Замок на двери морга

В избе пяти-стенной сидел молодой человек лет так тридцати, но выглядел много старше, в плюс его возрасту играла и многодневная небритость и что-то глубоко пережитое. Со стороны казалось, что он полностью погружен в архиважное дело: смачное пожирание яичницы с салом, сыром и помидорами, рядом на столе стояла крупная бадейка с салатом оливье. Периодически молодой человек зачерпывал в бодейке вилкой с одним кривым зубчиком из четырех и отправлял охапочку салата в лоснящейся от сала и жареных яиц рот. Именно за этим занятием его и застали два спецагента – являющихся к тому же той самой фигуральной "рукой Москвы", которую многие поминают по поводу и без, но мало кто видел воочию. Агенты продемонстрировали невыбритому хозяину дома свои внушительные корочки цвета артериальной крови, печати впечаталась в нужных местах. Никаких сомнений – документы настоящие и агенты такие же.

- Нам нужно видеть трупы.

На молодого человека это приказ, а любая просьба без слова "пожалуйста" напоминает оный, тем более сказанная таким металлическим тоном, из которого впору ковать булатные мечи кладенцы, но мы несколько отвлеклись на околичности, так вот на молодого человека стальной тон и корочки, и пара агентов Первопрестольной в костюмах защитного цвета (в таких ходят грибники оригиналы, матерые охотники и наемники, не признающие других орденов, кроме золотых недырявых кружочков) не произвели ровно никакого впечатления. Вилкой он отправил толстый кусок сала – сразу и не определишь где у него начиналась высота и кончалась ширина – в рот, а стелющуюся за салом мантию желто-белого цвета он запихнул туда же весьма ловким движением руки, в котором не чувствовалось ни спешки, ни нервов, ни благоговения пред высокими и пока ещё живыми гостями. Однако он поднял на них глаза небесно голубого цвета, лишь некоторый блеск портил их, однако блеск был неустановленной природы и о нем несколько позже. Ни разу не моргнув и с полным ртом черного хлеба, салата, сала, яиц и чеснока – его выдавал запах - что-то сказал, потом добавил уже более внятно:

- …раньше я здесь работал учителем литературы, старался привить местным детишкам не отвращение к классической русской литературе, как это обычно водится у многих моих излишни ревнивых коллег, а любовь к чтению. Между прочим, Толстого я им не давал, хотя в программе он есть. Не поймут и мало кто даже взрослым прочтет великое. Но и всякую мерзость современную не давал, вроде Сорокина. Сами прочтут и сделают вывод - говно или только так выглядит и соответственно пахнет. Я бы рассказал подробно свою методу, но вы же не за этим приехали, тем более что сейчас я работаю тут смотрителем морга. На двери там, кстати, замка нет, открыто, так сказать, всегда. Так что, если торопитесь, идите и смотрите на тела, а ежели хотите кое-какие мои соображения услышать, то милости прошу к столу. У меня сейчас каждый ужин как последний и каждый обед такой же, да и завтрак – основа основ правильного питания – мало чем от них отличается. Я, знаете ли, из леса уже… - он открыл толстую общую тетрадь в клеточку с нанесенными в ней разными чернилами каракулями и перелистнул несколько страниц – восемьдесят три трупа вытащил. Так что торопиться, господа мои хорошие, явно некуда. Чай горячий - в чайнике (он ткнул воздух вилкой в направлении плиты), водка холодная – в холодильники (еще четыре дырки в смеси азота и кислорода, которую некоторые поэтические личности называют эфиром, проделала вилка с одним кривым и невыпрямленным зубчиком из четырех), там же сало и яйца, жены у меня нет, так что харчи находятся на самообслуживании.

Агенты перекинулись взглядами и решили подождать бывшего учителя литературы (некоторые утверждают, что не бывает бывших учителей). Один из них открыл холодильник, второй в это время прикрывал напарника. Водку они проигнорировали – смотритель морга решил, что эти проживут дольше, чем спецназовцы, которые белую глушили айда-пошел, но проживут ли они дольше следователя, который выдержал местного климата три дня и только на четвертую ночь повесился. Или его повесили…

- А вы не очень-то рвётесь помогать представителям власти, - заметил один из агентов.

- Не помню, какого числа, но точно во вторник, так омоновцы пошли лес прочесывать, кстати, их машины стоят и уже потихоньку разбираются на запчасти во дворе у бабы Нюры… доподлинно неизвестно, куда делись служивые, но к завтраку в среду никто не вернулся. А я тут несколько позже овраг нашел, там чего-то лежит в извести гашеной или негашеной, к своему стыду я не знаю, чем гашеная известь от негашеной отличается, возможно, бойцы спецподразделения там и захоронены, я в морг отправляю только трупы, которые поднять можно, а всякое разложившиеся и непотребное я туда не таскаю, по возможности хороню на местах находок, помечаю их конечно… а водка в холодильнике стоит?

- Одна бутылка, початая.

- Да и что ей будет, я же не пью…

- А почему не пьете?

- Не помню какого числа… когда таскаешь трупы из леса, знаете ли не до чисел… да ещё под их взглядами.

- Их?

- Да, они смотрят, затылок почти всегда чешется, я вот налысо бреюсь, но даже и это не помогает.

- А кто они?

- Сколько раз оглядывался – никого не видать. Но смотрят… так это в среду было. Нашел я… - молодой человек нашел нужную запись в тетради – Бориса Николаевича из Ставрополя, а при нем пакет с водкой, кажется, три пузыря. Так я употребил, тяжелый он был Смирнов из Ставрополя, и ещё употребил, только стал замечать: пью-пью ее, а легче не становится. Только эти стали ближе подходить, и даже показалось, что дышат.

- Дышат?

- Я говорю, показалось. Их никогда не видно и никогда не слышно. В общем, в ту среду я и бросил пить. Как отрезало. И главное особой причины нема, нету причины, но с тех пор ни разу не захотелось к бутылке приложиться.

Блеск в глазах молодого человека усилился.

- Расчувствовался я тут с вами, пошли жмуриков смотреть.

Два агенты, прикрывая друг друга, двинулись следом за смотрителем морга в морг.

Ряды, ряды, ряды столов, на них мертвые лежат. Мужчины и женщины, дети и старики.

- Обратите внимание, примерно половина умерла явно насильственной смертью, другие умерли от пятнистой болезни, я это так называю, можно и по латыни что-нибудь ввернуть, только вот какая загогулина, от пуль, ножей и удавок погибли и мужчины и женщины, а вот от болезни только мужики. У тех, что были с документами, я их клал… ложил… в общем рядом с головой, если она имеется в наличии, некоторые без… три или четыре…

- А почему вы не уедете? – на неожиданный вопрос никакой реакции не последовало.

- …вот смотрите, тут московский паспорт, а тут питерский, а этот погибший из Мурманска, а эта – из Казани, я оттуда родом, а у этого вообще дипломатическая неприкосновенность, только она не помогла, да и мне от них не уйти… как и вам, если вы входите в их планы, останетесь при деле, а если нет – будете здесь лежать.

В морге стало чуть холоднее.

- Эта угроза?

- Это факт. Мне иногда кажется, хотя это слишком надменно угадывать их промыслы, что я здесь только для того, чтобы всех чужаков заверять: не ходите в лес. И уж во-вторых – трупы собирать. У нас в деревне смешно – большинство в церковь бросилось, от малых деток до стариков стали усиленно православными, другие наоборот озлобились на батюшку и стали истыми атеистами.

- А вы?

- Я гордый. Думаю, если Бог решил меня проверить, то он это обязательно осуществит. А вы говорите уехать. Здесь интереснее…

Полутень полуулыбки полускользнула на небритом лице.

- Чем где?

- Чем везде. С пятницы иностранцы пошли. Поначалу из бывших республик СССР, ставших теперь суверенными или около того государствами, а дальше больше – вот первый, пока первый американец. Штат Юта, судя по водительским правам.

- Надо сообщить в посольство.

- Значит скоро и их люди в чёрном пожалуют… - глаза молодого человека блеснули в свете люминесцентных ламп, которые ровными рядами светили под потолком. – Мужики, а может, вы не будете в лес ходить? А то мне надоело, туда пешком, обратно – на тележке.

- А вы не рассматриваете такой вариант развития событий, что мы сами вернемся, да ещё и их трупы принесем?

Парень ничего не сказал, тогда другой агент поинтересовался:

- Здесь больше, чем восемьдесят три тела.

- Так до меня возить начали, возможно, и меня привезут, и после меня будут возить. Это бывшее бомбоубежище. Его для ракетчиков построили в годы холодной войны, потом когда часть передислоцировали, тут и овощехранилище было и лыжная база… а когда началось, сделали морг. Они его удлиняют.

- Что?

- Раньше вот до этой черты помещение было… - парень показал на меловую черту, коряво разделяющую коридор между рядами столов. – А потом дальше пошло… эту черту предыдущий смотритель проводил, вот он лежит… потом и я засекал. Морг удлиняется, а трупы в нем не гниют. Вы не знаете, трупы в моргах вообще долго хранятся?

- Это зависит от вентиляции, температуры, влажности и наличия в воздухе бактерий и микроорганизмов.

- Я помню чудное мгновенье, передо мной явились вы… - вдруг продекламировал смотритель морга.

Спецагенты поняли, что пора уходить.

Их тела учитель нашёл, он знал, что найдёт и нашёл. Точнее, мелкие фрагменты тел, он не стал собирать эти кровавые пазлы в рваной одежде защитного цвета, просто поставил крест из веток.

В понедельник смотритель решился – он повесил на дверь морга замок, открыл канистру с солярой и наклонил её, где-то на десятый бульк опрокинул канистру и стал поджигать и кидать в лужу спички, почему-то они тухли, пришлось помочь воспламенению мало темпераментной жидкости бинтом и зажигалкой zippo, которую он позаимствовал у… сейчас и не вспомнить у какого покойника. Огонь занялся споро, стал урчать и набирать силу, потом пламя загудело, стало пыхать жаром. Смотритель отошёл и, не оглядываясь, направился прямо по дороге. Мимо дома, мимо деревни, мимо леса Он почесал выбритый затылок, скорее, по привычки, чем по необходимости – на него никто не смотрел со спины. Ну, может быть, только Бог…

Больше его в деревне никто не видел.

<<<на Эссе