; объяснение такой незаинтересованности можно найти в том, что II Всероссийский съезд Советов уже принял важнейшие декреты, уже провозгласил власть Советов, — в этих условиях назначение Учредительного собрания многим было непонятно. Большевики получили лишь около четверти голосов, проиграв эсерам. Впоследствии они утверждали, что левые эсеры (получившие всего 40 мандатов) отняли победу у самих себя и у РСДРП(б), не отделившись своевременно в самостоятельную партию.


В то время как влияние правых эсеров во главе с Авксентьевым и Гоцем и центристов во главе с Черновым после июля падало, популярность (и численность) левых, напротив, росла. В эсеровской фракции II Съезда советов большинство принадлежало левым[148]; позже ПЛСР поддержало и большинство, состоявшегося с 10-го по 25 ноября (23 ноября — 8 декабря) 1917 года, Чрезвычайного съезда советов крестьянских депутатов, — что, собственно, и позволило двум ЦИКам объединиться. Как же случилось, что в Учредительном собрании левые эсеры оказались лишь небольшой группой?


И для большевиков, и для левых эсеров ответ был очевиден: всему виной единые избирательные списки. Далеко разойдясь во взглядах с большинством ПСР уже весной 1917 года, левые эсеры тем не менее долго не решались образовать собственную партию, — пока 27 октября (9 ноября) 1917 г. ЦК ПСР не принял постановление об исключении из партии «всех принявших участие в большевистской авантюре и не ушедших со съезда Советов».


Но голосование проводилось по старым спискам, составленным ещё задолго до Октябрьского переворота, общим для правых и левых эсеров. Непосредственно после переворота Ленин предлагал отложить выборы в Учредительное собрание, в том числе и для того, чтобы левые эсеры могли составить отдельные списки. Но большевики столько раз обвиняли Временное правительство в намеренном откладывании выборов, что большинство не сочло возможным уподобляться в этом вопросе своим оппонентам.


Поэтому никто в действительности не знает — и не узнает уже никогда, — сколько голосов было подано на выборах за левых эсеров и сколько — за правых и центристов, кого имели в виду избиратели, голосовавшие за списки социалистов-революционеров: располагавшихся в верхней части (поскольку во всех руководящих органах ПСР в центре и на местах в то время преобладали правые и центристы) Чернова, Авксентьева, Гоца, Чайковского и др. — или замыкавших списки Спиридонову, Натансона, Камкова, Карелина и т. д.13 декабря (26 декабря) в «Правде» без подписи были опубликованы «Тезисы об Учредительном собрании» В. И. Ленина:


…Пропорциональная система выборов даёт истинное выражение воли народа лишь тогда, когда партийные списки соответствуют реальному разделению народа действительно на те партийные группировки, которые отразились в этих списках. У нас же, как известно, партия, имевшая с мая по октябрь больше всего сторонников в народе и особенно в крестьянстве, партия социалистов-революционеров, дала единые списки в Учредительное Собрание в половине октября 1917 года, но раскололась после выборов в Учредительное Собрание, до его созыва. В силу этого, даже формального соответствия между волей избирателей в их массе и составом избранных в Учредительное Собрание нет и не может быть.


15 (28) ноября 1917 в Петрограде собирались 60 избранных депутатов, в основном — правых эсеров, которые попытались начать работу Собрания. В тот же день Совнарком издал декрет «Об аресте вождей гражданской войны против революции», которым запрещалась партия кадетов как «партия врагов народа». Были арестованы лидеры кадетов А. Шингарёв и Ф. Кокошкин. 29 ноября Совнарком запретил «частные совещания» делегатов Учредительного Собрания. Тогда же правые эсеры создали «Союз защиты Учредительного собрания».


20 декабря Совнарком принял решение открыть работу Собрания 5 января. 22 декабря постановление Совнаркома было утверждено ВЦИК. 23 декабря в Петрограде было введено военное положение.


На заседании ЦК ПСР, состоявшемся 3 января 1918 г., было отвергнуто, «как несвоевременное и ненадежное деяние», вооруженное выступление в день открытия Учредительного собрания, предлагавшееся военной комиссией партии.


5 (18) января в «Правде» вышло постановление за подписью члена коллегии ВЧК, с марта главы Петроградской ЧК, Урицкого М. С., которым всякие митинги и демонстрации в Петрограде были запрещены в районах, прилегающих к Таврическому дворцу. Провозглашалось, что они будут подавлены военной силой. Одновременно большевистские агитаторы на важнейших заводах (Обуховском, Балтийском и др.) пытались заручиться поддержкой рабочих, но успеха не имели.


Вместе с тыловыми частями латышских стрелков и Литовского лейб-гвардии полка большевики окружили подступы к Таврическому дворцу. Сторонники Собрания ответили демонстрациями поддержки; по разным данным, в манифестациях участвовало от 10 до 100 тысяч человек. Сторонники Собрания не решились применить оружие в защиту своих интересов; по ехидному выражению Троцкого, они пришли в Таврический дворец со свечами на случай, если большевики отключат свет, и с бутербродами на случай, если лишат продовольствия, но винтовок с собой они не взяли. 5 января 1918 г. в составе колонн демонстрантов рабочие, служащие, интеллигенция двинулись к Таврическому и были расстреляны из пулемётов.


Учредительное собрание открылось в Петрограде, в Таврическом дворце, 5 (18) января 1918 г. Председатель ВЦИК Я. М. Свердлов предложил Собранию утвердить декреты, принятые II Всероссийским съездом Советов, приняв написанный В. И. Лениным проект «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Однако, избранный председателем В. М. Чернов предложил для начала выработать повестку дня; в затянувшейся на многие часы дискуссии по этому вопросу большевики и левые эсеры усмотрели нежелание большинства обсуждать Декларацию, нежелание признавать власть Советов и стремление превратить Учредительное собрание в законодательное — в противовес Советам. Огласив свои декларации, большевики и левые эсеры вместе с несколькими небольшими фракциями покинули зал заседаний.


Оставшиеся депутаты продолжили работу и объявили российское государство демократической федеративной республикой. Заседание продолжалось до утра, в 5-м часу охрана зала заседаний во главе с анархистом матросом Железняком потребовала прекратить заседание, так как «Караул устал». Вечером того же дня ВЦИК издал Декрет о роспуске Учредительного собрания, подтверждённый позже III Всероссийским Съездом Советов. В декрете, в частности, говорилось:


Открытое 5 января Учредительное собрание дало, в силу известных всем обстоятельств, большинство партии правых эсеров, партии Керенского, Авксентьева и Чернова. Естественно, эта партия отказалась принять к обсуждению совершенно точное, ясное, не допускавшее никаких кривотолков предложение верховного органа Советской власти, Центрального Исполнительного Комитета Советов, признать программу Советской власти, признать «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», признать Октябрьскую революцию и Советскую власть. Тем самым Учредительное собрание разорвало всякую связь между собой и Советской Республикой России. Уход с такого Учредительного собрания фракций большевиков и левых эсеров, которые составляют сейчас заведомо громадное большинство в Советах и пользуются доверием рабочих и большинства крестьян, был неизбежен.


Выход России из войны

2 (15) декабря 1917 года СНК подписал соглашение о временном прекращении военных действий с Германией и 9 (22) декабря начал переговоры, в ходе которых Германия, Турция, Болгария и Австро-Венгрия предъявили Советской России очень тяжёлые условия мира.




Восстание в Москве

Относительно существования плана восстания в 1920-х годах имел место заочный спор: некоторые советские историки и мемуаристы (Сторожев, Я. Пече) утверждали, что план восстания существовал, а их оппоненты (Мельгунов) — что чёткого и определённого плана проведения восстания не существовало. Более поздние советские источники уже не писали о существовании готового плана.


Ход восстания

25 октября

В ночь с 24 на 25 октября в Петрограде началось вооружённое восстание под руководством ЦК РСДРП(б). Восстание было направлено на свержение Временного правительства и захвату власти большевиками под прикрытием Советов.


Известие о восстании в Петрограде московские большевики получили в полдень 25 октября (7 ноября). В 11 часов 45 минут делегат II Всероссийского съезда Советов Ногин и В. П. Милютин отправили в Москву телеграмму о восстании в Петрограде.


В тот же день состоялось заседание руководящих большевистских центров (московского областного бюро (МОБ), московского комитета (МК) и московского окружного комитета (МОК) РСДРП(б)), на котором был создан партийный орган по руководству восстанием — Боевой центр.


Партийный боевой центр большевиков начал боевые действия днём 25 октября с занятия своими патрулями городского почтамта. Утром того дня А. С. Ведерников и А. Я. Аросев отправились в казармы 56-го пехотного запасного полка, чтобы сформировать отряд для занятия почты и телеграфа. На полк была возложена охрана Кремля с арсеналом ручного и станкового оружия, Государственного банка, казначейства, ссудо-сберегательных касс и других учреждений. Полк находился под влиянием московских большевиков, кроме того располагался поблизости от Московского почтамта (Мясницкая улица, 26). 1-й батальон и 8-я рота 56-го полка размещались в Кремле, остальные роты 2-го батальона находились в районе Замоскворечья, а штаб полка с двумя батальонами располагался в Покровских казармах. Полковой комитет отказался дать в распоряжение Ведерникова и Аросева две роты без распоряжения штаба Московского округа и согласия Совета солдатских депутатов. Однако большевикам из комитета удалось призвать солдат на выступление и вскоре 11 и 13-я роты двинулись на выполнение задания Боевого центра.


Здание Московской городской думы на Воскресенской площади близ Кремля.

Вечером 25 октября состоялось специальное заседание Московской городской думы, на котором гласные рассмотрели вопрос, как «должно реагировать Московское городское самоуправление на захватную политику Советов рабочих и солдатских депутатов». На заседании присутствовала и фракция большевиков. После выступления лидера фракции И. И. Скворцова-Степанова большевики покинули заседание Думы. По решению остальных фракций Городской думы для защиты Временного правительства при городском самоуправлении из представителей меньшевиков, эсеров, кадетов и других партий был создан Комитет общественной безопасности (КОБ), который возглавил городской голова Москвы эсер Вадим Руднев и командующий войсками Московского военного округа полковник Константин Рябцев. В комитет, кроме представителей городского и земского самоуправления, вошли представители Викжеля, почтово-телеграфного союза, которыми руководили эсеры и меньшевики, исполнительных комитетов Совета солдатских депутатов и Совета крестьянских депутатов, штаба военного округа. Городская дума, возглавляемая правыми эсерами, превратилась в политический центр сопротивления большевикам. Комитет выступал с позиции защиты Временного правительства, но мог опираться главным образом на офицеров и юнкеров.


Также вечером 25 октября состоялось объединённое заседание (пленум) обоих московских Советов — рабочих и солдатских (на тот момент функционирующих раздельно, на котором был избран боевой центр московских Советов — Военно-революционный комитет (ВРК) для «организации поддержки» вооружённого выступления в Петрограде. «За» голосовало 394 депутата, «против» — 116 (меньшевики и беспартийные), воздержались — 25 (объединенцы). Тем не менее меньшевики и объединенцы вошли в комитет. Эсеры отказались участвовать в голосовании.


ВРК был избран в составе 7 человек (4 большевика и 3 члена других партий) под председательством большевика Г. А. Усиевича. Особенностью Московского ВРК по сравнению с Петроградским было широкое участие в его работе меньшевиков, что отчасти объяснялось тем, что раскол РСДРП на большевистскую и меньшевистскую фракции носил в Москве менее острый характер. Сами меньшевики объяснили своё вхождение в ВРК стремлением «смягчить последствия безумной авантюры большевиков». Как присутствие в Московском ВРК меньшевиков, так и отсутствие в Москве Ленина в какой-то степени повлияли на характер действий этого органа, менее решительный, чем в Петрограде. Вместе с тем 27 октября меньшевики, а 31 октября объединенцы вышли из состава ВРК. Ричард Пайпс в своей фундаментальной работе «Большевики в борьбе за власть» указывает на то, что меньшевики «выдвинули ряд условий», которые не были приняты.


Согласно приказу № 1 ВРК, части московского гарнизона приводились в боевую готовность и должны были исполнять только исходящие от ВРК распоряжения. Также ВРК выдал распоряжение «о прекращении выхода буржуазных газет» путём силового занятия типографий (типографию "Московского листка" по собственной инициативе захватили анархисты). ВРК объявил всеобщую забастовку и организовал нападения на типографии буржуазных газет: начатый набор был рассыпан и утром 26-го октября вышли только «Известия» и «Социал-Демократ».


Розенгольцу было поручено «принять все меры для охраны Совета революционными войсками», и он потребовал немедленной присылки 1000 солдат с пулемётами из самокатного батальона. Это было ещё до выбора ВРК[15]. Самокатный запасный батальон (2500 чел.) находился в Сокольнических (Улица Стромынка, 20) и Фанагорийских (Бауманская улица, 61) казармах.


ВРК опирался на часть большевизированных войск (193-й полк, 56-й запасной пехотный полк, самокатный батальон и др.), рабочих-красногвардейцев. На сторону большевиков перешли и «двинцы» — солдаты, арестованные летом 1917 года в Двинске за отказ идти в наступление (22 сентября (5 октября) они были освобождены Моссоветом).


В дальнейшем «красными» были созданы районные ВРК во главе с комиссарами, были приведены в боевую готовность воинские части занявшие сторону большевиков и их союзников, был избран временный революционный комитет по руководству полковыми и другими войсковыми комитетами в противовес исполнительному комитету московского совета солдатских депутатов, где большинство находилось в руках противников большевиков. Наконец были приняты меры по вооружению рабочих-красногвардейцев (10-12 тысяч человек). Районные ВРК направляли своих эмиссаров на заводы и воинские части. Неблагоприятным для большевиков фактором было и то, что в Москве находились значительные силы (по некоторым оценкам — до 20 тыс. чел.) юнкеров, настроенных резко антибольшевистски.


Это очень завышенная цифра, которая абсолютно никогда не была подтверждена. В боях принимали участие только юнкера Алексеевского и Александровского военных училищ - всего 1000 штыков. Юнкера обратились к Брусилову с просьбой возглавить их, но тот отказался, сославшись на нездоровье.


26 октября


В ночь на 26 октября Московский ВРК издал приказ о приведении всех частей Московского гарнизона в боевую готовность. Им были вызваны в Кремль роты 193-го запасного полка. Начальник Кремлёвского Арсенала полковник Висковский подчинился требованию ВРК о выдаче рабочим оружия. Было выдано 1500 винтовок с патронами, но вывезти оружие не удалось, так как выезды из Кремля были уже блокированы отрядами юнкеров.


Командующий войсками Московского военного округа К. И. Рябцев обратился в Ставку с просьбой прислать с фронта в Москву верные Временному правительству воинские части и одновременно вступил в переговоры с Московским ВРК.


27 октября

27 октября находившиеся в Москве офицеры, готовые оказать сопротивление большевистскому восстанию, собрались в здании Александровского военного училища. Их возглавил начальник штаба Московского военного округа полковник К. К. Дорофеев. Силы сторонников Временного правительства, собравшихся в училище, составляли около 300 человек (офицеры, юнкера, студенты). Они заняли подступы к училищу со стороны Смоленского рынка (конец Арбата), Поварской и Малой Никитской, продвинулись от Никитских Ворот до Тверского бульвара и заняли западную сторону Большой Никитской улицы до здания Московского университета и Кремля. Добровольческий отряд студентов получил название «белая гвардия» — это был первый случай употребления данного термина. Полковник В. Ф. Рар организовал оборону казарм 1-го кадетского корпуса в Лефортово силами кадетов старших классов. С. Н. Прокопович, единственный министр Временного правительства, находившийся на свободе, 27 октября прибыл в Москву, чтобы организовать сопротивление большевикам.


27 октября (9 ноября) в 6 часов вечера К. И. Рябцев и КОБ, получив подтверждение Ставки о высылке войск с фронта и сведения о выступлении войск под руководством Керенского и Краснова на Петроград, объявили город на военном положении и предъявили О. М. Берзину и Московскому ВРК ультиматум: распустить ВРК, сдать Кремль и разоружить революционно настроенные воинские части. Представители ВРК дали согласие на увод рот 193-го полка, но потребовали оставления 56-го полка, квартировавшего в Кремле.


Согласно другим источникам силы 193 полка покинули Кремль ещё с утра, и на предъявленный около 19:00 ультиматум с требованием упразднения МВРК и вывода из Кремля всех оставшихся революционных частей, представители МВРК ответили отказом.


В тот же день юнкера атаковали отряд солдат-«двинцев», пытавшихся прорваться к Моссовету, 45 человек из 150 были убиты или ранены. Также юнкерами был совершён налёт на Дорогомиловский ВРК, после чего они закрепились на Садовом кольце от Крымского моста до Смоленского рынка и вышли на бульварное кольцо от Мясницких и Сретенских ворот, захватив почтамт, телеграф и телефонную станцию.


28 октября. Взятие Кремля юнкерами

Это событие описывается противоборствующими сторонами по-разному, возлагая ответственность за кровопролитие на противников.


Утром 28 октября Рябцев по телефону потребовал от Берзина (прапорщик, назначен большевиками комендантом Кремля) сдачи Кремля, сообщив, что город находится под его контролем. Не зная действительной обстановки и не имея связи с ВРК, Берзин принял решение сдать Кремль. Командующий броневой ротой 6-й школы прапорщиков потребовал от солдат 56-го полка сдачи оружия. Солдаты стали разоружаться и в Кремль вошли две роты юнкеров. Согласно официальной советской версии, опирающейся на рассказы выживших солдат 56-го полка, после того как пленные сдали оружие и были построены — они были расстреляны из стрелкового оружия и пулемётов, пытавшихся бежать запарывали штыками:

Утром 28-го в 7 час. т. Берзин собирает нас и говорит: «Товарищи, мною получен ультиматум и дано на размышление 20 минут. Весь город перешёл на сторону командующего войсками». Оставшись одни, будучи изолированными от города, и не зная, что делается за стенами Кремля, мы решили с т. Бережным сдаться. Стащили пулемёты к арсеналу, открыли ворота и пошли в казармы. Не прошло и 30 минут, как поступило приказание выходить во двор Кремля и выстраиваться поротно. Ничего не зная, выходим и видим, что к нам пришли «гости» — роты юнкеров, те же наши броневики, которые мы ночью не пустили, и одно орудие — трёхдюймовка. Все перед ними выстраиваются. Нам приказано расположиться фронтом к окружному суду. Юнкера нас окружили с ружьями наготове. Часть из них заняла казармы в дверях, в окнах тоже стоят. От Троицких ворот затрещал пулемёт по нас. Мы в панике. Бросились кто куда. Кто хотел в казармы, тех штыками порют. Часть бросилась в школу прапорщиков, а оттуда бросили бомбу. Мы очутились кругом в мешке. Стон, крики раненых наших товарищей… Через 8 минут бойня прекратилась


По другой версии, когда солдаты увидели, что вошли только две роты юнкеров, они сделали попытку снова овладеть оружием, но эта попытка не удалось, причём многие солдаты были убиты или ранены пулемётным огнём. Согласно воспоминаниям участвовавших в захвате Кремля юнкеров, сдача Кремля была тактическим ходом, при помощи которого солдаты 56-го полка попытались загнать юнкерские роты в ловушку, в результате чего и произошла массовая бойня:


На Сенатской площади был выстроен без оружия весь полк, перед которым было набросано кучами сдаваемое им оружие. В казармах я нашёл во всех помещениях кучки солдат, и, к моему удивлению, массу несданного оружия… Вдруг <я> услыхал выстрелы; взглянув в окно, я увидал, что солдаты, как подкошенные, падают, и на площади идёт какая-то сумятица; ввиду этого я бросил свое занятие и с своими людьми быстро побежал на площадь, но на лестнице нам навстречу бежало много солдат. Оказывается, план 56-го полка будто был таков: впустив небольшое количество юнкеров в Кремль и, видимо, им подчинившись, по сигналу броситься и уничтожить их; бежавшие навстречу нам солдаты должны были наверху в казармах забрать оружие и напасть на юнкеров. <…> Когда всё более или менее успокоилось, мы вышли на площадь; там лежали раненые и убитые солдаты и юнкера <…> Выяснилось, что, когда 56-й полк был выстроен и юнкера были заняты счётом солдат, то из казарм или Арсенала раздались выстрелы в юнкеров — это и было сигналом для оставшихся в казармах начать стрельбу из удержанных винтовок из верхних помещений в находящихся на площади юнкеров, за этим-то оружием и побежали встреченные нами на лестнице солдаты. В ответ на это юнкера открыли стрельбу…


В официальном рапорте начальника московского артиллерийского склада генерал-майора Кайгородова написано, что юнкера открыли огонь из пулемётов после «раздавшихся откуда-то нескольких выстрелов». По разным оценкам в результате стрельбы было убито от 50 до 300 солдат. По оценке И. С. Ратьковского «было убито и ранено шесть юнкеров и порядка двух сотен солдат».


После взятия Кремля юнкерами положение ВРК стало исключительно тяжёлым, так как он оказался отрезанным от красногвардейцев на рабочих окраинах города, телефонное сообщение с ними было невозможно, так как телефонная станция была занята юнкерами. Кроме того, сторонники КОБ получили доступ к вооружению, хранившемуся в Центральном арсенале в Кремле.


По призыву МК РСДРП(б), ВРК и профсоюзов в городе началась всеобщая политическая забастовка. Собравшиеся в Политехническом музее гарнизонное совещание полковых, ротных, командных и бригадных комитетов предложило всем воинским частям поддержать ВРК, вместе с тем постановило распустить совет солдатских депутатов старого созыва (эсэровский) и провести новые выборы, в результате которых для контактов с ВРК был создан боевой орган — «Совет десяти». К исходу 28 октября революционные силы блокировали центр города.


С 28 по 31 октября солдаты 193-го пехотного запасного полка принимали участие в захвате Брянского вокзала, Провиантских складов, в боях на «Остоженских позициях», штурмовали штаб Московского военного округа (ул. Пречистенка, д. 7)). Во время штурма был тяжело ранен командир роты прапорщик А. А. Померанцев.


29 октября. Попытка перемирия


В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты.

Излишние и чрезмерно большие цитаты следует обобщить и переписать своими словами. Возможно, эти цитаты будут более уместны в Викицитатнике или в Викитеке.

29 октября (11 ноября) на улицах города противоборствующими сторонами были вырыты окопы и сооружены баррикады и началась упорная борьба за центр Москвы. Ожесточённые бои шли за Крымский и Каменный мосты, в районе Остоженки, Пречистенки и на других улицах. В боях на стороне ВРК участвовали вооружённые рабочие (красная гвардия), солдаты ряда пехотных частей, а также артиллерия (которой почти не было у антибольшевистских сил).


Утром 29 октября силы красных начали наступление по главным направлениям: отряд под командованием левого эсера Саблина Ю. В. захватил здание градоначальства на Тверском бульваре, была отбита Тверская улица и часть Охотного ряда, губернаторский дом в Леонтьевском переулке, была занята Крымская площадь, Симоновский пороховой склад, Курско-Нижегородский и Александровский вокзалы, почтамт и главный телеграф.


К 18 часам красными была занята Таганская площадь. Были захвачены три из пяти корпусов Алексеевского военного училища.


К 21 часу революционные войска заняли Центральную телефонную станцию и начали обстрел гостиницы «Метрополь». Артиллерия начала обстрел занятых антибольшевистскими силами районов, включая Кремль. С Воробьевых гор по Кремлю стрелял 7-й Украинский тяжёлый артиллерийский дивизион. На Швивой (Вшивой) горке, где сейчас располагается высотное здание на Котельнической набережной, были установлены два 48-линейных орудия, которые вели огонь по Малому Николаевскому дворцу и Спасским воротам Кремля. Батареям, занявшим позиции у Бабьегородской плотины, между Крымским и Каменным мостами, была поставлена задача обстреливать кремлёвскую стену, выходящую к Манежу, и пробить брешь у Троицких ворот. Орудия ВРК также были подтянуты к Никольским воротам. В газете «Новая Жизнь» под редакцией Максима Горького приведено следующее описание событий:

Бухают пушки, это стреляют по Кремлю откуда-то с Воробьёвых гор. Человек, похожий на переодетого военного, пренебрежительно говорит:

— Шрапнелью стреляют, идиоты! Это — к счастью, а то бы они раскатали весь Кремль.

Он долго рассказывает внимательным слушателям о том, в каких случаях необходимо уничтожать людей шрапнелью, и когда следует «действовать бризантными».

— А они, болваны, катают шрапнелью на высокий разрыв! Это бесцельно и глупо…

Кто-то неуверенно справляется:

— Может быть — они нарочно так стреляют, чтобы напугать, но не убивать?

— Это зачем же?

— Из гуманности?

— Ну, какая же у нас гуманность,— спокойно возражает знаток техники убийства…

… Круглые, гаденькие пульки шрапнели градом барабанят по железу крыш, падают на камни мостовой,— зрители бросаются собирать их «на память» и ползают в грязи.

В некоторых домах вблизи Кремля стены домов пробиты снарядами, и, вероятно, в этих домах погибли десятки ни в чём не повинных людей. Снаряды летали так же бессмысленно, как бессмыслен был весь этот шестидневный процесс кровавой бойни и разгрома Москвы.


29 октября было заключено перемирие, причём обе стороны тянули время, надеясь на подход к Москве верных им частей. Перемирию также способствовали действия «Викжеля», который требовал создания «однородного социалистического правительства», угрожая в случае нарушения перемирия одной из сторон пропустить в Москву войска другой стороны. И Комитет общественной безопасности, и ВРК согласились начать переговоры. Было достигнуто соглашение о перемирии с 12 часов 29-го по 12 часов 30-го октября на следующих условиях:


полное разоружение красной и белой гвардии;

возвращение оружия;

роспуск как ВРК, так и Комитета общественной безопасности;

привлечение виновных к суду;

установление нейтральной зоны;

подчинение всего гарнизона командующему округа;

организация общего демократического органа.

Согласно другим источникам причиной уступок ВРК пошедших на перемирие стало ультимативное заявление «Викжеля» о том, что в случае непрекращения боевых действий он призовёт ко всеобщей забастовке железнодорожников, что лишит ВРК вероятного подкрепления.


Однако эти условия не были выполнены и перемирие было нарушено.


30 октября

30 октября силам ВРК сдались антибольшевистские силы во 2-м кадетском корпусе, 31-го — в 1-м кадетском корпусе, а в ночь на 1 ноября капитулировали 3-й Московский кадетский корпус и Алексеевское военное училище в Лефортово[34]. Кадеты из кадетских корпусов не участвовали в боях. Их старшие роты охраняли здания корпусов, но активного участия в боях подростки-кадеты не принимали.


31 октября


31 октября с предложением перемирия выступили представители губернского совета крестьянских депутатов. В этот же день на помощь антибольшевистским силам прибыл из Брянска 7-й ударный батальон в количестве 150 человек, а к большевикам 500 матросов из Петрограда.


31 октября ВРК потребовал от Комитета общественной безопасности безусловной сдачи под угрозой артиллерийского обстрела здания Городской думы.


1 ноября

Артиллерийский обстрел начался 1 ноября и юнкера вместе с членами Комитета общественной безопасности были вынуждены перейти в Кремль и в здание Исторического музея.


2 ноября


2 ноября артиллерийский обстрел Кремля большевиками усилился и ими был занят Исторический музей. Ряд построек Кремля серьёзно пострадал от обстрела. Московский предприниматель Н. П. Окунев, увидевший 4 ноября разрушения в Кремле, записал в своём дневнике:

Подумаешь, до чего может дойти русский мужик своим умом! Хотя, разрушая народные святыни, он разрушает их всё-таки для того только, чтобы кого-то там уничтожить, лишить жизни, а вовсе не для того, чтобы разворотить что-то священное, целые века охранявшееся его же предками от нашествия иноплеменных и теперь уничтоженное его святотатственной рукой.


В ночь на 2 ноября юнкера сами ушли из Кремля, было заключено соглашение о разоружении юнкеров и кадетов.


Позже Епископ Нестор (Анисимов), лично осмотревший Кремль, зафиксировал ряд разрушений и повреждений Успенского, Благовещенского, Николо-Гостунского соборов, а также Собора 12 Апостолов. Были повреждены Колокольня Ивана Великого, Патриаршая ризница, некоторые кремлёвские башни, в частности, Беклемишевская стояла без вершины, а Спасская была пробита, знаменитые часы на Спасской башне остановились. Однако ходившие в это время в Петрограде слухи о разрушениях в Москве были сильно преувеличены; так, утверждалось, что якобы от артобстрелов пострадал не только Кремль, а и Собор Василия Блаженного, а Успенский собор во время артобстрела самого Кремля якобы сгорел.


2 ноября 1917, узнав о бомбардировках Кремля, подал в отставку нарком просвещения А. В. Луначарский, заявив, что он не может смириться с разрушением важнейших художественных ценностей, «тысячью жертв», ожесточением борьбы «до звериной злобы», бессилием «остановить этот ужас». Прошение об отставке опубликовано в меньшевистской газете «Новая жизнь» (3 ноября 1917 года) и других газетах. Но Ленин сказал Луначарскому: «Как вы можете придавать такое значение тому или другому зданию, как бы оно ни было хорошо, когда дело идёт об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую все, о чём могли только мечтать в прошлом?» После этого Луначарский несколько скорректировал свою позицию и опубликовал в газете «Новая жизнь» (4 ноября 1917 года) обращение: «Берегите народное достояние».


2 ноября делегация Комитета общественной безопасности направилась в ВРК для переговоров. ВРК согласился отпустить на свободу всех юнкеров, офицеров и студентов при условии сдачи ими оружия. После этого сопротивление в Москве прекратилось. Договор с юнкерами вызвал сильное недовольство среди Красной гвардии. В коллективном письме бойцов Красной гвардии, опубликованном в газете «Социал-демократ» № 200 от 04.XI.17 было сказано:

«Освобождая юнкеров от ареста, Военно-революционный комитет даёт им возможность снова восстать против народа. Мы требуем, чтобы все арестованные юнкера и прочая буржуазная сволочь были преданы властному революционному суду»


Тем не менее, 2 ноября в 17 часов противники большевиков подписали договор о капитуляции. В 21 час ВРК отдал приказ о прекращении огня.


ВРК издал приказ: «Революционные войска победили, юнкера и белая гвардия сдают оружие. Комитет общественной безопасности распускается. Все силы буржуазии разбиты наголову и сдаются, приняв наши требования. Вся власть в Москве в руках Военно-революционного комитета».


3 ноября

Однако приказ Московского военно-революционного комитета о прекращении боевых действий от 2 ноября был обращён не ко всем гражданам Москвы, а к революционным войскам. Он предписывал войскам Советов «прекратить всякие военные действия, но оставаться на своих местах до сдачи оружия юнкерами и белой гвардией» и «не расходиться до особого приказа». Боевые действия продолжались всю ночь на 3 ноября. На некоторых участках юнкера ещё 3 ноября продолжали оказывать сопротивление и даже предприняли попытки наступления. Вечером 2 ноября лишь отдельные красногвардейцы проникли в Кремль. Окончательно он был взят только утром следующего дня. 3 ноября в боях за Кремль было убито три красногвардейца. Таким образом, 3 ноября в Москве продолжались бои.


Среди большевистского руководства не было единства по вопросу о дальнейших действиях:

Заседание народных комиссаров


Доклад Ногина.


Отсутствие определённых рабочих кварталов.


Смешанность и пестрота Москвы.


Телефон, станция в руках к-революц.


Отсутствие пушек у юнкеров спасло положение.


В суб. утром взят Кремль, где был 56 полк. Озарение юнкеров.


Сражение в Кремле. Избиение солдат сдавшегося 56 полка кончилось расстрелом из пулемётов.


Центр, к. р. в Гор. Думе, охран, брониров. автомоб.


(Запоздание сведений. Так, о сдаче Кремля узнали только вечером).


(Вчера разрушен Никол. Двор).


В воскресенье бомбардир. Москвы. Стрельба происходила беспорядочно. (Истрачены около 1.500 — 2.000 снарядов 3 дм.)


(Снарядов недостаточно). Снарядами ничего сделаешь.


Можно разрушить всю Москву и ничего не достигнуть.


В руках контрреволюционер. Дума. Кремль. Манеж и прилегающие улицы. В центре Александр. учил. Весь интеллигентский центр в руках кон. рев.


Контр-революц. укрепились и окопались.


Попытки к соглашению не имели результатов. (Юнкера были против).


Наше настроение было прекрасно. (Ночь на 1-е ноября).


Решено было поскорее окончить дело.


Был составлен определён. план. Бывший до сих пор общий грандиозн. бой разменялся на ряд мелких. (Бой на Мясницкой, обстрел Кремля из Замоскворечья).


С нашей стороны была страшная неорганизованность. Так, неприятельский блиндирован. автом. подошёл к самому Штабу (нашему) и подвергнул его обстрелу.


Только после того, как наши солдаты повернули пушки, дали залп по автомобилю, прогнали его.


Противники отстаивают сношения с Брянским вокзалом.


Начались пожары. Пожар надвигался на Совет.


Вчера — обстрел из лёгких орудий Думы. (Дума стратегического значения не имеет).


Нами была взята Театральная площадь, гост. Континенталь. Наши солдаты, оставлен. на площади, перепились.


Настроение населения Москвы страшно озлобленное.


Солдатские части неустойчивы и несознательны.


Второе предложение перемирия 31 окт. было сорвано с нашей стороны.


Нам страшно важно разбить лагерь противников. Поэтому чрезвычайно важно привлечь на свою сторону Викжель. Это будет необычайно важно и даст нам и гражд. и воен. победу. В противном случае мы будем уничтожены, после того как мы после продолжительной войны истратили все свои силы. Нас раздавит грядущая действительная Корниловщина и Калединство.


Тов. Ногин считает необходимым компромисс с Викжелем.


Товарищ Ленин возражает против всяких соглашений с Викжелем, который завтра будет свергнут революционным путём с низов. Необходимо подкрепление Москвы творческими организующими революционными силами из Петрограда, именно матросским элементом. Продовольствен. вопросом с севера мы обеспечены. После взятия Москвы и свержения Викжеля снизу мы будем обеспечены продовольствием с Волги.


3 ноября юнкера, офицеры и студенты покинули Кремль и здание Александровского училища.


По всей Москве шло разоружение юнкеров, сопровождавшееся массовыми расстрелами[3]. Согласно воспоминаниям Я. Я. Пече из тюрьмы были выпущены солдаты 56-го полка во главе с бывшим комендантом арсенала Кремля Берзиным, после чего те учинили расправу над своими тюремщиками. Тем не менее, многим юнкерам удалось скрыться, впоследствии они покинули Москву, перебравшись на Дон, в Ростов и Новочеркасск, где начинала создаваться Добровольческая армия.


3 ноября был опубликован манифест Военно-революционного комитета Московских Советов рабочих и солдатских депутатов, который провозглашал в Москве власть Советов рабочих и солдатских депутатов.


В сущности своей Московская бойня была кошмарным кровавым избиением младенцев. С одной стороны — юноши красногвардейцы, не умеющие держать ружья в руках, и солдаты, почти не отдающие себе отчёта — кого ради они идут на смерть, чего ради убивают? С другой — ничтожная количественно кучка юнкеров, мужественно исполняющих свой «долг», как это было внушено им.


В ходе восстания революционные силы потеряли около 1 тысячи человек. Согласно другому источнику, точное количество жертв в результате боёв в Москве неизвестно, однако по приблизительным оценкам погибло несколько сотен человек.


Возле Кремлевской стены похоронены 240 человек (известны имена только 57), а белогвардейцев предали земле на Братском кладбище - около 300 человек.


Реакция Православной Церкви

Проходивший в те дни в Московском епархиальном доме в Лиховом переулке Поместный Собор Русской православной церкви обратился к противоборствующим сторонам: «Во имя Божие Всероссийский Священный Собор призывает дорогих наших братьев и детей ныне воздержаться от дальнейшей ужасной кровопролитной брани». Собор просил победителей «не допускать никаких актов мести, жестокой расправы и во всех случаях щадить жизнь побежденных». Собор также призывал не подвергать Кремль артиллерийскому обстрелу «во имя спасения дорогих всей России святынь, разрушения и поругания которых русский народ никому и никогда не простит». 11 ноября 1917 года Собор выпустил обращение «Ко всем чадам церкви», в котором произошедшие события обрисовал как начавшуюся «великую междоусобицу», в ходе которой в течение ряда дней «русские пушки обстреливали величайшую святыню России — Московский Кремль». Собор призвал победителей «не осквернять себя пролитием братской крови, умерщвлением беззащитных, мучительством страждущих». Прямой критики большевиков в обращении не было, хотя Собор заметил, что «для тех, кто видит единственное основание своей власти в насилии одного сословия над всем народом, не существует Родины».


Некоторые делегаты Поместного собора в дни восстания выполняли функции санитаров. Например, епископ Камчатский и Петропавловский Нестор 29-30 октября оказывал под перекрестным огнём первую медицинскую помощь раненым горожанам на Пречистенке и Остоженке. Также перевязывал пострадавших архиепископ Таврический Димитрий (Абашидзе). Один из священников даже вел группу санитаров.


Наконец, Собор решил выступить в качестве посредника между враждующими сторонами. 2, 3 и 4 ноября 1917 года в ВРК приходили делегации Поместного собора (две из них возглавлял юридический глава Русской церкви Платон (Рождественский)). Помимо просьбы не проливать кровь, Церкви удалось договориться на встрече 4 ноября о том, что революционный комитет не станет препятствовать избранию Патриарха и позволяет взять одну из икон Успенского собора Московского кремля, а также передаст кремлевские храмы под охрану их причта.


После завершения боев Церковь занялась изучением разрушений в Кремле и погребением погибших. Епископ Нестор составил отчет, который в декабре 1917 года был издан по решению Собора «для широкого распространения в народе» под заглавием «Расстрел Московского Кремля» (но почти весь его тираж был изъят властями).


7 ноября Московский ВРК постановил для погибших участников восстания, выступавших на стороне большевиков, устроить братскую могилу у Кремлёвской стены и назначил похороны на 10 ноября.


8 ноября были вырыты две братские могилы — между кремлёвской стеной и лежавшими параллельно ей трамвайными рельсами. Одна могила начиналась от Никольских ворот и тянулась до Сенатской башни, затем шёл небольшой промежуток и вторая — шла до Спасских ворот.


9 ноября газеты опубликовали подробные маршруты траурных процессий 11 городских районов и часы их прибытия на Красную площадь.


10 ноября в братские могилы было опущено 238 гробов. Всего в 1917 году было захоронено 240 человек (14.11 — Лисинова и 17.11 — Вальдовский) (точно известны имена 57 человек).


Собор Русской православной церкви осудили такое погребение. 17 ноября 1917 года он принял постановление, в котором объявил, что «в преднамеренно совершённом без церковной молитвы погребении под стенами Кремля людей, которые осквернили его святыни, разрушали его храмы и, поднявши знамя братоубийственной войны, возмутили народную совесть, Собор видит явное и сознательное оскорбление церкви и неуважение к святыне».


Погибшие юнкера и офицеры отпевались 13 ноября в церкви большого Вознесения у Никитских ворот. Вокруг церкви собралась многотысячная толпа. Похоронная процессия направилась по Тверскому бульвару и Петроградскому шоссе на Братское кладбище. Во всех церквях по пути её следования проходили панихиды. Большую часть гробов несли на руках. К вечеру, в темноте, процессия вступила на кладбище и в свете факелов гробы стали опускать в могилу. Митрополит Евлогий вспоминал свои впечатления от произошедшего:


Невиданная, трагическая картина. Я был потрясён... В надгробном слове я указал на злую иронию судьбы: молодёжь, которая домогалась политической свободы, так горячо и жертвенно за неё боролась, готова была даже на акты террора, — пала жертвой осуществившейся мечты…


Под впечатлением этих похорон Александр Вертинский написал ставшую широко известной песню «То, что я должен сказать»


Спустя 78 лет, 17 ноября 1995 года, на территории бывшего Братского кладбища был установлен памятный крест с надписью: «Юнкера. Мы погибли за нашу и вашу свободу». Повыше надписи был закреплён терновый венец из колючей проволоки. Сейчас крест перенесён в «Мемориал примирения народов» у храма Всех Святых рядом со станцией метро «Сокол».


8-13 ноября — восстание в Киеве

Октябрьское вооружённое восстание в Киеве (26 октября (8 ноября) — 31 октября (13 ноября) 1917 года) - вооруженная борьба за власть в Киеве после падения Временного правительства в период Октябрьской революции. Восстание закончилось победой Киевского комитета партии большевиков и Центральной рады.

7 ноября 1917 года новости о революционных событиях в Петрограде вызвали вопросы, касающиеся политического контроля над Киевом и Украиной в целом. За контроль над Украиной вступили в борьбу три стороны: украинская Центральная рада, штаб Киевского военного округа (КВО), и Киевский комитет Социал-демократической рабочей партии (большевиков), 10 членов которой ранее присоединились к Центральной раде[1]. Наилучшее положение было у Центральной рады: в её состав входили представители 19 политических партий, включая большевиков. Последние не имели широкого влияния на Украине, и их поддерживало лишь около 10 % от общего числа населения. До начала октябрьских революционных потрясений, Центральная рада находилась в конфликте с Временным правительством из-за требований о полной автономии Украины в составе Российского государства.


8 ноября по инициативе Центральной рады Украины был сформирован Краевой Комитет по охране революции на Украине, который должен был стать временным правительством в Киеве. В его состав вошли представители различных политических партий, советов и городской думы. Комитет проводил свои заседания в здании педагогического музея. Штаб КВО поддерживал Российское Временное правительство и не доверял Краевому комитету, поскольку в его состав входили большевики. 9 ноября Центральная рада наконец определила свою негативную позицию по отношению к государственному перевороту в Петрограде, осудив действия большевиков и заявив, что она «будет решительно бороться против всех попыток поддержать такое восстание на Украине». Рада выразила своё согласие на создание в России однородного социалистического правительства с участием представителей всех социалистических партий.


Киевские большевики во главе с Георгием Пятаковым (активным членом Центральной рады) твёрдо стояли на ленинских принципах и не были согласны с позицией Центральной рады. В тот же день они покинули Краевой комитет по охране революции и провели совместный съезд с участием представителей советов рабочих и солдатских депутатов, профессиональных союзов, заводских председателей комитетов и воинских частей (в здании театра Бергонье). И хотя было ясно, что возможный захват власти одной партией приведёт к несогласию со стороны других политических сил, расколу в обществе и гражданской войне, киевские большевики приняли резолюции в поддержку большевистского переворота в Петрограде и объявили об установлении власти Советского правительства. Также на их съезде был избран ревком, куда входили Ян Гамарник, Александр Горвиц, Андрей Иванов, Исаак Крейсберг, Владимир Затонский, Иван Кулик и другие, которым планировалось передать власть. Все они также приняли участие в Январском восстании пару месяцев спустя, чтобы поддержать взятие Киева наступающими большевистскими войсками из Российской СФСР и установить советскую власть на Украине.


В ответ на деятельности большевистских военных сил КВО приказал ликвидировать большевистский центр 10 ноября 1917 года. Войска округа окружили Мариинский Дворец, где располагался местный ревком и обстреляли здания Киевской Думы, Исполнительного комитета и Комитета большевиков. Почти все члены Киевского комитета Российской социал-демократической рабочей партии и ревком (14 человек) были арестованы. В тот же день прекратил свое существование Краевой комитет по охране революции, поскольку командующий округом, Михаил Квецинский, отказался принимать приказы от него. 10 ноября все функции ликвидированного Краевого комитета по охране революции были переданы Генеральному секретариату Центральной рады.


Большевики ответили на эту акцию восстановлением ревкома на следующий день (туда входили Владимир Затонский, Андрей Иванов, Иван Кудрин и другие). Они начали вооружённую операцию против сил КВО.


В то же время на VII сессии Центральной рады депутаты сформировали комитет, чтобы найти способы остановить революционный хаос в Киеве. На ней же было принято решение о переходе всей Украины под власть Центральной рады, вместе с Киевом. Центральная рада, по плану, должна была сотрудничать с Городской думой и советами рабочих и солдатских депутатов.


В течение следующих нескольких дней уличные перестрелки происходили в некоторых частях города (Печерск, Демеевка).


Воспользовавшись поражением правительственных войск, украинские части взяли под свой контроль главные государственные учреждения города.


13 ноября руководители штаба Киевского военного округа, который был расположен на улице Банковой, подписали соглашение о прекращении огня с Киевским ревкомом и вскоре покинули город. С этого времени Киевский военный округ был фактически ликвидирован.


16 ноября 1917 года на совместном заседании Центрального совета и Исполнительного комитета советов рабочих и солдатских депутатов в Киеве Рада была признана в качестве регионального совета на Украине. 20 ноября был принят III универсал Украинской Народной Республики, который провозгласил Украину автономией в составе Российского государства со столицей в Киеве.


8 ноября

II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов принял Декрет о мире и Декрет о земле. Сформирован Совет Народных Комиссаров во главе с В. И. Лениным

В течение осени 1917 года РСДРП(б) развернула деятельность по завоеванию большинства в Советах, в первую очередь в Петрограде и Москве.


17 сентября председателем Президиума Моссовета избран большевик В. П. Ногин, 7 (20) сентября председателем Петросовета избран Л. Д. Троцкий. Большевики занимают до 90 % мест в Петросовете и до 60 % в Моссовете.


Уже с конца сентября 1917 года большевики принимают курс на завоевание большинства и во всероссийских советских органах, для чего требовалось получение большинства на соответствующих съездах советов.


Решение о проведении II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов в сентябре было принято еще I съездом, но ВЦИК саботировал его собрание, не желая уступать власть усилившимся большевикам. В конце сентября исполком большевизированного Петросовета разослал в 69 местных Советов и армейских солдатских комитетов запрос об отношении к созыву II Съезда. Эта идея была встречена эсерами и меньшевиками враждебно. Из 69 запрошенных органов положительно ответили лишь 8. Особенно резкой была реакция эсеро-меньшевистских армейских комитетов, признавших созыв Съезда «несвоевременным».


Большевизация Советов проходила на фоне обострявшейся политической и военной обстановки: Временное правительство после долгих проволочек наконец назначило выборы в Учредительное собрание на 12 ноября, а его первое заседание — на 28 ноября.


Ситуация на фронте в этот период также сильно ухудшилась: 3 (16) октября был отдан приказ об эвакуации Ревеля, 8 (21) октября немцы овладели Моонзундскими островами, создав угрозу непосредственно Петрограду.


Генеральной репетицией II Съезда для большевиков стал организованный ими в октябре I Съезд Советов Северной области, львиную долю делегатов которого составили представители значительно большевизированных к тому времени Петрограда и Балтийского флота. Как утверждал Ричард Пайпс, этот Съезд был созван с рядом нарушений непризнанным Областным комитетом армии, флота и рабочих Финляндии (ОКАФРФ). В числе делегатов оказались даже представители Московской губернии, в Северную область не входившей.[источник не указан 969 дней] В составе Съезда резко преобладали большевики и левые эсеры. По его итогам был избран большевистско-левоэсеровский Северный областной комитет, с 16 октября начавший работу по созыву II Съезда.


Вся эта деятельность большевиков никак не была согласована со старыми советскими органами, большинство в которых оставалось эсеро-меньшевистским (ВЦИК I Съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, ВЦИК I Съезда Советов крестьянских депутатов), армейскими комитетами, Центрофлотом.


19 октября официальная советская газета «Известия» отметила, что

Никакой другой комитет [кроме ВЦИК] не уполномочен и не имеет права брать на себя инициативы созывать съезд. Тем менее имеет на то право Северный областной съезд, созванный с нарушением всех правил, установленных для областных съездов и представляющий случайно и произвольно подобранные Советы.


Тем не менее, ВЦИК всё же согласился на созыв Съезда, добившись лишь его переноса с 20 на 25 октября.


Некоторые публицисты ошибочно делают вывод о том, что II съезд Советов являлся частным совещанием партии большевиков, приводя заявление ВЦИКа о нелегитимности съезда, сделанное после его открытия. На самом же деле организацией II съезда занимался именно ВЦИК, который к этому принудили большевики через Петросовет.


Подготовка съезда стала поводом для разногласий между Лениным и Троцким. В то время как Ленин требовал начинать вооружённое восстание, не дожидаясь съезда, Троцкому удалось убедить большинство ЦК отсрочить восстание до начала его созыва. По мнению Ричарда Пайпса, такая стратегия оказалась «более реалистичной»: установление власти большевиков было «замаскировано» как захват власти внепартийными Советами.[источник не указан 969 дней]


По описанию самого Троцкого,

…Мы называем это восстание «легальным» — в том смысле, что оно выросло из «нормальных» условий двоевластия. И при господстве соглашателей в Петроградском Совете бывало не раз, что Совет проверял или исправлял решения правительства.


Это как бы входило в конституцию того режима, который вошёл в историю под названием керенщины. Придя в Петроградском Совете к власти, мы, большевики, только продолжили и углубили методы двоевластия. Мы взяли на себя проверку приказа о выводе гарнизона. Этим самым мы прикрыли традициями и приёмами легального двоевластия фактическое восстание петроградского гарнизона.


…Если соглашатели ловили нас на советскую легальность через Предпарламент, вышедший из Советов, то и мы ловили их на ту же советскую легальность — через Второй Съезд Советов… Для того, чтобы … маневр оказался победоносным, нужно было стечение совершенно исключительных обстоятельств, больших и малых. Прежде всего нужна была армия, не желавшая более сражаться. Весь ход революции, особенно в первый её период, с февраля по октябрь включительно, — об этом мы уже говорили, — выглядел бы совершенно иначе, если бы у нас не было к моменту революции разбитой и недовольной многомиллионной крестьянской армии… можно сказать с уверенностью, что в таком виде этот опыт никогда и нигде не повторится. Но тщательное изучение его необходимо.


Хроника съезда


Съезд провел два заседания:


Первое заседание съезда с 22:45 25 октября до 6:00 26 октября:


Съезд открыл меньшевик Ф. Дан 25 октября (7 ноября) в 22:45, в разгар начавшегося в Петрограде вооружённого восстания; в нём приняли участие многие делегаты, прибывшие с мест.


Накануне Октябрьской революции действовало 1429 Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. На съезде было представлено всего 402 Совета из 1429 Советов России: из них 195 объединённых Советов рабочих и солдатских депутатов, 119 Советов рабочих и солдатских депутатов с участием крестьянских депутатов, 46 Советов рабочих депутатов, 22 Совета солдатских и матросских депутатов, 19 Советов крестьянских депутатов и 1 Совет казачьих депутатов.


По данным бюро всех фракций, к открытию съезда насчитывалось 649 делегатов, из них: 390 большевиков, 160 эсеров, 72 меньшевика, 14 объединённых интернационалистов, 6 меньшевиков-интернационалистов, 7 украинских социалистов. К концу съезда, после ухода правых социалистов и с прибытием новых делегатов, насчитывалось 625 человек, из них: 390 большевиков, 179 левых эсеров, 35 объединённых интернационалистов, 21 украинский социалист. Таким образом, большевистско-левоэсеровская коалиция получила на нём около 90% голосов. По другим данным, на съезд прибыло 739 депутатов, в том числе 338 большевиков, 211 правых и левых эсеров, 69 меньшевиков. На момент открытия съезда большевики уже контролировали весь Петроград, но Зимний дворец ещё не был взят. В 1830 защитникам Зимнего дворца был предъявлен ультиматум под угрозой обстрела с крейсера «Аврора» и Петропавловской крепости. «Аврора» произвела один холостой выстрел в 2100, в 2300 был проведён неприцельный обстрел с Петропавловской крепости. Ночью большинство защитников дворца разошлись, и он был занят революционными солдатами и матросами, которые попытались совершить самосуд над свергнутыми министрами, потребовав «приколоть их». В 210 ночи арестованные В. А. Антоновым-Овсеенко министры Временного правительства были доставлены в Петропавловскую крепость. По дороге, в районе Троицкого моста, окружившая министров толпа потребовала «отрубить им головы, и бросить в Неву», однако конвой препроводил арестованных до места.


Первое заседание делится на две части:


— до избрания президиума Съезда — состоит из протестных выступлений умеренных социалистических партий против восстания большевиков;


— после избрания президиума Съезда из большевиков и левых эсеров и ухода со Съезда представителей меньшевиков, правых эсеров и представителей Бунда руководство Съездом переходит к большевикам.


Открытие заседания съезда сопровождалось ожесточённой политической борьбой, в которой сторону большевиков представлял Троцкий как самый способный оратор. Крестьянские советы и все солдатские комитеты уровня армий отказались участвовать в деятельности съезда. Меньшевики и эсеры осудили выступление большевиков как «незаконный переворот». Оппоненты большевиков обвинили их в многочисленных махинациях при подборе делегатов съезда. 25 октября старый состав ВЦИК также осудил большевиков, заявив, что


Центральный исполнительный комитет считает II съезд несостоявшимся и рассматривает его как частное совещание делегатов-большевиков. Решения этого съезда, как незаконные, Центральный исполнительный комитет объявляет необязательными для местных Советов и всех армейских комитетов. Центральный исполнительный комитет призывает Советы и армейские организации сплотиться вокруг него для защиты революции. Центральный исполнительный комитет созовёт новый съезд Советов, как только создадутся условия для правильного его созыва.


ЦК меньшевистской партии осудил Октябрьское выступление, назвав его «захват власти большевиками путём военного заговора насилием над волей демократии и узурпацией прав народа». Меньшевик Мартов констатирует двусмысленность положения, в котором оказалась его партия: с одной стороны, «власть, созданная методом вооружённого солдатского восстания, власть одной партии не может быть признана страной и демократией», с другой «если большевики будут побеждены силой оружия, то победитель явится третьей силой, которая раздавит всех нас». По выражению Мартова, большевики демонстрируют «аракчеевское понимание социализма, и пугачёвское понимание классовой борьбы». Меньшевик Либер на экстренном съезде меньшевиков 30 ноября заявляет, что «если же мы взяли бы власть, нас штурмовали бы и справа, и слева, и удержать власть можно было бы лишь методами большевиков. И так как мы не авантюристы, нам пришлось бы оставить власть».


Столь же резкой была и реакция эсеров. Так, центральный печатный орган партии эсеров, газета «Дело народа», осудила большевистское выступление, заявив, что «наш долг — разоблачить этих предателей рабочего класса. Наш долг — мобилизовать все силы и встать на защиту дела революции».


Предпарламент в своём последнем обращении назвал новую власть «врагом народа и революции» и осудил арест большевиками в числе министров Временного правительства также и министров-социалистов.


Во время заседания до делегатов доносился грохот артиллерии; по свидетельству очевидцев, меньшевик Мартов вздрогнул, и объявил: «Гражданская война началась, товарищи! Первым нашим вопросом должно быть мирное разрешение кризиса… вопрос о власти решается путём военного заговора, организованного одной из революционных партий…».


После избрания президиума съезда из большевиков и левых эсеров ряд умеренных социалистических партий (меньшевики, правые эсеры, делегаты Бунда) в знак протеста против произошедшего восстания большевиков покинули Съезд и бойкотировали его работу. Они перешли в Городскую думу Петрограда и образовали «Комитет спасения родины и революции» (действовал до 29 октября).


В свою очередь, Троцкий на первом заседании II съезда заявил, что «восстание народных масс не нуждается в оправдании; то, что произошло, это не заговор, а восстание. Мы закаляли революционную энергию петроградских рабочих и солдат, мы открыто ковали волю масс на восстание, а не на заговор», и назвал уход со съезда меньшевиков и эсеров «преступной попыткой сорвать полномочное всероссийское представительство рабочих и солдатских масс в тот момент, когда авангард этих масс с оружием в руках защищает Съезд и революцию от натиска контрреволюции».


С 2:40 до 3:10 26 октября в первом заседании съезда был перерыв.


В 3:10 ночи Каменев объявляет о падении Зимнего дворца и аресте министров Временного правительства. После этого съезд принимает обращение «К рабочим, солдатам и крестьянам», в котором сообщалось, что «Временное правительство низложено»; «…Съезд берет власть в свои руки»; «Съезд постановляет: вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов…»


По иронии судьбы, именно Л. Б. Каменеву, незадолго до того выступавшему против восстания, пришлось сообщать Съезду советов о его победе. На заседании ЦК РСДРП(б) Каменев замечает, что «ну что же, если сделали глупость и взяли власть, то надо составлять министерство».


26 октября в 6 утра съезд закрывает первое заседание.


Второе заседание съезда с 21:00 26 октября до 5:15 27 октября:


На втором заседании Ленин, встреченный бурными аплодисментами, зачитывает съезду декреты о мире и о земле. Далее Ленин предлагает Съезду распустить старый состав ВЦИК, выбрав вместо него новый состав ВЦИК и сформировать временное рабоче-крестьянское правительство — Совет Народных Комиссаров. Съезд принимает (около 22:30 26 октября) Декрет о мире, в нем содержится обращение ко всем воюющим народам и их правительствам с призывом «немедленно заключить перемирие», «немедленно начать переговоры о справедливом демократическом мире» без аннексий и контрибуций.


Съезд принимает Декрет о земле (в 2 часа 27 октября), который содержит решение:


— о национализации всей земли и «обращение её во всенародное достояние»;


— конфискации помещичьих имений и передачи их в распоряжение земельных комитетов и уездных советов крестьянских депутатов;


— передачи земли в пользование крестьянам на принципах уравнительности (по трудовой или потребительской норме);


— наемный труд не допускается.


Согласно воспоминаниям Троцкого, автором термина «народный комиссар» являлся именно он; впоследствии это авторство было приписано Антонову-Овсеенко. На заседании ЦК большевиков утром 25 октября, первом после захвата власти, собрались Ленин В. И., Троцкий Л. Д., Сталин И. В., Смилга И. Т., Милютин В. П., Зиновьев Г. Е., Каменев Л. Б., Берзин Я. А. По воспоминаниям Троцкого,


Власть в Петербурге завоёвана. Надо формировать правительство.


— Как назвать его? — рассуждал вслух Ленин.- Только не министрами: это гнусное, истрёпанное название.


— Можно бы — комиссарами, — предложил я, — но только теперь слишком много комиссаров. Может быть, верховные комиссары?.. Нет, «верховные» звучит плохо. Нельзя ли «народные»?


— Народные комиссары? Что ж, это, пожалуй, подойдет. А правительство в целом?


— Совет Народных Комиссаров?


— Совет Народных Комиссаров, — подхватил Ленин, — это превосходно: пахнет революцией.


II Съезд Советов учредил и сформировал временное рабочее и крестьянское правительство — Совет Народных Комиссаров во главе с В. И. Лениным, в состав которого из-за отказа левых эсеров вошли только большевики. Наркомом по иностранным делам стал Троцкий, председателем по делам национальностей — Сталин. Из-за давления исполкома железнодорожного профсоюза Викжеля пост народного комиссара по железнодорожным делам временно остался незамещенным.


На втором заседании II Съезда Советов левый эсер Камков объявил, что фракция левых эсеров не собирается покидать съезд вслед за меньшевиками и правыми эсерами, однако отметил, что «крестьянство не с большевиками, а крестьянство — это пехота революции, без которой революция должна погибнуть».


Согласно изданному Съездом Декрету «Об учреждении Совета Народных Комиссаров», Совнарком образовывался до созыва Учредительного собрания, декларировалась подотчётность правительства Съезду Советов и его постоянному органу — ВЦИК.


Среди 101 членов нового ЦИК (чаще именуется ВЦИК) было 62 большевика и 29 левых эсеров, 6 объединенных социал-демократов интернационалистов, 3 украинских социалиста и 1 эсер-максималист. Председателем ВЦИК стал Л. Б. Каменев. 27 октября (9 ноября) Съезд выпустил обращение к местным Советам с призывом «сплотиться вокруг нового состава ВЦИК», полномочия комиссаров прежнего (эсеро-меньшевистского) состава ВЦИК в армии и на местах объявлялись прекращёнными.


27 октября в 5:15 закончилось второе заседание и завершил работу II Всероссийский съезд советов рабочих и солдатских депутатов.

Логотип Викитеки В Викитеке есть полный текст:

Декрета о полноте власти Советов

27 октября (9 ноября) 1917 года все арестованные министры-социалисты Временного правительства были отпущены под честное слово. Некоторые из освобождённых вскоре занялись антибольшевистской деятельностью; так, министр продовольствия С. Н. Прокопович был освобождён ещё 25 октября, однако немедленно вступил в антибольшевистский Комитет спасения Родины и революции и стал одним из основных организаторов демонстрации протеста гласных (депутатов) Петроградской городской думы.


Состав Президиума Съезда

Процент делегатов на съезде

Большевики (60 %)

Левые эсеры (15,4 %)

Меньшевики (11,09 %)

Эсеры (9,2 %)

Меньшевики-интернационалисты (0,9 %)


Председатель Президиума Съезда - большевик Каменев Л.Б.


14 большевиков — Антонов-Овсеенко В. А., Зиновьев Г. Е., Каменев Л. Б., Коллонтай А. М., Крыленко Н. В., Ленин В. И. (на 1-м заседании отсутствовал), Луначарский А. В., Муранов М. К., Ногин В. П., Рыков А. И., Рязанов Д. Б., Склянский Э. М., Стучка П. И., Троцкий Л. Д.

7 левых эсеров — Балтекаклис-Гутман М. Л., Закс Г. Д., Камков Б. Д., Карелин В. А., Каховская И. К., Мстиславский С. Д., Спиридонова М. А. (заочно),

1 украинский социалист — Кулиниченко П. И.


Оценки

II Съезд Советов рабочих и солдатских депутатов был вторым важнейшим, после вооруженного восстания, событием Октябрьской революции 1917 г. в России.


Съезд фактически решил задачи, стоящие перед Учредительным собранием в вопросе о выборе формы власти в стране. Съездом был сформирован новый состав ВЦИК и первый состав Совнаркома, выпущен ряд ключевых декретов (Декрет о мире, Декрет о земле, Декрет о полноте власти Советов[12], постановление об отмене смертной казни на фронте и др.)


Известный специалист по революции 1917 г. в России А. Е. Рабинович отмечает:

Сегодня очевидно, что главная цель, которую преследовал Ленин, настаивая на свержении Временного правительства до открытия съезда Советов, состояла в том, чтобы исключить любую возможность формирования на съезде социалистической коалиции, в которой умеренные социалисты играли бы значительную роль. Этот расчёт оказался верен.


Эсеро-меньшевистский бойкот Съезда фактически развязал большевикам руки, сделав первый состав нового правительства на 100 % большевистским. Современник Н. Н. Суханов в своей фундаментальной работе «Записки о революции» с сожалением упомянул:


…Мы ушли, неизвестно куда и зачем, разорвав с Советом, смешав себя с элементами контрреволюции, дискредитировав и унизив себя в глазах масс, подорвав всё будущее своей организации и своих принципов. Этого мало: мы ушли, совершенно развязав руки большевикам, сделав их полными господами всего положения, уступив им целиком всю арену революции…Уходя со съезда, оставляя большевиков с одними левыми эсеровскими ребятами и слабой группкой новожизненцев, мы своими руками отдали большевикам монополию над Советом, над массами, над революцией. По собственной неразумной воле мы обеспечили победу всей линии Ленина…


Судя по всему, во время Октябрьской революции и сразу после неё установление однопартийной системы ещё не входило в планы большевиков. К осени 1917 года Ленину и Троцкому удалось сколотить широкую коалицию радикалов — большевиков, левых эсеров, анархистов, межрайонцев и внефракционных социал-демократов, в число которых входил и сам Троцкий. Левые эсеры приняли самое деятельное участие в революции, активно поддержав большевиков в том числе на Съезде Советов Северной области, на II Всероссийском Съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, на Крестьянском Съезде; в состав же Петроградского ВРК входили, помимо большевиков и левых эсеров, также и анархисты.


Если первый послеоктябрьский состав Совнаркома был большевистским (с декабря 1917 года — большевистско-левоэсеровским), то избранный Съездом Советов ВЦИК («советский парламент») имел более пёстрый партийный состав. Хотя большевики и левые эсеры заранее обеспечили себе большинство, во ВЦИК были представлены близкая к большевикам фракция меньшевиков-интернационалистов, также украинские социалисты, имелся один представитель радикальной фракции эсеров-максималистов. Представители умеренных социалистов из-за своего бойкота в состав ВЦИК так и не вошли.


1 (14) ноября 1917 года ВЦИК принял резолюцию «Об условиях соглашения с другими партиями», в которой прямо указал, что считает «соглашение социалистических партий желательным». Условия подобного соглашения были выдвинуты следующие:


1. Признание программы Советского правительства, как она выражена в декретах о земле, мире и обоих проектах о рабочем контроле.


2. Признание необходимости беспощадной борьбы с контрреволюцией (Керенский, Корнилов и Каледин).


3. Признание Второго Всероссийского съезда единственным источником власти.


4. Правительство ответственно перед Центральным Исполнительным Комитетом.


5. Дополнение Центрального Исполнительного Комитета, кроме организаций, не входящих в состав Советов, представителями от непредставленных в нём Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов; пропорциональное представительство покинувших съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, Всероссийских профессиональных организаций, как то: Совета профессиональных союзов, Союза фабрично-заводских комитетов, Викжеля, Союза почтово-телеграфных рабочих и служащих, при условии и только после перевыборов Всероссийского Совета крестьянских депутатов и тех воинских организаций, которые не переизбирались за последние три месяца.


В советской историографии II Съезд Советов традиционно рассматривался, как легитимация новой власти («переход власти, захваченной восставшим народом, в руки Советов был оформлен и законодательно закреплён II Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов»). С другой стороны, в отличие от Учредительного собрания, на Съезде вообще никак не было представлено крестьянское большинство страны: II Всероссийский Съезд Советов крестьянских депутатов прошёл месяцем позднее и ознаменовался жёсткой борьбой большевистско-левоэсеровской коалиции с правыми эсерами.


Как подчёркивает Ричард Пайпс, суммарное представительство большевиков и левых эсеров на Съезде Советов рабочих и солдатских депутатов было искусственно завышено примерно вдвое. Кроме того, по мнению исследователя, без помощи левых эсеров, позиционировавших себя как крестьянская партия, большевики не смогли бы захватить контроль над Крестьянским съездом. Однако левые эсеры, вслед за умеренными социалистами, отказались войти в новое правительство.


15 ноября 1917 года произошло слияние ВЦИК рабоче-солдатского и ВЦИК крестьянского Съездов, после чего левые эсеры всё же согласились войти в Совнарком, составив с большевиками правительственную коалицию.


Начало Поход Керенского — Краснова на Петроград с целью подавления Октябрьской революции и восстановления власти Временного правительства.

Выступление Керенского — Краснова, Мятеж Керенского — Краснова (26 октября (8 ноября) — 31 октября (13 ноября) 1917) — поход казачьих частей 3-го кавалерийского корпуса под командованием министра-председателя Временного правительства А. Ф. Керенского и командира корпуса генерала П. Н. Краснова на Петроград с целью подавления Октябрьского вооружённого восстания и восстановления власти Временного правительства.

25 октября (7 ноября) министр-председатель Временного правительства А. Ф. Керенский бежал из Зимнего дворца в Петрограде в расположение штаба Северного фронта во Пскове. Керенский рассчитывал найти в окрестностях Петрограда вызванные с фронта верные Временному правительству части, однако их не оказалось ни в Гатчине, ни в Пскове.


Как пишет российский историк Г. З. Иоффе, в обстановке начавшегося большевистского восстания выяснилось, что «с разгромом корниловщины Керенский потерял те силы, которые могли бы противостоять левым радикалам, прежде всего большевикам, в случае их … попытки свержения Временного правительства: ведь правый фланг политического фронта, ударную силу которого составляли главным образом военные, оказался им, Керенским, разрушен».


Уже в ходе II Съезда Советов на сторону большевиков перешли высланные Керенским части самокатчиков, стало также известно о нежелании Северного фронта участвовать в подавлении большевистского выступления.


Все попытки Керенского в штабе Северного фронта организовать движение на Петроград хотя бы какой-то группы войск наталкивались на сопротивление командующего фронтом генерала В. А. Черемисова. Черемисов занял «нейтральную» позицию — он отказался снимать с фронта части для подавления большевистского восстания и заявил, что не гарантирует безопасности самого Керенского. Он то отдавал приказ войскам грузиться в эшелоны для движения на Петроград, то отменял его, не желая, по его словам, «вмешиваться в петроградскую передрягу».


Как пишет Г. З. Иоффе, комиссар Северного фронта В. С. Войтинский с большим трудом сумел сговориться с командиром 3-го конного корпуса генералом П. Н. Красновым (после неудачного похода генерала Л. Г. Корнилова на Петроград в августе 1917 г. силы корпуса были разбросаны по разным гарнизонам в прифронтовой полосе) о том, что несколько казачьих сотен пойдут против большевиков в Петроград. Об этом сообщили Керенскому, и он тут же присоединился к Краснову.


Казаки, участвовавшие в августе в Корниловском выступлении, не испытывали особого желания воевать за дискредитировавшее себя правительство.


По описанию историка русской революции Суханова Н. Н.,

…Произошла характерная сцена. Керенский протягивает руку офицеру-рассказчику, который вытянулся перед ним. Офицер продолжает стоять вытянувшись, с рукой под козырек. Керенский ставит на вид: «Поручик, я подаю вам руку». Поручик рапортует: «Г. Верховный главнокомандующий, я не могу подать вам руки, я — корниловец»…


Совершенная фантасмагория! Керенский идет на революционный Петербург во главе войск, недавно объявленных им мятежными. Среди их командиров нет человека, который не презирал бы Керенского как революционера и губителя армии. Не вместе ли с большевиками отражал и шельмовал эти войска два месяца назад этот восстановитель смертной казни, этот исполнитель корниловской программы, этот организатор июньского наступления?


Утром 26 октября (8 ноября) Керенский отдал приказ о движении войск на Петроград. Вечером первые эшелоны казаков проследовали через Псков на Гатчину. Для похода на Петроград Краснов собрал лишь около 10 сотен казаков 1-й Донской и Уссурийской дивизий, дислоцировавшихся в районе штаба корпуса в городе Остров, к которым позднее присоединилось около 900 юнкеров, несколько артиллерийских батарей и бронепоезд. Ставка верховного главнокомандующего во главе с генералом Духониным, командование фронтов и армий пытались бросить на помощь «мятежникам» новые силы, но большая часть вызванных войск отказалась выполнить приказ, встав на сторону советской власти или объявив нейтралитет; 13-й и 15-й Донские казачьи полки 3-го корпуса не были выпущены из Ревеля местным ВРК.


27 октября (9 ноября) казачьи части без боя заняли Гатчину, охранявшуюся ротой Измайловского полка и небольшим отрядом матросов. В этот день Керенский объявил Краснова командующим войсками Петроградского военного округа на правах командующего армией. 28 октября (10 ноября) казаки после небольшой перестрелки и длительных переговоров с солдатами стрелковых полков, составлявших гарнизон Царского Села, заняли Царское Село, выйдя на ближайшие подступы к столице. Основные силы «мятежников», однако, группировались в Гатчине, из-за чего в советских источниках выступление иногда называлось «гатчинским мятежом».


28 октября в эсеровской газете «Дело народа» был напечатан приказ генерала Краснова, в котором он объявлял о своём походе на Петроград и призывал столичный гарнизон к полному повиновению власти Временного правительства.


В воскресенье 29 октября (11 ноября) Краснов активных действий не предпринимал, оставаясь в Царском Селе и дав отдых казакам. Он активно пытался добиться отправки ему войск с фронта (из 5-й и 12-й армий), но потерпел полную неудачу. В этот день в Петрограде произошло юнкерское восстание, завершившееся поражением.


26-29 октября. Действия ВРК

Оборону столицы возглавил большевистский Петроградский ВРК. 26 октября (8 ноября) ВРК предписал железнодорожникам заблокировать передвижение в сторону Петрограда эшелонов с казаками генерала Краснова, что и было выполнено. 27 октября (9 ноября) ВРК отдал приказ о боевой готовности Петроградского гарнизона; к Красному Селу и Пулкову были выдвинуты революционные полки, отряды балтийских моряков и Красной Гвардии. В частности, 27 октября на общем митинге 176-го запасного пехотного полка в Красном Селе благодаря решительным действиям военного комиссара И. З. Левенсона, несмотря на противодействие полкового комитета, была принята резолюция о выступлении всего полка на защиту Петрограда. К нему присоединился соседний 171-й запасной пехотный полк.


В ночь на 28 октября (10 ноября) ЦК РСДРП (б) и СНК создали специальную комиссию во главе с В. И. Лениным для руководства обороной Петрограда и ликвидацией мятежа. Днём Ленин прибыл в штаб Петроградского военного округа, где находилось командование революционных сил, и фактически возглавил его работу. От имени СНК Ленин назначил главнокомандующим войсками округа председателя ВРК Н. И. Подвойского. Для непосредственного руководства боевыми действиями революционных войск был создан военный штаб в составе Н. И. Подвойского, В. А. Антонова-Овсеенко, К. С. Еремеева, К. А. Мехоношина, П. Е. Дыбенко и др. Был выработан план действий, согласно которому Петроград объявлялся на осадном положении; приводились в полную боевую готовность отряды Красной гвардии, все силы и средства, находившиеся в Петрограде, Гельсингфорсе, Выборге, Кронштадте, Ревеле, на Балтийском флоте и Северном фронте; на ближайших подступах к Петрограду создавались оборонительные рубежи, принимались срочные меры к тому, чтобы не допустить подхода с фронта частей, вызванных Керенским на помощь[8].


По личному указанию Ленина Центробалт направил на Неву боевые корабли, чтобы прикрыть силы большевиков корабельной артиллерией. Совместно с представителями Военно-морского революционного комитета Ленин разработал план расстановки военных кораблей на Неве; в Кронштадте формировались дополнительные отряды моряков. Ленин провёл совещания с представителями партийных организаций, фабзавкомов крупнейших заводов, районных Советов, профсоюзов и воинских частей. В ночь на 29 октября (11 ноября) Ленин и Л. Д. Троцкий лично побывали на Путиловском заводе для проверки подготовки артиллерийских орудий и бронепоезда для борьбы с мятежниками. В тот же день Троцкий прямо с заседания Петросовета лично отбыл на Пулковские высоты, туда же прибыл П. Е. Дыбенко. Ленин провёл совещание с членами ВРК, выступал на собрании полковых представителей гарнизона. Каждый завод, район, воинская часть получили конкретные задания по обороне Петрограда. 29 октября (11 ноября) ВРК направил около 20 тыс. человек на создание оборонительного рубежа «Залив-Нева». Они строили баррикады, устанавливали проволочные заграждения, рыли окопы и были готовы в любой момент поддержать войска, находившиеся на передовых позициях.


По призыву большевиков на оборону Петрограда выступили 2 тыс. красногвардейцев с Путиловского завода, 3 тыс. с Трубочного и других заводов, 500 — с «Треугольника», отряды Красной гвардии всех районов города, группы Красного Креста из женщин-работниц, тысячи балтийских матросов и солдат гарнизона столицы.


Всего против частей Керенского — Краснова большевики сумели направить значительные силы: от 10 до 12 тысяч вооружённых красногвардейцев, около 10 000 матросов и 4000–5000 солдат.


29 октября. Юнкерское выступление в Петрограде

29 октября (11 ноября) меньшевистско-правоэсеровский Комитет спасения Родины и революции поднял мятеж в Петрограде. Центром восстания стал Инженерный замок, а основной вооружённой силой — размещавшиеся в нём юнкера Николаевского инженерного училища. Бывший командующий Петроградским военным округом Г. П. Полковников (смещённый с этой должности Временным правительством 25 октября (7 ноября)) объявил себя командующим «войсками спасения» и своим приказом запретил частям округа исполнять приказы ВРК. На какое-то время восставшим удалось захватить телефонную станцию и отключить Смольный, арестовать часть комиссаров ВРК и начать разоружение красногвардейцев, однако основная масса войск Петроградского гарнизона к восстанию не присоединилась. Уже к 1100 29 октября силы ВРК отбили телефонную станцию и превосходящими силами окружили Инженерный замок. Окончательно выступление было подавлено к утру 30 октября (12 ноября).


Краснов очень рассчитывал на присоединению к восстанию расквартированных в Петрограде 1-го и 4-го казачьих полков, но они после длительных колебаний и митингов поддались агитации большевистских агитаторов и перешли на сторону Советской власти. Новость об этом оказала сильное деморализующее влияние на части Краснова.


30 октября. Боевое столкновение

Общее командование войсками, направленными на подавление выступления Керенского — Краснова, с 30 октября (12 ноября) 1917 осуществлял М. А. Муравьёв, который 27 октября (9 ноября) 1917 вошёл в штаб Петроградского ВРК, 28 октября (10 ноября) 1917 был назначен начальником обороны Петрограда, а 29 октября (11 ноября) 1917 — главнокомандующим войсками Петроградского военного округа. Помощником Муравьёва был В. А. Антонов-Овсеенко, начальником штаба (фактически руководившим боем) — полковник П. Б. Вальден (в то время он был выборным командиром 2-го гвардейского стрелкового резервного полка в Царском Селе), комиссаром — К. С. Еремеев.


К началу решающего сражения революционные войска, сосредоточенные непосредственно на передовых позициях, насчитывали 10-12 тыс. бойцов. Они были разделены на 2 отряда: Пулковский во главе с полковником Вальденом (входившими в отряд матросами командовал П. Е. Дыбенко) и Красносельский, который возглавляли офицеры-большевики Ф. П. Хаустов и В. В. Сахаров, освобождённые 25 октября из «Крестов», где они содержались под следствием в связи с их участием в июльских событиях.


Утром 30 октября (12 ноября) войска Краснова, поддерживаемые артиллерией и бронепоездом, начали наступление в районе Пулкова. К этому времени революционные силы были сосредоточены на трёх участках: на правом, у Красного Села,— балтийские матросы под командованием П. Е. Дыбенко; в центре Пулковских высот — красногвардейцы под командованием К. С. Еремеева; на левом, у Пулкова, — революционные солдаты под командованием В. А. Антонова-Овсеенко. Отряды, выделенные в резерв, находились в районе Колпина, Ораниенбаума и в тылу пулковских позиций. Революционные войска поддерживали артиллерийская батарея, располагавшаяся у Пулковской обсерватории (орудия удалось доставить с одного из кронштадтских фортов усилиями Ф. Ф. Раскольникова), три броневика и блиндированный поезд путиловцев под командой А. Е. Зайцева, курсировавший по Николаевской железной дороге. Главный удар Краснов наносил по центральному боевому участку, в надежде, что отряды красногвардейцев не выдержат сильного натиска казаков и оставят занимаемые позиции. Однако красногвардейцы, успешно отбив все атаки противника, после многочасового боя сами перешли в решительную контратаку[8]. Краснов ждал подкреплений, но они не подходили, хотя Керенский обещал, что на помощь вот-вот подойдут части 33-й и 3-й Финляндских дивизий. Тогда Краснов приказал отойти в Гатчину и ждать подкреплений там. Под угрозой окружения казаки, бросив артиллерию, оставили Царское Село.


Ещё до боя к мятежникам присоединился Борис Савинков — узнав в Петрограде о том, что Краснов занял Царское Село, Савинков со своим адъютантом под видом рабочих сумели миновать красногвардейские патрули и добраться до Царского Села, а затем и Гатчины, где находился Керенский. Савинков пытался убеждать казаков во что бы то ни стало продолжать борьбу с большевиками, но председатель казачьего комитета есаул Ажогин заявил ему, что если он приехал защищать и спасать Керенского, то его миссия напрасна. Ажогин сказал, что казаки готовы предложить формирование правительства Г. В. Плеханову, который в это время жил в Царском Селе, и попросил Савинкова переговорить с Плехановым. Переговоры состоялись, но результатов не дали.


Стремясь обеспечить подкрепления для Краснова, Савинков добрался до Пскова, в штаб Северного фронта, но штабные офицеры дали ему понять, что генерал Черемисов вряд ли отдаст чёткий приказ о поддержке Краснова, а если Савинков будет настаивать, дело вообще может дойти до его ареста. И к Черемисову Савинков уже не пошёл.


Между тем красновские казаки быстро договорились с прибывшими в Гатчину большевиками Дыбенко и Трухиным об условиях перемирия: «красные» пропускают казаков на Дон, а большевики арестовывают Керенского, сохраняют своё правительство, но не включают туда Ленина и Троцкого. Как пишет Иоффе, «он <Трухин> и Дыбенко понимали, что всем договорённостям с красновскими казаками копейка цена, и на словах соглашались на всё, лишь бы поставить окончательную точку в этом красновском походе».


Во время переговоров с казаками Дыбенко в шутку предложил им «обменять Керенского на Ленина», после чего Керенский, переодевшись матросом, бежал на автомобиле из расположения войск генерала Краснова. По воспоминаниям Троцкого, «Керенский бежал, обманув Краснова, который, по-видимому, собирался обмануть его. Адъютанты Керенского и состоявший при нём Войтинский были покинуты им на произвол судьбы и взяты нами в плен, как и весь штаб Краснова». По воспоминаниям генерала Краснова, он сам предложил Керенскому бежать.


31 октября — 1 ноября. Окончательное подавление выступления

31 октября в 210 ночи Троцкий, на тот момент лично находившийся в Пулкове, от имени Совнаркома отправил в Петроград телеграмму, в которой объявил:

Попытка Керенского двинуть контрреволюционные войска на столицу революции получила решающий отпор. Керенский отступает, мы наступаем. Солдаты, матросы и рабочие Петрограда доказали, что умеют и хотят с оружием в руках утвердить волю и власть демократии. Буржуазия старалась изолировать армию революции, Керенский пытался сломить её силой казачества. И то, и другое потерпело жалкое крушение… Революционная Россия и Советская власть вправе гордиться своим Пулковским отрядом, действующим под командой полковника Вальдена.


1 (14) ноября во второй половине дня Гатчина была занята отрядами красногвардейцев, революционных солдат и матросов. Мятеж был окончательно подавлен. Казаков отпустили, сам же генерал Краснов сдался большевикам под «честное слово офицера, что не будет более бороться против Советской власти», он вскоре перебрался на Дон, где с марта 1918 года вернулся к активной антибольшевистской деятельности.


После окончательного подавления выступления Керенского ? Краснова Муравьёв разослал телеграмму следующего содержания:


Всем Советам рабочих и солдатских депутатов.


30 октября, в ожесточённом бою под Царским Селом, революционная армия наголову разбила контрреволюционные войска Керенского и Краснова.


Именем революционного правительства призываю все вверенные полки дать отпор врагам революционной демократии и принять все меры к захвату Керенского, а также к недопущению подобных авантюр, грозящих завоеваниям революции и торжеству пролетариата.


Да здравствует революционная армия!


Муравьёв.

Причины поражения выступления

Говоря о причинах неудачи похода казаков Краснова на Петроград в октябре 1917 г., исследователь М. В. Васильев пишет: «Заранее обречённый на поражение поход казаков Краснова наглядно показал всей России слабость армии, колоссальный раскол нации и полную деморализацию всех здоровых сил, способных, но не желающих сражаться. Усталость от войны, социалистическая пропаганда, проблемы с железнодорожным транспортом, недоверие, а порой и ненависть к столь непопулярному А. Ф. Керенскому, — это лишь немногие причины поражения антибольшевистского похода на Петроград». По оценке исследователя, «Октябрьская революция происходила на фоне массового психологического оцепенения нации, сопряжённого с политическим безразличием народных масс и полной апатией и растерянностью меньшинства… Все те силы, которые были способны дать решительный отпор большевистскому вооружённому перевороту, с первых же дней оказались морально подавлены и деморализованы, и в результате предстали один на один с революционной толпой. Гражданская война ещё только набирала обороты, и необходимо было время для того, чтобы в сознании масс исчезли безразличие, растерянность и иллюзия возможности остаться в стороне от разгорающегося конфликта».


Дальнейшие шаги Керенского

Керенский бежал на Дон и в двадцатых числах ноября прибыл в Новочеркасск, однако атаман Каледин отказался с ним сотрудничать.


В январе 1918 года Керенский тайно посетил Петроград, где собирался выступить на заседании Учредительного собрания, куда был избран от Саратовского избирательного округа (см. Список членов Учредительного собрания), однако ЦК партии эсеров запретил ему выступать.


В мае 1918 года Керенский безуспешно пытался примкнуть к московскому отделению эсеровского Союза возрождения России, а после восстания Чехословацкого корпуса — к правительству Комуча в Самаре[14], однако ЦК партии эсеров и на этот раз высказался против. В июне 1918 года Керенский навсегда покинул РСФСР.


В это время в России

Одновременно с выступлением Керенского-Краснова происходили бои в Москве, завершившиеся провозглашением власти Советов рабочих и солдатских депутатов.


Кроме того, власть большевиков в Петрограде столкнулась с угрозой бойкота со стороны исполкома железнодорожного профсоюза Викжель. Начались тяжёлые переговоры о предполагаемом создании «однородного социалистического правительства» (правительственной коалиции всех социалистических партий), едва не закончившиеся отставкой «Ленина и Троцкого как персональных виновников Октябрьского переворота»[15].


В этот же период служащие государственных учреждений на какое-то время практически парализовали работу советского правительства забастовками (см. Бойкот Советского правительства госслужащими), а иностранные государства отказались признавать новую власть (см. Дипломатическая изоляция Советского правительства).


10-14 ноября — Восстание в Ташкенте

Вооружённое восстание в Ташкенте в октябре 1917 года — вооружённый насильственный захват власти в Ташкенте коалицией левых эсеров и большевиков в октябре — ноябре 1917 года и переход власти к Советам солдатских и рабочих депутатов.

В сентябре 1917 года на волне эйфории от подавления мятежа генерала Л. Г. Корнилова Ташкентский Совет принял резолюцию о необходимости перехода власти к Советам, было решено 12 сентября 1917 года провести в Ташкенте митинг. Однако возглавляемый Наливкиным Туркестанский комитет Временного правительства, которому принадлежала вся полнота власти в Туркестанском крае и городе Ташкенте на тот момент, был категорически против митинга и запретил на три дня в городе митинги, шествия и собрания. В результате этого и последующих событий, известных как «сентябрьские события в Ташкенте», 19 сентября 1917 года в Ташкент были направлены войска под командованием генерала П. А. Коровиченко, которые 24 сентября прибыли в Ташкент. Коровиченко был объявлен генеральным комиссаром Временного правительства по управлению Туркестанским краем и назначен командующим войсками Туркестанского Военного Округа, а В. П. Наливкин ушёл в отставку с поста руководителя Туркестанского края.


Обстановка в Ташкенте накануне восстания

В Ташкенте установилось двоевластие — с одной стороны формально власть оставалась в руках Туркестанского комитета Временного правительства и генерала Коровиченко, имевшего поддержку в лице правительственных войск, с другой — фактической властью на местах обладали Ташсовет с избранными Исполкомом и Ревкомом, поддерживаемый рабочими города и многочисленными солдатами ташкентского гарнизона.


Ревком, состоящий в основном из представителей большевиков и левых эсеров, вёл активную подготовку к вооружённому захвату всей полноты власти в городе и в крае.


Со своей стороны генерал Коровиченко, опираясь на верные ему отряды юнкеров и казаков, предпринимал попытки разоружить ненадёжные с его точки зрения воинские части. Так в ночь с 18 на 19 октября была разоружена крепостная рота, а солдаты крепостной роты арестованы.


Коровиченко добился приказа военного министра о демобилизации наиболее революционных 1 и 2-го стрелковых полков.


25 октября 1917 года в Ташкенте состоялось совещание большевиков и членов исполнительного комитета Ташкентского Совета, на котором рассматривался вопрос об организации и планировании вооружённого восстания в Ташкенте. Для руководства восстанием был создан Ташкентский Революционный комитет в составе В. С. Ляпина (председатель), А. Я. Першина, Е. А. Ермолова и других.


Начало вооружённого противостояния

В ночь с 27 на 28 октября по приказу Коровиченко юнкерами и казаками при поддержке броневиков был окружён «Дом Свободы», где в тот момент подходило к концу объединённое заседание Совета рабочих и солдатских депутатов и полковых, ротных и командных комитетов, и помещение Краевого совета. В «Доме Свободы» было арестовано 5 членов исполнительного комитета, а в Краевом совете были арестованы председатель Краевого совета доктор Успенский и член Краевого совета Казаков. Все арестованные были помещены в тюрьму, где находились ранее арестованные члены Исполнительного комитета.


В эту же ночь были разоружены солдаты 2-го Сибирского полка. Попытка разоружить после этого 1-й полк оказалась неудачной. После этого к солдатам 1-го полка присоединились рабочие железнодорожных мастерских, которые стали вооружаться оружием, имевшимся в 1-м полку. В своих "Воспоминаниях" Колушев Михаил Семенович - подпольщик, революционер-большевик, унтер-офицер, заведующий в тот момент оружейным складом, пишет следующее: "Когда генерал Коровиченко отдал приказ сдать оружие со склада, я этого не сделал, и, когда к солдатам 1го полка подключились восставшие рабочие, вооружил их, выдав 200 винтовок с полным боекомплектом. Немного позже, я создал группу из 8 добровольцев, которая зашла в тыл ко 2-му полку. Это нужно было для отвлечения внимания. Маневр прошел успешно, 1 полк в итоге прошел по мосту. Но сама группа, собранная мною была обстреляна, в результате 1 человек был убит, а сам я был серьезно ранен".


Воспоминания участника событий И. Гусанова, рабочего Главных железнодорожных мастерских:


«Утром 28 октября рабочие Среднеазиатских Главных железнодорожных мастерских как обычно пришли на работу. Раздался тревожный гудок. Рабочие собрались около главной конторы. Состоялся короткий митинг, участники которого приняли предложение тт. Першина и Ляпина — немедленно выступить с оружием в руках против буржуазии, свергнуть власть Временного правительства. Командиром революционных отрядов был избран т. Помогайбо, токарь механического цеха. Для руководства восстанием был создан Революционный комитет, состоявший главным образом из большевиков. Председателем Ревкома избрали т. Липина, токаря механического цеха, большевика, члена Ташкентского Совета. На станции Ташкент-пассажирская разместился для осуществления общего руководства вооружённым выступлением Ташкентский комитет РСДРП.


Рабочие получили оружие из 1-го Сибирского запасного полка и заняли позиции на территориях мастерских. С мастерскими граничил 5-й Оренбургский казачий полк, который поддерживал Временное правительство.


Рабочие превратили мастерские в крепость. С утра мы стали строить баррикады: по Психиатрической улице и Куйлюкскому шоссе, на перекидном железнодорожном мосту, граничившем с территорией вагонного цеха. Участок вагонного цеха приобрел решающее значение в боях против юнкеров и прапорщиков.


Из вагонного цеха для сооружения из тополей баррикад была направлена группа плотников с пилами и топорами. Возглавляли её Щитин и Антонов. Баррикады строились по прилегающим к вокзалу улицам: Мариинской, Госпитальной, Духовской, Новоструевской. Среди строителей баррикад было много добровольцев — мужчин, женщин и подростков.


В то время, когда рабочие воздвигали баррикады на Куйлюкском шоссе, комендант Ташкентской военной крепости полковник Бек с адъютантом и юнкером на легковой автомашине пробирались в Казачью слободку, где был расположен 5-й казачий полк. Увидев баррикады, шофёр дал задний ход, но сзади дорога оказалось загороженной арбами и телегами. Видя, что дело плохо, полковник со своей охраной выскочил из машины и бросился бежать. Я кинулся вдогонку, не имея при себе никакого оружия. Мой приказ: „Остановись, руки вверх!“ не возымел действия. Тогда я крикнул Беку, что буду стрелять. Полковник струсил, поднял руки и дал себя обезоружить. Я отобрал у него револьвер и шашку. Пленных мы отвели в рабочую крепость».


Таким образом, на рассвете субботы 28 октября 1917 года в Ташкенте начались вооружённые столкновения между войсками Туркестанского комитета Временного правительства под командованием генерала Коровиченко с одной стороны и революционно настроенными солдатами ташкентского гарнизона и рабочими железнодорожных мастерских с другой.


Отряды рабочих действовали в районе Госпитальной, Константиновской (улица Т. Шевченко), Духовской (улица Полторацкого) и Куйлюкской (Куйбышевское шоссе) улиц. Восставшие начали строить баррикады по Куйлюкской улице, на перекидном железнодорожном мосту, на прилегающих к вокзалу улицах — Мариинской (Полторацкого), Госпитальной, Духовской, Новоструевской (улица Будённого).


Первоначальное соотношение сил сторон

На стороне восставших были рабочие дружины численностью около 2500 человек (из которых 1000 человек вооружённых). 1-й Сибирский полк, мортирная двухорудийная батарея, 27-я и 28-я лёгкие двухорудийные батареи, 2 запасные дружины и другие мелкие команды.


Войсками, оставшимися на стороне Временного правительства, была занята почти вся территория нового города, включая военную крепость, кроме привокзального района и рабочей слободки. Центром правительственных сил в Ташкенте был «Белый дом». На стороне Коровиченко были школа прапорщиков, военное училище, 17-й и 6-й Оренбургские казачьи полки, две конные сотни семиреченцев и «мусульманский батальон», а также крепостная полковая артиллерия и 2 броневика.


Первоначально превосходство было на стороне правительственных войск и 28 октября удалось локализовать восставших в районе железнодорожных мастерских, правительственные войска заняли Первушинский (площадь Полторацкого), Старо-Госпитальный (улица Кафанова), Духовской (по улице Пролетарской) и другие мосты, а железнодорожное движение прекратилось. Но попытки войск Коровиченко прорваться 28 и 29 октября в Главные железнодорожные мастерские не удались.


Переход инициативы к восставшим

Вечером 29 октября вооружённые революционные рабочие и солдаты заняли мост через Салар и окружили казарму 17-го Оренбургского казачьего полка. Находившиеся там 800 казаков и юнкеров после недолгого сопротивления сдались. Восставшим в Ташкент направили помощь революционные солдаты из других городов Туркестана — Новой Бухары (Каган), Каттакургана, Коканда, Ашхабада, Красноводска. Так например, гарнизон крепости Кушка прислал отряд из 500 солдат 8 лёгких крепостных орудий, 12 пулемётов, 800 снарядов и 1000 ручных гранат.


Правительственные силы, возглавляемые Коровиченко, оказались в изоляции, а направлявшиеся ему на помощь войска из центральной России застряли в Самаре и отряды из Скобелева (Фергана) — в Ходженте (Ленинабад) из-за забастовки железнодорожных рабочих. 30 октября на помощь восставшим прибыли со станции Кауфманская 600 демобилизованных солдат-семиреченцев, возвращавшихся с Кавказского фронта, которые сразу направились к железнодорожным мастерским и получили оружие 17-го Оренбургского казачьего полка.


Попытка обстреливать из крепостных артиллерийских орудий железнодорожные мастерские оказалась неудачной, так как «солдаты не хотели стрелять в рабочих и умышленно увеличивали дистанцию прицела и трубку снаряда. В ночь на 30 октября солдаты крепости сняли орудийные замки, выбросив их в реку, а сами скрылись».


Предвидя возможность штурма крепости, Коровиченко распорядился в ночь с 29 на 30 октября перевезти арестованных членов Краевого совета и Исполнительного комитета в крепость.


Для усиления своих позиций Коровиченко предпринял попытки вооружить поддерживающее его гражданское население Ташкента, в том числе и население Старого города[13].


Арест Коровиченко

Непоследовательность действий и попытки генерала Коровиченко то заключать перемирие с вооружёнными революционными солдатами и рабочими, то отдавать приказы о подавлении вооружённого восстания силой ранее окончания назначенного срока перемирия восстановило против него, в конце концов, и его же сторонников — офицеров, которые ещё до прекращения боевых действий сами его же арестовали, лишив полномочий, и на его место избрали командующим войсками командира казачьего полка полковника Бурлина.


31 октября утром началось наступление восставших одновременно тремя колоннами по трем направлениям. 1-й отряд — по Госпитальной улице, 2-й по улице Шевченко и 3-й по Духовской. А 4-й отряд, состоявший из рабочих Бородинских мастерских и солдат военного продпункта, двинулся по Куйлюкскому шоссе и Сенявской улице в направлении кадетского военного училища.


Весь день 30 октября шли бои. Турккомитет Временного правительства, видя, что революционные силы растут, в ночь на 31 октября вступил с революционным штабом в переговоры о перемирии. От Временного правительства переговоры вели Доррер и священник отец Андрей. Но переговоры закончились безрезультатно.


К 5 часам утра 31 октября были с боем взяты опорные пункты правительственных войск — реальное училище, духовная семинария, гимназия. Восставшие заняли почтамт, телеграф, банк, казённые и общественные учреждения. Революционные отряды повели наступление на Белый дом, где находился Турккомитет. Белый дом был взят. Разбитые части Коровиченко отступили к военной крепости. К вечеру 31 октября весь город был занят революционными солдатами и рабочими. А к 9 часам утра 1 (14) ноября революционные отряды с трёх сторон окружили военную крепость, в которой находились оставшиеся силы Временного правительства — юнкера, прапорщики и офицеры в количестве примерно 350 человек.


В конце концов, юнкера, оборонявшиеся в крепости, сдались, и утром 1 (14) ноября революционные солдаты заняли крепость и разоружили юнкеров, которых отправили под арест в казармы 2-го полка.


После победы восстания


Ташкент 1917 год. Подписание документа о передаче власти от сверженного Временного правительства Краевому Совету Рабочих и Солдатских Депутатов

Генерал Коровиченко, который уже находился под арестом в Школе прапорщиков на территории крепости, был переведен на гауптвахту, где ранее содержались арестованные члены Краевого совета и Исполнительного комитета. Также был арестован помощник Коровиченко — граф Доррер. Одному из наиболее последовательных сторонников вооружённой борьбы с революционно настроенными солдатами и рабочими, члену Туркестанского комитета Временного правительства Шендрикову удалось скрыться.


В этот же день Ташсовет рабочих и солдатских депутатов обратился с прокламацией «К населению», извещавшей о победе советской власти в Ташкенте.


В Петроград была направлена телеграмма о том, что «31 октября войска временного правительства под командою генерального комиссара Коровиченко после 4-дневного боя, сдались. Главные виновники, руководители выступления против демократии, арестованы».


В воскресенье 5 ноября в Александровском парке, где была сооружена братская могила — склеп, похоронили жертв октябрьских боев в Ташкенте, «павших в борьбе за свободу и революцию».


Граф Доррер был отдан под суд и приговорён судом к заключению на три года и четыре месяца. 13 декабря 1917 года во время манифестация коренных жителей Туркестана в поддержку Кокандской туркестанской автономии он был освобожден группой манифестантов.


Манифестация коренных жителей Туркестана в Ташкенте 13 декабря 1917 года

13 декабря в Ташкенте прошла крупная манифестация коренных туркестанцев, организованная умеренными в поддержку Автономии Туркестана. Состоялось собрание с участием представителей коренного населения (они составили две трети общего числа представителей) и русских (они составили одну треть). … Это грандиозное шествие с участием нескольких тысяч людей сформировалось в старой части города. Манифестанты, пройдя новую часть города потребовали освобождения политзаключённых. Граф д’Оррер, взобравшись на автомобиль, поддержал манифестантов. … Когда кортеж повернул назад в Старый город, он был встречен вооружёнными большевиками. Пулемётные очереди вызвали панику в рядах манифестантов. Автомобиль графа был окружен, а самого графа вместе с генералом Киелечко, губернатором Самарканда, адвокатом Дружкиным, братом комиссара Закаспия, полковником Беком и капитаном Русановым увезли в крепость. Все они были умерщвлены самым жестоким образом: их крики доносились из крепости с раннего вечера до двух часов ночи. Руководили пыткой большевики Тоболин, Перфильев, Колесов, Стасиков. Они же захватили власть в Ташкенте, организовали свой совет. А Колесов стал главным диктатором. Позже Перфильев сбежал в Москву, прихватив деньги из государственного банка.


— «Докладная о положении в Туркестане и Закаспии» военного атташе французской миссии в Иране Жоржа Дюкрока военному министру. 3 октября 1919 года



11 ноября

Викжель (Российский профсоюз железнодорожников) провозгласил забастовку с требованиями формирования из партий эсеров, меньшевиков и большевиков «однородного социалистического правительства» без участия в нём лидеров Октябрьской социалистической революции Ленина и Троцкого. В качестве угрозы использовалась всеобщая забастовка на транспорте.

Вскоре после победы октябрьского вооружённого восстания в Петрограде во главе с большевиками и левыми эсерами 25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года наметились первые выступления против новой власти. 27 октября (9 ноября) 1917 Викжель, объявив себя нейтральной организацией, потребовал «прекращения гражданской войны и создания однородного социалистического правительства от большевиков до народных социалистов включительно». В качестве наиболее веских аргументов использовались отказ перевозить войска в Москву, где шли бои, и угроза организации всеобщей забастовки на транспорте.


ЦК РСДРП(б) принял решение вступить в переговоры и откомандировал на них председателя ВЦИК Л.Б. Каменева и члена ЦК Г.Я. Сокольникова. Однако переговоры, длившиеся несколько дней, закончились ничем.


Позиция Викжеля в октябре-ноябре 1917 г. была неоднозначной. Так, когда появились слухи о движении войск с Юго-Западного фронта на Петроград с целью подавления большевиков, то Викжель пригрозил всеобщей железнодорожной забастовкой. При этом Викжель не препятствовал передвижению по железным дорогам большевистских частей.


Конец Викжеля

Разочаровавшись в возможности примирения правых и левых социалистов, 20 ноября (3 декабря) 1917 Викжель принял резолюцию, в которой признавал Советскую власть при том условии, что ему будут переданы функции управления железнодорожным хозяйством.


Однако позиция, занятая Викжелем в октябрьские дни, вызвала недовольство многих рядовых членов профсоюза, и 12 (25) декабря 1917 в Петрограде открылся Чрезвычайный Всероссийский съезд железнодорожных рабочих и мастеровых, созванный по инициативе профсоюзов железнодорожников петроградского и московского узлов. Среди 300 делегатов преобладали большевики, по их предложению съезд выразил недоверие Викжелю и на общежелезнодорожный съезд избрал 78 делегатов, стоявших на позиции поддержки Советского правительства.


Перед открытием Учредительного собрания в январе 1918 года некоторые радикалы из эсеровской партии готовили вооруженное антибольшевистское выступление. Их готовы были поддержать солдаты Лужского гарнизона. Но, как вспоминал Б. Соколов, председатель Военной комиссии эсеров, попыткам перевезти их в Петроград препятствовал Викжель:


Мы никак не могли сговориться с Викжелем, иначе — Центральным Органом Железнодорожников. Это учреждение было хуже, чем большевистское. Ибо, будь оно большевистское, было бы оно для нас определённым врагом, с которым можно и должно бороться. Викжелисты же на словах выражали симпатии демократии и интеллигенции, а на деле оказывали всякое противодействие малейшим попыткам использовать железнодорожный аппарат для борьбы с советской властью. При этом их лояльность ограничивалась лишь одной стороной. Большевики превосходно и беспрепятственно имели возможность использовать для своих нужд тот же железнодорожный аппарат.


С 5 (18) января 1918 по 30 января (12 февраля) 1918 в Петрограде проходил Чрезвычайный Всероссийский железнодорожный съезд. Викжель был упразднен, и функции его перешли к избранному на съезде Викжедору.


Восстание юнкеров в Петрограде

Восстание юнкеров в Петрограде — первая после Октябрьской революции попытка вооружённого сопротивления становлению в России большевистской власти. Согласно советской историографии — контрреволюционное выступление юнкеров военных училищ, являвшееся частью мятежа Керенского-Краснова.

После Октябрьской революции, 29 октября (11 ноября) 1917 год, юнкеры приняли участие в первом антисоветском восстании, организованном Комитетом спасения Родины и революции, который возглавляли сторонники эсеров.


Вечером 28 октября красногвардейский патруль задержал двоих членов КС, у которых с собой был приказ №1 КС, в котором предписывалось всем частям гарнизона не исполнять приказы ВРК, и прислать своих представителей в Инженерный замок — место нахождения КС[3]. Большевики срочно стали стягивать верные им войска. А утром 29 октября Комитет спасения Родины и революции, согласно плану, поднял антисоветское восстание в Петрограде. Центром восстания стал Инженерный замок, а основной вооружённой силой — размещавшиеся в нём юнкеры Николаевского инженерного училища — 230 человек. Смещённый большевиками командующий Петроградским военным округом Г. П. Полковников объявил себя командующим «войсками спасения» и своим приказом запретил частям округа исполнять приказы ВРК.


Ранним утром юнкеры-николаевцы захватили Манеж и при поддержке одного броневика (из Манежа) смогли захватить телефонную станцию на Большой Морской, разоружив охранявший ее караул Кексгольмского полка, и отключить Смольный, арестовать часть комиссаров ВРК и начать разоружение красногвардейцев. Но даже сами военные училища не смогли договориться о совместных действиях. Так, Михайловское и Константиновское артиллерийские училища отказались принять участие в восстании[4] (что позволило в дальнейшем сформировать из юнкеров Сводную Михайловско-Константиновскую батарею в Добровольческой армии). Отказалось принять участие в восстании и командование Николаевского кавалерийского училища.


Павловское военное училище было разоружено большевиками еще 26 октября.


Ни одна из частей Петроградского гарнизона к восстанию так же не присоединилась. Поэтому в восстании приняли участие только юнкеры 3 училищ — Николаевского инженерного училища, Владимирского военного училища и школа прапорщиков инженерных войск. Намеченные планы КС стянуть силы для штурма и занятия Петропавловской крепости и Смольного — оказались не выполненными. Военные училища были изолированы друг от друга и совместных действий не получилось.


Поэтому уже к 16 часам 29 октября силы ВРК очередной атакой отбили телефонную станцию (у юнкеров закончились патроны и они отступили к Исаакиевской площади, укрывшись в здании Министерства земледелия, а у броневика заглох мотор и его экипаж во главе с подпоручиком был растерзан) и превосходящими силами окружили Инженерный замок. Начавшиеся бои не позволили гласным городской думы пройти к юнкерам и уговорить их прекратить восстание. Окончательно выступление было подавлено к утру 30 октября.


Одновременно силы ВРК заблокировали несколько военных училищ в Петрограде, что в некоторых случаях сопровождалось жертвами. Особенно упорное сопротивление оказало Владимирское военное училище, где погибло с обеих сторон до 200 человек, а в ходе штурма применялась артиллерия.


Около 4 часов утра 29 октября юнкеры Владимирского училища разоружили караул, охранявший училище, арестовали комиссаров Военно-революционного комитета.


После 9 часов утра контролируемые большевиками воинские части при поддержке 2 броневиков пошли в атаку на училище.


Юнкеры отбивались около шести часов, несмотря на артиллерийский обстрел здания и подавляющий численный перевес нападавших. Они заблокировали окна первого этажа и из нескольких пулеметов простреливали прилегающие улицы.


Метким огнём они уничтожили орудийный расчёт, ведший огонь со стороны Малой Разночинной улицы. Тогда орудие было передислоцировано на угол Большой Порховской и Большой Гребецкой улиц (ныне угол Чкаловского проспекта и Пионерской улицы) и стало обстреливать боковую часть здания. Полковник Куропаткин просил по телефону у КС подкреплений — не смотря на бои связь еще работала.


Юнкеры продолжали сопротивляться даже тогда, когда восстание в других частях города, включая штаб восстания — Николаевское инженерное училище (Михайловский замок), было подавлено. Большевики подтянули солдат Павловского полка и 4-орудийную батарею. И полковник Полковников «во избежание напрасных жертв» приказал юнкерам прекратить сопротивление. Юнкеры сдались на милость победителей около 2-х часов дня. Капитуляция КС ставила юнкеров в безвыходное положение.


К владимирцам посылали парламентёров с предложением сдаться, но юнкеры ответили отказом, и обстреляли их, убив и ранив несколько красногвардейцев и солдат. Начался артиллерийский обстрел училища, от которого погибли более 20 юнкеров и руководивший обороной полковник Куропаткин. Здание Владимирского училища было захвачено и, по некоторым данным, разграблено красногвардейцами после 3 часов дня 29 октября.


Среди разоруженных юнкеров оказались десятки лиц, арестованных еще при взятии Зимнего дворца и отпущенных под честное слово в том, что они не поднимут оружия против Советской власти. Раненых юнкеров перевезли в госпиталь, в здании Владимирского училища было изъято 11 пулеметов, 7 тыс. винтовок, много патронов и орудие.


Потери

По данным меньшевистской газеты «Новая жизнь», при осаде было ранено и погибло около 200 юнкеров, а 71 человек стал жертвой самосудов. Советская историография сообщала о 71 убитом и 130 раненых. Часть юнкеров спустились по простыням с верхних этажей и смогли скрыться. 20 владимирцев были расстреляны у стен Петропавловской крепости. Больше 100 юнкеров и их офицеров содержались в Петропавловской крепости, но после вмешательства Городской думы были отпущены (информация не подтверждена).


Приводятся иногда цифры и о 800 погибших юнкерах, но источник отсутствует.


Была взята в плен и группа юнкеров-николаевцев, отступивших от телефонной станции — 44 юнкера и 3 офицера.


В этот же день революционные матросы захватили здание школы прапорщиков инженерных войск, убив нескольких человек.


Всего силы ВРК потеряли убитыми 46 человек[8], более 100 раненными, также около 20 мирных жителей было ранено.


Итог

Восстание, задуманное как общевойсковое, оказалось плохо подготовлено. Воинские части отказались его поддержать, а несколько выступивших военных училищ приняли бои разрознено и оказались подавлены по очереди, так как ВРК могли перебрасывать свои силы по всему городу.


13 ноября — В Баку провозглашена советская власть


13—19 ноября — всеобщая забастовка рабочих в Финляндии


20 ноября — третий универсал Центральной рады провозгласил о создании Украинской народной республики в составе Российской республики.


22 ноября — Совет рабочих, солдатских и безземельных депутатов Латвии в Валке провозгласил советскую власть на неоккупированной территории Латвии


28 ноября — в Тбилиси образован Закавказский комиссариат


30 ноября — в России национализирована фабрика товарищества Ликинской мануфактуры А. В. Смирнова во Владимирской губернии — первая национализация промышленного предприятия, осуществлённая советской властью


2 декабря — в Софии прошёл митинг солидарности с русской революцией


3 декабря — обращение СНК РСФСР «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока»


4 декабря — в Кишинёве по инициативе Молдавской национальной партии образован Совет края — Сфатул Цэрий, орган государственной власти в Бессарабии


6 декабря — парламент Финляндии одобрил предложенную правительством Декларацию независимости Финляндии — исторический документ, принятый 4 декабря 1917 года первым правительством Свинхувуда, в котором было объявлено о политической независимости Финляндии.


Эдускунта одобрила предложение правительства 6 декабря 1917 года (100 депутатов голосовало «за», 88 — «против»).


В день принятия Декларации ежегодно в Финляндии празднуется День независимости Финляндии.


8 декабря — декретом СНК ликвидирован Крестьянский поземельный банк. Его земли национализированы и розданы крестьянам, крестьянские долги банку в размере 3 310 000 000 рублей аннулированы

15 декабря — в Кишинёве провозглашена Молдавская демократическая республика провозглашённая как часть Российской Республики 2 (15) декабря 1917 года, как независимая республика 24 января (6 февраля) 1918 года, вошедшая в состав королевства Румыния 27 марта (9 апреля) того же года и ликвидированная указом румынского короля Фердинанда I 10 декабря того же года.


Республика в первые месяцы своего существования только частично контролировала свою территорию. Аккерманский уезд контролировался большевиками и Одесской советской республикой. На территории МДР шли бои между подразделениями иностранных армий: румынской армией, большевиками и войсками Украинской народной республики. В итоге Сфатул Цэрий (Краевой Совет), верховный орган в управлении страной, проголосовал за ввод румынских войск на территорию провозглашённой республики. Таким образом, государство оказалось полностью под контролем Румынии. После этого в Сфатул Цэрий состоялось голосование, на котором под давлением румынском армии, было принято решение включить МДР в состав Румынии на условиях автономии.

17 декабря — вышел первый номер газеты «Гудок»

18 декабря — открылся II Общекиргизский (Всеказахский) съезд, провозгласивший Алашскую автономию и сформировавший автономное правительство Алаш-Орду во главе с Алиханом Букейхановым. Съезд закончил работу 26 декабря

21 декабря

в составе Наркомата по делам национальностей РСФСР образован Комиссариат по литовским делам во главе с Винцасом Мицкявичюсом-Капсукасом


Декабрьские бои 1917 года в Иркутске (21 — 30 декабря 1917) — борьба за установление советской власти в Иркутске сразу после Октябрьской революции, крупнейшие бои по количеству жертв после аналогичных боёв в Москве. Послужили прологом гражданской войны в Восточной Сибири.

Иркутск был центром Иркутской губернии и Иркутского военного округа. В Иркутске в 1917 году насчитывалось около 7 тысяч промышленных рабочих (с учётом занятых сезонным трудом численность рабочих и их семей в Иркутске могла достигать 10 тысяч человек), а во всей Иркутской губернии имелось 119 предприятий, на которых работало 18 тысяч человек. Вместе с членами семей численность рабочего класса Иркутской губернии достигала 68 тысяч человек. наиболее сплочённой и организованной частью были рабочие железной дороги и черемховские шахтёры.


В Иркутском военном округе (включавшем в себя Иркутскую и Енисейскую губернию, Забайкальскую и Якутскую области) размещались 11 запасных полков, 12 пеших дружин ополчения и ряд других частей. Непосредственно в Иркутске и окрестностях дислоцировались 9-й, 10-й, 11-й и 12-й Сибирские стрелковые запасные полки (от 700 до 1100 человек каждый), подчинявшиеся находившемуся в Иркутске управлению 2-й Сибирской стрелковой запасной бригады. Также в Иркутске размещались казачий дивизион (336 человек), Сибирский запасной артдивизион, военное училище, три школы прапорщиков, местная, конвойная и автомобильная команды, военно-фельдшерская школа, два отделения конского запаса, военно-медицинские и военно-судебные учреждения, военные склады, мастерские, а также управления 45-й ополченческой бригады, уездного воинского начальника и заведующего школами.


В 1917 году рабочие сформировали Красную гвардию. К ноябрю красногвардейские отряды были во всех городах и горняцких районах Сибири; их бойцы собирались по заводскому гудку или свисткам паровозов. За счёт развала армии Красная гвардия получила оружие, после работы и по воскресеньям проводились регулярные занятия, кое-где образовались пулемётные команды, даже артиллерия, были выделены команды разведки, связи, штабы. Организация строилась либо по производствам (на шахтах и рудниках), либо по профсоюзам (железнодорожников и т. п.)


В октябре — начале ноября 1917 года в Иркутске проходили II съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Восточной Сибири и Всесибирский съезд Советов. Всесибирский съезд высказался за переход всей власти Советам и образовал в Иркутске общесибирский орган — Центральный исполнительный комитет Советов Сибири (Центросибирь) во главе с большевиком Б. З. Шумяцким. На выборах в Учредительное собрание в ноябре 1917 года по Сибири большевики получили 10 % голосов избирателей, эсеры — 75 %, кадеты — 3 %. В результате большевикам пришлось устанавливать советскую власть в Сибири преодолевая сопротивление не только эсеров, меньшевиков и кадетов, но и волю большинства населения; они могли опереться только на пролетариат крупных городов и солдат тыловых частей, опасавшихся отправки на фронт.


Сразу после получения известий о захвате власти большевиками 7 ноября в Петрограде Центросибирь заявила о готовности взять власть. Так как в иркутских Советах преобладали эсеры и меньшевики, большевикам было необходимо добиться перевыборов, чтобы обеспечить себе большинство и занять руководящие посты. Перевыборы Совета военных депутатов прошли 12 ноября, Совета рабочих депутатов — 15 ноября. 30 ноября Объединённый комитет рабочего и солдатского Советов объявил о создании временного Военно-революционного комитета (ВРК), Красной гвардии численностью в 200 человек и обыскной комиссии для изъятия продовольствия с предприятий и частных квартир. Собравшее 2 декабря около 500 делегатов объединённое заседание Советов рабочих и солдатских депутатов избрало председателем большевика Я. Д. Янсона. Оно же постановило, что право распоряжаться всеми силами Иркутского гарнизона переходит к ВРК, которому подчиняются все органы управления впредь до организации Советской власти.


В ответ на действия большевиков городская дума 3 декабря образовала Комитет защиты революции, который возглавил эсер Е. М. Тимофеев.


Сочтя, что их позиции достаточно укрепились, большевики пошли на резкое обострение ситуации в Иркутске. В ночь на 7 декабря по распоряжению ВРК были арестованы начальник штаба Иркутского военного округа полковник М. П. Никитин, генерал-майор В. И. Марковский, полковник Л. Н. Скипетров и другие, однако уже 8 декабря из-за протестов эсеров и меньшевиков все арестованные, кроме Л. Н. Скипетрова, были освобождены. 11 декабря собрание представителей гарнизона, заслушав доклад Я. Д. Янсона, одобрило деятельность ВРК и предоставило гарнизон в его распоряжение. 13 декабря ВРК начал изъятие винтовок у милиции и раздачу солдатам патронов, а 16 декабря провёл смотр революционных войск, которыми командовал С. И. Лебедев. Утром 17 декабря красногвардейцы арестовали губернского комиссара Временного правительства правого эсера И. А. Лаврова и начали захват государственных учреждений. 18 декабря приказ № 1 ВРК предписал всем юнкерам и казакам к 14 часам 21 декабря сдать оружие. В свою очередь 20 декабря представители юнкеров потребовали производства в офицеры, выдачи денег на обмундирование и отправку в полки. Большевики заявили, что прежних полков не существует, а офицерские звания упразднены.


Вечером 20 декабря в Белый дом, где заседал ВРК, пришли два юнкера и сообщили, что на завтра намечается выступление против большевиков военного училища и школ прапорщиков.


Бои

К 03:00 21 декабря солдаты заняли Набережную улицу от Белого дома до понтона, расставили в разных частях города артиллерию. С 04:30 начался артиллерийский обстрел здания 1-й школы прапорщиков на Казарминской улице. В полдень 21 декабря отряды юнкеров стали выходить с вооружением из занимаемых зданий и захватывать близлежащие дома и кварталы; операциями руководил командир роты 2-й школы прапорщиков полковник Д. Г. Лисученко. По различным оценкам, на стороне большевиков сражалось от 6 до 16 тысяч человек, на стороне их противников — около 600—800 юнкеров и 100—150 добровольцев.


Вечером 21 декабря в штабе большевиков узнали, что юнкера 3-й школы прапорщиков на станции Иннокентьевская колеблются. Б. З. Шумяцкий и солдат Е.Дмитриев отправились на переговоры с юнкерами, и в итоге договорились, что последние, получив обмундирование, билеты на поезд и по 250 рублей на дорожные расходы, разъедутся по домам. К вечеру 22 декабря 3-я школа опустела, что позволило большевикам беспрепятственно получать подкрепления по железной дороге. В Белый дом, где уже было 60 красногвардейцев, прибыло 100 добровольцев из расквартированного в предместье Глазково 9-го полка.


К вечеру 21 декабря юнкера захватили центральный район города. Ядро их сил составили 400 юнкеров Иркутского военного училища при 6-8 офицерах под общим руководством начальника училища полковника Н. В. Главацкого. Юнкера училища выбрали командиром своего преподавателя — подполковника И. Н. Никитина. 1-я школа прапорщиков выставила против большевиков от 140 до 175 человек под началом полковника Иванова (по спискам в школе было 350 человек, но около половины юнкеров покинуло своих товарищей), 2-я школа выставила порядка 350—400 человек. На стороне юнкеров действовали также 11 офицеров гарнизона под началом поручика Мейера и 50 добровольцев, учащихся и чиновников, под командованием офицера Тимофеева. Выступившие под руководством войскового атамана генерал-майора П. П. Оглоблина казаки заняли Духовную семинарию и детскую больницу.


Утром 22 декабря красные атаковали 1-ю школу прапорщиков, но были отбиты. К вечеру юнкера покинули здание, оставив небольшую группу для демонстрации.


Несмотря на 40-градусные морозы, по Ангаре шла шуга, и единственным сообщением с Глазковским предместьем был понтонный мост. Главный штаб красных (командующий — поручик В. И. Дмитриевский) разместился в стоявшем рядом с понтонным мостом каменном двухэтажном здании, в котором до начала боёв размещалась частная женская прогимназия (это здание господствовало над окружающими деревянными частными домами). В течение ночи на 23 декабря юнкера обстреливали понтон и прогимназию.


21 декабря Черемховский совет получил просьбу иркутских большевиков прислать подкрепление. Шахтёры, разоружив офицеров проходящих поездов, на следующий день отправили 250 человек. По отзывам участников со стороны белых, вместе с шахтёрами в Иркутск приехали женщины и взрослые дети, рассчитывавшие помародёрствовать в охваченном хаосом городе. Когда толпа 23 декабря попыталась пройти по понтонному мосту, юнкера открыли пулемётный огонь. Погибли сотни человек.


Утром 23 декабря отряд военного училища захватил гауптвахту, освободил И. А. Лаврова и Л. Н. Скипетрова. Несмотря на просьбы юнкеров принять командование, Скипетров уехал на восток. Кроме того, юнкера заняли телеграф на Ивановской площади. Вечером 23 декабря отряд в 20 юнкеров дважды неудачно атаковал Белый дом.



С. Г. Лазо

С 23 декабря для поддержки большевиков в Иркутск начали прибывать отряды из Красноярска (командир — Г. И. Ильин), Ачинска (Е. К. Зверев, С. Г. Лазо, Ф. И. Вейман), Канска (Т. М. Стремберг) и других пунктов.


24 декабря юнкера заняли отделение Госбанка и казначейства, но через день, поддавшись уговорам социалистической «общественности», подполковник И. Н. Никитин вывел отряд. Вечером 24 декабря юнкерами была предпринята ещё одна неудачная попытка штурма Белого дома.


Юнкера предложили большевикам перемирие на условиях разоружения гарнизона и роспуска Красной гвардии. В ответ большевики расширили применение артиллерии. В типографии училища было отпечатано тиражом 5 тысяч экземпляров распоряжение губернского комиссара И. А. Лаврова о временном (но без указания срока) роспуске солдат гарнизона, что тех сильно заинтересовало, став оправданием для ухода домой.


В ночь на 25 декабря на помощь юнкерам выступили три казачьих сотни под началом есаула Селиванова и подъесаулов Кубинцева и Коршунова. К рассвету казаки прорвались к военному училищу, доставив 6 подвод хлеба и патронов.



Белый дом после осады. На стенах видны следы пуль.

26 декабря стало днём самых ожесточённых боёв. Сводный отряд солдат и красногвардейцев под началом С. Г. Лазо после многочасовой схватки захватил Тихвинскую церковь и повёл наступление по Амурской улице, пытаясь пробиться к Белому дому, однако к вечеру контратакой юнкеров красные части были выбиты из города, С. Г. Лазо с бойцами взят в плен, а понтонный мост через Ангару разведён.


27 и 28 декабря военных столкновений красных с юнкерами не было, но от красной артиллерии и поджогов произошли наиболее масштабные пожары. Жители, спасаясь от обстрелов, пожаров, мародёрства и насилий солдат, покидали город.


Перегруппировавшись, в час ночи на 29 декабря юнкера начали последний штурм Белого дома. У защитников кончились патроны, и юнкера заняли здание, захватив 153 человека.


Перемирие и мир

С 10 часов 29 декабря было объявлено перемирие. Большевики пошли на соглашение из-за пленения гарнизона Белого дома, опасности сожжения города (на чём настаивали солдаты) и разложения красногвардейцев. В 5 часов утра 30 декабря ВРК и КООрг подписали договор, по которому власть в Иркутске и губернии передавалась губернскому Совету из представителей Советов, городской думы, земства и профсоюзов. Противники обязались не преследовать друг друга.


Однако с утра 30 декабря в городе продолжились стрельба и грабежи. 31 декабря на губернском Совете делегаты гарнизона и красногвардейцев Красноярска и Канска заявили, что условия мира неприемлемы и войска не будут отправлены по своим городам, пока в Иркутске не утвердится власть Советов. Прибывшие из Красноярска красные войска установили в роще Звёздочка батарею 152-мм орудий.


1 января 1918 года заработала комиссия по расформированию школ прапорщиков, военного училища и сокращению гарнизона. По окрепшему льду красные части из Глазкова вошли в центр города, а Окружное бюро Советов объявило себя высшим органом власти. Когда 4 января Военно-окружной комитет Советов приказал полкам не расходиться до подавления контрреволюции, а Иркутский Совет и Окружное бюро аннулировали соглашение 30 декабря, юнкера уже были разоружены.


Итоги и последствия


В ходе декабрьских боёв 1917 года Иркутску был нанесён очень серьёзный ущерб. Были частично разрушены артиллерией и пострадали от пожаров многие каменные дома, сгорели десятки частных деревянных домов, разрушена городская инфраструктура.


По количеству жертв бои в Иркутске стоят на втором месте в России после аналогичных событий в Москве. На 30 декабря 1917 года со стороны сторонников советской власти было убито 229 и ранено 275 солдат и красногвардейцев, со стороны противников советской власти — убиты 52 юнкера и офицера, 6 казаков (есть и несколько иные данные: убито 38 юнкеров, 10 офицеров, 8 казаков, 2 гимназиста), ранены 87 юнкеров и 12 офицеров. Пострадало огромное количество мирных жителей: на 1 января 1918 года в Кузнецовской больнице находилось 170 трупов, в военном госпитале — 35, в 1-й школе прапорщиков — 26, больнице Штейнгауза — 10, в Глазкове — 93. В 20-х числах января 1918 года в ледниках только Кузнецовской больницы хранилось около 200 неопознанных трупов. Неизвестное количество тел было унесено Ангарой. Зарегистрировано 194 раненых мирных жителя. Общее количество жертв и раненых оценивается свыше 1 000 человек.[1]


Бои декабря 1917 года за Иркутск стали прологом гражданской войны на востоке бывшей Российской Империи. Руководители восстания и рядовые юнкера продолжили борьбу. В отряде есаула Г. М. Семёнова, начавшем борьбу с большевиками в Забайкалье, видную роль играли избежавшие ареста и уехавшие на восток генерал-майор П. П. Оглоблин, полковник Л. Н. Скипетров и другие.


22 декабря Декретом ВЦИК «О страховании на случай болезни» впервые в мире был введён отпуск по беременности и родам,. который предусматривал для женщины-матери право на сохранение рабочего места и оплачиваемый отпуск продолжительностью 112 дней (8 недель до родов и 8 недель после), независимо от того, родился ли ребёнок живым.


23 декабря — англо-французское соглашение о «сферах действия» в России.


24 декабря

Летувос тариба принял декларацию о независимости Литвы, провозгласившую воссоздание Литовского государства и высказавшуюся за установление «вечных, прочных союзнических связей Литовского государства с Германией»

Исполнительный комитет Совета рабочих, солдатских и безземельных депутатов Латвии (Исколат) в городе Валмиере принял декларацию о самоопределении Латвии в составе Советской России и обратился к Совету народных комиссаров Советской России с просьбой передать в состав Латвии латгальские уезды Витебской губернии, закрепив тем самым решение Конгресса латышей Латгалии, принятое в Резекне 27 апреля 1917 года. 31 декабря соответствующее решение СНК было получено.


27 декабря — декретом ВЦИК национализированы все коммерческие банки России и установлена государственная монополия на банковское дело.


29 декабря — СНК РСФСР назначил Степана Шаумяна чрезвычайным комиссаром Кавказа.


31 декабря — Совет народных комиссаров постановил внести на рассмотрение Всероссийского центрального исполнительного комитета вопрос о признании государственной независимости Финляндской Республики.


Роль личности в истории

Хозяин земли русской, император Николай II


История России ХХ века - 1917 год - Арест императора и его семьи. Николай II с супругой в Александровском парке. Царское Село. Май 1917 г.

Арест императора и его семьи. Николай II с супругой в Александровском парке. Царское Село. Май 1917 г.


8 (21) марта 1917 перед отъездом Николай II попытался в последний раз обратиться к войскам, это обращение более известно как «Последний приказ». Генерал Алексеев передал этот приказ в Петроград с некоторыми правками (см. ниже), однако Временное правительство под давлением Петросовета отказалось публиковать его.


«В последний раз обращаюсь к Вам, горячо любимые мною войска. После отречения моего за себя и за сына моего от престола Российского, власть передана Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог и Вам, доблестные войска, отстоять Россию от злого врага. В продолжении двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжёлую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы.


Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же Ваш долг, защищайте доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайте Ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу.


Твёрдо верю, что не угасла в Ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине. Да благословит Вас Господь Бог и да ведёт Вас к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий.


8-го марта 1917 г.

Ставка. НИКОЛАЙ.»


9 (22) марта 1917 в 11:30 царь прибыл в Царское Село.


Ссылка и расстрел

Основная статья: Расстрел царской семьи

С 9 (22) марта 1917 по 1 (14) августа 1917 года Николай II, его жена и дети жили под арестом в Александровском дворце Царского Села.


История России ХХ века - 1917 год - Николай Романов с дочерьми Ольгой, Анастасией и Татьяной в Тобольске зимой 1917 года

Николай Романов с дочерьми Ольгой, Анастасией и Татьяной в Тобольске зимой 1917 года



В конце марта министр Временного правительства П. Н. Милюков пытался отправить Николая и его семью в Англию, на попечение Георга V[144], на что было получено предварительное согласие британской стороны; но в апреле, вследствие нестабильной внутриполитической ситуации в самой Англии, король предпочёл отказаться от такого плана — согласно некоторым свидетельствам[145], вопреки совету премьер-министра Ллойда Джорджа. Тем не менее, в 2006 году стали известны некоторые документы[146], говорящие о том, что вплоть до мая 1918 года подразделение MI 1 британского военного разведывательного управления осуществляло подготовку к операции по спасению Романовых, которая так и не была доведена до стадии практического осуществления[147].


Ввиду усиления революционного движения и анархии в Петрограде, Временное правительство, опасаясь за жизнь арестантов, решило перевести их вглубь России — в Сибирь, в Тобольск. Им разрешили взять из дворца необходимую мебель, личные вещи, а также предложить обслуживающему персоналу по желанию добровольно сопровождать их к месту нового размещения и дальнейшей службы. Накануне отъезда приехал глава Временного Правительства А. Ф. Керенский и привёз с собой брата бывшего императора — Михаила Александровича (Михаил Александрович был выслан в Пермь, где в ночь на 13 июня 1918 года был убит местными большевистскими властями).



Фрагмент большевистского агитационного плаката «Царь, поп и кулак»[прим 14]

1 (14) августа 1917 года в 6 часов 10 минут железнодорожный состав с членами императорской семьи и обслуги под вывеской «Японская миссия Красного Креста» отправился из Царского Села (с железнодорожной станции Александровская). 4 (17) августа 1917 состав прибыл в Тюмень, далее арестованных на пароходах «Русь», «Кормилец» и «Тюмень» по реке перевезли к вечеру 6 (19) августа 1917 в Тобольск. Николай с семьёй несколько дней жил на пароходе «Русь», ожидая ремонта «дома свободы» (бывшего дома генерал-губернатора). 11 (24) августа 1917 года они переселились в дом. К концу августа часть площади перед домом огородили деревянным забором для прогулок семьи. Часть охраны и сопровождающих поселили напротив — в доме купцов Корниловых[148]. Семье разрешили ходить через улицу и бульвар на богослужение в церковь Благовещения. Режим охраны здесь был гораздо более лёгкий, чем в Царском Селе. Семья вела спокойную, размеренную жизнь.


Дневник императора


6-го января. Богоявление.


Поехали к обедне, кот. служил митр. Питирим — скоро и благолепно. После завтрака был у Кострицкого долго. Погулял с Татьяной и Марией. Было солнечно и морозно — 10°.


До чая принял А. С. Боткина, а в 6 час. кн. Ширинского. Много читал и все окончил. Вилькицкий (деж.) обедал. Вечером читал вслух.


8-го января. Воскресенье.


После обедни поехал встречать Кароля — наследного [принца] румынского и привез его домой. Он завтракал с нами. Принял его свиту; затем долго разговаривал с ним и с Пред. Сов. Мин. Братиано. Погулял с Марией и Анастасией. Мороз был небольшой. Занимался до 8 час. Обедал Н. П. [Саблин] (деж.).


15-го января. Воскресенье.


В 10 1/2 поехал к обедне. Завтракал Линевич (деж.). В 2 часа отправился со всеми детьми на снеговых моторах Кегресса к Пулкову; проезжали по разным оврагам, спустились с горы, ехали прямо полями и болотами вдоль Гатчинского шоссе и вернулись чрез Баболово. Нигде не застряли, несмотря на глубокий снег, и вернулись домой в 4 ч. очень довольные необычной прогулкой. Погулял еще в саду. После чая принял сен. Милютина по делам наместничества. Читал до 8 ч. Вечер провели на той стороне у Ани с Н. П. [Саблиным], обоими Ден[ами], С. В. Злебовым и Линевичем.


19-го января. Четверг.


Мороз увеличился, день простоял светлый. После прогулочки принял Мамантова, ген. Фролова, Пильца и пензенского губернатора Евреинова. После завтрака посидел у Алексея — ему лучше и жара почти не было. Сделал хорошую прогулку с Татьяной. До чая принял А. С. Боткина, после Добровольского. Вечером занимался и затем посидел у Ани с Денами, Гротеном и Н. П. [Саблиным].


19-го февраля. Воскресенье.


В 10 1/2 поехали к обедне с Татьяной, Анастасия тоже простужена. Завтракал и обедал Вилькицкий (деж.). Гулял один. До чая принял Балашева — члена Гос. Думы. В 6 час. был кинематограф — видели конец «Таинственной руки». Вечером у Аликс собрались: Лили Ден, Н. П. [Саблин], Мясоед [ов] - Иванов, Родионов и Кублицкий.


27-го февраля. Понедельник.


В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! Был недолго у доклада. Днем сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Ц. С. поскорее, и в час ночи перебрался в поезд.


28-го февраля. Вторник.


Лег спать в 3 1/4, т. к. долго говорил с Н. И. Ивановым, кот. посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Спал до 10 час. Ушли из Могилева в 5 час. утра. Погода была морозная, солнечная. Днем проехали Вязьму, Ржев, а Лихославль в 9 час.


1-го марта. Среда.


Ночью повернули с М[алой] Вишеры назад, т. к. Любань и Тосно оказались занятыми восставшими. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановился на ночь. Видел Рузского. Он, Данилов и Саввич обедали. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам, Господь!


2-го марта. Четверг.


Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот. я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!


3-го марта. Пятница.


Спал долго и крепко. Проснулся далеко за Двинском. День стоял солнечный и морозный. Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре. В 8.20 прибыл в Могилев. Все чины штаба были на платформе. Принял Алексеева в вагоне. В 9 1/2 перебрался в дом. Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились — лишь бы так продолжалось дальше.


4-го марта. Суббота.


Спал хорошо. В 10 ч. пришел добрый Алек. Затем пошел к докладу. К 12 час. поехал на платформу встретить дорогую Мама, прибывшую из Киева. Повез ее к себе и завтракал с нею и нашими. Долго сидели и разговаривали. Сегодня, наконец, получил две телеграммы от дорогой Аликс. Погулял. Погода была отвратительная — холод и метель. После чая принял Алексеева и Фредерикса. К 8 час. поехал к обеду к Мама и просидел с нею до 11 ч.


5-го марта. Воскресенье.


Ночью сильно дуло. День был ясный, морозный. В 10 ч. поехал к обедне, Мама приехала позже. Она завтракала и оставалась у меня до 3 1/4. Погулял в садике. После чая принял Н. И. Иванова, вернувшегося из командировки. Он побывал в Царском Селе и видел Аликс. Простился с бедным гр. Фредерикс [ом] и Воейковым, присутствие которых почему-то раздражает всех здесь; они уехали в его имение [в] Пензен[ской] губ. В 8 час. поехал к Мама к обеду.


6-го марта. Понедельник.


Утром был очень обрадован, получив два письма от дорогой Аликс и два письма от Марии. Их привезла жена кап. Головкина Л.-Гв. Финляндского полка. Погулял в садике. Мама приехала к завтраку. Посидели вместе до 3 ч. Гулял; опять началась метель. После чая принял Williams. К 8 ч. поехал к Мама в поезд.


7-го марта. Вторник.


Получил еще два письма от дорогой Аликс, привезенные двумя офицерами Конвоя. В 11 час. принял Williams, Janin, Ryckel; все так тепло и участливо относятся. Завтракала Мама, просидел с нею до 2 1/2 ч. Принял Coanda, Romei, Marcengo и Лонткевича. Погулял около часа. Погода была мягкая, но целый день шел снег. После чая начал укладывать вещи. Обедал с Мама и поиграл с ней в безик.


8-го марта. Среда.


Последний день в Могилеве. В 10 1/4 ч. подписал прощальный приказ по армиям. В 10 1/2 ч. пошел в дом дежурства, где простился со всеми чинами штаба и управлений. Дома прощался с офицерами и казаками Конвоя и Сводного полка — сердце у меня чуть не разорвалось! В 12 час. приехал к Мама в вагон, позавтракал с ней и ее свитой и остался сидеть с ней до 4 1/2 час. Простился с ней, Сандро, Сергеем, Борисом и Алеком. Бедного Нилова не пустили со мною. В 4.45 уехал из Могилева, трогательная толпа людей провожала. 4 члена Думы сопутствуют в моем поезде! Поехал на Оршу и Витебск. Погода морозная и ветреная. Тяжело, больно и тоскливо.


9-го марта. Четверг.


Скоро и благополучно прибыл в Царское Село—в 11 1/2 ч. Но, Боже, какая разница, на улице и кругом дворца внутри парка часовые, а внутри подъезда какие-то прапорщики! Пошел наверх и там увидел душку Аликс и дорогих детей. Она выглядела бодрой и здоровой, а они все лежали в темной комнате. Но самочувствие у всех хорошее, кроме Марии, у кот. корь недавно началась. Завтракали и обедали в игральной у Алексея. Видел доброго Бенкендорфа. Погулял с Валей Долг[оруковым] и поработал с ним в садике, т. к. дальше выходить нельзя!! После чая раскладывал вещи. Вечером обошли всех жильцов на той стороне и застали всех вместе.


11-го марта. Суббота.


Утром принял Бенкендорфа, узнал от него, что мы останемся здесь довольно долго. Это приятное сознание. Продолжал сжигать письма и бумаги. У Анастасии заболели уши,— то же, что было с остальными. От 3 ч. до 4 1/2 ч. гулял в саду с Валей Д[олгоруковым] и работал в саду. Погода была неприятная, с ветром, при 2° мороза. В 6.45 пошли ко всенощной в походную церковь. Алексей принял первую ванну. Зашли к Ане и Лили Д[ен] и затем к остальным.


12-го марта. Воскресенье.


Началась оттепель. Утром были Бенкендорф и Апраксин; последний покидает Аликс и простился с нами. В 11 час. пошли к обедне. Алексей встал сегодня. Ольге и Татьяне гораздо лучше, а Марии и Анастасии хуже, головная и ушная боль и рвота. Погулял и поработал в саду с Валей Д[олгоруковым]. После чая продолжал приводить бумаги в порядок. Вечером обошли жильцов дома.


20-го марта. Понедельник.


У Марии и Анастасии, по-видимому, наступил перелом, темп. держалась нормальная; они слабы и весь день спали, конечно, с перерывами.


Погулял от 11 час. Сильно таяло. Днем много поработал. Вечером посидели у Ани.


21-го марта. Вторник.


Сегодня днем внезапно приехал Керенский, нынешний Мин. Юстиции, прошел чрез все комнаты, пожелал нас видеть, поговорил со мною минут пять, представил нового коменданта дворца и затем вышел. Он приказал арестовать бедную Аню и увезти ее в город вместе с Лили Ден. Это случилось между 3 и 4 час., пока я гулял. Погода была отвратительная и соответствовала нашему настроению!


Мария и Анастасия спали почти целый день. После обеда спокойно провели вечер вчетвером с О[льгой] и Т[атьяной].


25-го марта. Благовещение.


В небывалых условиях провели этот праздник — арестованные в своем доме и без малейшей возможности сообщаться с Мама и со своими! В 11 час. пошел к обедне с 0[льгой] и Т[атьяной]. После завтрака гулял и работал с ними на островке. Погода была серая. В 6 1/2 были у всенощной и вернулись с вербами. Анастасия встала и ходила наверху по комнатам.



27-го марта. Понедельник.


Начали говеть, но, для начала, не к радости началось это говение. После обедни прибыл Керенский и просил ограничить наши встречи временем еды и с детьми сидеть раздельно; будто бы ему это нужно для того, чтобы держать в спокойствии знаменитый Совет Рабочих и Солдатских Депутатов! Пришлось подчиниться, во избежание какого-нибудь насилия.

Погулял с Татьяной. Ольга опять слегла, т. к. у нее заболело горло. Остальные себя чувствуют хорошо. В 9.45 спустился к себе, Татьяна посидела со мною до 10 1/2 ч. Затем почитал, выпил чаю, принял ванну и лег спать на своей тахте!


2-го апреля. Светлое Христово Воскресение.


Заутреня и обедня окончились в час 40. Разговлялись со всеми в числе 16 челов. Лег спать не сразу, т. к. плотно поел. Встал около 10 час. День стоял лучезарный, настоящий праздничный. Утром погулял. Перед завтраком христосовался со всеми служащими, а Аликс давала им фарфор. яйца, сохранившиеся из прежних запасов. Всего было 135 чел. Днем начали работать у моста, но вскоре собралась большая толпа зевак за решеткой — пришлось уйти и скучно провести остальное время в саду. Алексей и Анастасия вышли в первый раз на воздух.


В 7 ч. в игральной комнате наверху была отслужена вечерня. После обеда разошлись в 10 час.; читал Татьяне вслух у себя. Лег рано.


8-го апреля. Суббота.


Тихо справляли 23-ю годовщину нашей помолвки! Погода простояла весенняя и теплая. Утром долго гулял с Алексеем. Узнали, почему вчерашний караул был такой пакостный: он был весь из состава солдатских депутатов. Зато его сменил хороший караул от запас. бат. 4-го стрелкового полка. Работали у пристани из-за толпы и наслаждались теплым солнцем. В 6 1/2 пошли ко всенощной с Т[атьяной], Ан[астасией] и Ал[ексеем]. Вечер провели по-прежнему.


18-го апреля. Вторник.


За границей сегодня 1-е мая, поэтому наши болваны решили отпраздновать этот день шествиями по улицам с хорами музыки и красными флагами. Очевидно, они вошли к нам в парк и принесли венки на могилу!


Погода как раз испортилась ко времени этого чествования — пошел густой мокрый снег! Вышел погулять в 3 1/4, когда все кончилось и выглянуло солнышко. Поработал полтора часа с Татьяной.


Вечером начал читать вслух детям «A Millionnaire girl».


1-го мая. Понедельник.


Чудный теплый день. Утром хорошо погулял. От 12 час. был урок географии с Алексеем. Днем опять работали над нашим огородом. Солнце здорово пекло, но работа успешно подвигается. Читал до обеда и вечером вслух.


Вчера узнали об уходе ген. Корнилова с должности главнокоманд. Петрогр. воен. окр., а сегодня вечером об отставке Гучкова, все по той же причине безответственного вмешательства в распоряжения военною властью Сов. Рабоч. Депутатов и еще каких-то организаций гораздо левее. Что готовит провидение бедной России? Да будет воля Божья над нами!


6-го мая. Суббота.


Мне минуло 49 лет. Недалеко и до полсотни! Мысли особенно стремились к дорогой Мама. Тяжело не быть в состоянии даже переписываться. Ничего не знаю о ней, кроме глупых или противных статей в газетах. День прошел по-воскресному: обедня, завтрак наверху, puzzle! Дружная работа на огороде, начали копать грядки, после чая всенощная, обед и вечернее чтение — гораздо больше с милой семьей, чем в обычные года.


26-го мая. Пятница.


Как раз приехавший к часу прогулки новый главноком. Петроградским военным] округом ген. Половцов задержал выход Алексея и мой в сад на 20 мин. Погода была чудная. В 2 1/4 все мы отправились на прогулку; спилили еще два дерева с короедом. Покатался в байдарке, а вечером на велосипеде.


27-го мая. Суббога.


Забыл упомянуть вчера, что после нашего обеда Коровиченко попросил зайти, чтобы проститься, и привел с собой своего преемника — коменданта Ц-С гарнизона полк. Кобылинского. Никто из нас не жалеет о его уходе, и, напротив, все рады назначению второго. День простоял чудный. Утром погулял дальше в парке, искал еще сухих деревьев. Днем много рубил и пилил. Катался в шлюпке с детьми. В 6 1/2 пошли ко всенощной. Вечером читал вслух.


2-го июня. Пятница.


Утром также погулял внутри парка, где так хорошо и густо. До завтрака имел урок с Алекс[еем]. Днем Алике присутствовала при нашей работе на вчераш[нем] месте; окончили распилку всего дерева. Покатался в байдарке. После полуторачасового чтения погулял с 0[льгой], М[арией] и Ан[астасией]. Погода была поразительная.


3-го июня. Суббота.


После утреннего чая неожиданно приехал Керенский на моторе из города. Остался у меня недолго: попросил послать следственной комиссии какие-либо бумаги или письма, имеющие отношение к внутренней политике. После прогулки и до завтрака помогал Коровиченко в разборе этих бумаг. Днем он продолжал это вместе с Кобылинским. Допиливал стволы деревьев первого места. В это время произошел peche (грех по-французски) с винтовкой Алексея; он играл с ней на острове; стрелки, гулявшие в саду, увидели ее и попросили офицера взять ее и унесли в караул. помещение. Потом, оказалось, ее отослали почему-то в ратушу!

Хороши офицеры, кот. не осмелились отказать ниж. чинам! Были у всенощной. Вечер — по обыкновению.


5-го июня. Понедельник.


Сегодня милой Анастасии минуло 16 лет. Погулял со всеми детьми до 12 час. Пошли к молебну. Днем спилили две большие ели на скрещении трех дорог около арсенала. Жара была колоссальная, солнце красноватое, в воздухе пахло гарью — вероятно, от горящего где-нибудь торфа. Покатался немного в шлюпке. Вечером погуляли до 8 час. Начал 3-й том «Le comte de Monte-Cristo».


6-го июня. Вторник.


Сегодня Керенский сделал смотр всем запасным стрелк. бат. К нам он не заезжал.


Днем спилили большую высохшую ель, рядом со вчерашним местом, и другую на Детском острове. Погода была идеальная.


9-го июня. Пятница.


Ровно три месяца, что я приехал из Могилева и что мы сидим, как заключенные. Тяжело быть без известий от дорогой Мама, а в остальном мне безразлично. Сегодня день еще жарче — 25° в тени, на солнце 36°. Опять сильно пахло гарью. После прогулки занимался с Алексеем историей в моем новом кабинете, т. к. в нем прохладнее. Хорошо поработали на том же месте. Аликс не выходила. До обеда погуляли впятером.


10-го июня. Суббота.


Ночью и днем до 3 час. жара и духота продолжалась. Утром сделал большую прогулку. Завтракали, как вчера, в детской столовой. Днем работали на том же месте. В стороне прошла гроза, было несколько капель дождя. К счастью, сделалось прохладнее. В 6 1/2 пошли ко всенощной. Вечером около 11 ч. раздался выстрел в саду, через 1/4 часа кар. нач. попросил войти и объяснил, что часовой выстрелил, т. к. ему показалось, что из окна дет. спальни производят сигнализацию красной лампою. Осмотрев расположение электр. света и увидя движения Анастасией своей головой, сидя у окна, один из вошедших с ним унт.-оф. догадался в чем дело, и они, извинившись, удалились.


14-го июня. Среда.


Дорогой Марии сегодня 18 лет! Утром погулял со всеми детьми по всему парку. Погода была прекрасная. В 12 час. пошли к молебну. Днем Аликс вышла с нами. Работали в парке недалеко; спилили три больших дерева. После чая кончил чтение труда Куропаткина «Задачи русской армии», очень меня заинтересовавший. Начал франц. книгу «La maison des hommes vivants».


19-го июня. Понедельник.


Погода была и сравнительно прохладная. День прошел как всегда. Перед самым обедом пришла добрая весть о начавшемся наступлении на Юго-Западном фронте. На Золочовском направлении, после двухдневного арт. огня, наши войска прорвали неприятельские позиции и взяли в плен около 170 офицеров и 10 000 чел., 6 орудий и пулеметов 24. Благодарение Господу! Дай Бог в добрый час! Совсем иначе себя чувствовал после этой радостной вести.


20-го июня. Вторник.


За вчерашний день бой протекал успешно: всего за два дня нашими войсками взято 18 600 чел. пленных. Перед завтраком в походной церкви был отслужен благодарственный молебен.


Днем спилили четыре сухих дерева за теннисом и затем недолго поработали на огороде до 4 1/2 час. Весь день погода хмурилась, и с 4 ч. пошел благодетельный дождь. Читал все время до обеда.


26-го июня. Понедельник.


День стоял великолепный. Наш хороший комендант полк. Кобылинский попросил меня не давать руки офицерам при посторонних и не здороваться со стрелками. До этого было несколько случаев, что они не отвечали. Занимался с Алексеем географией. Спилили громадную ель недалеко от решетки за оранжереями. Стрелки сами пожелали помочь нам в работе. Вечером окончил чтение «Le comte de Monte-Cristo».


29-го июня. Четверг.


Простоял чудный день. В 11 час. пошли к обедне; Алексей простоял ее в алтаре. Гуляли с 2 ч. до 4 1/2 ч. Работали там же, окончили вчерашнюю ель и спилили другую. Покатался с Татьяной в байдарке. До чая покупался в ванне. Перед обедом были на огороде.


8-го июля. Суббота.


Хороший жаркий день. Обошел парк с Татьяной и Марией. Днем работали в тех же местах. И вчера и сегодня караулы были исправны в несении службы и отсутствием шатания по саду во время нашей прогулки — от 4-го Стр. и 1-го Стр. полков. В составе правит[ельст]ва совершились перемены; кн. Львов ушел и председателем Сов. Мин. будет Керенский, оставаясь вместе с тем военным И морским мин. и, взяв в управление еще Мин. Торг. и Пром.


13-го июля. Четверг.


За последние дни нехорошие сведения идут с Юго-Западного фронта. После нашего наступления у Галича многие части, насквозь зараженные подлым пораженческим учением, не только отказались идти вперед, но в некоторых местах отошли в тыл даже не под давлением противника. Пользуясь этим благоприятным для себя обстоятельством, германцы и австрийцы даже небольшими силами произвели прорыв в Южной Галиции, что может заставить весь Юго-Запад. фронт отойти на восток.


Просто позор и отчаяние! Сегодня наконец объявлено Врем. Правит[ельство]м, что на театре воен. действий вводится смертная казнь против лиц, изобличенных в государ. измене. Лишь бы принятие этой меры не явилось запоздалым.


День простоял серый, теплый. Работали там же по сторонам просеки. Срубили три и распилили два поваленных дерева. Потихоньку начинаю прибирать вещи и книги.


19-го июля. Среда.


Три года тому назад Германия объявила нам войну; кажется, целая жизнь пережита за эти три года! Господи, помоги и спаси Россию!1


Было очень жарко. Погулял с Т[атьяной], М[арией] и А[настасией]. Опять целый конвой от караула 3-го Стр. полка. Работали на том же месте. Свалили четыре дерева и окончили поваленные вчера ели. Теперь читаю роман Мережковского: «Александр I».


22-го июля. Суббота.


Именины дорогой Мама и нашей Марии. Погода была восхитительная и жаркая. Днем работали; срубили три небольших дерева и перепилили их и еще два старых — лежавших давно. Потели жестоко. В 6 час. пошли к молебну и всенощной. Читал вслух по обыкновению.


Вчера вечером Керенский внезапно приехал из города и остановился в Лицее. Оказывается, все правительство развалилось, он сам подал в отставку и ожидает решения, к кот. должно прийти совещание разных партий, заседающее в Зимнем дв.


25-го июля. Вторник.


Новое Временное Прав[ительст]во образовано с Керенским во главе. Увидим, пойдет ли у него дело лучше? Первейшая задача заключается в укреплении дисциплины в армии и поднятии ее духа, а также в приведении внутреннего положения России в какой-нибудь порядок!


Погода была очень теплая.


Работали там же; срубили четыре ели и распилили столько же. Окончил чтение «Александра I» Мережков[ского]. Последние караулы были хороши, благодаря присылке с фронта по 300 чел. от каждого стрелкового полка и ухода из запасных батальонов многих маршевых рот.


26-го июля. Среда.


Опять настала поразительно жаркая погода. Вследствие духоты Аликс не выходила, в комнатах значительно свежее. Распилили и раскололи все поваленные и срубленные ели там же. Потели ужасно.


30-го июля. Воскресенье.


Сегодня дорогому Алексею минуло 13 лет. Да даст ему Господь здоровье, терпение, крепость духа и тела в нынешние тяжелые времена!


Ходили к обедне, а после завтрака к молебну, к которому принесли икону Знаменской Божьей Матери. Как-то особенно тепло было молиться Ее святому лику вместе со всеми нашими людьми. Ее принесли и унесли через сад стрелки 3-го полка.


Поработал на той же просеке; срубили одну ель и начали распиливать еще две. Жара была большая. Все уложено теперь, только на стенах остались картины. До обеда видел Бенкендорфа, а вечером коменданта.


31-го июля. Понедельник.


Последний день нашего пребывания в Царском Селе, Погода стояла чудная. Днем работали на том же месте; срубили три дерева и распилили вчерашние. После обеда ждали назначения часа отъезда, кот. все время откладывался. Неожиданно приехал Керенский и объявил, что Миша скоро явится. Действительно, около 10 1/2 милый Миша вошел в сопровождении Кер[енского] и караульн. нач. Очень приятно было встретиться, но разговаривать при посторонних было неудобно. Когда он уехал, стрелки из состава караула начали таскать наш багаж в круглую залу. Там же сидели Бенкендорфы, фрейлины, девушки и люди. Мы ходили взад и вперед, ожидая подачи грузовиков. Секрет о нашем отъезде соблюдался до того, что и моторы и поезд были заказаны после назначенного часа отъезда. Извод получился колоссальный! Алексею хотелось спать,— он то ложился, то вставал. Несколько раз происходила фальшивая тревога, надевали пальто, выходили на балкон и снова возвращались в залы. Совсем рассвело. Выпили чаю, и, наконец, в 5 1/4 появился Кер[енский] и сказал, что можно ехать. Сели в наши "два мотора и поехали к Александ[ровской] станции. Вошли в поезд у переезда. Какая-то кавалер. часть скакала за нами от самого парка. У поезда встретили И. Татищев и двое комиссаров от прав-ва для сопровождения нас до Тобольска. Красив был восход солнца, при кот. мы тронулись в путь на Петроград и по соедин[ительной] ветке вышли на Северн. ж. д. линию. Покинули Ц. С. в 6.10 утра.


1-го августа.


Поместились всей семьей в хорошем спальном вагоне межд[у]нар[одного] о[бщест]ва. Залег в 7.45 и поспал до 9.15 час. Было очень душно и пыльно — в вагоне 26° Р. Гуляли днем с нашими стрелками, собирали цветы и ягоды. Едим в ресторане, кормит очень вкусно кухня Вост.-Китайской ж. д.


4-го августа.


Перевалив Урал, почувствовали значительную прохладу. Екатеринбург проехали рано утром. Все эти дни часто нагонял нас второй эшелон со стрелками — встречались, как со старыми знакомыми. Тащились невероятно медленно, чтобы прибыть в Тюмень поздно—в 11 1/2 час. Там поезд подошел почти к пристани, так что пришлось только спуститься на пароход. Наш называется «Русь». Началась перегрузка вещей; продолжавшаяся всю ночь. Бедный Алексей, опять лег Бог знает когда? Стукотня и грохот длились всю ночь и очень помешали заснуть мне. Отошли от Тюмени около 6 час.


5-го августа.


Плавание по р. Type. Спал мало. У Аликс, Алексея и у меня по одной каюте без удобств, все дочери вместе в пятиместной, свита рядом в коридоре; дальше к носу столовая и маленькая каюта с пианино. II класс под нами, а все стрелки 1-го полка, бывшие с нами в поезде, сзади внизу. Целый день ходили наверху, наслаждаясь воздухом. Погода была серая, но тихая и теплая. Впереди идет пароход Мин. Пут. Сооб., а сзади другой парох[од] со стрелками 2-го и 4-го стр. полков и с остальным багажом. Останавливались два раза для нагрузки дровами. К ночи стало холодно. Здесь на пароходе наша кухня. Все залегли рано.


6-го августа.


Плавание по Тоболу. Встал поздно, так как спал плохо вследствие шума вообще, свистков, остановок и пр. Ночью вышли из Туры в Тобол. Река шире, и берега выше. Утро было свежее, а днем стало совсем тепло, когда солнце показалось. Забыл упомянуть, что вчера перед обедом Проходили мимо села Покровского—родина Григория (Распутина).


Целый [день] ходили и сидели на палубе. В 6 1/2 ч. пришли в Тобольск, хотя увидели его за час с 1/4.


На берегу стояло много народу,— значит, знали о Нашем прибытии. Вспомнил вид на собор и дома на горе. Как только пароход пристал, начали выгружать наш багаж. Валя, комиссар и комендант отправились осматривать дома, назначенные для нас и свиты. По возвращении первого узнали, что помещения пустые, без всякой мебели, грязны и переезжать в них нельзя. Поэтому [остались] на пароходе и стали ожидать обратного привоза необходимого багажа для спанья.


Поужинали, пошутили насчет удивительной неспособности людей устраивать даже помещение и легли спать рано.


7-го августа. Понедельник.


Спал отлично; проснулся с дождем и холодом. Решили оставаться на пароходе. Проходили шквалы, к часу погода прояснилась. Толпа продолжала стоять на шлюпочной пристани, ноги в воде, и убегала под крышу только когда шел дождь. В обоих домах идут спешные работы по очистке и приведению комнат в пристойный вид. Всем нам, также и стрелкам, хотелось пойти куда-нибудь подальше по реке. Завтракали в час, обедали в 8 час., кухня уже готовит в доме, и еду нам приносят оттуда. Весь вечер ходил с детьми вокруг наших кают. Погода была холодная из-за NW ветра.


8-го августа. Вторник.


Спал отлично и встал в 9 1/4. Утро было ясное, позже поднялся тот же ветер, и опять налетело несколько шквалов. После завтрака пошли вверх по Иртышу верст за 10. Пристали к правому берегу и вышли погулять. Прошли кустами и, перейдя через ручеек, поднялись на высокий берег, откуда открывался красивый вид. Пароход подошел к нам, и мы пошли обратно в Тобольск. Подошли в 6 час. к другой пристани. До обеда принял ванну, впервые после 31 июля. Благодаря ей спал чудесно.


9-го августа. Среда.


Простояла теплая отличная погода. Утро, как всегда, свита провела в городе. У Марии была лихорадка, у Алексея болела немного левая рука.


До завтрака пробыл все время наверху, наслаждаясь солнцем. В 2 1/2 наш пароход перешел на другую сторону и стал грузиться углем, а мы пошли гулять. Джоя1 укусила змея.


Ходить было прямо жарко. Пришли на пароход в 4 1/2 и вернулись на старое место. Жители катались в лодках и проезжали мимо нас. Стрелки с нашего конвоира «Кормилец» переехали на жительство в свои городские помещения.


12-го августа. Суббота.


Тоже отличный день без солнца, но очень теплый. Утром ходил по палубе и читал там же до самого завтрака. Мария и Алексей встали и днем были на воздухе. В 3 часа спустились по Иртышу и пристали к подножью высокого берега, куда давно хотелось попасть. Немедленно влезли туда со стрелками и затем долго сидели на лысой сопке с чудным видом. Вернулись в Тобольск во время чая.


13-го августа. Воскресенье.


Встали пораньше, и последние вещи были немедленно уложены. В 10 1/2 я с детьми сошел с комендантом и офицерами на берег и пошел к нашему новому жилищу. Осмотрели весь дом снизу до чердаков. 3аняли второй этаж, столовая внизу. В 12 час. был отслужен молебен, и священник окропил все комнаты Св. водой. Завтракали и обедали с нашими. Пошли осматривать дом, в кот. помещается свита. Многие комнаты еще не отделаны и имеют непривлекательный вид. Затем пошли в так называемый садик, скверный огород, осмотрели кухню и караульное помещение. Все имеет старый заброшенный вид. Разложил свои вещи в кабинете и в уборной, которая наполовину моя, наполовину Алек сея. Вечер провели вместе, поиграл в безик с Настенькой.


18-го августа. Пятница.


Утро было серое и холодное, около часа вышло солнце, и день настал отличный. Алексей встал. Утром на улице появилась Рита Хитрово, приехавшая из Петрограда, и побывала у Настеньки Гендр[иковой]. Этого было достаточно, чтобы вечером у нее произвели обыск. Черт знает что такое!


19-го августа. Суббота.


Вследствие вчерашнего происшествия, Настенька лишена права прогулок по улицам в течение нескольких дней, а бедная Рита Хитрово должна была выехать обратно с вечерним пароходом! Погода стояла чудная с горячим солнцем. Утром высидели в саду час, а днем два часа. Устроил себе там висячий турник. Начал книгу: «The scarlet Pimpernel».


23-го августа. Среда.


Сегодня два года, что я приехал в Могилев. Много воды утекло с тех пор! (Николай II имеет в виду свой приезд в Могилев, в Ставку, 23 августа 1915 г., когда он принял на себя верховное командование армиями, отставив от этой должности вел. кн. Николая Николаевича.)


День простоял превосходный — 23° в тени и прошел как и прежние в Тобольске. Перекапывал с Кирпичниковым парниковую землю в садике. Прошел теплый ливень.


24-го августа. Четверг.


Дивный день. Приехал Вл. Ник. Деревенко с семейством, это составило событие дня. Плохие известия с фронта, к сожалению, подтвердились; сегодня узнали, что Рига оставлена, и что наши войска далеко отступили на сев.-восток.


29-го августа. Вторник.


Сегодня 10 лет, что мы сели на камень на «Штандарте». В 11 час. была отслужена обедница. Погода стояла холодная, и по временам шел дождь. Недолго гуляли днем. После обеда прочитали телеграммы о том, что ген. Корнилов провозгласил себя диктатором, а в другой, что он смещен с должн. Верх. Глав., а на его место назначен ген. Клембовский.



1-го сентября. Пятница.


Прибыл новый комиссар от Врем. Прав. Панкратов и поселился в свитском доме с помощником своим каким-то растрепанным прапорщиком. На вид — рабочий или бедный учитель. Он будет цензором нашей переписки. День стоял холодный и дождливый.


5-го сентября. Вторник.


Телеграммы приходят сюда два раза в день; многие составлены так неясно, что верить им трудно. Видно, в Петрограде неразбериха большая, опять перемена в составе прав-ва. По-видимому, из предприятия ген. Корнилова ничего не вышло, он сам и примкнувшие генералы и офицеры большею частью арестованы, а части войск, шедшие на Петроград, отправляются обратно. Погода стояла чудная, жаркая.


18-го сентября. Понедельник.


Осень в этом году здесь замечательная; сегодня в тени было 15°, и совсем южный теплый воздух. Днем играл с Валей Д[олгоруковым] в городки, чего не делал много, много лет. Нездоровье Ольги прошло; она сидела долго на балконе с Аликс. Кончил «Островитяне» Лескова. Написал Мама письмо через цензуру Панкратова.


21-го сентября. Четверг.


С ночи все оказалось покрытым снегом, но благодаря солнечному дню после 12 ч. все стаяло. Пилил дрова.


22-го сентября. Пятница.


Утром опять лежало много снега, погода была серая, к вечеру все сошло. Гуляли два раза по обыкновению. На днях прибыл наш добрый бар. Боде с грузом дополнительных предметов для хозяйства и некоторых наших вещей из Ц. Села.


23-го сентября. Суббота.


Между этими вещами было три-четыре ящика с винами, о чем проведали солдаты здешней дружины, и вот днем из-за этого загорелся сыр-бор. Они стали требовать уничтожения всех бутылок в Корниловском доме. После долгого увещевания со стороны комиссара и др. было решено все вино отвезти и вылить в Иртыш. Отъезд телеги с ящиками вина, на кот. сидел пом. ком. с топором в руках и с целым конвоем вооруженных стрелков сзади,— мы видели из окон перед чаем. Утром шел дождь, после часа разъяснилось, и настала отличная погода при 11° в тени.


25-го сентября. Понедельник.


Дивная тихая погода — 14° в тени. Во время нашей прогулки комендант, поганый помощник комиссара прапорщ. Никольский и трое комитетских стрелка осматривали помещения нашего дома с целью отыскать вино.


Не найдя ничего, они вышли через полчаса и удалились. После чая начали переносить к нам вещи, прибывшие из Ц. Села.



29-го сентября. Пятница.


На днях Е. С. Боткин получил от Керенского бумагу, из которой мы узнали, что прогулки за городом нам разрешены. На вопрос Боткина, когда они могут начаться, Панкратов — поганец ответил, что теперь о них не может быть речи из-за какой-то непонятной боязни за нашу безопасность. Все были этим ответом до крайности возмущены. Погода стала прохладнее. Окончил «Ramuntcho».


5-го октября. Четверг.


В день именин Алексея не попали в церковь к обедне из-за упрямства г-на Панкратова, а в 11 час. у нас был отслужен молебен. С утра стоял туман, кот. рассеялся к часу. Долго пробыли на воздухе. Вечером Алексей устроил нам свой кинематограф.


17-го октября. Вторник.


29 лет прошло со дня нашего спасения при крушении поезда; кроме меня, никого здесь нет из бывших при этом! Начал 8-й том Лескова. С Алексеем занимаюсь теперь только русской историей, передав рус. географ. Кл. Мих. Битнер. Узнали о приезде Кострицкого из Крыма.


20-го октября. Пятница.


Сегодня уже 23-я годовщина кончины дорогого Папа и вот при таких обстоятельствах приходится ее переживать! Боже, как тяжело за бедную. Россию! Вечером до обеда была отслужена заупокойная всенощная.


3-го ноября. Пятница.


Дорогой Ольге минуло 22 года; жаль, что ей, бедной, пришлось провести день своего рождения при нынешней обстановке. В 12 час. у нас был молебен. Погода стала снова мягкая. Пилил дрова. Начал новую интересную книгу «The clusive Pimpernel».


14-го ноября. Вторник.


День рождения дорогой Мама и 23-я годовщина нашей свадьбы! В 12 час. был отслужен молебен; певчие путали и сбивались, должно быть, не сделали спевки. Погода была солнечная, теплая и с порывистым ветром. За дневным чаем я перечитываю свои прежние дневники — приятное занятие.


18-го ноября. Суббота.


Получилось невероятнейшее известие о том, что какие-то трое парламентеров нашей 5-й армии ездили к германцам впереди Двинска и подписали предварительные с ними условия перемирия! Подобного кошмара я никак не ожидал. Как у этих подлецов большевиков хватило нахальства исполнить их заветную мечту предложить неприятелю заключить мир, не спрашивая мнения народа, и в то время, что противником занята большая полоса страны?


20-го ноября. Понедельник.


Мороз усилился, и день простоял ясный. У стрелков было брожение из-за неполучения суточных за три месяца из Петрограда, быстро приведенное к концу временным позаимствованием нужной суммы в банке. Днем работал с дровами. В 9 час. была отслужена всенощная.


21-го ноября. Вторник.


Праздник Введения во храм пришлось провести без службы, потому что Панкратову неугодно было разрешить ее нам! Погода была теп лая. Все работали на дворе.


26-го ноября. Воскресенье.


В 8 час. пошли к обедне.


Сегодня Георгиевский праздник. Для кавалеров город устроил обед и прочие увеселения в народном доме. Но в составе нашего караула от 2-го полка было несколько георг. кавал., кот. их товарищи не кавалеры не пожелали подсменить, а заставили идти по наряду на службу — даже в такой день! Свобода!!! Гуляли долго и много, погода мягкая.


6-го декабря. Среда.


Мои именины провели спокойно и не по примеру прежних лет. В 12 час. был отслужен молебен. Стрелки 4-го полка в саду, бывшие в карауле, все поздравили меня, а я их — с полковым праздником. Получил три именинных пирога и послал один из них караулу. Вечером Мария, Алексей и m. Gilliard сыграли очень дружно маленькую пьесу «Le fluide de John»; много смеху было.


24-го декабря. Воскресенье.


Утром сидел полчаса у дантистки. В 12 час. была отслужена в зале обедница. До прогулки готовили подарки для всех и устраивали елки. Во время чая — до 5 час.—пошли с Алике в караульное помещение и устроили елку для 1-го взвода 4-го полка. Посидели со стрелками, со всеми сменами до 5 1/2 ч. После обеда была елка свите и всем людям, а мы получили свою до 8 час. Всенощная была очень поздно, началась в 10 1/4, т. к. батюшка не успел прийти из-за службы в церкви. Свободные стрелки присутствовали.


25-го декабря. Понедельник.


К обедне пошли в 7 час. в темноте. После литургии был отслужен молебен пред Абалакской иконой Божьей Матери, привезенной накануне из монастыря в 24 верстах отсюда. Во время прогулки зашли еще раз в караульное помещение. Днем работал со снегом. До обеда прорепетили пьесу основательно.


28-го декабря. Четверг.


Чудный солнечный теплый день —2° мороза. Долго пробыли на воздухе утром и вечером. Узнали с негодованием, что нашего доброго о. Алексея притягивают к следствию, и что он сидит под домашним арестом. Это случилось потому, что за молебном 25 дек. диакон помянул нас с титулом, а в церкви было много стрелков 2-го полка, как всегда, оттуда и загорелся сыр-бор, вероятно, не без участия Панкратова и присных.


31-го декабря. Воскресенье.


Нехолодный день с порывистым ветром. К вечеру Алексей встал, т. к. мог надеть сапог.


После чаю разошлись до наступления Нового года.


Господи! Спаси Россию! (После слова «Россию» в рукописи изображен крест).



8 (21) марта 1917 год, после Февральской революции, в соответствии с постановлением Временного правительства bмператрица Александра Фёдоровна вместе с дочерьми генералом Лавром Корниловым была заключена под домашний арест в Александровском дворце. Вместе с ней осталась Юлия Ден, которая помогала ей ухаживать за великими княжнами, и Анна Вырубова.


Великий князь Михаил 2 (15) марта 1917 года во время Февральской революции император Николай II отрёкся от престола, а спустя несколько часов принял решение отречься также и за наследника, цесаревича Алексея, в пользу Михаила Александровича, однако тот после длительных переговоров с представителями Государственной думы объявил, что примет верховную власть только в том случае, если на то будет выражена воля всего народа (посредством Учредительного собрания), и призвал к подчинению Временному правительству.


Февральская революция застала Михаила Александровича в Гатчине. Документы свидетельствуют, что в дни Февральской революции он пытался спасти монархию, но не из-за желания самому занять престол.


Утром 27 февраля (12 марта) 1917 года его по телефону вызвал в Петроград председатель Государственной думы М. В. Родзянко. Прибыв в Петроград, Михаил Александрович встретился в Мариинском дворце в кабинете Государственного секретаря с представителями образованного к тому моменту Временного комитета Государственной думы во главе с М. В. Родзянко, которые начали убеждать великого князя, ввиду серьёзности момента и дабы пресечь надвигающуюся анархию, принять на себя диктаторские полномочия, отправить правительство в отставку, передать власть Государственной думе и просить царя о даровании ответственного министерства. По просьбе Михаила Александровича была организована встреча с председателем Совета министров князем Голицыным, который фактически подтвердил, что правительство не контролирует ситуацию, а сам он уже подал прошение об отставке. Другими словами, как писал историк В. М. Хрусталёв, думские лидеры уговаривали Михаила Александровича своими актами фактически узаконить государственный переворот. Великий князь такого предложения не принял.


В конце концов, около девяти часов вечера великого князя удалось убедить принять на себя всю полноту власти в случае, если это окажется «совершенно неизбежным». На этом переговоры завершились, и великий князь отправился в военное министерство для прямых переговоров с Николаем II. Примерно в половине одиннадцатого ночи Михаил Александрович связался по прямому проводу со Ставкой и попросил передать императору его твёрдое убеждение, согласованное с председателем правительства князем Голицыным, о необходимости немедленной смены правительства и назначении новым главой Совета министров князя Львова. Узнав, что Николай II намерен покинуть Ставку, великий князь заметил, что отъезд желательно было бы отложить на несколько дней. Начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал М. В. Алексеев доложил о звонке императору, но тот ответил, что ввиду чрезвычайных обстоятельств отменить свой отъезд не может, а вопрос о смене правительства придётся отложить до прибытия в Царское Село.


Безуспешно попытавшись уехать в Гатчину (дороги в Петроград уже были перекрыты), Михаил Александрович около 3 часов ночи приехал переночевать в Зимний дворец. Там он нашёл собранные в нём остатки верных правительству войск Петроградского гарнизона, перешедшие туда из Адмиралтейства, под командованием командующего войсками Петроградского округа С. С. Хабалова и военного министра М. А. Беляева. Прибытие великого князя произвело ободряющее действие на солдат и офицеров, которые решили, что тот «желает разделить с ними опасность». Михаил Александрович провёл совещание со старшими начальниками, в том числе с управляющим Зимним дворцом В. А. Комаровым, который настаивал на удалении войск из дворца, чтобы не подвергать его опасностям возможного боя с восставшими. В результате Михаил Александрович отказался возглавить отряд верных правительству войск и приказал войскам очистить Зимний дворец и вернуться обратно в Адмиралтейство.


Этот эпизод был расценен рядом современников и последующих исследователей этих событий как иллюстрация нерешительности великого князя и доказательство того, что он был неспособен возглавить контрреволюционное движение и не имел способностей к государственному управлению вообще. Ведь, по мнению этих критиков, на этой стадии революции достаточно было кому-то из великих князей или решительных армейских начальников твёрдой рукою возглавить всё ещё верные законному правительству воинские части Петроградского гарнизона, как события могли иметь совершенно иной оборот. С другой стороны, исследователь В. Ф. Гладышев писал, что отказом возглавить верные правительству силы и приказом отвести их от Зимнего дворца Михаил Александрович предотвратил начало горячей фазы гражданской войны в России в дни февральской революции.


Около 6 часов утра 28 февраля (13 марта) 1917 года Михаил Александрович покинул Зимний дворец и направился на квартиру князя М. С. Путятина на улице Миллионной, 12, где тайно и провёл последующие пять дней, поддерживая тесную связь с М. В. Родзянко. 1 (14) марта 1917 года Временный комитет Государственной думы для охраны великого князя направил на квартиру князей Путятиных караул от школы прапорщиков — двадцать юнкеров и пять офицеров


Кандидатура Михаила Александровича на российский престол при установлении строя конституционной монархии многим современникам казалась единственным вариантом эволюционного развития России. В действующей армии на рассвете 3 марта 1917 года многие воинские части начали присягать на верность Императору Михаилу II. П. Н. Краснов вспоминал, что, когда в его 4-й Кавалерийской дивизии он объявил о восшествии на престол Михаила, ответом ему было многотысячное «Ура!» выстроенных для оглашения этой новости частей.


Михаил Александрович, однако, не рискнул вступить на престол, так как не располагал никакой настоящей силой. Окончательно его колебания завершились после переговоров с представителями Госдумы во главе с М. В. Родзянко, прямо заявившими, что в случае принятия им престола в столице разразится новое восстание, и Дума не может гарантировать ему безопасность. Вместе с тем во время переговоров П. Н. Милюков попытался уговорить великого князя не отрекаться от престола и даже предложил всем монархическим силам оставить Петроград и сгруппироваться в более консервативной Москве, однако открывшаяся перспектива гражданской войны крайне испугала всех присутствующих.


3 (16) марта в ответ на Манифест отречения Николая II был составлен «Манифест Михаила» (опубликован 4 (17) марта[31]). В нём Михаил Александрович попросил всех граждан России подчиниться Временному правительству (действующему со 2 (15) марта 1917 года) и объявил, что примет верховную власть только в случае, если народ выразит на то свою волю посредством всенародного голосования на выборах представителей в Учредительное собрание, которое должно было решить вопрос об «образе правления» государством. Таким образом, возвращение монархии (в конституционной её форме) не исключалось


По мнению ряда историков и биографов Михаила Александровича, последний с момента подписания Манифеста об отречении Николая II и до подписания собственного манифеста (менее суток) де-юре являлся Императором Всероссийским — Михаилом II. В своём Манифесте он, оставаясь императором, предоставил Учредительному собранию, должным образом избранному народом, право решить вопрос о форме правления. Подобной трактовки также придерживается ряд современных энциклопедических изданий. По мнению историка Л. А. Лыковой, с юридической точки зрения Михаил оставался императором до самой своей смерти в июне 1918 года.


С такой трактовкой не согласен историк Г. З. Иоффе, который указывал, что Михаил Александрович утратил права на престол ещё тогда, когда вступил в морганатический брак с Н. М. Брасовой, и что само отречение Николая II было сделано с вольными или невольными нарушениями правил о престолонаследии Российского императорского дома, что делало акт царя незаконным сам по себе, но даже при этом историк соглашается с тем, что именно Манифест Михаила Александровича и де-факто, и де-юре прервал законную цепочку престолонаследия и прекратил монархическую форму правления в России.


В действующей армии отказ Михаила от принятия верховной власти произвёл удручающее впечатление. Историк В. М. Хрусталёв привёл воспоминания князя С. Е. Трубецкого, которые считал характерными для того момента:

Отречение Государя императора наша армия пережила сравнительно спокойно, но отречение Михаила Александровича, отказ от монархического принципа вообще — произвёл на неё ошеломляющее впечатление: основной стержень был вынут из русской государственной жизни;…

С этого времени на пути революции уже не было серьёзных преград. Не за что было зацепиться элементам порядка и традиции. Всё переходило в состояние бесформенности и разложения. Россия погружалась в засасывающее болото грязной и кровавой революции.

— Трубецкой С. Е. Минувшее. М., 1991. С. 153

Акт об отказе Михаила Александровича от восприятия верховной власти


Отказ «восприять Верховную власть» в.к. Михаила Александровича. 3 марта 1917. …принял я твердое решение в том лишь случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского. Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.

3 (16) марта 1917 года великий князь Михаил Александрович (по другой версии — император Михаил) подписал правовой акт — «Об отказе великого князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти впредь до установления в Учредительном собрании образа правления и новых основных законов государства российского». В тексте «Акта» Михаил признавал, что власть на него возложена и престол ему уже передан. Но император Михаил не «вступил в должность»: вместо манифеста о восшествии на престол он подписал акт об отказе от восприятия престола. Прецедентов подобного рода в истории России не было:

Отсутствие подобной практики в прошлой русской истории делает этот документ, по меньшей мере, необычным, но никак не незаконным. Юридически он представляет собой акт об отсрочке «вступления в должность», обставленный, к тому же, условиями. Михаил не отрекался от престола, но и не принимал его.


— Карпенко К. В., к. юр. н., доцент кафедры конституционного права МГИМО

Текст «Акта» в периодике начал публиковаться с 4 марта 1917 года. Официальная публикация (в «Собрании узаконений и распоряжений Правительства») — 6 марта 1917 года.


В неофициальных публикациях «Акт» выходил под различными заголовками: например, «Акт сложения с себя верховной власти Вел. Кн. Михаилом Александровичем», «Манифест об отречении от престола Вел. Кн. Михаила Александровича в пользу народа», «Условное отречение Вел. Кн. Михаила Александровича». Искажение названия «Акта» при его публикациях обуславливало изменение смысла документа.


В «Акте» говорилось о невозможности занять престол без ясно выраженной воли всего народа. Великий князь (император) Михаил Александрович предоставлял выбор формы государственного правления Учредительному собранию. До созыва же этого собрания он доверил управление страной созданному по инициативе Государственной думы Временному правительству. Вся полнота власти передавалась Временному правительству.

В написанном Михаилом акте не было слов, свидетельствующих именно об «отказе» от Престола, а говорилось лишь об отсрочке вступления на Престол, и о его принятии в соответствии с волей Учредительного Собрания.


— Цветков В. Ж., д. ист. н., профессор исторического факультета МПГУ

Содержание высочайшего акта от 3 марта 1917 года позднее было положено в основу политико-правовой программы Белого движения, её принципа «непредрешения».


На сайте «Электронного музея конституционной истории России» констатируется, что «Акт» входит в перечень российских «Основных актов конституционного значения 1600—1918 гг.». Изучение «Акта» — в курсах по истории для учебных заведений СССР и Российской Федерации.


На следующий день после своего отказа от восприятия верховной власти впредь до установления в Учредительном собрании образа правления Михаил Александрович вернулся из Петрограда в Гатчину. Он погрузился в обычный ритм провинциальной жизни, не принимая участия в политической жизни страны. Однако новые власти не забывали о его существовании. Уже 5 (18) марта 1917 года исполнительный комитет Петросовета постановил арестовать царскую семью. В этом же постановлении упоминался и Михаил Александрович: «По отношению к Михаилу произвести фактический арест, но формально объявить его лишь подвергнутым фактическому надзору революционной армии».


21 марта (3 апреля) 1917 года лишён звания генерал-адъютанта в связи с упразднением всех военно-придворных званий.


31 марта (13 апреля) 1917 года числящийся по гвардейской кавалерии, генерал-инспектор кавалерии, генерал-лейтенант великий князь Михаил Александрович уволен, по прошению, от службы, с мундиром.


Михаил Александрович предпринимал попытки получить разрешение на эмиграцию в Великобританию, но и Временное правительство, и Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, как и английские официальные лица, не желали этого. По данным австрийской исследовательницы Элизабет Хереш, 5 апреля 1917 года в Министерство иностранных дел Великобритании поступило письмо из посольства Великобритании в России с информацией о том, что великие князья Георгий Михайлович и Михаил Александрович просят предоставить им политическое убежище в Великобритании. Форин-офис на это письмо дал отрицательный ответ, сославшись на ожидаемые негативные последствия удовлетворения этой просьбы для английского монарха. Впоследствии ряд членов императорской фамилии возлагали вину за отказ Великобритании принять семью отрекшегося царя и других представителей династии Романовых на тогдашнего английского посла в России Джорджа Бьюкенена.


По воспоминаниям П. А. Половцова, в бытность его главнокомандующим войсками Петроградского военного округа, он по просьбе Михаила Александровича выдал последнему разрешение на проезд в Финляндию. Подобные разрешения рассматривались как возможность беспрепятственно покинуть «Россию революционной демократии», однако великий князь по какой-то причине не воспользовался такой возможностью.


После июльских событий репрессии Временного правительства обрушились не только на зачинщиков и участников беспорядков, но и на не причастную к ним «монархическую контрреволюцию», которую «революционная демократия» обвиняла в их закулисной организации. Все Романовы, в том числе Михаил Александрович, 20 июля 1917 года были лишены избирательных прав.


После корниловского выступления Михаил Александрович был помещён Временным правительством под домашний арест, который был отменён 13 (26) сентября 1917 года. После этих событий Временное правительство разрешило великому князю выехать в Крым. Но он решил не менять место проживания и остался в Гатчине.


После захвата власти большевиками

После перехода власти к большевикам Петроградский военно-революционный комитет 13 ноября 1917 года принял решение оставить Михаила Александровича в Гатчине, находившейся полностью под контролем советского правительства.


В ноябре 1917 года Михаил Александрович обратился в Советское правительство с просьбой узаконить его положение в Советской России. Управляющий делами СНК В. Д. Бонч-Бруевич выдал ему разрешение «о свободном проживании» Михаила Александровича как рядового гражданина республики


После революционных событий февраля-марта 1917 года Михаил был сослан в Гатчину и более не принимал участия в политической жизни страны. С августа 1917 года находился под домашним арестом. Пришедшие к власти большевики оставили Михаила Александровича в Гатчине вплоть до марта 1918 года, когда было принято решение выслать его в Пермскую губернию.


Великий князь Николай Николаевич Приказом армии и флоту о чинах военных от 11 марта 1917 года, числящийся по гвардейской кавалерии и состоящий по Уральскому и Кубанскому казачьим войскам, Верховный Главнокомандующий, генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич был отчислен от должности, вследствие его ходатайства об освобождении от Верховного командования и об увольнении от службы.


21 марта 1917 года лишён звания генерал-адъютанта в связи с упразднением всех военно-придворных званий.


31 марта 1917 года числящийся по гвардейской кавалерии и состоящий по Уральскому и Кубанскому казачьим войскам генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич уволен, по прошению, от службы с мундиром.



Великий князь оставил военную деятельность и уехал в крымское имение Дюльбер, принадлежавшее его младшему брату Петру Николаевичу. В имении он жил и во время событий Октябрьской революции и во время германской оккупации Крыма в 1918 году, ни с кем не общаясь и никого не принимая.



Ряд современников Николая Николаевича, бывших причастными к процессу принятия политических решений в царствование Николая II, весьма негативно оценивали его роль как политической фигуры (с правых позиций); так, великий князь Александр Михайлович в своих мемуарах писал:


Из всех членов Императорской Семьи Великий Князь Николай Николаевич, старший сын моего дяди Великого Князя Николая Николаевича старшего, имел самое большое влияние на наши государственные дела. Два важнейшие акта в истории России — манифест 17 октября 1905 года и отречение Императора Николая II 2 марта 1917 года — следует приписать полнейшей аберрации политического предвидения Великого Князя Николая Николаевича. <…> Я далёк от мысли умалять его редкую честность и добрые намерения. Людьми типа Великого Князя Николая Николаевича можно было бы пользоваться с большим успехом в любом хорошо организованном государстве, при условии, чтобы Монарх сознавал бы ограниченность ума этого рода людей. Мой двоюродный брат Великий Князь Николай Николаевич был превосходным строевым офицером. Не было равного ему в искусстве поддерживать строевую дисциплину, обучать солдат и готовить военные смотры. Тот, кому случалось присутствовать на парадах Петербургского гарнизона, имел возможность видеть безукоризненное исполнение воинских уставов в совершенстве вымуштрованной массой войск: каждая рота одета строго по форме, каждая пуговица на своем месте, каждое движение радовало сердце убежденных фронтовиков. Если бы Великий Князь Николай Николаевич оставался бы на посту Командующего войсками гвардии и Петроградского Военного Округа до февраля 1917 года, он всецело оправдал бы все ожидания и сумел бы предупредить февральский солдатский бунт. Оглядываясь на двадцатитрёхлетнее правление Императора Николая II, я не вижу логического объяснения тому, почему Государь считался с мнением Николая Николаевича в делах государственного управления. Как все военные, привыкшие иметь дело со строго определёнными заданиями, Николай Николаевич терялся во всех сложных политических положениях, где его манера повышать голос и угрожать наказанием не производила желаемого эффекта. Всеобщая забастовка в октябре 1905 года поставила его в тупик, так как кодекс излюбленной им военной мудрости не знал никаких средств против коллективного неповиновения. Нельзя же было арестовать несколько миллионов забастовщиков


Князь Георгий Львов 2 (15) марта 1917 года Временным комитетом Государственной думы был назначен министром-председателем и министром внутренних дел первого Временного правительства, возглавлял также первое коалиционное правительство. Вместе с отречением от престола император Николай II подписал указ о назначении Львова председателем Совета министров (2 (15) марта 1917), но указ был оставлен без внимания.


Провал июньского наступления и организованное большевиками июльское восстание привели к правительственному кризису. 7 (20) июля 1917 года Львов ушёл в отставку с постов главы кабинета и министра внутренних дел. Временное правительство возглавил военный и морской министр Керенский.


После Октябрьской революции поселился в Тюмени.


Александр Керенский

История России ХХ века - 1917 год - Александр Керенский

Историк С. В. Утехин, лично хорошо знавший Керенского, как важный факт отмечал то, что «в 1916 году ему вырезали почку и в 1917-м почти всё время у него были сильные боли. Вы помните, наверное, что он был истеричный и в обморок падал? Так это он в обморок от болезни падал, он не выдерживал болей»[14].


После того как в полночь с 26 на 27 февраля (12 марта) 1917 сессия Думы была прервана указом Николая II, Керенский на Совете старейшин думы 27 февраля призвал не подчиняться царской воле. В тот же день он вошёл в состав сформированного Советом старейшин Временного комитета Государственной думы и в состав Военной комиссии, руководившей действиями революционных сил против полиции. В февральские дни Керенский неоднократно выступал перед восставшими солдатами, принимал от них арестованных министров царского правительства, получал конфискованные в министерствах денежные средства и секретные бумаги.


В начале Февральской революции Керенский вступает в партию эсеров и был назначен представителем Петросовета в созданном в Думе революционном Временном комитете. 3 марта в составе думских представителей содействует отказу от власти великого князя Михаила Александровича.


Таким образом, в ходе Февральской революции Керенский оказывается одновременно в двух противостоящих органах власти: в качестве товарища (заместителя) председателя исполкома в первом составе Петросовета и в первом составе Временного правительства, сформированного на основе Временного комитета, в качестве министра юстиции.


2 марта занял пост министра юстиции во Временном правительстве. На публике Керенский появлялся во френче военного образца, хотя сам никогда не служил в армии. Инициировал такие решения Временного правительства, как амнистия политических заключённых, признание независимости Польши, восстановление конституции Финляндии. По распоряжению Керенского из ссылки были возвращены все революционеры. Второй телеграммой, отправленной на должности министра юстиции, был приказ немедленно освободить из ссылки «бабушку русской революции» Екатерину Брешко-Брешковскую и со всеми почестями отправить её в Петроград. При Керенском началось разрушение прежней судебной системы. Уже 3 марта был реорганизован институт мировых судей — суды стали формироваться из трёх членов: судьи и двух заседателей. 4 марта были упразднены Верховный уголовный суд, особые присутствия Правительствующего сената, судебные палаты и окружные суды с участием сословных представителей. Прекратил следствие по убийству Григория Распутина, при этом следователь — директор Департамента полиции А. Т. Васильев (арестованный в ходе Февральской революции) был переправлен в Петропавловскую крепость, где допрашивался Чрезвычайной следственной комиссией до сентября.


Министр юстиции, Керенский, скрепил декрет Совета министров «об отмене навсегда в России смертной казни». По политическим причинам декрет об отмене смертной казни прошёл все инстанции с исключительной быстротой. По предложению министра юстиции законопроект был спешно разработан, причём редакция его была поручена профессору уголовного права, находившемуся во время разработки законопроекта в помещении Министерства юстиции. Декрет отличается необычайной краткостью и состоит из трёх пунктов. Он предусматривает отмену смертной казни в судах не только гражданских и военных, но и во всяких исключительных судах, включая военно-полевые, действующих на фронте во время войны. Декрет об отмене смертной казни был отправлен из Министерства юстиции для распубликования, причём министр юстиции Керенский, передавая этот исторический документ, обратился к окружающим со слезами на глазах и сказал: «Я счастлив, что мне выпало на долю подписать указ об отмене смертной казни в России навсегда».


В марте 1917 года Керенский снова официально вступил в партию партию эсеров, став одним из важнейших лидеров партии. В апреле 1917 года министр иностранных дел П. Н. Милюков заверил союзные державы, что Россия безусловно продолжит войну до победного конца. Этот шаг вызвал кризис Временного правительства. 24 апреля Керенский пригрозил выходом из состава правительства и переходом Советов в оппозицию, если Милюков не будет снят со своего поста и не будет создано коалиционное правительство, включающее представителей социалистических партий. 5 (18) мая 1917 года князь Львов был вынужден выполнить это требование и пойти на создание первого коалиционного правительства. Милюков и Гучков подали в отставку, в состав правительства вошли социалисты, а Керенский получил портфель военного и морского министра.


Новый военный министр назначает на ключевые должности в армии малоизвестных, но приближённых к нему генералов. На должность начальника кабинета военного министра Керенский назначил своего шурина В. Л. Барановского, которого произвёл в полковники, а уже через месяц в генерал-майоры. Помощниками военного министра Керенский назначил полковников генерального штаба Г. А. Якубовича и Г. Н. Туманова, людей недостаточно опытных в военных делах, но зато активных участников февральского переворота. 22 мая (4 июня) 1917 года Керенский назначает на должность Верховного Главнокомандующего генерала Брусилова А. А. вместо более консервативно настроенного генерала Алексеева М. В. 9 мая 1917 года Керенский обнародовал «Декларацию прав солдата».


На должности военного министра Керенский приложил большие усилия для организации наступления русской армии в июне 1917 года. Керенский объезжал фронтовые части, выступал на многочисленных митингах, стремясь воодушевить войска. Однако армия уже была серьёзно ослаблена послереволюционными чистками генералов и созданием солдатских комитетов (см. Демократизация армии в России в 1917 году). 18 июня началось наступление русских войск, которое, однако, быстро закончилось поражением.


Пик популярности Керенского начинается с назначением его военным министром после апрельского кризиса. Газеты именуют Керенского в таких выражениях: «рыцарь революции», «львиное сердце», «первая любовь революции», «народный трибун», «гений русской свободы», «солнце свободы России», «народный вождь», «спаситель Отечества», «пророк и герой революции», «добрый гений русской революции», «первый народный главнокомандующий» и т. д. Современники описывают обсуждения вокруг личности Керенского в таких выражениях:


Тернист путь Керенского, но автомобиль его увит розами. Женщины бросают ему ландыши и ветки сирени, другие берут эти цветы из его рук и делят между собою как талисманы и амулеты. <…> Его несут на руках. И я сам видел, как юноша с восторженными глазами молитвенно тянулся к рукаву его платья, чтобы только прикоснуться. Так тянутся к источнику жизни и света! <…> Керенский — это символ правды, это залог успеха; Керенский — это тот маяк, тот светоч, к которому тянутся руки выбившихся из сил пловцов, и от его огня, от его слов и призывов получают приток новых и новых сил для тяжёлой борьбы.


В мае 1917 года петроградские газеты даже всерьёз рассматривают вопрос об учреждении «Фонда имени Друга Человечества А. Ф. Керенского».


В условиях падения многовекового самодержавия Керенский на какое-то время стал главным объектом для приложения восторженных монархических чувств. В мае-июне 1917 вокруг него стихийно сложился культ личности, включавший, в частности: отправление приветственных телеграмм и публикацию романтизированных биографий, приукрашивавших его революционную деятельность. Факт печатания подобных брошюр издательствами указывает на их коммерческую востребованность. Изучение документов того времени показывает, что многие даже переписывали наиболее известные речи в свои дневники. Керенский старается поддерживать аскетический образ «народного вождя», нося полувоенный френч и короткую стрижку.


В молодости Керенский подумывал о карьере оперного певца, и даже брал уроки актёрского мастерства. В. Д. Набоков так описывает его выступления: «„Я говорю, товарищи, от всей души… из глубины сердца, и если нужно доказать это… если вы мне не доверяете… Я тут же, на ваших глазах… готов умереть…“. Увлёкшись, он проиллюстрировал „готовность умереть“ неожиданным, отчаянным жестом». Уже в старости Керенский с сожалением замечает, что «если бы тогда было телевидение, никто бы меня не смог победить!». Керенскому удаётся «очаровать» даже свергнутого царя: в июле Николай записывает в своём дневнике о Керенском «Этот человек положительно на своём месте в нынешнюю минуту; чем больше у него власти, тем лучше».


Провал первого крупного политического проекта Керенского — Июньского наступления 1917 года становится первым заметным ударом по его популярности. Продолжающиеся экономические проблемы, провал политики продразвёрстки, инициированной ещё царским правительством в конце 1916 года, продолжающийся развал действующей армии всё сильнее дискредитируют Керенского.


Как министр Временного правительства, Керенский переселяется в Зимний дворец. Со временем в Петрограде появляются слухи о том, что он якобы спит на бывшей кровати императрицы Александры Фёдоровны, а самого Александра Керенского начинают иронически называть «Александром IV» (последний российский царь с этим именем был Александр III, умерший за 23 года до революции).


Хотя культ личности Керенского, как «вождя народа», и оказался недолговечным, но он оказал значительное влияние на современников. Отдельные его черты впоследствии явно использовались большевиками, в частности биографии Керенского, публиковавшиеся весной-летом 1917 года, вызывают явные параллели с позднейшими советскими биографиями Ленина.


С 7 (20) июля 1917 А. Ф. Керенский сменил Георгия Львова на посту министра-председателя, сохранив пост военного и морского министра. Керенский пытался достигнуть соглашения о поддержке правительства буржуазными и правосоциалистическим партиями. Были выпущены новые денежные знаки, получившие название «керенки». 19 июля Керенский назначил нового Верховного Главнокомандующего — Генерального штаба генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова. В августе Корнилов при поддержке генералов Крымова, Деникина и некоторых других отказал Керенскому остановить войска, движущиеся на Петроград по приказу Временного правительства и с ведома Керенского. В результате действий агитаторов войска Крымова в его отсутствие (поездка в Петроград к Керенскому) были распропагандированы и остановились на подступах к Петрограду. Корнилов, Деникин и некоторые другие генералы были арестованы.


А. Ф. Керенский, фактически сосредоточивший в своих руках правительственную власть, во время корниловского выступления очутился в трудном положении. Он понимал, что только суровые меры, предложенные Л. Г. Корниловым, могли ещё спасти экономику от развала, армию от анархии, Временное правительство освободить от советской зависимости и установить, в конце концов, внутренний порядок в стране.


Но А. Ф. Керенский также понимал, что с установлением военной диктатуры прольётся много крови. Также Керенский просто не хотел лишаться всей полноты власти. К этому присоединилась и личная антипатия между министром-председателем А. Ф. Керенским и главнокомандующим генералом Л. Г. Корниловым, они не стеснялись высказывать своё отношение друг к другу.



26 августа (8 сентября) 1917 года депутат Думы В. Н. Львов передал премьер-министру обсуждавшиеся им накануне с генералом Корниловым различные пожелания в смысле усиления власти. Керенский использует эту ситуацию со вмешательством в своих целях и совершает провокацию с целью очернить Верховного Главнокомандующего в глазах общественности и устранить таким образом угрозу кровопролития в столице.

«Было необходимо — говорит Керенский — доказать немедленно формальную связь между Львовым и Корниловым настолько ясно, чтобы Временное правительство было в состоянии принять решительные меры в тот же вечер… заставив Львова повторить в присутствии третьего лица весь его разговор со мной».


Для этой цели был приглашён помощник начальника милиции Булавинский, которого Керенский спрятал за занавеской в своём кабинете во время второго посещения его Львовым. Булавинский свидетельствует, что записка была прочтена Львову и последний подтвердил содержание её, а на вопрос, «каковы были причины и мотивы, которые заставили генерала Корнилова требовать, чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку», он не дал ответа.


Львов категорически отрицает версию Керенского. Он говорит: «Никакого ультимативного требования Корнилов мне не предъявлял. У нас была простая беседа, во время которой обсуждались разные пожелания в смысле усиления власти. Эти пожелания я и высказал Керенскому. Никакого ультимативного требования (ему) я не предъявлял и не мог предъявить, а он потребовал, чтобы я изложил свои мысли на бумаге. Я это сделал, а он меня арестовал. Я не успел даже прочесть написанную мною бумагу, как он, Керенский, вырвал её у меня и положил в карман».

— Деникин А. И. Очерки русской смуты

Вечером 26 августа (8 сентября) 1917 года в заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как мятеж. Предоставив министру-председателю чрезвычайные полномочия, Временное правительство подало в отставку. 27 августа Керенский объявил генерала Корнилова мятежником и всей стране:

27-го августа Керенский поведал стране о восстании Верховного главнокомандующего, причём сообщение министра-председателя начиналось следующей фразой: «26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной Думы В. Н. Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты военной и гражданской власти, с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной».


В дальнейшем Керенский, триумвират Савинков, Авксентьев и Скобелев, петроградская дума с А. А. Исаевым и Шрейдером во главе и советы начали принимать меры к приостановке движения войск Крымова…


— Деникин А. И. Очерки русской смуты

Керенский пытался назначить нового Верховного главнокомандующего, однако оба генерала — Лукомский и Клембовский — отказались.


Генерал Корнилов пришёл к заключению, что:

правительство снова подпало под влияние безответственных организаций и, отказываясь от твёрдого проведения в жизнь (его) программы оздоровления армии, решило устранить (его), как главного инициатора указанных мер.

— Из показаний генерала Корнилова впоследствии следственной комиссии

28 августа генерал Корнилов отказал Керенскому в его требовании остановить движение на Петроград отправленного туда по решению Временного Правительства[20] и с согласия Керенского корпуса генерала Крымова. Этот корпус был направлен в столицу Правительством с целью окончательно (после подавления июльского мятежа) покончить с большевиками и взять под контроль ситуацию в столице:

20 августа Керенский, по докладу Савинкова, согласился на «объявление Петрограда и его окрестностей на военном положении и на прибытие в Петроград военного корпуса для реального осуществления этого положения, то есть для борьбы с большевиками».

— Савинков Б. «К делу Корнилова».


В результате генерал Корнилов решил:

выступить открыто и, произведя давление на Временное правительство, заставить его:


исключить из своего состава тех министров, которые по имеющимся (у него) сведениям были явными предателями Родины;

перестроиться так, чтобы стране была гарантирована сильная и твёрдая власть

…воспользовавшись для этого уже движущимся по указанию Керенского на Петроград корпусом генерала Крымова, дабы оказать давление на Правительство и дал генералу Крымову соответствующее указание.


29 августа Керенский отдал Указ об отчислении от должностей и предании суду за мятеж генерала Корнилова и его старших сподвижников.


Метод, применённый Керенским со «львовской миссией», был с успехом повторён и в отношении генерала Крымова, который застрелился непосредственно после личной его аудиенции с Керенским в Петрограде, куда он направился, оставив корпус в окрестностях Луги, по приглашению Керенского, которое было передано через приятеля генерала — полковника Самарина, занимавшего должность помощника начальника кабинета Керенского. Смыслом манипуляции послужила необходимость безболезненного изъятия командира из среды подчинённых ему войск — в отсутствие командира революционные агитаторы легко распропагандировали казаков и остановили продвижение 3-го кавалерийского корпуса на Петроград.


Генерал Корнилов отказался от предложений покинуть Ставку и «бежать». Не желая кровопролития в ответ на уверения в верности от преданных ему частей, Генерал Алексеев, желая спасти корниловцев, согласился произвести арест генерала Корнилова и его сподвижников в Ставке, что и сделал 1 (14) сентября 1917 года. Этот эпизод оказался недопонятым и впоследствии уже на Дону весьма негативно сказался на отношениях двух генералов-руководителей молодой Добровольческой Армии.


Победа Керенского означала победу Советов, в среде которых большевики уже занимали преобладающее положение и с которыми правительство Керенского было способно вести лишь соглашательскую политику.


Так, посол Бьюкенен в своих записках отмечал, что когда в день революции, 7 ноября, «утром Временное Правительство вызвало казаков, но последние отказались выступить в одиночку, так как не могли простить Керенскому того, что после июльского восстания, во время которого многие из их товарищей были убиты, он помешал им раздавить большевиков, а также и того, что он объявил их любимого вождя Корнилова изменником».


Керенский и мятеж Корнилова с точки зрения Керенского

Согласно опубликованным воспоминаниям Александра Фёдоровича Керенского, безумный мятеж генерала Корнилова, который открыл двери большевикам в Кремль, а Гинденбургу в Брест-Литовск, стал результатом истории заговоров справа против Временного правительства. Александр Фёдорович отмечал, что борьба затевалась не с теми или иными «эксцессами» революции или с «безволием правительства Керенского», а с революцией как таковой, с новым порядком вещей в России вообще.


События, непосредственно предшествовавшие мятежу


После февральской революции вопрос о принципах и основах управления Россией всецело находился в руках армии — миллионов бойцов, бывших на фронте и в тылу, «составлявших цвет всего населения и к тому же вооружённых». Корпус офицеров, ничего не понимавший в политике, находился в руках «солдатской массы» и не имел на неё никакого воздействия. Влияние на солдат оказывали эмиссары и агенты социалистических партий, которые засылались Советами рабочих и солдатских депутатов для пропаганды мира. Основным стал лозунг: «Долой войну, немедленно мир во что бы то ни стало и немедленно отобрать землю у помещика». Причина проста: барин столетиями копил себе богатство крестьянским горбом и нужно от него отобрать это незаконно нажитое имущество. Офицер в солдатских умах стал врагом, так как требовал продолжения войны и представлял собой тип барина в военной форме. А. А. Брусилов в своих мемуарах писал, что сначала большинство офицеров стало примыкать к партии кадетов, а «солдатская масса» вдруг вся стала эсеровской. Однако, вскоре «солдатская масса» сообразила, что эсеры, с Керенским во главе, проповедуют наступление, продолжение союза с Антантой и откладывают делёж земли до Учредительного собрания. Такие намерения совершенно не входили в расчёты «солдатской массы» и явно противоречили её «вожделениям».

Вот тут-то проповедь большевиков и пришлась по вкусу и понятиям солдатам. Их совершенно не интересовал интернационал, коммунизм и тому подобные вопросы, они только усвоили себе следующие начала будущей свободной жизни: немедленно мир во что бы то ни стало, отобрание у всего имущественного класса, к какому бы он сословию ни принадлежал, всего имущества, уничтожение помещика и вообще барина.


История России ХХ века - 1917 год - Александр Керенский

Керенский инспектирует войска, отправляющиеся на фронт летом 1917 г.

Однако, перед лицом внешнего коварного агрессора, узнав о предательстве большевиков и отбросив упомянутые «вожделения», народ России выдвинул на первый план чувства патриотизма и любви к Родине. Первая мировая война, как пишет в своих воспоминаниях Керенский, ввела в практику воюющих государств не только ядовитые газы для физического отравление неприятеля, но и в неслыханном размере подкуп и пропаганду как средство вооружённой борьбы для духовного разложения неприятельских тылов. К лету 1917 года расследование, проводимое Временным правительством, установило «весь аппарат сношений Ленина с Германией». Ленин и его ближайшие сотрудники весной 1917 года образовали внутри большевистской партии «организацию», которая на полученные от вражеского государства денежные средства организовала пропаганду среди населения и войск направленную на дезорганизацию русской армии и тыла. В тех же целях, в период времени с 3 по 5 июля, упомянутая «организация» спровоцировала в Петербурге вооружённое восстание против существующей в государстве власти. Восстание началось 4 июля с выступления солдат пулемётного полка, рабочих петроградских заводов, кронштадтских матросов под лозунгами прекращения войны, немедленной отставки Временного правительства, передачи власти Советам. 4 июля Временное правительство было вынуждено ввести в городе военное положение. Поздно вечером 4 июля министр юстиции Переверзев передал в распоряжение журналистов информацию о государственной измене Ленина, Зиновьева и прочих большевиков. К середине дня 5 июля по всем воинским частям распространилась весть о том, что у правительства есть точные данные об измене большевиков и что Ленин — немецкий шпион. 6 (19) июля 1917 года эти данные были опубликованы в печати. На солдат эти разоблачения произвели ошеломляющее впечатление. Колеблющиеся полки примкнули к правительству. Днём 5 июля с восстанием было покончено. Сама цитадель Ленина (дворец Кшесинской) была занята правительственными войсками. 6 июля Керенским был утверждён список лиц, подлежащих немедленному аресту. В списке значились Ленин, Зиновьев, Козловский, Суменсон, Фюрстенберг (Ганецкий), германский подданный Гельфанд (Парвус), Коллонтай, Ильин (Раскольников), и другие. Через несколько дней были арестованы Троцкий и Луначарский. 10 июля Ленин, надев рыжий парик и сбрив бородку, бежал в Финляндию.

Что же касается самих большевиков, то, если даже родной воздух России и пробудил в Ленине, Зиновьеве и прочих некоторое чувство чести и совести, они остановиться на путях разрушения уже не могли. Каждый их шаг контролировался представителями Людендорфа, и неограниченные материальные возможности пропаганды «социальной революции» иссякли бы при первом уклонении большевистского ЦеКа от пораженческой программы. Таким образом, примирение, какое-либо соглашение между большевиками и силами русской демократии было объективно невозможно. Физическая борьба между ними была неизбежна, как неизбежна была борьба России с Германией на фронте.


В своих мемуарах Керенский пишет, что убедившись на примере большевистской демагогии и почувствовав в ней сильную руку беспощадного внешнего врага, новая народная Россия решительно повернулась к государству. После разгрома большевиков в июле процесс становления в России новой государственности пошёл вперёд с исключительной быстротой: принятые законы о широком городском и земском самоуправлении на основе всеобщего, пропорционального, равного для обоих полов избирательного права вступили в силу. К началу августа 1917 года почти 200 городов имели новые демократические городские думы. К середине сентября 650 городов имели новые городские Думы. В более медленном темпе, благодаря условиям деревенской жизни, продвигалась к концу Земская Реформа. Мощное кооперативное строительство в рамках нового кооперативного Закона создало для демократического государства серьёзную общественную опору в стране. В армии повысился авторитет правительственных комиссаров, которые по плану Военного Министерства должны были сыграть роль среднего звена в переходе армии от мартовского комитетского состояния к нормальному единоначалию. В тяжелейших условиях Временное правительство вело работы связанные с созывом Учредительного собрания, призванного определить государственное устройство России. Созыв Учредительного собрания, назначенного на 30 сентября из-за пережитого кризиса, был перенесён на 28 ноября. Ждать было слишком долго. Правительство решило прислушаться к общественному мнению, найти опору для укрепления власти. 13 (26) августа 1917 года Временным правительством в Москве было созвано Всероссийское Государственное совещание — смотр политических сил страны.


Внешне зал заседания Государственного совещания представлял любопытнейшую картину. Как раз по линии главного прохода от сцены к главному входу партер и ложи театра делились на равные половины: налево — Россия демократическая, крестьянская, рабочая, советская и социалистическая — Россия Труда; направо — либеральная, буржуазная, имущая Россия. Представители армии комитетами были представлены налево, командным составом — направо. Как раз против центрального прохода на авансцене находилось правительство. Я сидел в самой середине, налево от меня министры «от „трудовой“ демократии», направо — «от буржуазии». Временное правительство было единственным узлом, который связывал обе России в одно целое. Тот, кто просидел дни Государственного совещания в московском Большом театре, этих дней никогда не забудет. Вся радуга политических мнений, вся гамма общественных настроений, всё напряжение внутренней борьбы, вся сила патриотической тревоги, вся ярость социальной ненависти, вся горечь накопившихся обид и оскорблений — всё это бурным потоком стремилось на сцену, к столу Временного правительства. От него требовали; его обвиняли; ему жаловались; ему хотели помочь; от него ждали какого-то чудесного слова. Каждая из двух Россий хотела, чтобы власть была только с ней. А власть была только с Государством, ибо мы — Временное правительство — видели в целом то, что каждая из борющихся за власть сторон замечала только в части, её интересующей. Мы видели, что обе стороны одинаково нужны Государству.


На совещании не имели своих представителей, загнанные в подполье, большевики и откровенные монархисты.


Керенский отмечает, что самой острой, самой напряжённой минутой съезда было выступление Верховного главнокомандующего генерала Корнилова. Для левой части театра это был символ грядущей «контрреволюции», для правой — живой «национальный герой», которому предстояло свергнуть «безвольное, находившееся в плену у Советов Временное правительство» и утвердить «сильную власть» в государстве.


Керенский был убеждён, что Россия может благополучно выбраться на берег спасения, только не на шаг не сходя с того пути, по которому с самого начала революции вело её Временное правительство, исполняя волю несомненно огромного большинства населения страны.

До конца военной кампании 1917 года осталось уже не так долго. Общесоюзная задача нашего фронта уже выполнена. Ленин в бегах; Советы отошли на задний план национальной жизни. Власть государственная окрепла. До Учредительного собрания осталось только три месяца. Три месяца трудной устроительной работы, но уже в рамках отвердевшего государства. Всё это было совершенно очевидно для мало-мальски вдумчивого и объективно настроенного человека. Этой объективности, казалось, можно было требовать от тех политических и культурных верхов России, на глазах которых так недавно произошёл распад монархии, которые собственными руками осязали все язвы старого режима. Они — старые, искушённые опытом государственные и политические деятели — больше, чем кто-нибудь, должны были понимать, каким огромным, нечеловеческим терпением нужно было обладать, строя Россию в первые месяцы после катастрофы, равной которой мир не видел, может быть, со времен падения Римской империи. Терпения-то, однако, у них и не хватило!


C формулировкой Керенского, как «потерявшему волю к управлению», 19 июля (1 августа) 1917 года А. А. Брусилов был снят с должности Верховного главнокомандующего. На смену ему был назначен генерал Корнилов. По мнению Керенского, фигура Корнилова была ему более удобна, как вполне надёжная, жёсткая, управляемая и мало рассуждающая. Керенский вспоминал[23]:

Запальчивость и наскок генерала Корнилова мне лично тогда даже нравились. Резкостью выражений нас — людей из Временного правительства — удивить на четвёртом месяце революции было невозможно; вывести из себя — тем более. Ведь и слева горячие революционные скакуны сильно брыкались, пока сами не вошли в оглобли власти. Мне думалось: сознание государственной ответственности выровняет, вымуштрует политически и генерала Корнилова с его ближайшими военными друзьями.


Мятеж


19 августа немцы прорвали фронт у Огера на Двине. 20 августа была оставлена Рига. Линия фронта приближалась к Петрограду.


21 августа Временное правительство постановило срочно вызвать с фронта отряд надёжных войск в распоряжение правительства. Данное решение было продиктовано соображениями военно-стратегическими и внутриполитическими: при «ненадёжности и распущенности» петербургского гарнизона необходимо было обеспечить порядок переезда правительства в Москву, а также иметь в своём распоряжении твёрдую воинскую силу на случай «движения справа», которое тогда только одно реально нам и угрожало.


Выбор отряда войсковых частей поручался Верховному главнокомандующему. В Ставку Керенский командировал управляющего Военным министерством Савинкова с требованием к генералу Корнилову соблюсти два условия:


во главе командируемого в Петербург корпуса не должен стоять генерал Крымов;

в составе командируемых войск не должно быть Кавказской туземной (Дикой) дивизии.

Керенский в своих мемуарах отмечал, что по точным данным, которыми он располагал, генерал Крымов и часть офицерства Дикой дивизии — участники военного заговора.


24 августа генерал Корнилов дал обещание Савинкову выполнить оба требования Временного правительства. 25 августа Савинков доложил Керенскому об обещании Корнилова. Однако, в тот же день особым приказом (скрытым от военного министра) генерал Корнилов подчинил Дикую дивизию генералу Крымову.


Первоначально идея свержения Временного правительства появилась в Петербурге в узком кругу банковских и финансовых деятелей (Вышнеградский, Путилов…) в апреле 1917 года. Впоследствии сам Корнилов и его ближайшие соучастники — мужественные и боевые русские патриоты были втянуты в заговорщическую работу. А. Ф. Керенский в своих воспоминаниях приводит выдержки из письма генерала Алексеева к П. Н. Милюкову от 12 сентября:

Дело Корнилова не было делом кучки авантюристов, — пишет генерал Алексеев, — оно опиралось на сочувствие и помощь широких кругов нашей интеллигенции. Вы, Павел Николаевич, до известной степени знаете, что некоторые круги нашего общества не только знали обо всём, не только сочувствовали идейно, но, как могли, помогали Корнилову…


Как отмечает Керенский, нужные настроения для развития военного заговора возникли сразу после июльского большевистского восстания, показавшего:


слабость Советов, раздираемых внутренней борьбой;

неустойчивостью анархически настроенных «революционных полков» Петербургского гарнизона;

возможности, которые открываются перед предприимчивым меньшинством:

в тайне, по-большевистски, подготовить захват стратегических пунктов в Петербурге (правительственных зданий, телефонов, почты, самих Советов и т. д.);

насытить столицу верными отрядами своих людей;

подготовить агитацией в «своей» печати общественное мнение;

в удобный момент совершить быструю «хирургическую» операцию на верхах власти.

Незадолго до московского Государственного совещания Керенский встретился с Корниловым. На встрече Керенский пытался убедить генерала в том, что между ним и его окружением и Временным правительством нет расхождений в целях, задачах работы в армии. Керенский пытался разъяснить Корнилову, что всякая попытка установления в России личной диктатуры приведёт к катастрофе: страшной судьбе, которая ждёт офицеров.


Тем не менее, на государственном совещании в Москве в случае «благоприятного стечения обстоятельств» планировалось провозгласить диктатуру генерала Корнилова.


В дни проведения государственного совещания из Англии приехал известный в 1-й Государственной Думе «трудовик» Аладьин А. Ф.. Он привёз генералу Корнилову послание от военного министра Великобритании лорда Милнера, «благословившего» российского Верховного главнокомандующего на свержение союзного Англии российского Временного правительства. Как отмечает Керенский, данное обращение чрезвычайно подняло настроение у организаторов заговора справа.


30 июля (12 августа) 1917 г. Корнилов перевёл с фронта в своё распоряжение 3-й конный (казачий) корпус, которым командовал генерал Крымов. При переводе с фронта генерал Крымов подлежал назначению на должность командующего 11-й армии в Галиции. Однако, вместо отъезда в расположение своей армии генерал Крымов был вызван в Могилёв, в Ставку генерала Корнилова. С начала августа он, втайне от Временного правительства, проживал в Ставке и исполнял особое секретное поручение Верховного главнокомандующего — разрабатывал план захвата Петербурга. В боевом приказе, полученном ночью 28 августа генералом Красновым (в то время заместитель генерала Крымова) от Крымова, было написано: «всё было предусмотрено, какой дивизии занять какие части города, где иметь наиболее сильные караулы…» (Архив Русской Революции, т. I. С. 117—118).


За несколько дней до открытия Государственного совещания заговорщиками была произведена мобилизация общественных сил: комитеты всех военных организаций (Совет казачьих войск, Совет георгиевских кавалеров, Центральный комитет Союза офицеров, съезд военной лиги и т. д.) один за другим постановили считать генерала Корнилова несменяемым Верховным главнокомандующим.

Нетрудно себе представить, как закружилась от этого голова у стремительного в действиях, но не привыкшего политически размышлять и свои мысли взвешивать генерала. Он ведь каждое слово понимал по-солдатски: сказано- сделано; обещано — исполнено.


По мнению Керенского, Корнилов менее всего был подготовлен к роли политика. Главное, что было свойственно Корнилову — «неразмышляющая решительность». Указанные особенности характера Корнилова, подтверждает в своих мемуарах и Алексей Брусилов[26]:

Считаю, что этот безусловно храбрый человек сильно повинен в излишне пролитой крови солдат и офицеров. Вследствие своей горячности он без пользы губил солдат, а провозгласив себя без всякого смысла диктатором, погубил своей выходкой множество офицеров. Но должен сказать, что всё, что он делал, он делал не обдумав и не вникая в глубь вещей.


Несмотря на огромное количество собранных данных о заговоре, Керенский «до последней минуты» не видел среди заговорщиков генерала Корнилова. Керенский был уверен в Корнилове: доблестный солдат в политике в прятки играть не станет и из-за угла стрелять не будет.


Московское Государственное совещание для сторонников переворота прошло весьма неудачно. Провозглашение военной диктатуры в мирном порядке, как бы под давлением свободного общественного мнения, не вышло. На обратном пути из Москвы в Могилёв в вагоне Верховного главнокомандующего было решено свергнуть Временное правительство вооружённой рукой.


25 августа генерал Корнилов без ведома Временного правительства назначил генерала Крымова командующим «особой С.-Петербургской армией». Дикая дивизия выступила как авангард противоправительственных войск в направлении Петербурга.


26 августа утром генерал Крымов выехал из Могилёва вслед за Дикой дивизией в Лугу с особыми инструкциями генерала Корнилова. 27 августа в 2 часа 40 минут генерал Корнилов в адрес Временного правительства послал телеграмму. В телеграмме сообщалось, что сосредоточение корпуса под Петербургом закончится сегодня к вечеру.


26 августа около 17 часов к Керенскому в Зимний дворец прибыл бывший член Временного правительства, член 4-й Государственной думы В. Н. Львов и предъявил от имени генерала Корнилова ультиматум:

объявить осадное положение в Петербурге;

передать ему власть;

всем министрам сейчас же выйти в отставку.

Мне же лично и моему ближайшему сотруднику по Военному министерству Савинкову предлагалось в тот же вечер (накануне прихода отряда генерала Крымова) выехать в Ставку, так как в новом правительстве при генерале Корнилове я должен якобы стать министром юстиции, а Савинков — военным.


Поздно вечером в Зимнем дворце В. Н. Львов ещё раз подтвердил содержание ультиматума генерала Корнилова. Львов разъяснил каждый пункт ультиматума при официальном свидетеле (директоре Департамента милиции С. А. Балавинского). Львов не подозревал присутствие свидетеля в комнате. Капитан Кузьмин, помощник командующего войсками Петербургского военного округа, по приказу Керенского арестовал Львова.

Всё это произошло между 5 и 10 часами вечера 26 августа (8 сентября) 1917 года. До минуты ареста Львова о совершившейся в Ставке катастрофы никто ничего не знал — ни в правительстве, ни в столице, ни в стране.


Как поясняет Александр Фёдорович, задача заключалась в том, чтобы быстро, не расширяя круг посвящённых, остановить безумие в зародыше. Разглашение заговора было равносильно потери доверия армии к правительству.


Около 11 часов вечера 26 августа (8 сентября) 1917 года на заседании Временного правительства было решено:


предложить генералу Корнилову сдать верховное командование генералу Клембовскому, главнокомандующему Северным фронтом и явиться в Петербург;

вручить Керенскому особые полномочия для пресечения переворота.

Последнее заседание второго коалиционного состава Временного правительства кончилось около 1 часа ночи. Двое членов правительства тут же вышли из него: министр земледелия, лидер партии социалистов-революционеров В. М. Чернов и министр путей сообщения П. П. Юренев. Заседание правительства, по словам Керенского, было «взорвано» генералом Корниловым. Генералу ночью было предложено: сдать должность и прибыть в Петербург. Однако, Корнилов тотчас разослал главнокомандующим фронтов и командующим Балтийским и Черноморским флотами сообщение о том, что он, Корнилов, не подчиняется требованию правительства сложить с себя звание Верховного главнокомандующего и предлагает поддержать его.


27 августа (9 сентября) 1917 года Керенский обратился к населению страны с Манифестом. В свою очередь генерал Корнилов опубликовал контрманифест. Как отмечает Керенский, лживая приписка генерала Корнилова в контрманифесте: «Телеграмма министра-председателя за № 4163 в своей первой части является сплошной ложью: не я послал члена Государственной думы В. Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне, как посланец министра-председателя…» положила начало всей легенде о «моём предательстве» генерала Корнилова.


В трудные дни 27 и 28 августа в Петербурге началось смятение и паника. Никто ничего не знал. Двигавшиеся на Петербург полки генерала Крымова превращались в воображении обывателей в целые армии. В советских кругах, захваченных врасплох, вспыхнули мартовские настроения крайней подозрительности, недоверия к власти. В среде Временного правительствам больше не было единства. В ночь на 28 августа к Керенскому приходили делегаты из ВЦИКа съезда Советов и предлагали вариант коренного перелома всей политики Временного правительства: объединённые вокруг правительства Советы, социалистические партии, большевики и прочие демократические организации должны были спасти страну, взяв власть в свои руки, но без буржуазии. Согласно воспоминаниям, на данные предложения А. Ф. Керенский дал категорично жёсткий ответ:

Этого никогда не будет. Правительство можно свергнуть вооружённой рукой; его отдельных представителей можно уничтожить физически, но Временное правительство, присягнувшее довести страну до Учредительного собрания, от избранного им пути борьбы за Россию, за восстановление государства не отступит.


К утру 28 августа главные силы генерала Крымова стали эшелон за эшелоном подходить к Луге. Керенский срочно направил Крымову приказ: 3-й конный корпус повернуть на фронт к Риге. Крымов не подчинился и заявил, что исполнит приказы только Верховного главнокомандующего генерала Корнилова. Утром 28 августа Крымов объявил, что с утра 29 августа силой, «в походном строю» будет пробиваться к Петербургу, если не восстановят железнодорожные пути.

Весь план похода на Петербург был построен на детском расчёте: действовать против Временного правительства, убеждая полки, что корпус идёт на помощь Временному правительству против большевиков. 28-29 августа этот обман генерала Корнилова строевые казаки обнаружили. Из Петербурга в Лугу пришли газеты, где были напечатаны и мои приказы, и соответствующие воззвания Советов. Кроме того, в Дикую дивизию приехала из С.-Петербурга особая мусульманская депутация во главе с членами Государственной думы и муллами. Дело Корнилова-Крымова было кончено: выбранные представители от всех полков 3-го конного корпуса явились в помещение местного Совета с заявлением: против Временного правительства драться не пойдём, а если будет начальство на этом настаивать, самовольно вернёмся на фронт.


К вечеру 28 августа генерал Крымов остался без армии. Как пишет в своих воспоминаниях Керенский: «сейчас же о такой бескровной победе было протелеграфировано мне в Петербург. Гвардии полковник Воронович, председатель местного Совета, просил принять меры для скорейшего ареста генерала Крымова». Керенский подписал приказ об аресте генерала Крымова и направил полковника Генерального штаба Самарина в Лугу с тем, чтобы убедить Крымова прибыть в Петербург. Самарин должен был объяснить Крымову «всю безнадёжность дальнейшего сопротивления и всю смертельную его опасность для армии». 30 августа генерал Крымов незаметно от казаков 3-го корпуса, крайне возбуждённых против него, выехал на автомобиле в Петербург вместе с полковником Самариным и с начальником своего штаба генералом Дидерихсом. 31 августа около полудня в кабинет Керенского прибыли: генерал Крымов с генералом Дитрихсом и полковник Самарин. В кабинете кроме Керенского находились: помощник военного министра генерал Якубович и главный военно-морской прокурор Шабловский. Керенский спросил Крымова: «В каком качестве вы оказались в Луге?». Он ответил, что в качестве командира Петербургской «особой армии», предназначенной действовать в районе Петербурга. Временному Правительству не было известно о существовании такой армии. Генерал Якубович подтвердил, что никаких сведений об этой армии нет. Крымов объяснил официальную цель нахождения 3-го корпуса в Луге: войска направлялись в распоряжение Временного правительства по требованию военного министра, но затем были неожиданно остановлены. Генерал Крымов предъявил боевой приказ № 128 от 28 августа, в котором сообщалось о несуществующем восстании большевиков в Петербурге и порядке захвата корпусом города. Генерал Крымов издал упомянутый приказ согласно указанию, полученному от генерала Корнилова. Как пишет Керенский: «Передав этот документ мне, генерал Крымов открыто и честно, бросив всякую игру в прятки, признал себя участником заговора». Из кабинета Керенского генерал Крымов вышел свободным. На другой день он застрелился.


Итоги мятежа Войска вернулись к мартовской анархии. Шесть месяцев борьбы за восстановление боеспособности армии пошли прахом. Офицеры в глазах солдат стали «корниловцами»-реакционерами. Дисциплина исчезла. Мятеж Корнилова «затмил» предательство большевиков. В полках и на флоте большевистские организации взяли реванш за разгром после июльского восстания — захватили в свои руки Комитеты. 1 сентября в Гельсингфорсе на броненосце «Петропавловск» был учинён самосуд: четыре офицера — лейтенант Тизенко, мичманы Михайлов, Кондыба и Кандратьев были расстреляны. Одновременно с событиями на «Петропавловске» произошёл самосуд в Выборге: солдатами были арестованы, а затем утоплены три генерала и полковник по подозрению в содействии Корнилову. По всему фронту солдаты стали самовольно арестовывать командный состав, убивать офицеров. Самому Корнилову в Могилёве грозила жестокая расправа. Спешным образом организованные отряды солдат с разных сторон двигались на Ставку. Керенский понимал, что только генерал Алексеев мог принять командование из рук Корнилова[23].

30 августа утром, взяв с собой только В. В. Вырубова, я приехал в одну частную квартиру (генерала, тоже участника заговора), где генерал Алексеев остановился. Тогда он относился ко мне уже с нескрываемой ненавистью. Всегда замкнутый и сдержаный, он на этот раз не выдержал, потерял самообладание и начал просто кричать на меня, выливая всё накипевшее за полгода негодование и всю горечь за неудачу заговора в Ставке. Но мне он был нужен во что бы то ни стало. Поэтому я не останавливал его. И действительно, крик облегчил его душу и переломил в нём настроение. Когда он замолк, я спросил: «Ну, теперь, генерал, Вы согласны?». Он согласился принять должность, но только начальника Штаба Верховного главнокомандующего, настаивая на том, чтобы генерала Корнилова заменил лично я. Так и было сделано.


По мнению генерала Алексеева положение в армии после генерала Корнилова требовало полного сосредоточения власти в одних руках. Чрезвычайные обстоятельства возникли. Керенский по закону согласился «во имя скорейшего прекращения анархии в Ставке» временно пойти на слияние должности главы Временного правительства с должностью Верховного главнокомандующего. 2 сентября генерал Алексеев арестовал генерала Корнилова и его соучастников.

Такой мирный конец заговора сохранил в полной неприкосновенности весь сложный аппарат Главной квартиры (Ставки) — этого не только мозга, но и сердца армии.


По словам Керенского, восстановить в армии порядок стало задачей просто невозможной. Армию надо было поскорее распускать, демобилизовать. 12 сентября начальником штаба Верховного главнокомандующего был назначен генерал Духонин, а генералом-квартирмейстером генерал Дитерихс. Они срочно приступили к выработке плана коренной реорганизации армии с чрезвычайным сокращением её состава. После ареста генерала Корнилова и его соучастников, оставшиеся на свободе заговорщики организовали «оборонительную кампанию» в печати[23]:

Смысл её заключается в утверждении, что никакого заговора не было, что между Корниловым и главой Временного правительства произошло «недоразумение», что никакого ультиматума генерал Корнилов не посылал, а Львов «всё напутал». Утверждалось даже, что через управляющего Военным министерством Савинкова я был «в соглашении» с генералом Корниловым. А затем «под давлением Советов» и по своему «малодушию» генерала «предал».


Это клеветническое измышление было немедленно подхвачено большевиками и сделалось в их руках тем динамитом, которым они буквально в несколько дней взорвали доверие «солдатской массы» к только, что восстановленной в стране власти. После разгрома большевиков в июле процесс становления новой государственности был сорван безумным мятёжом генерала Корнилова и с начала сентября Россия стремительно помчалась вспять к хаосу.


Керенский в октябре 1917 года


История России ХХ века - 1917 год - Александр Керенский

А. Керенский в сентябре 1917 г.

Керенский, став верховным главнокомандующим, полностью изменил структуру временного правительства, создав «Деловой кабинет» — Директорию. Таким образом, Керенский совмещал полномочия председателя правительства и верховного главнокомандующего.


Сконцентрировав в своих руках диктаторские полномочия, Керенский совершил очередной государственный переворот — распустил Государственную Думу, которая, собственно, и привела его к власти, и объявил о провозглашении России демократической республикой[27], не дожидаясь созыва Учредительного собрания.


Для обеспечения поддержки правительства пошёл на образование консультативного органа — Временного совета Российской республики (Предпарламента) 7 (20) октября 1917. Оценивая положение в Петрограде 24 октября как «состояние восстания», он потребовал от Предпарламента полной поддержки действий правительства. После принятия Предпарламентом уклончивой резолюции выехал из Петрограда для встречи войск, вызванных с фронта для поддержки его правительства.


По собственному выражению, Керенский оказался «между молотом корниловцев и наковальней большевиков»; популярная легенда приписывает генералу Корнилову обещание «повесить на первом столбе Ленина, а на втором Керенского».


Керенский не стал организовывать защиту Временного правительства от восстания большевиков, несмотря на то, что многие обращали на это внимание министра-председателя, в том числе и представители иностранных посольств. До последнего момента он неизменно отвечал, что у Временного правительства всё под контролем и войск в Петрограде достаточно для подавления восстания большевиков, которого он даже с нетерпением ждёт, чтобы окончательно с ними покончить. И только когда стало уже совершенно поздно, в 2 часа 20 мин. ночи на 25 октября (7 ноября) 1917 года была отправлена телеграмма генералу Духонину в Ставку об отправке в Петроград казачьих частей. Духонин в ответ спрашивал, почему же раньше не передали этой телеграммы, и несколько раз вызывал по прямому проводу Керенского, но тот не подходил. Позднее Керенский в эмиграции пробовал оправдываться, что, якобы, «в последние дни перед восстанием большевиков все приказы мои и штаба Петербургского военного округа о высылке с Северного фронта войск в Петроград саботировали на местах и в пути». Историк русской революции Мельгунов, С. П. на основании документов доказывает, что таких распоряжений не было.


История России ХХ века - 1917 год - Александр Керенский

Керенский во второй половине 1917 г.

Вместе с тем к октябрю 1917 года практически не осталось достаточной военной силы, на которую Керенский смог бы опереться. Его действия во время корниловского выступления отталкивали от него армейское офицерство и казаков. Кроме того, во время борьбы с Корниловым Керенский вынужден обращаться к большевикам как к наиболее активным левым, тем самым только приближая события ноября 1917 года. Нерешительные попытки Керенского избавиться от наиболее ненадёжных частей Петроградского гарнизона привели только к тому, что они дрейфовали «влево» и переходили на сторону большевиков. Также на сторону большевиков постепенно перешли и части, присланные в Петроград с фронта в июле.


Распространена версия, что Керенский сбежал из Зимнего дворца, переодевшись медсестрой (другой вариант — горничной). Высказывались предположения, что эта версия создана большевистской пропагандой или народом. Впервые эту версию высказал брат начальника юнкерской школы, охранявшей Зимний дворец в октябре 1917 года. По воспоминаниям журналиста Г. Боровика, встречавшегося с Керенским в 1966-м, эта версия «жгла ему сердце и через 50 лет», и первой сказанной им при встрече фразой было: «Господин Боровик, ну скажите там в Москве — есть же у вас умные люди! Ну не бежал я из Зимнего дворца в женском платье!»


Сам Керенский утверждал, что уехал из Зимнего в своём обычном френче, на своей машине, в сопровождении предложенного ему американскими дипломатами автомобиля американского посла с американским же флагом. Встречные солдаты и красногвардейцы узнавали его и привычно отдавали честь.

Наверное, секунду спустя моего проезда ни один из них не мог себе объяснить, как это случилось, что он не только пропустил этого «контрреволюционера», «врага народа», но и отдал ему честь.


Керенский подчёркнуто и в определённых тонах искажает действительность в своих мемуарах: на самом деле его отъезд из Зимнего носил иной характер даже в мелочах[31]. Так, Дэвид Фрэнсис, бывший американским послом в то время в России, в своей книге «Россия из окна американского посольства» пишет, что американский автомобиль был не «предложен» Керенскому, а захвачен его адъютантами. Также насильственно был присвоен и американский флаг. Секретарь американского посольства лишь подчинился неизбежному и ограничился протестом против использования флага США. (Имеются и противоположные свидетельства). В целом, Керенскому стоило больших усилий покинуть Петроград, так как все вокзалы уже контролировались Петроградским ВРК.


Поход отряда Краснова — Керенского на Петроград успеха не имел. После ряда боёв казаки Краснова 31 октября в Гатчине заключили перемирие с советскими войсками. 3-й конный корпус генерала Краснова не проявил особого желания защищать Керенского, в то время как большевики развили бурную деятельность по организации обороны Петрограда. Прибывший для переговоров Дыбенко в шутку предложил казакам 3-го корпуса «поменять Керенского на Ленина», «хотите — ухо на ухо обменяем». Согласно воспоминаниям генерала Краснова, казаки после переговоров явно начали склоняться к тому, чтобы выдать Керенского, и он бежал из Гатчинского дворца, переодевшись в костюм матроса.


Находившийся в Петрограде с августа по ноябрь 1917 и встречавшийся с Керенским агент британской секретной службы «Сомервиль» (писатель Сомерсет Моэм) дал ему такую характеристику:

Положение России ухудшалось с каждым днём, … а он убирал всех министров, чуть только замечал в них способности, грозящие подорвать его собственный престиж. Он произносил речи. Он произносил нескончаемые речи. Возникла угроза немецкого нападения на Петроград. Керенский произносил речи. Нехватка продовольствия становилась всё серьёзнее, приближалась зима, топлива не было. Керенский произносил речи. За кулисами активно действовали большевики, Ленин скрывался в Петрограде… Он произносил речи.


Один из деятелей кадетской партии Иван Куторга в своей книге «Ораторы и массы» так характеризует Керенского:

…Керенский был подлинным олицетворением Февраля со всем его подъёмом, порывом, добрыми намерениями, со всей его обречённостью и частой политической детской нелепостью и государственной преступностью. Ненависть лично к Керенскому объясняется, по-моему, не только его бесспорно огромными политическими ошибками, не только тем, что «керенщина» (слово, ставшее употребительным на всех европейских языках) не сумела оказать серьёзного сопротивления большевизму, а, наоборот, расчистила ему почву, но и другими, более широкими и общими причинами".



В 20-х числах ноября Керенский явился в Новочеркасск к генералу А. М. Каледину, но не был им принят. Конец 1917 года провёл в скитаниях по отдалённым селениям под Петроградом и Новгородом (около 40 дней прожил на даче в Сиверской).


Александр Гучков во время Февральской революции был председателем Военной комиссии Временного комитета Государственной думы, затем становится комиссаром Временного комитета по Военному министерству.


2 марта 1917 вместе с В. В. Шульгиным принял в Пскове отречение Николая II от престола. Николай II отказался передать престол своему сыну, фигура которого могла бы объединить общество, так как ошибочно считал, что Гучков хочет воспитывать наследника престола без участия родного отца и женить его на своей дочери. Попытка Гучкова выступать в защиту признания царём Михаила Александровича встретила сопротивление рабочих Петербурга. Однако Гучков всё равно высказывался в поддержку сохранения монархии, причём в этом вопросе его поддержал даже П. Н. Милюков, но они остались в меньшинстве среди новых лидеров страны. Из газеты Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов от 9 марта 1917 года:

Военная реформа Гучкова А. И. 6 марта состоялось второе заседание совещания, образованного военным министром по вопросам улучшения русской армии. Председательствовал генерал А. А. Поливанов. В первую очередь совещание рассмотрело вопрос о коренном изменении существующей организации внутреннего хозяйства частей. За основную ячейку принята рота. Основным началом заведывания ротным хозяйством должно явиться свободное избрание солдатами должностных лиц и ротного комитета для наблюдения за их работой и ведения отчетности. Обе эти инстанции подчинены общему собранию роты, к которой обращается и её командир в случаях обнаружения неблаговидных поступков должностных лиц их нерадияние, об их неопытности и т. п. Ротные комитеты не ограничиваются хозяйственными заботами, а могут выступить и на путь культурно-просветительной общественной и т. п. деятельности.


По согласованию этого проекта с суждениями некоторых чинов в заседании совещания 8 марта положение о ротных комитетах получило окончательное утверждение. В том же заседании совещания группой более молодых его участников был возбужден вопрос о необходимости немедленного омоложения командного состава армии. Вопрос теперь же будет разрешен совещанием. Вместе с тем, возбужден и вопрос о необходимости установления тесного единства распоряжении военных властей на фронте и в центре управления ведомством. Вопрос этот, упорно игнорировавшийся старой властью по соображениям, ничего не имеющим общаго со службой, также получит осуществление.


В марте — мае 1917 года был военным и морским министром в первом составе Временного правительства, сторонник продолжения войны. По его инициативе прошла масштабная чистка командного состава, в ходе которой в отставку увольнялись как неспособные генералы, так и требовательные к подчинённым военачальники. Старался выдвигать на командные посты сравнительно молодых, энергичных генералов[источник не указан 2083 дня]. Инициировал отмену национальных, религиозных, сословных и политических ограничений при производстве в офицеры. Узаконил некоторые положения принятого Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов «Приказа № 1», подорвавшего дисциплину в армии — об отмене титулования офицеров (вместо него вводилась форма обращения «господин полковник (генерал и т. д.)», о переименовании «нижних чинов» в «солдат» и обязанности офицеров обращаться к ним на «Вы», о разрешении военнослужащим участвовать в политических организациях. Выступал против деятельности солдатских комитетов в армии, но был вынужден согласиться на их легитимацию.


В апреле 1917 года из-за неспособности противостоять анархии и разложению армии принял решение подать в отставку; официально вышел из состава Временного правительства в мае 1917 года (вместе с П. Н. Милюковым). Деятельность Гучкова на посту министра разочаровала многих современников[кого?], видевших в нём сильную личность и надеявшихся на то, что ему удастся сохранить боеспособность армии.


После отставки с поста министра вновь возглавил Центральный военно-промышленный комитет. Посол Франции в России Морис Палеолог писал, что

Отставка Гучкова знаменует ни больше ни меньше как банкротство Временного правительства и русского либерализма. В скором времени Керенский будет неограниченным властителем России… в ожидании Ленина.


В мае 1917 года возглавил «Общество экономического возрождения России», в июле 1917 году, убедившись в невозможности восстановить монархию, вместе с М. В. Родзянко создал и возглавил Либеральную республиканскую партию России, в августе того же года стал членом Государственного совещания и членом Поместного Собора по приглашению Синода (участвовал до 18 августа 1917 года), а в сентябре, сразу после освобождения из заключения, по личному распоряжению А. Ф. Керенского — членом Временного совета Российской республики (Предпарламента). В заключение попал из-за того, что был активным сторонником выступления генерала Л. Г. Корнилова, после его поражения был ненадолго в заключении, вскоре освобождён. Пожертвовал 10 тыс. рублей генералу М. В. Алексееву на формирование Алексеевской организации, агитировал вступать в её ряды.


Павел Милюков после отречения Николая II в результате Февральской революции был членом Временного комитета Государственной думы, выступал за сохранение в стране конституционной монархии, однако большинство лидеров «Прогрессивного блока» высказались против.


В первом составе Временного правительства (март—май 1917 года) был министром иностранных дел. Одним из первых распоряжений Милюкова на посту было распоряжение посольствам оказывать помощь возвращению в Россию эмигрантов-революционеров. На посту главы МИДа вступал в конфликты с лидерами социалистических партий по вопросу предоставления автономии национально-территориальным областям России, в частности по вопросу автономии Украины. Выступал против предоставления каких-либо политических прав отдельным национальностям России, против её федерализации[23]. На 8-ом съезде кадетской партии в мае 1917 года, обсуждая реформу местного самоуправления, заявил, что:


Сохранение государственного единства России — это тот предел, которым диктуется крайнее решение партии.


Выступал за выполнение Россией своих обязательств перед союзниками по Антанте и, следовательно, за продолжение войны до победного конца. Его нота с изложением этой позиции, отправленная союзникам 18 апреля, вызвала негодование левой части политического спектра — большевики и их союзники устроили демонстрации в столице. Воспользовавшись возникшим кризисом, оппоненты Милюкова в правительстве, в частности, Г. Е. Львов и А. Ф. Керенский добились создания коалиционного кабинета министров с социалистами, в котором Милюкову был отведён второстепенный пост министра народного просвещения. Милюков отказался от этой должности и вышел из состава правительства.


Продолжил политическую деятельность в качестве лидера кадетской партии, поддерживал Корниловское движение (после поражения Корниловского выступления был вынужден уехать из Петрограда в Крым), резко негативно отнёсся к приходу к власти большевиков, был последовательным сторонником вооружённой борьбы с ними.


Михаил Родзянко в январе 1917 года встречался в Петрограде с английским послом Джорджем Бьюкененом, обсуждая грядущий государственный переворот в России. 9 февраля в думском кабинете Родзянко произошла встреча с высшими генералами русской армии (генерал Николай Рузский, полковник Александр Крымов), на которой также обсуждался грядущий дворцовый переворот. Регентом должен был стать младший брат Николая II, великий князь Михаил Александрович.


В феврале 1917 года написал письмо Николаю II о положении в стране. 10 (23) февраля 1917 года был принят Николаем II на высочайшей аудиенции, последняя аудиенция, по словам Родзянко, прошла чрезвычайно холодно в его отношении со стороны Императора.


Во время Февральской революции считал необходимым сохранить монархию.


27 февраля (12 марта) 1917 года объявил о переходе власти в стране к возглавляемому им Временному комитету Государственной думы. В этот же день Родзянко вызвал в Петроград из Гатчины великого князя Михаила Александровича. На следующий день Петроградский гарнизон признал власть Временного комитета. Вёл переговоры Комитета с лидерами исполкома Петросовета о составе Временного правительства. 1 (14) марта 1917 Родзянко обсудил с другими членами Комитета (Александр Гучков, Павел Милюков, Василий Шульгин) отречение Николая II от престола, которое состоялось на следующий день 2 (15) марта 1917 в Пскове, где реальная власть принадлежала генералу Рузскому.


Великий князь Андрей Владимирович писал по этому поводу следующее:

Как видно из «Истории второй русской революции» Милюкова, оба эти вопроса, об ответственном министерстве и отречении, были обсуждаемы во Временном Комитете Государственной Думы. Комитет, как пишет Милюков, принялся за свою главную очередную задачу — ликвидацию старой власти, почему уже 27 февраля «поздно было думать об ответственном министерстве и нужно было полное и немедленное отречение Царя». Так вот откуда Родзянко почерпнул свои грозные требования об отречении, которые он выдает как повсеместное явление. <…>


Генерал В. В. Сахаров <…> называет отречение «гнусным предложением» Родзянко и выражает уверенность, что «не русский народ задумал это злодеяние, а разбойничья кучка людей, именуемая Государственной Думой». Он также уверен, «что армия и флот непоколебимо стали бы за своего Державного Вождя».


— Записки великого князя Андрея Владимировича.

Летом 1917 года совместно с Александром Гучковым основал Либерально-республиканскую партию и осудил «германский милитаризм»


В августе 1917 года приветствовал корниловское выступление, однако затем открестился от всякой «фронды» и «контрреволюции».


Член Поместного Собора Православной Российской Церкви по избранию от Государственной думы, участвовал в 1-й сессии до октября 1917 года, товарищ председателя Собора, член Соборного Совета, в феврале 1918 года признан выбывшим[2].


Во время Октябрьской революции находился в Петрограде, пытался организовать защиту Временного правительства, позднее выехал на Дон, находился при Добровольческой армии, первопоходник.


Виктор Чернов после Февральской революции пытался приехать в Россию через Англию, но английское правительство выдворило его во Францию. 8 апреля 1917 года приехал в Петроград вместе с Николаем Авксентьевым и Борисом Савинковым. Вскоре после возвращения был избран товарищем председателя Петроградского совета. Исходя из характера Февральской революции, Чернов поддерживал буржуазное Временное правительство и после Апрельского кризиса занял пост министра земледелия в первом коалиционном составе Временного правительства. Во время Июльского кризиса его попытались арестовать возле Таврического дворца кронштадтские матросы, согласившиеся отпустить министра только после вмешательства Льва Троцкого. Чернов остался в составе второго коалиционного Временного правительства, хотя кадетская печать развернула его травлю в прессе, обвиняя в «углублении революции». Принимал участие в Московском государственном совещании.


26 августа, в начале Корниловского выступления, Виктор Чернов подал в отставку. На заседании Петроградского совета выступил против предложения большевиков взять власть, но собрание приняло большевистскую резолюцию, и он, вместе с председателем Николаем Чхеидзе и частью президиума, сложил свои полномочия. В конфликте правых и левых эсеров занимал центристские позиции, ратовал за «однородное социалистическое правительство». Октябрьскую революцию категорически не принял, участвовал в создании Комитета спасения Родины и революции и 27 октября прибыл в Псков, пытаясь убедить по телеграфу генерала Духонина дать подкрепление войскам, выступающим против большевиков. После этого отправился в ставку договариваться о создании нового правительства, которое намеревался возглавить. На выборах в Учредительное собрание партия эсеров получила большинство голосов. Чернов, представлявший в собрании Харьковский округ, в день открытия собрания 5 (18) января 1918 г. был избран его председателем. Вскоре после ухода большевиков и левых с.-р. с заседания и сразу же после того, как собрание проголосовало за законопроекты о социализации земли и провозглашении Российской федеративной демократической республики, оставшаяся в Таврическом дворце пробольшевистская охрана силой заставила Чернова и других депутатов покинуть здание, которое затем было опечатано.


Ленин

История России ХХ века - 1917 год - Ленин на митинге в Петрограде 1917 году

Ленин на митинге в Петрограде 1917 году


Ленин не ожидал революции в 1917 году. Известно его публичное заявление в январе 1917 года в Швейцарии, что он не рассчитывает дожить до грядущей революции, но что её увидит молодёжь. Состоявшуюся вскоре революцию Ленин, знавший слабость подпольных революционных сил в столице, расценил как результат «заговора англо-французских империалистов».


В апреле 1917 года германские власти при содействии Фрица Платтена позволили Ленину вместе с 35 соратниками по партии выехать на поезде из Швейцарии через Германию. Генерал Э. Людендорф утверждал, что переправка Ленина в Россию была целесообразна с военной точки зрения[88]. Среди спутников Ленина были Крупская Н. К., Зиновьев Г. Е., Лилина З. И., Арманд И. Ф., Сокольников Г. Я., Радек К. Б. и другие. 8 апреля один из руководителей немецкой разведки в Стокгольме телеграфировал в МИД в Берлин: «Приезд Ленина в Россию успешен. Он работает совершенно так, как мы этого хотели бы».


В середине апреля 1917 года П. А. Александров, следователь чрезвычайной следственной комиссии, открыл производство уголовного дела против Ленина и большевиков. К концу октября 1917 года следствие подходило к концу; Ленину планировали предъявить обвинение по признакам «преступного деяния предусмотренного 51 [соучастие и подстрекательство], 100 [насильственное посягательство на изменение образа правления или на отторжение от России какой-либо её части] и 1 п. 108 [способствование неприятелю в военных или иных враждебных деяниях против России] ст. Уголовного уложения Российской империи». Но дело в отношении большевиков так и не было завершено из-за Октябрьской революции.


3 (16) апреля 1917 года Ленин приезжает в Россию. Петроградский совет, большинство в котором составляли меньшевики и эсеры, организовал ему торжественную встречу. Для встречи Ленина и последовавшей вслед за ней процессии по улицам Петрограда по данным большевиков было мобилизовано «по наряду» 7000 солдат.


Ленина лично встретил председатель исполкома Петросовета меньшевик Чхеидзе Н. С., от лица Совета выразивший надежду на «сплочение рядов всей демократии». Однако Ленин оценил политическую ситуацию в России как благоприятную для начала осуществления мировой пролетарской революции, первое же его выступление на Финляндском вокзале сразу после прибытия завершилось призывом к «социальной революции» и вызвало смущение даже среди ленинских сторонников. Матросы 2-го Балтийского экипажа, выполнявшие на Финляндском вокзале обязанности почётного караула, на следующий день выразили своё возмущение и сожаление, что им вовремя не сказали о том маршруте, которым Ленин вернулся в Россию, и утверждали, что приветствовали бы Ленина возгласами «Долой, назад в ту страну, через которую ты к нам приехал». Солдатами Волынского полка и матросами в Гельсингфорсе ставился вопрос об аресте Ленина, возмущение матросов в этом финляндском порту России выразилось даже в сбрасывании большевистских агитаторов в море. На почве поступившей информации о пути Ленина в Россию солдаты Московского полка приняли решение о разгроме редакции большевистской газеты «Правда».


На следующий день, 4 апреля, Ленин выступил перед большевиками с докладом, тезисы которого были опубликованы в «Правде» лишь 7 апреля, когда Ленин и Зиновьев вошли в состав редколлегии «Правды», так как, по мнению В. М. Молотова, новые идеи вождя показались слишком радикальными даже близким соратникам[95][96]. Это были знаменитые «Апрельские тезисы». В этом докладе Ленин резко выступил против настроений, господствовавших в России среди социал-демократии вообще и большевиков в частности и сводившихся к идее расширения буржуазно-демократической революции, поддержке Временного правительства и защите революционного отечества в войне, изменившей свой характер с падением самодержавия. Ленин объявил лозунги: «Никакой поддержки Временному правительству» и «вся власть — Советам»; он провозгласил курс на перерастание буржуазной революции в пролетарскую, выдвинув целью свержение буржуазии и переход власти к Советам и пролетариату с последующей ликвидацией армии, полиции и чиновничества. Наконец, он потребовал широкой антивоенной пропаганды, поскольку, согласно его мнению, война со стороны Временного правительства продолжала носить империалистический и «грабительский» характер.


В марте 1917 года, вплоть до приезда Ленина из эмиграции, в РСДРП(б) господствовали умеренные настроения. Сталин даже заявил в марте, что «объединение [с меньшевиками] возможно по линии Циммервальда — Кинталя». 6 апреля ЦК вынес по «Тезисам» отрицательную резолюцию, а редакционный совет «Правды» первоначально отказался печатать их якобы из-за механической поломки. 7 апреля «Тезисы» всё же появились с комментарием Каменева Л. Б., гласившим, что «схема Ленина» является «неприемлемой».


Тем не менее, в течение буквально трёх недель Ленину удаётся добиться от своей партии принятия «Тезисов». Одним из первых заявляет об их поддержке Сталин И. В. (11 апреля). По выражению Троцкого Л. Д., «партия оказалась застигнута врасплох Лениным не менее, чем Февральским переворотом… прений не было, все были ошеломлены, никому не хотелось подставлять себя под удары этого неистового вождя». Точку на колебаниях большевиков поставила апрельская партконференция 1917 года (22-29 апреля), окончательно принявшая «Тезисы».


В Петрограде с 3 по 24 июня 1917 года проходил I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором выступал Ленин. В своём выступлении 4 июня он заявил, что в тот момент, по его мнению, Советы могли получить всю власть в стране мирным путём и использовать её для решения основных вопросов революции: дать трудящимся мир, хлеб, землю и побороть хозяйственную разруху. Также Ленин утверждал, что большевики готовы немедленно взять власть в стране.


Спустя месяц петроградские большевики оказались вовлечёнными в антиправительственные выступления 3—4 июля 1917 года под лозунгами передачи власти Советам и переговоров с Германией о заключении мира. Возглавленная большевиками вооружённая демонстрация переросла в перестрелки, в том числе с верными Временному правительству войсками. Большевики были обвинены в организации «вооружённого выступления против государственной власти» (впоследствии большевистское руководство отрицало свою причастность к подготовке этих событий). Кроме того, были преданы огласке предоставленные контрразведкой материалы дела о связях большевиков с Германией.


7 июля Временное правительство отдало приказ об аресте Ленина и ряда видных большевиков по обвинению в государственной измене и организации вооружённого восстания. Ленин вновь ушёл в подполье. В Петрограде ему пришлось сменить 17 конспиративных квартир, после чего до 8 августа он вместе с Зиновьевым скрывался недалеко от Петрограда — в шалаше на озере Разлив. В августе на паровозе H2-293 он скрылся на территории Великого княжества Финляндского, где проживал до начала октября в Ялкале, Гельсингфорсе и Выборге. Вскоре расследование по делу Ленина было прекращено из-за отсутствия доказательств.


Находившийся в Финляндии Ленин не смог присутствовать на VI съезде РСДРП(б), полулегально прошедшем в августе 1917 года в Петрограде. Съезд одобрил решение о неявке Ленина в суд Временного правительства и заочно избрал его одним из своих почётных председателей. В этот период Ленин пишет одну из своих фундаментальных работ — книгу «Государство и революция».


10 августа в сопровождении депутата Финляндского сейма Карла Вийка Ленин переехал со станции Мальм в Гельсингфорс. Здесь он проживает в квартире финского социал-демократа Густава Ровио (Хагнесская пл. д. 1 кв. 22), а затем на квартире финских рабочих А. Усениуса (ул. Фрадрикинкату, 64) и Б. Влумквиста (ул. Тэленкату, 46). Связь идёт через Г. Ровио, писателя Косси Ахмалу[fi], работавшего почтальоном на ж. д., машиниста паровоза № 293 Гуго Ялаву, Н. К. Крупскую, М. И. Ульянову, А. В. Шотмана. Дважды по удостоверению сестрорецкой работницы Агафьи Атамановой к Ленину приезжает Н. К. Крупская. Во второй половине сентября Ленин переезжает в Выборг (квартира главного редактора финской рабочей газеты «Тюё» (Труд) Эверта Хуттунена (ул. Вилккеенкату 17 — в 2000-е годы ул. Тургенева, 8), затем селится у журналиста Юхо Латукки под Выборгом (в рабочем посёлке Таликкала, в доме на улице Алексантеринкату — ныне Выборг, ул. Рубежная 15). 7 октября в сопровождении Эйно Рахья Ленин покинул Выборг, чтобы перебраться в Петроград. До Райволы ехали в пригородном поезде, а затем Ленин перебрался в будку паровоза № 293 к машинисту Гуго Ялаве. Сошли на станции Удельная, пешком до Сердобольской 1/92 кв. 20 к М. В. Фофановой, откуда Ленин в ночь на 25 октября ушёл в Смольный.


7 октября 1917 года Ленин нелегально прибыл из Выборга в Петроград. 24 октября 1917 года после 6 часов вечера Ленин покинул конспиративную квартиру Маргариты Фофановой по адресу Сердобольская улица, дом 1, квартира 41, оставив записку: «…Ушёл туда, куда вы не хотели, чтобы я уходил. До свидания. Ильич». В целях конспирации Ленин меняет внешний вид: сбривает бороду и усы, надевает старое пальто и кепку, повязывает щёку платком. Ленин в сопровождении Эйно Рахьи направляется к Сампсониевскому проспекту, на трамвае доезжает до Боткинской ул., проходит Литейный мост, сворачивает на Шпалерную, по дороге дважды останавливается юнкерами и наконец приходит в Смольный (Леонтьевская ул., д. 1). Прибыв в Смольный, он приступает к руководству восстанием, непосредственным организатором которого был председатель Петроградского Совета Л. Д. Троцкий. Ленин предлагал действовать жёстко, организованно, быстро, поскольку далее ждать было нельзя. Нужно было арестовать правительство, не оставляя власти в руках Керенского до 25 октября, обезоружить юнкеров, мобилизовать районы и полки, направить от них представителей в ВРК и ЦК большевиков. В ночь с 25 на 26 октября Временное правительство было арестовано. Для свержения правительства А. Ф. Керенского понадобилось 2 дня. 25 октября Ленин написал обращение о низложении Временного правительства. В тот же день на открывшемся II Всероссийском съезде Советов были приняты ленинские декреты о мире и о земле, и образовано правительство — Совет народных комиссаров во главе с Лениным. 5 января 1918 года открылось Учредительное собрание, большинство в котором получили эсеры, представлявшие интересы крестьян, составлявших на тот момент 80 % населения страны. Ленин при поддержке левых эсеров поставил Учредительное собрание перед выбором: ратифицировать власть Советов и декреты большевистского правительства или разойтись. Не согласившееся с такой постановкой вопроса Учредительное собрание потеряло кворум и было принудительно распущено.


За 124 дня «смольнинского периода» Ленин написал свыше 110 статей, проектов декретов и резолюций, произнёс свыше 70 докладов и речей, написал около 120 писем, телеграмм и записок, участвовал в редактировании более чем 40 государственных и партийных документов. Рабочий день председателя СНК длился 15—18 часов. За указанный период Ленин председательствовал на 77 заседаниях СНК, руководил 26 заседаниями и совещаниями ЦК, участвовал в 17 заседаниях ВЦИК и его Президиума, в подготовке и проведении 6 различных всероссийских съездов трудящихся.


Своё личное впечатление от «Тезисов» описал Суханов Н. Н.:

…Это было в общем довольно однообразно и тягуче. Но по временам проскальзывали очень любопытные для меня характерные штрихи большевистского «быта», специфических приёмов большевистской партийной работы. И обнаруживалось с полной наглядностью, что вся большевистская работа держалась железными рамками заграничного духовного центра, без которого партийные работники чувствовали бы себя вполне беспомощными, которым они вместе с тем гордились, которому лучшие из них чувствовали себя преданными слугами, как рыцари — Святому Граалю…И поднялся с ответом сам прославляемый великий магистр ордена. Мне не забыть этой громоподобной речи, потрясшей и изумившей не одного меня, случайно забредшего еретика, но и всех правоверных. Я утверждаю, что никто не ожидал ничего подобного. Казалось, из своих логовищ поднялись все стихии, и дух всесокрушения, не ведая ни преград, ни сомнений, ни людских трудностей, ни людских расчётов, носится по зале Кшесинской над головами зачарованных учеников…

После Ленина, кажется, уже никто не выступал. Во всяком случае, никто не возражал, не оспаривал, и никаких прений по докладу не возникло… Я вышел на улицу. Ощущение было такое, будто бы в эту ночь меня колотили по голове цепами….

— Суханов Н. Н. Записки о революции.

С апреля по июль 1917 года Ленин написал более 170 статей, брошюр, проектов резолюций большевистских конференций и ЦК партии, воззваний.


Меньшевистская «Рабочая газета» оценила приезд Ленина как появление «опасности с левого фланга», газета «Речь» — официоз министра иностранных дел П. Н. Милюкова — по словам историка русской революции С. П. Мельгунова, отозвалась в положительном ключе о прибытии Ленина, и о том, что теперь не только Плеханов будет вести борьбу за идеи социалистических партий


Ленин в Г. Думе.

Роста ниже среднего, лысый, с маленькой рыжеватой бородкой и коротко подстриженными рыжими усами; глаза маленькие и сидят глубоко. Говорит с большой внешней убедительностью, причем нервно ходит по ораторской трибуне.

Вот портрет большевика Ленина.

Вчера Ленин неожиданно появился в Г. Думе. Он пришел сюда защищаться против резолюции Исполнительного Комитета Совета Солдатских Депутатов. Резолюция, как известно, признала пропаганду Ленина столь же вредной, как и контр-революционную.

Было заседание солдатских депутатов. Ленину было предоставлено сделать внеочередное заявление.

Говорил он по трем вопросам: об отношении большевиков к земле, к Временному Правительству и к войне.

На кафедре Ленин совсем не так безапелляционно кровожаден, как в своей газете. Или, быть может, Ленина, как и думал Чхеидзе, захватила уже революция. Так или иначе, Ленин в сущности сдал все свои позиции.

По вопросу о земле. — Да, говорит он, земля вся должна принадлежать трудящимся. Но таково же убеждение всей социал-демократии. Большевики прибавляют, что земля должна отойти к крестьянам немедленно. Они стремятся к этому из опасения, что земля останется незасеянной.

— Но, говорит Ленине, мы никогда не проповедывали насилия; пусть захват земли будет производен при условиях строжайшей дисциплины, только по решениям советов крестьянских и батрацких депутатов.

— Сговориться с помещиками о передаче земли? Как можно сговориться, - отвечает сам себе Ленин, - когда в среднем один помещик имеет столько земли, сколько 300 крестьян.

Батрацких депутатов Ленин вводит уже специально как орудие против тех «крепких» крестьян, которые успели приобрести значительное количество земли.

По второму вопросу — об отношении к Временному Правительству — Ленин просто, отмахнулся Правительство поддерживает капиталистов и баста.

Подробно зато Ленин остановился на вопросе о войне. Оказывается, что Ленин и его последователи совсем не стоят за то, чтобы «воткнуть штыки в землю». По нужно всячески стараться прекратить войну. Средство для этого, как сознается Ленин, — одно и притом трудное: братанье на фронте.

А затем, как довод против войны, Ленин выставил тайные соглашения воюющих держав. Эти тайны совершенно известны Ленину: насилие и ограбление Китая, насилие и ограбление Персии.

Во время речи подавалось много записок. Это слушатели задавали хитрые вопросы Ленину. Почему он призывает к ограблению банков, почему считает возвращение Курляндии аннексией, какие практические способы заставить все державы заключить мир и т. д. Ленин отвечал на эти вопросы, но не на все. О банках умолчал совсем, о Курляндии говорил очень длинно, но непонятно, об окончании войны ничего, кроме братанья, придумать не мог.

— Как же это мы будем брататься, — говорил один солдат. Выходят Немцы к нам с красными флагами, а чуть мы поднимем голову, начинают по нас из - тяжелых...

- Итак Ленин сдал все свои позиции, — заявил в следующей после него речи Либер, представитель комитета с. и р. депутатов.


Ф. Б-т.


Ленин в Совете Солдатских Депутатов.

17-го апреля Ленин выступил в Совете Солдатских Депутатов, чтобы дать объяснения по целому ряду вопросов я ответить своим критикам.

Масса солдат бросилась в зал заседаний. Явились сторонники Ленина, которые заняли места частью в самом зале заседаний, частью на хорах.

Появился на ораторской трибуне, Ленин.

Начав с резолюции Исполнительной Комиссии, Ленин заявил, что он хотел бы дать свои объяснения, как по вопросу формальному, касающемуся резолюции, так и по существу своих воззрений на вопросы о земле, о государственном устройстве и управлении Россией и, наконец, о войне.

— Исполнительный Комитет, — заявил Ленин, — считает пропаганду, так называемых ленинцев такой же вредной, как и всякую контр-революционную пропаганду справа. Позвольте мне высказаться по существу.

Ленин читает длиннейшую лекцию об отрубах, о Столыпине, полемизирует с Шингаревым, говорить о Временном Правительстве, о психологии крестьян, пока наконец со скамей но раздаются возгласы: «Довольно», «довольно».

Председательствующий вынужден огласить поступившие к нему одновременно записки о сокращении речи оратора.

За общим шумом решительно ничего нe слышно и председательствующий вынужден знаками просить собрание высказать свою волю. В конце концов большинство решает дать Ленину полчаса сроку.

Ленин опять на трибуне. И начинает развивать свои взгляды на государственный строй России и будущее управление ею.

— Нам нужна, — говорить Ленин, — не такая республика, какая существует в других странах - республика с чиновниками, с полицией, с постоянной армией. Ведь я считаю, что и наше Временное Правительство — избранники капиталистов. Значит вы против власти, - спросят меня, — нет. Это клевета. Наоборот, власть нужна, но нужна самая твердая революционная власть.

Ленин продолжает:

— Я полагаю, только, что власть должна быть вручена Советам Рабочих и Солдатских Депутатов.

Ленин переходит к вопросу о войне.

— Утверждают, что я сторонник сепаратного мира, я заявляло, что это клевета. Я говорю только, что война, затеянная капиталистами всего мира и Николаем Романовым, ведется нашим правительством, также стоящим сплошь из капиталистов. Рабочему классу война не нужна. Почему не опубликовываются тайные документы и дипломатические документы капиталистических правительств. А мне известно, что в этих документах находится план разделения Китая между Францией, Англией и Россией.

— Возглас и шум. — Откуда вы это знаете? Фантазия.

— И на основании этого я считаю, что пока мы не порвем с капиталом и пока не возьмем его в свои руки, политика аннексий всегда будет возможна. Ни с каким капиталистическим правительством закончить войну нам не удастся. Она может был закопчена только рабочей революцией всего мира, к которой мы и призываем. Иначе не распутать эту войну и не избавить от нее человечество.

После речи Ленину задают ряд вопросов.

— Почему отвоевание Курляндии вы называете аннексией?

— Мы не имеем права отвоевывать Курляндию у Германии. Пусть каждый народ решит сам, с кем ему идти, — когда войска уйдут.

— Проповедовали-ли вы свои взгляды в Германии?

— Все то, что я говорил, мы печатали заграницей и рассылали в Германию.

— Поезжайте-ка в Германию проповедовать свои идеи.

Ленин покидает трибуну при аплодисментах явного меньшинства и протестах другой части собрания.


ОТВЕТ ЛЕНИНУ.

От имени исполнительного комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов с возражениями по поводу выступления Ленина выступает М. Либер.

— Товарищ Ленин не учел настроения всей сплоченной русской демократии, — говорил Либер. И его группа останется в меньшинстве. Мало говорить о пожеланиях, надо ставить вопрос так, чтобы осуществить эти пожелания без гражданской войны, к которой может привести агитация Ленина. Многим очень приятен лозунг захватить решительно все у буржуазии. Но не надо переоценивать своих сил. Буржуазная пресса имеет успех, и если мы станем на точку зрения товарища Ленина, то можно ожидать, что громадная часть населения захочет возвращения старого строя. Поэтому спрашивайте не только того, чего мы хотим, но и того, что мы можем получить.

Вести пропаганду, не задаваясь вопросом о том, что можно достигнуть и чего нельзя достигнуть — значит безответственно звать на бой, не подсчитав своих сил. Это значит подымать одну часть населения на другую, повторить ошибки 1905 г. Вот почему исполнительный комитет находит агитацию Ленина крайним ударом по революции. Ленин выгоден буржуазии и, надо думать, что если бы Ленина не было, она вероятно выдумала бы его.

После этих речей собрание перешло к очередным делам.


ДЕМОНСТРАЦИЯ И ГРАНДИОЗНЫЙ МИТИНГ ДОБЛЕСТНЫХ ГЕРОЕВ-ИНВАЛИДОВ.

Доблестные русские воины, проливавшие свою кровь для защиты России от немецкого нашествия и раненые в боях, устроили 16 апреля грандиозную манифестацию в Петрограде с требованиями войны до победного конца, войны до свержения прусского милитаризма, войны за свободу всех народов, угнетаемых немцами и ее союзниками. Исходным пунктом шествия инвалидов была Казанская площадь, где собралось в стройним порядке множество автомобилей, грузовиков, карет, линеек и прочих экипажей. Ехали те, которые от ран и увечий не могли идти. Остальные шли пешком, неся красные знамена и плакаты. Зрелище было в высшей степени умилительное, очень трогательное. На бесчисленных плакатах были надписи, вылившиеся из души тех, которые жили в окопах, сражались с подлым врагом и не раз видели смерть перед глазами. Армия в 10 тысяч инвалидов прошла по главным улицам к Таврическому дворцу, где состоялось несколько больших митингов. На митингах инвалиды вынесли решительное осуждение поведению прибывшего через Германию г. Ленина и его приверженцев, которых инвалиды считают изменниками родины.


История России ХХ века - 1917 год - Один из множества плакатов, которые несли инвалиды во время своей грандиозной манифестации 16 апреля.


Один из множества плакатов, которые несли инвалиды во время своей грандиозной манифестации 16 апреля.


Против Ленина.

Митинг у памятника Скобелеву. – Весть о поездке Ленина в Иваново-Вознесенск. - Телеграмма временному правительству.

Вчера, вечером, состоялся громадный митинг на Скобелевской площади.

Памятник Скобелеву был задрапирован плакатами: «Полное доверие временному правительству при единении с советом солдатских и рабочих депутатов!», «Да здравствует единение!» и т.д.

Выступали почти исключительно противники Ленина и «ленинства». 1 Ораторы указывали на необходимость изоляции Ленина и призывали всех к противодействию лозунгам ленинцев.

Горячую речь произнес боевой офицер, каждая фраза которого покрывалась громом аплодисментов и кликами «ура» и «браво» тысячной толпы. Офицер говорил об особом вреде деятельности Ленина и его сторонников, поскольку это касается армии.

- Если Ленин найдет еще таких же, как он сам, - восклицал оратор, - то русской армии придется воевать не за Минском, а под Смоленском.

Закончил свою речь оратор требованием немедленного ареста Ленина.

Следующие ораторы говорили в том же духе, вызывая одобрительные возгласы слушателей.

Около митинга собрались, как всегда, группы граждан, также горячо говоривших о «ленинстве». И здесь тоже почти все настаивали на необходимости изоляции Ленина.

Некоторые предлагали вынести резолюцию о желательности отправки Ленин а в окопы. Но в ответ указывалось, что Ленин для этого стар. Во время митинг было получено сообщение, что Ленин, направляющийся было в Москву, переменил маршрут и поехал в Иваново-Вознесенск. Тотчас были внесены предложения сообщить о поездке Ленина временному правительству и предупредить ивановцев о ленинском визите к ним.

Митинг затянулся до глубокой ночи.

Ночью, по уполномочию участников митинга, поручик Рескин и еще один гражданин отправили в Петроград временному правительству (с копией петроградскому совету петроградских солдатских и рабочих депутатов) следующую телеграмму.

«Граждане Москвы в количестве более 5,000 человек, собравшись на Скобелевской площади на свободный митинг 22-го апреля 1917 года и обсудив создавшееся положение пришли к единодушному решению поддерживать временное правительство в его работе, направленной на пользу революционной демократии в лице е представителей – советов рабочих и солдатских депутатов, и, вместе с тем постановили просить временное правительство н медленно издать декрет, коим ограничить предпринимательскую прибыль, установив максимальный процент таковой при контроле общественных специально созданных для того организаций и отчисляя весь избыток сверх такового максимума в пользу государственного казначейства на предмет доведения войны до уничтожения германского империализма и милитаризма.

То же собрание большинством всех голосов против 14-ти постановило предложить временному правительству принять все зависящие от него меры к пресечению контр-революционной деятельности Ленина и его единомышленников, не останавливаясь даже перед арестом его в пределах России. Собрание полагает, что кровь, пролитая па улицах Петрограда, всецело падает на голову Ленина н его единомышленников.

Расходясь, собрание единодушными кликами «ура» выразило свое одобрение и поддержку временному правительству в его совместной работе с советом солдатских и рабочих депутатов».


Телефонно-ленинская забастовка.

Ленинцы встретили неожиданный и довольно решительный отпор в среде телефонисток.

Телефонные барышни отказывались соединят телефоны дворца Кшесинской и ленинской газеты «Правда».

- Телефон Ленина? Занять!

Так без конца отвечали одни барышни на вызовы телефонов дворца Кшесинской.

А то еще так :

— Телефон Ленина? Такого не признаем абонентом!

- Не соединяем этого господина!

- Не признаем Ленина !

- Вам «Правду»? Ошибаетесь, не там ищите правды?

И т. д., и т. д.

Весь день вчера и отчасти накануне телефона к Ленину и «Правде» и от них никто не мог добиться.

Телефонно-ленинская забастовка встревожила комитет большевиков.

На телефонную станцию прибыли три представителя комитета: Голощаков, Станевич и Рохля.

Представители потребовали объяснений и немедленных мер к восстановлению нормального телефонного сообщения по аппаратам партийного комитета и партийной газеты.

Помимо нарушения их интересов, как абонентов, поведением телефонисток, — объяснили явившиеся представители, — и важная деятельность комитета.

Так, комитет, по словам его представителей, — был лишен возможности сделать срочные распоряжения по телефону о приостановке нежелательных демонстративных выступлений подчиненных комитету организованных масс.

Управляющий телефонами инж. Н. Л. Семенович принял представителей ленинского комитета, которым объяснил, что, конечно, никакого общего распоряжения по станции о таком отношении к телефонам, принадлежащим комитету, не было сделано.

Оппозиция ленинским телефонам создалась по почину и по собственному желанию телефонисток. Кто отдельно из них так поступал, не представляется возможности проверить во время хода работы.

Представители были приглашены в зал, где работают телефонистки, и на месте им были даны разъяснения о технике телефонных соединений. Такие соединения производятся не в одном исключительном пункте и не одной только барышней. На сигнальный о вызове огонь может каждый раз оторваться другая телефонистка и в другом месте.

Объяснения управляющим давались очень предупредительно. Но телефонистки, когда узнали, кто прибывшие, встретили ленинцев очень не дружелюбными возгласами.

Конечно, иначе посмотрел на это союз служащих.

От его имени было немедленно составлено и вывешено следующее обращение:

«Товарищи! Совет союза служащих телефонной сети считает своим долгом обратиться с горячим призывом к своим товарищам, что при исполнении своих прямых служебных обязанностей они не должны руководствоваться своими партийными и политическими взглядами, а только строго выполнять те функции, которые они взяли на себя, как служащие сети и как члены союза». К этому прибавлено, что по ст. 39 устава союза, товарищеский суд ведает дела по нарушению членами союза: а) настоящего устава и б) правил профессиональной этики».

Во время переговоров с представителями ленинского комитета на телефонную станцию прибыл воинский караул в 50 человек.

Управляющий объяснил прибывшему караулу, что здесь ведется мирный разговор и никакого вмешательства военной силы не требуется, явившиеся для объяснений никому и ничем не угрожают.


Телефонистки и ленинцы.

Инцидент между телефонистками и ленинцами пока еще не исчерпан.

Большинство телефонных барышень заявили управляющему телефонной станции, что убеждение для них выше всего и соединять ленинцев-абонентов они категорически отказываются.

Вчера днем телефонную станцию опять посетили представители бойкотируемых телефонистками учреждений

По их уходе один из механиков станции пытался произнести в защиту Ленина речь, но был встречен более чем недружелюбно. По распоряжению коменданта станции, с сегодняшнего дня запрещен допуск посторонних лиц в помещение станции, где работают телефонные барышни.


История России ХХ века - 1917 год - Председатель Петроградского совета Лев Троцкий в 1917 году

Председатель Петроградского совета Лев Троцкий в 1917 году


Троцкий после высылки из Испании вместе со своей семьёй, 13 января 1917 года прибыл в США. Последующие десять недель находился в Нью-Йорке. Его прибытие активно освещалось в местной прессе. В США Троцкий сотрудничал с эмигрантскими газетами «Новый мир», «Наше слово» и еврейской рабочей газетой «Форвертс», критикуя либеральные взгляды и выступая против участия Америки в Первой мировой войне. Революционер не ожидал скорой смены власти в Российской империи и собирался оставаться в США надолго. Изучение Троцким статистических данных США того периода привело его к мысли о решающей роли Америки в послевоенном мировом развитии. Он также активно вёл политическую деятельность: его выступления на митингах и «политических банкетах» имели успех — кроме того, он собрал вокруг себя группу сторонников из числа членов Социалистической партии и принял участие в создании газеты «Классовая борьба». Троцкий покинул США после амнистии политическим эмигрантам, объявленной в России после Февральской революции.


25 марта 1917 года Троцкий посетил Российское генеральное консульство, где «с удовлетворением» обратил внимание на то, что на стене уже нет портрета русского царя. «После неизбежных проволочек и препирательств» он в тот же день получил необходимые документы для возвращения в Россию — никаких препон старые имперские чиновники ему не ставили. Американские власти также оперативно предоставили возвращавшимся визы на выезд из страны. Видимо, в общей суматохе транзитные документы выдало и консульство Великобритании — позже это решение будет дезавуировано лондонским начальством. Возможно, американские власти впоследствии сожалели о выдаче Троцкому документов на отъезд: в следующие месяцы Государственный департамент настоятельно предупреждал контрольные службы о необходимости более тщательной проверки возвращающихся эмигрантов.


Уже 27 марта Троцкий с семьёй и несколькими другими эмигрантами, с которыми он успел сблизиться в США — Г. Н. Мельничанским, Г. И. Чудновским (помощник Троцкого), Константином Романченко, Никитой Мухиным и Львом (Лейбой) Фишелевым — поднялся на борт парохода «Христианиафиорд», следовавшего в Европу — в норвежский Берген (всего через несколько месяцев, в июне 1917 года, этот пароход погиб в районе Ньюфаундленда. Перед отъездом, во время прощального выступления на американской земле — в «Harlem River Park Casino» — Лев Давидович призвал жителей США организоваться и «сбросить проклятое, гнилое, капиталистическое правительство»


По пути на родину Троцкий был интернирован британскими властями в канадском городе Галифакс: обвинение заключалось в получении революционером «немецких денег» с целью свержения Временного правительства. Задержание, сопровождавшееся насилием, имело резонанс как в российской прессе, так и на международной арене; британский офицер, предположительно лейтенант М. Джонс, в апреле 1919 года оставил следующее описание обстоятельств ареста будущего главы Красной армии:

[Троцкий] сопротивлялся и… у нас получилась довольно оживлённая борьба: сначала в каюте, а затем и на палубе. Два матроса схватили его — тогда он упал на пол каюты, вопя по-русски благим матом. У него была причёска с длинными волосами и, когда он попытался укусить одного из моряков за руку, я схватил его за эти волосы и в тот момент подумал, что дёрнул слишком сильно — но теперь я сожалею, что не выдрал их целиком….

Освобождению Троцкого активно способствовал Владимир Ленин. В лагере Троцкий успешно продолжил агитационную работу среди германских военнопленных. Задержание и последовавшее за ним освобождение сблизили Троцкого с большевиками и привели к тому, что другие социалисты, возвращавшиеся в Петроград и Москву, предпочли не оказываться на британской земле


4 мая 1917 года Троцкий приехал в Петроград. На пограничной (на тот момент) с Финляндией станции Белоостров его встретила делегация от социал-демократической фракции «объединённых интернационалистов» и ЦК большевиков. Прямо с Финляндского вокзала отправился на заседание Петросовета, где в память о том, что он уже был председателем Петросовета в 1905 году, ему предоставили место с совещательным голосом.


Вскоре стал неформальным лидером «межрайонцев», занимавших критическую по отношению к Временному правительству позицию. После провала попытки июльского восстания был арестован Временным правительством и обвинён, как и многие другие, в шпионаже; при этом ему было предъявлено обвинение в проезде через Германию. (Однако, по утверждению Млечина: «В 1917 году в списке тех большевиков, которым Временное Правительство пыталось предъявить обвинение в шпионаже, Троцкий не фигурировал».)


Троцкий сыграл огромную роль в «распропагандировании» и переходе на сторону большевиков солдат стремительно разлагавшегося Петроградского гарнизона. Уже с мая 1917 года, практически сразу после своего прибытия, Троцкий начал уделять особое внимание кронштадтским матросам, среди которых были также сильны позиции анархистов. Излюбленным местом для своих выступлений он избрал цирк «Модерн», закрытый в январе 1917 года пожарными. Во время июльских событий Троцкий лично отбил у никем не контролировавшейся толпы популярного тогда эсеровского лидера, министра земледелия Временного правительства В. М. Чернова (хотя тот и был политическим противником Троцкого).


В июле на VI съезде РСДРП(б) состоялось объединение «межрайонцев» с большевиками; сам Троцкий, в то время находившийся в «Крестах», что не позволило ему выступить на съезде с основным докладом — «О текущем моменте», — был избран в состав ЦК. После провала Корниловского выступления в сентябре Троцкий был освобождён, как и другие арестованные в июле большевики.


В ходе «большевизации Советов» в сентябре — октябре 1917 года большевики получили до 90 % мест в Петросовете. 22 (9) сентября 1917 года Троцкий был избран председателем Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, который он возглавлял ещё во время революции 1905 года. В 1917 году Троцкий также был избран в Предпарламент, стал делегатом II Съезда Советов и был избран в Учредительное собрание.


В отсутствие Ленина, скрывшегося в июле в Финляндии, роль лидера большевиков перешла к Троцкому[162]. В Предпарламенте Троцкий возглавил большевистскую фракцию. Предпарламент он характеризовал как попытку «цензовых буржуазных элементов» «безболезненно перевести советскую легальность в буржуазно-парламентскую легальность» и отстаивал необходимость бойкота большевиками этого органа (по собственному выражению — «стоял на бойкотистской позиции невхода [в Предпарламент]»). Получив от Ленина письмо, санкционирующее бойкот, 7 (20) октября на заседании Предпарламента объявил о том, что фракция большевиков покидает зал заседаний.


12 октября 1917 года Троцкий в качестве председателя Петросовета сформировал Петроградский военно-революционный комитет, состоявший в основном из большевиков, а также левых эсеров. ВРК стал основным органом подготовки вооружённого восстания. Для отвода глаз ВРК формально подчинялся не ЦК РСДРП(б), а непосредственно Петросовету, а его председателем был назначен второстепенный деятель революции, левый эсер Лазимир П. Е. Основным предлогом для формирования ВРК стало возможное наступление немцев на Петроград, либо повторение Корниловского выступления.


Сразу после своего формирования ВРК начал работу по склонению на свою сторону частей Петроградского гарнизона. Уже 16 октября председатель Петросовета Троцкий приказывает выдать красногвардейцам 5 тысяч винтовок.


По вопросу о времени проведения восстания, бежавший в Финляндию Ленин требует начинать восстание немедленно, Троцкий предлагает отложить его до созыва II Всероссийского Съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, с тем, чтобы поставить Съезд перед фактом, что режим «двоевластия» уничтожен, и сам Съезд оказался высшим и единственным органом власти в стране. Троцкому удаётся склонить на свою сторону большинство ЦК, несмотря на беспокойство Ленина отсрочкой восстания.


В период 21-23 октября большевики проводят серию митингов среди колеблющихся солдат. 22 октября ВРК объявил, что приказы штаба Петроградского военного округа без согласования ВРК являются недействительными. На этом этапе ораторское искусство Троцкого сильно помогло большевикам склонить на свою сторону колеблющиеся части гарнизона. Очевидец одного из таких выступлений, меньшевик Суханов Н. Н. в своей работе «Записки о революции», отмечает:


«Советская власть уничтожит окопную страду. Она даст землю и уврачует внутреннюю разруху. Советская власть отдаст всё, что есть в стране, бедноте и окопникам. У тебя буржуй две шубы — отдай одну солдату. У тебя есть тёплые сапоги? Посиди дома. Твои сапоги нужны рабочему…»


Зал был почти в экстазе. Казалось, что толпа запоёт сейчас без всякого сговора какой-нибудь революционный гимн… Предлагается резолюция: за рабоче-крестьянское дело стоять до последней капли крови… Кто за? Тысячная толпа, как один человек, вздёрнула руки.


«Пусть ваш голос будет вашей клятвой поддерживать всеми силами и со всей самоотверженностью Совет, который взял на себя великое бремя довести победу революции до конца и дать людям землю, хлеб и мир».


23 октября Троцкий лично «разагитирует» гарнизон Петропавловской крепости. У большевиков были сильные сомнения по поводу этого гарнизона, а Антонов-Овсеенко даже подготовил план штурма крепости на случай, если она останется лояльной Временному правительству.


Фактически, Троцкий был одним из главных руководителей Октябрьской революции. Его роль подробно описана итальянским коммунистом Курцио Малапарте в памфлете «Техника государственного переворота» (1931).


Спустя год об этом периоде И. Сталин писал:

«Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета т. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому. Товарищи Антонов[-Овсеенко] и Подвойский были главными помощниками товарища Троцкого».


Спустя ещё несколько лет, с началом ожесточённой борьбы за власть внутри ВКП(б), Сталин уже резко меняет свой тон:


…нельзя отрицать того, что Троцкий хорошо дрался в период Октября. Да, это верно, Троцкий действительно хорошо дрался в Октябре. Но в период Октября хорошо дрался не только Троцкий, недурно дрались даже такие люди, как левые эсеры, стоявшие тогда бок о бок с большевиками. Вообще я должен сказать, что в период победоносного восстания, когда враг изолирован, а восстание нарастает, нетрудно драться хорошо. В такие моменты даже отсталые становятся героями.


25-26 октября выступает в качестве главного большевистского оратора на II Съезде Советов, выдержав упорную борьбу с меньшевиками и эсерами, заявившими бурный протест против произошедшего вооружённого восстания и покинувшими Съезд.


Восстание народных масс не нуждается в оправдании. То, что произошло,— это восстание, а не заговор. Мы закаляли революционную энергию петербургских рабочих и солдат. Мы открыто ковали волю масс на восстание, а не на заговор… Тем, кто отсюда ушёл и кто выступает с предложениями, мы должны сказать: вы — жалкие единицы, вы — банкроты, ваша роль сыграна. И отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории…


При наступлении на Петроград войск генерала П. Н. Краснова в октябре (ноябре) 1917 г. Троцкий организовывал оборону города. 29 октября лично проверяет на Путиловском заводе подготовку артиллерийских орудий и бронепоезда, 30 октября лично прибыл на Пулковские высоты, где состоялось решающее столкновение между революционными силами и казаками генерала Краснова.


Как описывает очевидец событий Джон Рид, Троцкий выехал на Пулковские высоты прямо с заседания Петросовета 29 октября (11 ноября):


Петроградский Совет работал полным ходом, зал был переполнен вооружёнными людьми. Троцкий докладывал: «Казаки отступают от Красного Села (громкие восторженные аплодисменты). Но сражение только ещё начинается. В Пулкове идут ожесточённые бои. … Крейсера „Олег“, „Аврора“ и „Республика“ стали на якорь на Неве и направили орудия на подступы к городу…»


«Почему вы не там, где дерутся красногвардейцы?» — крикнул чей-то резкий голос.


«Я отправляюсь сейчас же!» — ответил Троцкий, сходя с трибуны. Лицо его было несколько бледнее, чем обычно. Окружённый преданными друзьями, он вышел из комнаты по боковому проходу и поспешил к автомобилю.


По выражению Луначарского, Троцкий в период подготовки большевистского восстания «ходил точно лейденская банка, и каждое прикосновение к нему вызывало разряд».


После победы восстания в октябре 1917 года, подчинявшийся Петросовету ВРК вплоть до своего самороспуска в декабре фактически оказался единственной реальной силой в Петрограде, в отсутствие ещё не успевшей сформироваться новой государственной машины. В распоряжении ВРК оставались силы красногвардейцев, революционных солдат и балтийских матросов. 21 ноября 1917 года при ВРК образуется «комиссия по борьбе с контрреволюцией», ВРК закрывает своей властью ряд газет («Биржевые ведомости», «Копейка», «Новое время», «Русская воля» и т. д.), организует продовольственное снабжение города. Уже 7 ноября Троцкий от имени ВРК публикует в «Известиях» воззвание «Вниманию всех граждан», объявляющее, что «Богатые классы оказывают сопротивление новому Советскому правительству, правительству рабочих, солдат и крестьян. Их сторонники останавливают работу государственных и городских служащих, призывают прекращать службу в банках, пытаются прервать железнодорожные и почтово-телеграфные сообщения и т. п. Мы предостерегаем их — они играют с огнём….Мы предупреждаем богатые классы и их сторонников: если они не прекратят свой саботаж и доведут до приостановки подвоз продовольствия, — первыми тяготу созданного ими положения почувствуют они сами. Богатые классы и их прислужники будут лишены права получать продукты. Все запасы, имеющиеся у них, будут реквизированы. Имущество главных виновников будет конфисковано».


2 декабря Петросовет под председательством Троцкого принимает резолюцию «О пьянстве и погромах», создавшую чрезвычайную комиссию по борьбе с пьянством и погромами во главе с Благонравовым, и предоставившую в распоряжение комиссии военную силу. Комиссару Благонравову предписывалось «уничтожить винные склады, очистить Петроград от хулиганских банд, разоружить и арестовать всех, порочивших себя участием в пьянстве и разгроме».


Практически немедленно после прихода большевиков к власти как Ленин, так и Троцкий делают целый ряд жёстких заявлений о полной готовности бороться со своими политическими противниками любыми методами. Так, уже 1 (14) ноября 1917 года Ленин на заседании Петроградского комитета РСДРП(б) заявляет, что «…Даже кратковременные их аресты уже давали результаты очень хорошие. <…> В Париже гильотинировали, а мы лишь лишим продовольственных карточек». Впрочем, на том же заседании Троцкий дал понять, что, по его мнению, лишением карточек дело не ограничится:


Нельзя, говорят, сидеть на штыках. Но и без штыков нельзя. Нам нужен штык там, чтобы сидеть здесь…Вся эта мещанская сволочь, что сейчас не в состоянии встать ни на ту, ни на другую сторону, когда узнает, что наша власть сильна будет с нами…Мелкобуржуазная масса ищет силы, которой она должна подчиняться. Кто не понимает этого — тот не понимает ничего в мире, ещё меньше — в государственном аппарате.


30 октября (12 ноября) 1917 года в газете «Известия» Троцкий высказывается в пользу запрета партии кадетов, заявив, что

Во времена Французской революции более честные люди, чем кадеты, были гильотинированы якобинцами за то, что они стояли в оппозиции к народу. Мы никого не казнили и не собираемся это делать, но есть моменты, когда ярость народа трудно контролировать.


17 декабря 1917, в своём обращении к кадетам, Л. Троцкий заявляет о начале стадии массового террора по отношению к врагам революции в более жёсткой форме:

Вам следует знать, что не позднее чем через месяц террор примет очень сильные формы по примеру великих французских революционеров. Врагов наших будет ждать гильотина, а не только тюрьма.


Само понятие «красный террор» было сформулировано Троцким в работе «Терроризм и коммунизм», как «орудие, применяемое против обречённого на гибель класса, который не хочет погибать»


II Всероссийский Съезд Советов рабочих и солдатских депутатов назначил Троцкого наркомом иностранных дел в первом составе большевистского правительства. Как свидетельствует большевик Милютин В. П. и сам Троцкий, Троцкому принадлежит авторство термина «нарком» (народный комиссар).


Вплоть до декабря Троцкий сочетает функции наркоминдела с функциями председателя Петросовета; по собственным воспоминаниям, «я этот Наркоминдел долгое время ни разу не посещал, так как сидел в Смольном». 5 декабря 1917 года Петроградский ВРК объявляет о самороспуске и образует ликвидационную комиссию, 13 декабря Троцкий передаёт полномочия председателя Петросовета Зиновьеву Г. Е. На практике это приводит к тому, что в октябре—ноябре 1917 года Троцкий редко появляется в наркомате и относительно мало занимается его делами из-за загруженности текущими вопросами в Петросовете.


Первым вызовом, с которым Троцкому приходится столкнуться немедленно после вступления в должность, становится всеобщий бойкот (в советской историографии — «контрреволюционный саботаж») госслужащих старого министерства иностранных дел. Опираясь на своего помощника, кронштадтского матроса Маркина Н. Г., Троцкий постепенно преодолевает их сопротивление и начинает опубликование тайных договоров царского правительства, что являлось одной из программных задач большевиков. Тайные договоры «старого режима» широко использовались в большевистской агитации для показа «грабительского» и «захватнического» духа Первой мировой войны.


Также новая власть вскоре столкнулась с международной дипломатической изоляцией; переговоры Троцкого с находившимися в Петрограде иностранными послами результатов не дали. Все державы Антанты, а затем и нейтральные государства, отказались признавать законность новой власти и разорвали с ней дипломатические отношения.


«Промежуточная» платформа Троцкого «ни мира, ни войны: договора не подписываем, войну прекращаем, а армию демобилизуем» получает одобрение большинства ЦК, однако терпит провал. Германия, выждав по условиям перемирия 7 суток после одностороннего решения с Российской стороны прекратить мирные переговоры, 18 февраля 1918 года вместе с Австро-Венгрией переходит в наступление. Бывшая Русская императорская армия к этому времени окончательно прекращает своё существование и оказывается не в состоянии как-либо помешать немцам. Признав провал своей политики, Троцкий 22 февраля подаёт в отставку с поста наркоминдела.


Перед лицом германского наступления Ленин требует от ЦК принятия германских условий, угрожая в противном случае своей отставкой, что фактически означало раскол партии. Также под давлением «левых коммунистов» Ленин выдвигает новую «промежуточную» платформу, представляющую Брестский мир «передышкой» перед будущей «революционной войной». Под влиянием угрозы отставки Ленина Троцкий, хотя и был ранее против подписания мира на германских условиях, меняет свою позицию и поддерживает Ленина. На историческом голосовании ЦК РСДРП(б) 23 февраля (10 марта) 1918 года Троцкий вместе с четырьмя своими сторонниками воздержался, что обеспечило Ленину большинство голосов.


История России ХХ века - 1917 год - Сталин

Сталин получив свободу в результате Февральской революции, вернулся в Петроград. До приезда Ленина из эмиграции он был одним из руководителей ЦК РСДРП и Петербургского комитета партии большевиков, входил в редколлегию газеты «Правда».


Вначале Сталин поддерживал Временное правительство, исходя из того, что демократическая революция ещё не завершена и свержение правительства не является практической задачей. На Всероссийском совещании большевиков 28 марта в Петрограде во время обсуждения инициативы меньшевиков о возможности воссоединения в единую партию Сталин заметил, что «объединение возможно по линии Циммервальда-Кинталя». Однако после возвращения Ленина в Россию Сталин поддержал его лозунг превращения «буржуазно-демократической» февральской революции в пролетарскую социалистическую революцию.


14—22 апреля был делегатом I Петроградской общегородской конференции большевиков.


24—29 апреля на VII Всероссийской конференции РСДРП(б) выступил в прениях по докладу о текущем моменте, поддерживал взгляды Ленина, выступил с докладом по национальному вопросу; был избран членом ЦК РСДРП(б)[34].


В мае — июне участвовал в антивоенной пропаганде; был одним из организаторов перевыборов Советов и участвовал в муниципальной кампании в Петрограде. 3—24 июня участвовал в качестве делегата в I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов; был избран членом ВЦИК и членом Бюро ВЦИК от фракции большевиков. Также участвовал в подготовке несостоявшейся демонстрации, намеченной на 10 июня, и демонстрации 18 июня; опубликовал ряд статей в газетах «Правда» и «Солдатская правда»[34].



1917

Ввиду вынужденного ухода Ленина в подполье, Сталин выступил на VI съезде РСДРП(б) (июль — август 1917) с отчётным докладом ЦК. На заседании ЦК РСДРП(б) 5 августа был избран членом узкого состава Центрального комитета. В августе — сентябре главным образом вёл организационно-журналистскую работу. 10 октября на заседании ЦК РСДРП(б) проголосовал за резолюцию о вооружённом восстании, был избран членом Политического бюро, созданного «для политического руководства на ближайшее время».


В ночь на 16 октября на расширенном заседании ЦК выступил против позиции Л. Б. Каменева и Г. Е. Зиновьева, которые проголосовали против решения о восстании, тогда же был избран членом Военно-революционного центра, который вошёл в Петроградский ВРК.


24 октября (6 ноября), после разгрома юнкерами типографии газеты «Правда», Сталин обеспечил выход газеты, в которой опубликовал редакционную статью «Что нам нужно?» с призывом к свержению Временного правительства и замене его Советским правительством, избранным «представителями рабочих, солдат и крестьян». В тот же день Сталин и Троцкий провели совещание большевиков — делегатов I Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором Сталин выступил с докладом о ходе политических событий. В ночь на 25 октября (7 ноября) участвовал в заседании ЦК РСДРП(б), который определил структуру и наименование нового, советского правительства.


На выборах во Всероссийское учредительное собрание в Петроградском столичном округе был избран депутатом от РСДРП(б).


История России ХХ века - 1917 год - Юлий Мартов

Юлий Мартов после Февральской революции 9 мая вернулся в Россию, так же, как и Ленин, проехав через Германию. Несмотря на огромный авторитет, Мартов сыграл в революции значительно меньшую роль, чем другие меньшевики — И. Г. Церетели, Ф. И. Дан или Н. С. Чхеидзе, хотя и вошёл во Временный совет Российской республики, т. н. «Предпарламент». К Октябрьской революции отнёсся отрицательно, ушёл с делегацией меньшевиков со II съезда Советов. Выступал против ограничения большевиками свободы слова, против арестов видных деятелей (не только меньшевиков и эсеров, но также буржуазных партий и беспартийных). Осудил разгон Учредительного собрания


Василий Шульгин февральскую революцию встретил без восторга. Вспоминая это время в эмиграции, он писал:

С первого же мгновения … отвращение залило мою душу, и с тех пор не оставляло меня во всю длительность «великой» русской революции. Бесконечная струя человеческого водопровода бросала в Думу всё новые и новые лица… Но сколько их ни было — у всех было одно лицо: гнусно-животно-тупое или гнусно-дьявольски-злобное… Боже, как это было гадко!… Так гадко, что, стиснув зубы, я чувствовал в себе одно тоскующее, бессильное и потому ещё более злобное бешенство…

Пулемётов!

Пулемётов — вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулемётов доступен уличной толпе и что только он, свинец, может загнать обратно в его берлогу вырвавшегося на свободу страшного зверя…

Увы — этот зверь был… его величество русский народ…

— Шульгин В. В. Дни.

Слова Шульгина о том, что «революция вызывает желание взяться за пулемёты», стали впоследствии в некотором роде крылатым выражением.


Отголосок неприятия революционных петроградских улиц сквозил и в более позднем их описании в фильме «Перед судом истории» (1965). Восставшие петроградцы, по свидетельству Шульгина-кинохроникёра, представали как «сплошная беспорядочная толпа, серо-рыжая солдатня и черноватая рабочеподобная масса». Историк Олег Будницкий, однако, полагал, что Шульгин рассматривал происходившее в те дни в Петрограде как «меньшее зло» в сравнении с непопулярным режимом, неспособным вести войну, а столь категорично-отрицательное описание революционной толпы приписывал оценкам, сформировавшимся у Шульгина в ходе последующих событий.


Шульгин, тем не менее, принял активнейшее участие в революционных событиях. 27 февраля (12 марта) 1917 года он был избран в состав Временного комитета Государственной думы (ВКГД). 28 февраля (13 марта) на автомобиле под красным флагом Шульгин поехал «брать Бастилию» — в Петропавловскую крепость, чтобы убедить её офицеров перейти на сторону революции. В ходе переговоров с комендантом крепости генералом В. Н. Никитиным ему удалось уговорить его не предпринимать враждебных действий против новой власти и подчиниться ВКГД. По его же распоряжению были выпущены арестованные накануне 19 солдат-павловцев. Шульгин выступил перед гарнизоном крепости, рассказав о происходящих в Петрограде событиях и призвав солдат соблюдать дисциплину. Толпа кричала: «Ура товарищу Шульгину!» Историк А. Б. Николаев отметил, что именно после речи Шульгина в крепости начались беспорядки.


По информации Д. И. Бабкова и С. Ю. Рыбаса, Шульгин в первые дни революции на один день возглавил Петроградское телеграфное агентство, намереваясь стать таким образом «министром пропаганды» во Временном правительстве. Другие историки, впрочем, сообщали, что не могли найти подтверждения этому факту. Шульгин незамедлительно воспользовался своим назначением в ПТА, разослав по трёмстам адресам свою статью с оценкой сложившейся в России ситуации, которую напечатали многие провинциальные газеты[15]. В своих поздних воспоминаниях Шульгин писал, что текст этого циркуляра был выдержан в тонах, слишком консервативных для того момента, — идея статьи сводилась к тому, что Романовы честно и самоотверженно 300 лет служили России, но вот общественная обстановка изменилась, и царь добровольно передал бразды правления Временному правительству, которое продолжит нести эту тяжкую вахту на благо родины. Многим соратникам Шульгина статья не понравилась своим «монархизмом», и ему пришлось оставить только накануне полученный пост.


2 (15) марта Шульгин как член ВКГД вызвался сопровождать одного из лидеров партии «Союз 17 октября» А. И. Гучкова в его поездке в Псков, на переговоры с Николаем II, чтобы убедить царя в необходимости отречения в пользу наследника. Шульгин, как и многие представители высших слоёв общества, считал выходом из ситуации конституционную монархию во главе c наследником Алексеем Николаевичем (при регентстве брата царя — великого князя Михаила Александровича).


В Пскове Гучков проинформировал Николая II о положении в Петрограде и заявил, что существует опасность распространения беспорядков на войска, находящиеся на фронте. Единственная мера, которая может спасти положение, — это отречение в пользу малолетнего наследника цесаревича при регентстве великого князя Михаила, который составит новое правительство. Только так можно спасти Россию, династию и монархическое начало. Выслушав Гучкова, царь заявил, что принял решение отречься и за себя, и за сына. Представители Думы предложили проект акта об отречении, который они привезли с собой. Император, однако, сказал, что у него есть его собственная редакция, которую он и подписал.


Внешний вид Шульгина и Гучкова (они явились к царю в пиджаках, четыре дня немытые и небритые, при этом Василий Витальевич отмечал, что сам был «с лицом каторжанина, выпущенного из только-что сожжённых тюрем») вызвал гнев свиты, из-за чего между Шульгиным и крайними монархистами возникла вражда, длившаяся долгие годы. Когда Гучков с Шульгиным вышли из вагона Николая II, к Шульгину подошёл кто-то из царской свиты и произнёс: «Вот что, Шульгин, что там будет когда-нибудь, кто знает. Но этого „пиджачка“ мы вам не забудем…». Графиня Брасова писала, что Шульгин «нарочно не брился …и …надел самый грязный пиджак… когда ехал к Царю, чтобы резче подчеркнуть своё издевательство над ним».


На следующий день, 3 (16) марта, вернувшись в Петроград, Шульгин присутствовал при отказе Михаила Александровича от престола: по его собственным воспоминаниям в книге «Дни», он, как и большинство присутствовавших, уговаривал Михаила не принимать верховную власть (только Милюков и Гучков настаивали на том, что Михаил должен вступить на престол), отмечая, что в Петрограде не было силы, на которую Михаил мог бы опереться. Затем Шульгин совместно с В. Д. Набоковым и бароном Б. Э. Нольде подготовил текст акта отречения Михаила Александровича.


Отказавшись войти во Временное правительство, Шульгин тем не менее всю весну и начало лета 1917 года оставался в Петрограде, всячески стараясь поддержать правительство, которое желал видеть сильным, и ни при каких условиях не признавая второй, стихийно возникший центр власти — Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, поскольку его деятельность, по мнению Шульгина, была направлена на подрыв дисциплины в армии и прекращение войны. Постепенно он разочаровывался в революции, в совершении которой принял личное участие, — так, на совещании депутатов Государственной думы всех четырёх созывов, проходившем 27 апреля (9 мая), он заявил: «Нам от этой революции не отречься, мы с ней связались, мы с ней спаялись и несём за неё моральную ответственность». Он всё более приходил к убеждению, что революция идёт неверным путём, что реальные «завоевания революции» — пресловутые «свободы» — привели к развалу армии и двоевластию и выгодны только большевикам и Германии. Поэтому его не пугали перспективы утраты этих свобод — Шульгин писал в этот период: «Забудем пока о политической свободе. <…> Сейчас в опасности само существование России».


Принял Шульгин участие и в набиравшем популярность в начале лета 1917 года «ударничестве» — 23 июня (6 июля) он и ещё несколько бывших депутатов Государственной думы подали заявление Верховному главнокомандующему, в котором был представлен план по вербовке, снаряжению и обучению добровольцев: «Мы нижеподписавшиеся приняли решение поступить добровольцами в Действующую армию, полагаем, что этот наш шаг … может быть использован для привлечения некоторого, кроме нас, числа добровольцев. … ходатайствуем разрешить нам нижеследующее: 1) Открыть запись в добровольческий отряд… 2) Приступить немедленно к обучению записанных добровольцев».


Разочаровавшись во Временном правительстве из-за его неспособности покончить с двоевластием даже после июльского кризиса и попустительства украинскому сепаратизму, Шульгин 6 (19) июля уехал из Петрограда в Киев, где началась подготовка к выборам в Городскую думу, и занялся формированием Внепартийного блока русских избирателей, который и возглавил. Блок шёл на выборы с лозунгами сохранения тесных связей между Мало- и Великороссией, сохранения частной собственности и продолжения войны с Центральными державами. Выборы состоялись 23 июля (5 августа), и Список № 3 сумел набрать 14 % голосов и занять третье место в Городской думе. Шульгин также организовал акцию протеста «против насильственной украинизации Южной Руси». Организована она была таким образом: всем подписчикам «Киевлянина» вместе с экземпляром газеты была разослана листовка с текстом обращения. Было предложено, в случае согласия с текстом листовки, подписать её и вернуть в редакцию. Так к акции присоединилось около 15 тысяч киевлян, некоторые высшие учебные заведения, общественные организации и даже воинские части.


30 августа (12 сентября) Шульгин был арестован как «корниловец» по постановлению Комитета по охране революции в городе Киеве, но уже 2 (15) сентября комитет был распущен, а Шульгин — освобождён. Газета «Киевлянин» в тот же период была закрыта. На выборах в Учредительное собрание его кандидатура была выдвинута монархическим союзом Южного берега Крыма. Под председательством Шульгина 17 (30) октября в Киеве состоялся съезд русских избирателей Киевской губернии, принявший наказ, в котором было сказано, что одной из главнейших задач Учредительного собрания должно быть создание твёрдой государственной власти.


Шульгин резко осудил провозглашение А. Ф. Керенским 1 (14) сентября «Российской республики», считая, что вопрос о будущем государственном устройстве может и должно решать только Учредительное собрание. Когда было объявлено о созыве Предпарламента, Совет общественных деятелей избрал Шульгина своим представителем, однако тот отказался от такой «чести».


В начале августа 1917 года Шульгин прибыл в Москву, чтобы принять участие в Совещании общественных деятелей и Государственном совещании, войдя в состав бюро по организации общественных сил. 14 (27) августа выступил с яркой речью против выборных комитетов в армии, отмены смертной казни («демократия, которая не понимает, что управляться выборными коллективами во время страшной войны значит вести себя на верную гибель, обречена») и автономии Украины, потребовав для Временного правительства власти «сильной и неограниченной», фактически — военной диктатуры, которая нужна была бы для того, чтобы правительство смогло заключить «честный мир в согласии с союзниками» и, «обеспечив безопасность личности и имущества», довести страну до выборов в Учредительное собрание.


Известно, что в день завершения Совещания Шульгин поехал на извозчике в подмосковное имение В. А. Маклакова. Цель поездки, с учётом того, что дорога в оба конца из Москвы занимала пять часов, а сам Шульгин только что виделся с Маклаковым в ходе Совещания, должна была быть важной. Однако ни в каких воспоминаниях и книгах Шульгина нет даже упоминания об этой поездке и её целях. Возможно, свет на цели поездки проливают воспоминания А. В. Тырковой, упоминающей о разговоре, состоявшемся между ней и Маклаковым в июне 1950 года. Маклаков рассказал, что сразу по окончании Государственного совещания Л. Г. Корнилов собрал ряд общественных деятелей («человек 15»), среди которых кроме самого Маклакова присутствовали «Милюков, Родзянко, Шульгин», и спрашивал, поддержат ли они его в случае, если он попытается свергнуть Временное правительство. Собравшиеся такую поддержку обещали. Если эти сведения верны, то получается, что Шульгин был знаком с планами корниловского выступления непосредственно от самого Корнилова и поддержал их.


После большевистского вооружённого восстания, в ноябре 1917 года, Шульгин выехал в Новочеркасск и под № 29 записался военнослужащим в «Алексеевскую организацию». Шульгин намеревался начать на территории Дона выпуск газеты «Киевлянин», закрытой властями УНР, но войсковые атаманы просили повременить с этим, так как из-за колебаний казаков прямолинейность политического курса «Киевлянина» могла только навредить. Генерал М. В. Алексеев говорил Шульгину: «Я прошу вас и приказываю вернуться в Киев и держать „Киевлянин“ до последней возможности… и — присылайте нам офицеров». Шульгин уехал в Киев.


Выборы депутатов во Всероссийское Учредительное собрание должны были пройти в Малороссии 26—28 ноября (9—11 декабря). Внепартийный блок русских избирателей во главе с Шульгиным пошёл на выборы с прежними лозунгами, добавив требование «прекращения социалистических опытов». В этот раз борьба была нелёгкой и неравной — во время попытки большевиков захватить власть в Киеве сначала Центральная рада, а затем Совет рабочих и солдатских депутатов реквизировали типографию «Киевлянина». Блок Шульгина (Список № 8) остался без возможности вести предвыборную борьбу. Издание газеты смогли возобновить только 18 ноября (1 декабря). Но и в этих условиях блок Шульгина по Киеву смог получить второй результат — за него проголосовало 36 268 человек (20,5 % голосов, тогда как за социалистов всех оттенков — 25,6 %, за большевиков — 16,8 %). Однако по всему Киевскому избирательному округу блок набрал всего лишь 48 758 голосов (социалисты — более миллиона, большевики — 90 тысяч). В Учредительное собрание блок Шульгина не прошёл.


Захват власти на Украине Центральной радой Шульгин назвал «украинской оккупацией…» края, «преддверием оккупации австрийской». Тогда же прошли выборы в Украинское Учредительное собрание, которое так никогда и не было созвано. Блок Шульгина шёл на выборы, чтобы заявить, кроме упомянутых выше лозунгов, что «русские люди… останутся верными России до конца». Интерес избирателей был ниже, чем к всероссийским выборам. Блоку Шульгина, который выдвинул своих кандидатов во всех малороссийских губерниях и городе Киеве, удалось добиться крупной победы — на киевских выборах блок опередил как самих украинцев, так и большевиков, а Шульгин стал единственным представителем от города Киева, избранным в Украинское Учредительное собрание.


История России ХХ века - 1917 год - Антон Деникин


Антон Деникин с будущей женой Ксенией Чиж в период бегства на Дон, конец 1917 года


Революция февраля 1917 года застала Деникина на Румынском фронте. Переворот генерал встретил сочувственно. Личные взгляды Деникина, как пишет историк, были очень близки кадетским и были им положены впоследствии в основу командования им армии.


В марте 1917 года он был вызван в Петроград военным министром нового революционного правительства Александром Гучковым, от которого получил предложение стать начальником штаба при только что назначенном верховном главнокомандующем Русской армией генерале Михаиле Алексееве. Принял предложение новой власти. 5 (28) апреля 1917 года вступил в должность, в которой проработал более полутора месяцев, хорошо сработавшись с Алексеевым. После смещения Алексеева с поста и замены его генералом Брусиловым отказался быть его начальником штаба и 31 мая (13 июня) 1917 года был перемещён на должность командующего армиями Западного фронта. Весной 1917 года на военном съезде в Могилёве отметился резкой критикой политики Керенского, направленной на демократизацию армии. На совещании Ставки 16 (29) июля 1917 года выступил за упразднение комитетов в армии и изъятие политики из армии.


Как командующий Западным фронтом обеспечивал стратегическую поддержку Юго-Западного фронта во время июньского наступления 1917 года. В августе 1917 года был назначен командующим Юго-Западным фронтом. По пути к месту нового назначения в Могилёве встретился с генералом Корниловым, в ходе разговора с которым выразил свою поддержку предстоящим политическим действиям Корнилова.


Будучи командующим Юго-Западным фронтом, 29 августа (11 сентября) 1917 года был арестован и заключён в тюрьму Бердичева за то, что резкой телеграммой Временному правительству выразил солидарность с генералом Корниловым. Арест был произведён комиссаром Юго-Западного фронта Николаем Иорданским. Вместе с Деникиным было арестовано почти всё руководство его штаба.


Месяц, проведённый в Бердичевской тюрьме, по словам Деникина, был сложным для него, каждый день он ожидал расправы революционных солдат, которые могли ворваться в камеру. 27 сентября (10 октября) 1917 года было принято решение перевести арестованных генералов из Бердичева в Быхов к арестованной группе генералов во главе с Корниловым. Во время транспортировки на вокзал, пишет Деникин, он с другими генералами едва не стал жертвой самосуда солдатской толпы, от которой в значительной степени их спас офицер юнкерского батальона 2-й Житомирской школы прапорщиков Виктор Бетлинг, служивший ранее в Архангелогородском полку, которым до войны командовал Деникин. Впоследствии в 1919 году Бетлинг был принят в Добровольческую армию Деникина и назначен им командиром Особой офицерской роты при Ставке главнокомандующего ВСЮР.


После перевода вместе с Корниловым содержался в Быховской тюрьме. Следствие по делу Корниловского выступления усложнилось и затянулось ввиду отсутствия убедительных доказательств измены генералов, вынесение приговора оказалось отсрочено. В таких условиях быховского заточения Деникин и другие генералы встретили Октябрьскую революцию большевиков.


После падения Временного правительства новая большевистская власть не сразу смогла добраться до быховских узников, и 19 ноября (2 декабря) 1917 года верховный главнокомандующий Духонин, узнав о приближении к Могилёву эшелонов с большевистскими войсками во главе с прапорщиком Крыленко, грозившими им убийством, и опираясь на привезённый из Петрограда капитаном Чунихиным приказ с печатью Высшей следственной комиссии и подделанными подписями членов комиссии, военных следователей Р. Р. фон Раупаха и Н. П. Украинцева, освободил генералов из тюрьмы Быхова.


После освобождения, чтобы быть неузнанным, сбрил бороду и с удостоверением на имя «помощника начальника перевязочного отряда Александра Домбровского» пробрался в Новочеркасск, где принял участие в создании Добровольческой армии. Являлся автором Конституции верховной власти на Дону, изложенной им в декабре 1917 года на совещании генералитета, в которой была предложена передача гражданской власти в армии — Алексееву, военной — Корнилову, а управление Донской области — Каледину. Это предложение было одобрено, подписано донским и добровольческим руководством и легло в основу организации управления Добровольческой армией. На основании этого исследователь биографии Деникина доктор исторических наук Георгий Ипполитов сделал вывод, что Деникин причастен к формированию первого антибольшевистского правительства в России, которое просуществовало один месяц, до самоубийства Каледина.


Приступил в Новочеркасске к формированию частей новой армии, взяв на себя военные функции и отказавшись от хозяйственных. Первоначально, как и другие генералы, работал конспиративно, носил штатское платье и, как писал первопоходник Роман Гуль, был «больше похож на лидера буржуазной партии, чем на боевого генерала». В его распоряжении было 1500 человек и 200 патронов на одну винтовку. Ипполитов пишет, что оружие, средств на приобретение которого хронически недоставало, часто выменивалось у казаков в обмен на спиртное либо похищалось со складов разлагающихся казачьих частей. Со временем в армии появилось 5 орудий. Всего к январю 1918 года Деникину удалось сформировать армию в 4000 бойцов[3]:293. Средний возраст добровольца был невелик, и офицерская молодёжь называла 46-летнего Деникина «дедом Антоном»


Александр Колчак - события февраля 1917 года застали вице-адмирала в Батуме, куда он прибыл на двух миноносцах по вызову командующего Кавказским фронтом Великого князя Николая Николаевича для обсуждения графика морских перевозок и строительства порта в Трапезунде. 28 февраля на миноносце была получена телеграмма из Морского генерального штаба о бунте в Петрограде и захвате города мятежниками. Колчак показал телеграмму Великому князю. Выяснилось, что Николай Николаевич никакой информации о происходящих в Петрограде событиях до этого не имел/


15 апреля адмирал прибыл в Петроград по вызову военного и морского министра А. И. Гучкова. Последний рассчитывал использовать Колчака в роли главы военного переворота для ликвидации двоевластия и установления военной диктатуры и предложил ему взять на себя командование Балтийским флотом. Предполагаемое назначение Колчака на Балтику было увязано с созданием Отдельной армии «для обороны Петрограда». Учитывая, что никакой угрозы столице в то время германские войска не представляли, А. Смолин полагает, что речь могла идти о планах использования армии для наведения порядка в Петрограде. Назначение Колчака на Балтику, однако, не состоялось — согласно одной версии, поскольку почуявший неладное командующий Балтийским флотом А. С. Максимов, не пользовавшийся поддержкой военного и морского министра, саботировал вызов в Петроград; согласно другой, Колчак убедил Гучкова оставить всё как есть. Как бы то ни было, планам установления военной диктатуры в тот период помешали апрельский политический кризис и демонстрации, прошедшие в Петрограде 20-21 апреля. 29 апреля Гучков ушёл в отставку, а 5 мая было образовано первое коалиционное правительство с участием эсеров и меньшевиков.


В Петрограде Колчак принял участие в заседании правительства, где выступал с докладом о стратегической ситуации на Чёрном море. Его доклад произвёл благоприятное впечатление. Когда же речь зашла о Босфорской операции, генерал Алексеев решил воспользоваться ситуацией и окончательно похоронить операцию, которой никогда не сочувствовал. Генерал заявил, что у него нет необходимых пяти дивизий, что в армии уже нет ни одного полка, в котором он мог быть уверен, и что сам Колчак не может быть до конца уверен в своём флоте. Несмотря на то, что в этот момент рухнуло мероприятие, которое адмирал видел венцом своей военно-морской службы и даже «большей частью содержания и смысла жизни», он из соображений воинской дисциплины не стал на правительственном заседании вступать в спор с Главковерхом.


Колчак также участвовал в совещании командующих фронтами и армиями в штабе Северного фронта в Пскове, где, в частности, познакомился с командующим столичным военным округом генералом Л. Г. Корниловым. С совещания адмирал вынес тяжёлое впечатление о деморализации войск на фронте и скором их развале.


В Петрограде адмирал стал очевидцем вооружённых солдатских манифестаций и пришёл к выводу, что их следовало подавить силой. Отказ Временного правительства генералу Корнилову, предлагавшему применить силу, Колчак считал ошибкой. Даже Гучкова он считал виновным в чрезмерных уступках радикально настроенным массам. Колчак был уверен, что в то время авторитета командующих и находившихся в их руках сил как в Петрограде, так и на юге России, ещё было бы достаточно для наведения порядка.


Настроения, с которыми вечером 21 апреля Колчак покидал Петроград, лучше всего передаются отрывком из его письма Тимирёвой:


Из Петрограда я вывез две сомнительные ценности — твёрдое убеждение в неизбежности государственной катастрофы со слабой верой в какое-то чудо, которое могло бы её предотвратить, и нравственную пустоту.


Вернувшись из Петрограда, Колчак выступил с инициативой общероссийского масштаба, которая, по его мнению, могла бы остановить развал российской армии и флота, восстановить боеспособность войск и продолжить войну до победного конца/

25 апреля, сразу же по возвращении в Севастополь, Колчак выступил на Делегатском собрании солдат и матросов гарнизона с докладом «Положение нашей вооружённой силы и взаимоотношения с союзниками». Начав с отрицательной оценки свергнутого государственного строя, который привёл «армию морально и материально в состояние крайне тяжёлое, близкое к безвыходному», адмирал перешёл к неоправдавшимся, по его мнению, надеждам, возлагавшимся на революцию, которая должна была поднять боевой дух армии:


Армия и флот гибнут. Балтийский флот как вооружённая единица перестал существовать, в армии в любом месте противник может прорвать фронт и начать наступление на Петроград и Москву… Фронт разваливается, и шкурнические интересы торжествуют. Наш Черноморский флот — одна из немногих частей, сохранивших боеспособность; на него обращены взоры всей России… Черноморский флот должен спасти Родину!


Последние недели своего командования флотом Колчак уже не ждал и не получал от правительства никакой помощи, стараясь решать все проблемы своими силами. Однако его попытки восстановить дисциплину встречали противодействие рядового состава армии и флота. 3 июня участники митинга в полуэкипаже потребовали удаления со своих постов Колчака, начальника штаба М. И. Смирнова и ряда других офицеров. 4 июня командующий телеграфировал Керенскому, что агитация балтийской делегации получила «сильное распространение» и местные силы не справляются с ней.



«Японцы, наши враги — и те оставили мне оружие. Не достанется оно и вам!»

На митинге 5 июня матросы арестовали помощника командира Черноморского флотского экипажа полковника К. К. Грубера и вынесли постановление о сдаче офицерами холодного и огнестрельного оружия. Чтобы предотвратить кровопролитие, на следующий день Колчак отдал офицерам приказ сдать оружие. Когда пришла пора Колчаку самому сдавать оружие, он собрал на палубе «Георгия Победоносца» его команду и заявил, что офицеры всегда хранили верность правительству и поэтому разоружение для них является тяжёлым и незаслуженным оскорблением, которое он сам не может не принять на свой счёт: «С этого момента я командовать вами не желаю и сейчас же об этом телеграфирую правительству». Судовой комитет решил, что он сдавать оружие не собирается. Рассказывалось, что Колчак, находясь в состоянии крайнего возбуждения, взял пожалованную ему за Порт-Артур золотую саблю — Почётное Георгиевское оружие и, крикнув матросам: «Японцы, наши враги — и те оставили мне оружие. Не достанется оно и вам!», - швырнул саблю за борт. Историк П. Н. Зырянов отмечает, что Колчак, единственный (кроме застрелившегося в знак протеста против решения сдать оружие) не сдавший оружие, да ещё в такой демонстративной форме, от имени офицеров ответил на оскорбление достойным жестом и вызвал этим огонь на себя[204]. Этот жест адмирала обошёл страницы всех газет и произвёл сильное впечатление как в России, так и за границей. В среде правых, уже склонявшихся в то время к идее военной диктатуры, имя Колчака приобрело дополнительную популярность.


По данным же газеты «Русские ведомости», делегатское собрание гарнизона и рабочих, происходившее весь день 6 июня, постановило обезоружить всех офицеров и отстранить от должности командующего флотом адмирала Колчака и начальника штаба капитана первого ранга Смирнова.


Телеграмма начштаба флота в Ставку

Делегатское собрание постановило немедленно сместить командующего флотом и меня, с тем, чтобы мы сдали свои должности очередным по старшинству в присутствии комиссии, которую сейчас выбирают. Митинг требует немедленного ареста командующего флотом. Делегатское собрание с этим не согласилось и постановило завтра обсудить вопрос об аресте. В судовых и полковых комитетах можно ожидать проявление насилия по отношению к командующему до обсуждения вопроса об аресте.

Смирнов.


6 июня Колчак направил Временному правительству телеграмму с сообщением о произошедшем бунте и о том, что в создавшейся обстановке он не может более оставаться на посту командующего. Не дожидаясь ответа, он передал командование контр-адмиралу В. К. Лукину, совершив таким образом, по мнению А. В. Смолина, дисциплинарный проступок, ибо не имел права без приказа Временного правительства покидать своего поста.


Видя, что ситуация выходит из-под контроля, и опасаясь за жизнь Колчака, М. И. Смирнов по прямому проводу вызвал А. Д. Бубнова, который связался с Морским генштабом и просил немедленно доложить министру о необходимости вызова Колчака и Смирнова ради спасения их жизней. Ответная телеграмма Временного правительства пришла 7 июня: «Временное правительство… приказывает адмиралу Колчаку и капитану Смирнову, допустившим явный бунт, немедленно выехать в Петроград для личного доклада». Таким образом, Колчак автоматически попадал под следствие и выводился из военно-политической жизни России. Керенский, уже тогда видевший в Колчаке соперника, использовал этот шанс, чтобы отделаться от него. Колчак же был глубоко оскорблён этой телеграммой, обвинявшей его в допущении бунта, в то время как само правительство постоянно попустительствовало анархии в рядах матросов.


Настроения в Севастополе стали успокаиваться. На митинге была принята резолюция об аресте Колчака, однако Исполком её отверг. Вечером 7 июня Колчак и Смирнов отбыли из Севастополя в Петроград. На вокзале их провожала небольшая группа офицеров флота. 12 июня, вскоре после отъезда адмирала, получив по агентурным каналам сведения о его уходе, близ русских берегов вновь появился «Бреслау», разгромивший на острове Федосини маяк с радиостанцией и пленивший его гарнизон.




Барон Пётр Врагнель за успешно проведённую операцию на реке Збруч летом 1917-го был награждён солдатским Георгиевским крестом IV степени с лавровой ветвью.


С конца 1917 года жил на даче в Ялте, где вскоре был арестован большевиками.


Алексей Брусилов во время Февральской революции поддержал смещение Николая II и приход к власти Временного правительства. Был горячим сторонником создания так называемых «ударных» и «революционных» частей. Так, 22 мая (4 июня) 1917 года Брусилов отдаёт приказ по фронту № 561, в котором говорилось:

Для поднятия революционного наступательного духа армии является необходимым сформирование особых ударных революционных батальонов, навербованных из волонтёров в центре России, чтобы этим вселить в армии веру, что весь русский народ идёт за нею во имя скорого мира и братства народов с тем, чтобы при наступлении революционные батальоны, поставленные на важнейших боевых участках, своим порывом могли бы увлечь за собой колеблющихся.


Журнал "Нива" 1918 год №3


А. А. Брусилов - инициатор создания ударных батальонов (нового типа) и частей смерти русской армии.


22 мая 1917 года назначен Временным правительством Верховным главнокомандующим вместо генерала Алексеева. После провала июньского наступления Брусилова сняли с поста Верховного главнокомандующего и заменили генералом Корниловым. После отставки проживал в Москве. Во время октябрьских боёв между красногвардейцами и юнкерами был случайно ранен осколком снаряда, попавшего в его дом.


+br

Раненый генерал Брусилов, у постели его супруга


Лавр Корнилов - вопрос о назначении генерала на должность командующего войсками Петроградского военного округа был решён ещё императором Николаем II — кандидатура генерала была выдвинута начальником Главного штаба генералом Михневичем и начальником Особого отдела по назначению чинов армии генералом Архангельским в связи с необходимостью иметь в Петрограде во главе войск популярного боевого генерала, совершившего к тому же легендарный побег из австрийского плена — такая фигура могла умерить пыл противников императора. Телеграмма с ходатайством о назначении была отправлена в Ставку генералу Алексееву, поддержана им и удостоилась резолюции Николая II — «Исполнить». 2 марта 1917 года, на первом заседании самопровозглашённого Временного правительства Корнилов был назначен на ключевой пост Главнокомандующего войсками Петроградского военного округа, взамен арестованного генерала С. С. Хабалова.


5 марта Корнилов прибыл в Петроград. По приказу Временного правительства и военного министра Гучкова Корнилов, как командующий Петроградским военным округом, объявил об аресте императрице и её семье в Царском Селе. Он пошёл на это с тем, чтобы попытаться в дальнейшем облегчить участь арестованных. И на самом деле, свидетели говорят о том, что:

Генерал установил строгий порядок смены караулов, определил режим содержания во дворце, добился того, что караульная служба осуществлялась только под контролем штаба округа, а не местных самочинных комитетов и советов. Переводя режим охраны в ведение штаба Петроградского военного округа, Корнилов, по существу, спасал Царскую Семью и от бессудных действий и самочинных решений взбунтовавшегося местного гарнизона и от „самодеятельности“ петроградского Совета, считавшего себя всероссийской властью с первых же дней после возникновения.


В ночь с 5 на 6 марта генерал Корнилов и военный министр Гучков были в первый раз приняты Александрой Фёдоровной. Именно об этом эпизоде свидетельствовал поручик 4-го Царскосельского стрелкового полка К. Н. Кологривов, писавший, что якобы арест императрицы был произведён генералом Корниловым якобы в нарочито вызывающей грубой манере. Эта первая относящаяся к описываемым событиям встреча генерала с императрицей не носила характера «объявления об аресте» (хотя бы потому, что постановления об этом ещё не было принято) и целью своей имела ознакомление визитёров с положением охраняемых. Генерал Корнилов провёл личную инспекцию охраны императрицы и её семьи в первые же часы своего пребывания в должности командующего Петроградским военным округом. Свидетелями эпизода были также великий князь Павел Александрович, граф Бенкендорф и церемониймейстер, личный секретарь императрицы граф П. Н. Апраксин. В своём исследовании историк В. Ж. Цветков приходит к выводу о том, что, как опытный разведчик, генерал мог вести двойную игру:

Нужно было любой ценой добиться защиты Царской Семьи и, с другой стороны, продемонстрировать представителям «новой власти» революционное поведение. Вероятно, что ради этого и была разыграна «сцена» формального «ареста».


Никаких унизительных для царской семьи действий, никакого оскорбительного поведения по отношению к императрице со стороны Корнилова проявлено не было.


Имеются и свидетельства современников, подчёркивающие высокое мнение Александры Фёдоровны, а также вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны о Л. Г. Корнилове, например, это: «Александра Фёдоровна после объявления ей об аресте высказала удовлетворение, что это было сделано славным генералом Корниловым, а не кем-либо из членов нового правительства».


Второй раз генерал вместе с начальником Царскосельского гарнизона полковником Кобылинским был принят императрицей уже утром 8 марта. Полковник Е. С. Кобылинский отмечал очень корректное, почтительное отношение Корнилова к императрице. Приём Корнилова и Кобылинского отмечен в дневнике императрицы в записи от 8 марта. Именно во время этого приёма Корнилов сообщил императрице уже не об «охране», а об «аресте», а затем представил ей Кобылинского. Кобылинский также свидетельствовал, что он был единственным офицером, в присутствии которого Александре Фёдоровне сообщили о её аресте. Один из придворных чинов Царскосельского дворца граф П. Апраксин, такими словами передал ответ императрицы Корнилову:


Я рада, что именно вы, генерал, объявили Мне об аресте, — сказала она Корнилову, когда тот прочел Ей постановление Временного правительства, — так как вы сами испытали весь ужас лишения свободы


После этого была произведена смена дворцового караула: была сменена охранная стража из состава Сводно-Гвардейского полка стражей «арестной», после чего охрана была вновь, уже во второй раз, проинспектирована генералом Корниловым, о надёжности которой он рапортовал уже Великому Князю Павлу Александровичу.


Сам Корнилов глубоко переживал выполнение выпавшей на него тяжелой обязанности. По воспоминаниям полковника С. Н. Ряснянского, находясь под арестом в г. Быхове, в сентябре 1917 г., генерал «в кругу только самых близких лиц поделился о том, с каким тяжелым чувством он должен был, во исполнение приказа Временного правительства, сообщить Государыне об аресте всей Царской Семьи. Это был один из самых тяжелых дней его жизни…»


Тем не менее, после ареста императрицы за Корниловым закрепилась репутация революционного генерала, а ортодоксальные монархисты так и не простили генералу его участия в этом эпизоде.


Генерал разрабатывал нереализованный проект создания Петроградского фронта, в состав которого должны были войти войска Финляндии, Кронштадта, побережья Ревельского укрепленного района и Петроградского гарнизона.


Работая совместно с военным министром А. И. Гучковым, Лавр Георгиевич разрабатывает ряд мер к стабилизации обстановки, стремясь оградить армию от разрушительного влияния Совета рабочих и солдатских депутатов, влияние которого на армию уже выразилось в печально знаменитом Приказе № 1. Вывести разложившиеся гарнизонные и запасные части, как и ввести в город новые полки, было невозможно в связи со всё тем же Приказом № 1. Гучкову и Корнилову оставалось лишь незаметно расставлять на важных постах своих людей. По свидетельству Гучкова, определённые успехи в этом были достигнуты: в военные училища и артиллерийские части назначались фронтовые офицеры, а сомнительные элементы удалялись со службы. В дальнейшем предполагалось создание Петроградского фронта, что дало бы возможность переукомплектовать существующие части и тем самым оздоровить их.


6 апреля 1917 г. Совет наградил Георгиевским крестом унтер-офицера лейб-гвардии Волынского полка Кирпичникова Т. И.,первым начавшего бунт в своем полку в начале Февральской революции и убившего капитана Лашкевича.


Гучков свидетельствует, что генерал Корнилов до последнего надеялся договориться с представителями Совета. Но это ему не удалось, как не удалось и найти общий язык с солдатами Петроградского гарнизона. Деникин писал по этому поводу: «Его хмурая фигура, сухая, изредка лишь согретая искренним чувством речь, а главное, её содержание — такое далёкое от головокружительных лозунгов, выброшенных революцией, такое простое в исповедовании солдатских катехизисов, — не могли ни зажечь, ни воодушевить петроградских солдат».


В конце апреля 1917 г. генерал Корнилов отказывается от должности главнокомандующего войсками Петроградского округа, «не считая возможным для себя быть невольным свидетелем и участником разрушения армии… Советом рабочих и солдатских депутатов»[29] и, в связи с подготовкой летнего наступления на фронте, его переводят на Юго-Западный фронт командующим 8-й армией — ударной армии фронта, которая под его начальством добилась впечатляющих успехов в ходе июньского наступления войск Юго-Западного фронта.


В конце апреля 1917 г. — перед уходом в отставку военный министр А. И. Гучков хотел провести генерал-лейтенанта Корнилова на должность главнокомандующего Северным фронтом — самого распущенного и распропагандированного большевиками из всех русских фронтов, где существовали трудности в управлении и могла пригодиться «твёрдая рука» генерала Л. Г. Корнилова. К тому же должность главнокомандующего фронтом оставалась вакантной после ухода с неё генерала Рузского. Против этого категорически возражал ставший после отречения царя Верховным Главнокомандующим генерал от инфантерии М. В. Алексеев, ссылаясь на недостаточный командный стаж генерала Корнилова и тот факт, что многие генералы, старше Лавра Георгиевича по производству и заслугам, ждут своей очереди. На следующий день Гучков прислал официальную телеграмму по вопросу назначения Корнилова. Алексеев пригрозил, что в случае, если назначение состоится, он сам уйдёт в отставку. Военный министр не решился рисковать отставкой Верховного Главнокомандующего, о чём впоследствии, по некоторым данным, жалел. Описанный эпизод впоследствии зародил довольно сильную неприязнь между двумя генералами — он, как и ситуация с арестом в недалёком будущем Алексеевым корниловцев в Ставке после неудачи Корниловского выступления — даёт ключ к разгадке сложившихся весьма непростых взаимоотношений двух генералов.


Ознакомившись с положением на фронте, генерал Корнилов первым поднял вопрос об уничтожении солдатских комитетов и запрещении политической агитации в армии, учитывая, что армия в момент принятия её генералом Корниловым находилась в состоянии полного разложения.


19 мая 1917 года Корнилов приказом по 8-й армии разрешает, по предложению Генерального штаба капитана М. О. Неженцева, сформировать Первый Ударный отряд из добровольцев (первая добровольческая часть в Русской армии). За короткий срок трёхтысячный отряд был сформирован, и 10 июня генерал Корнилов произвёл ему смотр. Капитан Неженцев блестяще провёл боевое крещение своего отряда 26 июня 1917 г., прорвав австрийские позиции под деревней Ямшицы, благодаря чему был взят Калуш. 11 августа приказом Корнилова отряд был переформирован в Корниловский ударный полк. Знаки отличия чинов полка были дополнены буквой «К» на погонах - по фамилии шефа полка, и нарукавной полковой эмблемой с надписью «Корниловцы». Личной охраной Корнилова стал этнически туркменский конный Текинский полк.


В период командования Корниловым 8-й армией большую роль приобретает комиссар этой армии эсер М. М. Филоненко, служивший посредником между Корниловым и Временным правительством.


Через 2 дня после начала наступления армии, возглавляемой генералом Корниловым, 25 июня 1917 г. его войска прорывают позиции 3-й австрийской армии Кирхбаха западнее Станиславова. Уже 26 июня разгромленные войска Кирхбаха бежали, увлекая за собой и подоспевшую им на помощь немецкую дивизию.


В ходе наступления армия генерала Корнилова прорвала австрийский фронт на протяжении 30 вёрст, взяла в плен 10 тыс. солдат противника и 150 офицеров, а также захватила около 100 орудий. Деникин в своих воспоминаниях позже напишет, что «Выход на Ломницу открывал Корнилову пути на Долину Стрый, и на сообщения армии графа Ботмера. Немецкая главная квартира считала положение главнокомандующего Восточным фронтом критическим».


Однако последовавший прорыв германцев на фронте 11-й армии — бежавшей перед немцами, несмотря на огромное своё превосходство в численности и технике вследствие своего развращения и развала из-за разлагающей революционной агитации — нивелировал первоначальные успехи русских армий.


После общей неудачи июньского наступления Русской армии и Тернопольского прорыва австро-германских войск генерал Корнилов, сумевший в сложнейшей ситуации удержать фронт, был произведён в генералы от инфантерии, а 7 июля назначен Керенским главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта вместо генерала А. Е. Гутора и вечером того же дня направил Временному правительству телеграмму с описанием положения на фронте («Армия обезумевших тёмных людей… бежит…») и своими предложениями по исправлению положения (введение смертной казни и полевых судов на фронте). Генерал Брусилов противился этому назначению (но при этом 8 июля своей телеграммой подтвердил, что считает «безусловно необходимым немедленное проведение в жизнь мер, просимых генералом Корниловым»), однако Керенский настоял на назначении Корнилова: положение фронта было катастрофическим,

…а Корнилов смел, мужественен, суров, решителен, независим и не остановится ни перед какими самостоятельными действиями, требуемыми обстановкой и ни перед какой ответственностью… По мнению Керенского, опасные в случае успеха качества идущего напролом Корнилова — при паническом отступлении могли принести только пользу. А когда мавр сделает своё дело, с ним можно ведь и расстаться…


19 июля генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов назначается Верховным Главнокомандующим, сменив на этом посту генерала Брусилова, шедшего на поводу у солдатских комитетов, что вело к разложению армии и потере контроля над войсками, которые при малейшем натиске противника, массами покидали позиции и уходили в тыл. Лавр Георгиевич не сразу принимает эту должность, но прежде в течение трёх дней оговаривает условия, на которых готов согласиться принять её: невмешательство правительства в назначения на высшие командные должности, скорейшая реализация программы реорганизации армии, назначение генерала Деникина командующим Юго-Западным фронтом. После долгих переговоров сторонам удалось прийти к компромиссу, и Корнилов принял пост, делающий его вторым человеком в государстве, крупной политической фигурой, способной влиять на происходящие в стране события. Это назначение было встречено большой радостью в среде офицеров и консервативной публики. У них появился лидер, в котором видели надежду на спасение армии и России.


Для восстановления дисциплины в армии, по требованию генерала Корнилова Временное правительство вводит смертную казнь. Одной из мер, которые, по мнению Корнилова, могли радикально повысить боеспособность войск, было создание крупных национальных воинских формирований — в первую очередь, украинских: по мысли Корнилова, именно украинцы, непосредственно защищавшие свою родную землю, проявляли наибольшую стойкость и дисциплину в бою. В августе 1917 года по предложению Л. Г. Корнилова Скоропадский приступил к «украинизации» своего корпуса (104-й и 153-й пехотных дивизий). Решительными и суровыми методами, с применением в исключительных случаях расстрелов дезертиров, генерал Корнилов возвращает Армии боеспособность и восстанавливает фронт. В этот момент генерал Корнилов в глазах многих становится народным героем, на него стали возлагаться большие надежды, и от него стали ждать спасения страны. Энергичная деятельность Корнилова на посту Верховного главнокомандующего за короткий срок позволила достичь определенных результатов: утихла разнузданность солдатских масс, офицерам стало удаваться поддерживать дисциплину. Однако, несмотря на успех подобных мер в смысле обеспечения некоторого порядка, меры Верховного командования не могли повлиять на усиливающийся поток пораженческой пропаганды законспирированных большевистских агитаторов в армии и представителей Временного правительства, пытавшихся заигрывать с низами армии во время своих коротких поездок на фронт.


Воспользовавшись своим положением Верховного Главнокомандующего, генерал Корнилов предъявляет Временному правительству требования, известные как «Корниловская военная программа». В Москве на Государственном Совещании 13-15 августа генерал Корнилов в своём обширном докладе указал на катастрофическое положение на фронте, на губительное действие на солдатские массы законодательных мер, предпринимаемых Временным Правительством, на продолжающуюся разрушительную пропаганду, сеющую в Армии и стране анархию.


Бездействие власти в конечном счёте парализовало все немногие благие начинания Корнилова. В армии и на флоте все оставалось неизменным, пока Временное правительство не сочло популярность в армии самого Корнилова слишком опасной для «революции»


28 августа (10 сентября) 1917 генерал Корнилов, незадолго до этого выступивший на Московском совещании (несмотря на попытки Керенского лишить Верховного главнокомандующего на этом совещании слова) с требованием «ликвидации анархии в стране», отказал Керенскому (накануне ложно обвинившего генерала Корнилова в измене с якобы имевшим место требованием о передаче «всей полноты гражданской и военной власти») в остановке продвижения на Петроград 3-го кавалерийского корпуса под командованием генерала Крымова, которое проводилось по требованию Временного правительства и было санкционировано Керенским.


Этот корпус был направлен в столицу Временным правительством с целью окончательно (после подавления июльского мятежа) покончить с большевиками и взять под контроль ситуацию в столице:


20 августа Керенский, по докладу Савинкова, соглашается на «объявление Петрограда и его окрестностей на военном положении и на прибытие в Петроград военного корпуса для реального осуществления этого положения, т. е. для борьбы с большевиками».


А. Ф. Керенский, фактически сосредоточивший в своих руках правительственную власть, во время корниловского выступления очутился в трудном положении. Он понимал, что только суровые меры, предложенные Л. Г. Корниловым, могли ещё спасти экономику от развала, армию от анархии, Временное правительство освободить от советской зависимости и установить, в конце концов, внутренний порядок в стране. Но А.