|
Самое экзотическое, что у меня было с блондинкой
В Марийских лесах это было. Вечер как сейчас помню. Расположились мы около чистейшей глади озера. Их тут зовут ерами, а если сделать одну ошибку, то Ирами. Простенько накрыли деревянный стол под навесом. Бутылочка водочки, не одна. К ней селёдочка в маслице. Лука зелёный изгиб. Картоха дымящаяся от внутреннего жара. Куски мяса румяные от тепла углей и полосатые от решёточки. Помидоры красные, в них так просто гиппопотамам спрятаться. Огурцы вдоль разрезанные, пупырчатые, солью припорошенные. Персики отдельной строкой. Их было много… однако, чтобы как-то гармонизироваться с природой и не нести в лоно нашей матери пыль и суету каменных джунглей, мы до леса сделали остановочку. Гармонизировались грамм по 100, а закусывали персиками. И поэтому были персики, а остался персик. Он и шёл, а точнее катился по жизни отдельной желто-оранжевой строкой. Сгущёнка как необходимый энзэ, хотя кое-кто из сластён желал густое удовольствие уже сейчас и банку вспорол консервный нож. Шампанское опять же. Напиток, явно выбивающийся из натюрморта своими пузырьками. Но девчонки хотели, а если они чего-то хотят, то легче им это дать, чем отправлять Вселенную на перезагрузку. Пиво, тоже было. А ведь в нем тоже пузырьки… но это другие пузырьки. Хлеб - всему голова, крутобокий, чёрный, толстыми ломтями нарезанный, на такой можно и майонеза брызнуть, и селёдочку кинуть, и помидорину с огурцом и ещё места останется для сыра. А как описать такую приправу как воздух. Чистый здешний воздух. Он становится прозрачнее после 70, а после 200 достигает особенной прозрачности. Вбираешь ртом жадно в легкие до диафрагмы и понимаешь - живёшь. И не зря. А в городе глотнешь сквозь нос выхлопные газы и понимаешь - умираешь. Да ещё и зря.
Вот под такую сурдинку мы и стали играть в "правду или действие". Я выбрал правду. И пальчик с маникюром Елены в девичестве Котовой не дал мне шанса увильнуть от ответа на вопрос: что у меня было самое экзотическое с блондинкой. Тогда я обратился ко своей второй половине: можно? Она тряхнула золотыми кудрями. А я послал, точнее направил мою милую купаться, ибо не всё её розовые ушки должны слышать.
- Наливай! - махнул я рукой.
Что-то прозрачное без цвета и почти без запаха булькнуло в рюмку. Мы хлопнули "за правду". И я начал плести нить повествования, по большей части налегая на документальные факты, но иногда вплетая в них нить лжи, что зовется фантазией.
Дело было в Африке. От друга перепал индивидуальный тур на две персоны. Ну я и предложил своей будущей супружнице, а тогда просто избраннице - айда смотреть снега Килиманджаро. Да, все мы читали Киплинга или это был Хемингуэй… ну не суть. А попали мы по путевке от снегов Килиманджаро далече… посему эту гору не зырили, ну и Эверест с ней!
Зато видели солнце размером с наших два. Видели стада антилоп по своей многочисленности превышающих толпы болельщиков на московском дерби "Спартак - ЦСКА". Видели львов, ленивых как привокзальные таксисты. Видели слонов, более внушительных, чем большинство современных ньюсмейкеров. Видели фламинго много гламурнее модниц пока еще куцего XXI века. Видели гиен, отвратительных как улыбающиеся политики. Видели раскрашенных аборигенов, которые предлагали похитить их души посредством фотоаппарата по вполне рыночным ценам.
Короче я перестал чувствовать себя офисным планктоном и превратился в… русо туристо, облико морале. На шее верный канон, рядом Алёнка в шортах, топике и широкой шляпе, наверное, со спутника было видно только шляпу. И как я был рад, что я не спутник в холодной пустоте космоса, а её мужчина. Когда такая барышня рядом, даже без джакузи рай.
Однажды утром, когда её кудри золотым прибоем затопили лес чёрных с проседью волос на моей груди, я осторожно высвободил руку из-под головы Алёнки и пошел за банкой пива. А после пива меня потянуло на подвиги. Я решил принести цветов к пробуждению любимой. Кофе у нас не было, а пиво она любит не так сильно, как я. Короче, романтика для меня трансформировалась этим утром в образ букета…
Те разноцветные цветики-семицветики, что росли около нашего бунгало, я отверг. Нужны были какие-то необычные цветы. И я пошёл куда глаза глядят. На всякий случай взял с собой ещё банку пива, потому что не вовремя выпитая вторая, смазывает впечатления от первой. На очередном глотке замираю. Чу! Вот они. Сердце ёкнуло. Таких красивых цветов я ещё здесь не видел. Допиваю банку, плющу её ботинком и кладу в карман (по возможности стараюсь беречь природу, а нет возможности, так бросаю мусор где придется). Иду на вы. И тут случилось два малоприятных события, причем как всегда одно было гораздо более малоприятно, чем второе. Во-первых, цветы улетели. Псевдоцветы на поверку оказались стайкой каких-то ярких пичуг. Но это не самое страшное. Запасной план - цветы у бунгало, у меня всегда имелся в запасе. Подо мной что-то щёлкнуло, и это было самое плохое "во-вторых" из всех возможных. Я никогда не был на войне, но почему-то сразу понял - противопехотная мина. Во рту так пересохло, как будто я не пил пива светлого, две банки по поллитра…
Супергерои в аналогичных обстоятельствах спасают мир, а я стал орать: "Спа-си-те! По-мо-ги-те!" Потом подумал и стал орать: "Хэ-лп!" Потом подумал и стал орать: "Хэ-лп, ва-шу мать!" Неожиданно - с той стороны, откуда я не ждал помощи, ко мне подошел наш проводник (мы его прозвали Бажиндой, но у него было другое имя, которое я забыл) и ободряюще похлопал меня по спине. Я высокий? Да! Я широкий? Да! Но я очень легкий! И от таких рьяных знаков внимания могу сдвинуться, а если я сейчас сдвинусь, то эта сука под ногами рванет! Это я и попытался объяснить проводнику в минимуме русских слов, благо Бажинда русский понимал. Тут налет заспанности слетел с его лица, он отпрыгнул от меня метра на два, а потом отбежал метров на двадцать и уже оттуда орал: "А это точно мина?" Я предложил ему подойти и посмотреть самому. Потом я подумал и заорал: "Дядю Мишу позови!" Судя по пьяным разговорам по вечерам в нашем туристическом мирке, дядя Миша в свое время исполнял интернациональный долг. Причем в таких горячих точках, о которых цивилизованный мир предпочитал не слышать по БуБуСи и не видеть по Евроносу.
Ожидание смерти подобно. Но всё-таки не смерть! Я думал, как избежать свидания с дамочкой, которая без косы на работу не ходит. Мозг совсем сплавился, предлагал какие-то идеи-фиг: бронеплиту - прочную, но легкую и тонкую - аккуратно, засунуть между мной и миной, чтобы её не потревожить, а потом я отпрыгну, а весь заряд уйдет в броню… или затопить мину водой из детского бассейна. Проблема была в том, что бронеплит не было в ближайших окрестностях, да и бассейнов тоже… еще одна бредовая мысль: а может поссать на эту суку и взрывчатка не взорвется? Чтобы избавится от подобного мыслехлама я стал морщить лоб, остатки нелепых идей разбежались… наступила пустота и только где-то глубоко-глубоко внутри меня какой-то подлючий голос скрежетал: это последние минуты твоей жизни! Ха-ха-ха…
Через некоторое время, за которое несколько моих волос успело поседеть (особо нервные упали из своих луковиц), а нервы превратились в натянутые струны, пришел помятый дядя Миша. Видимо, это утро ему далось нелегко. Он деловито осмотрел что-то под моими ногами и сказал несколько слов (около восьми, причем семь матерные и один предлог). В них было всё мое прошлое и настоящее. Но не было будущего. Я взмолился: "Дядя Миша, я же ещё с Алёнкой не женат, хотелось бы в ЗАГС целым зайти, а не по частям…" На что мне дядя Миша веско парировал: "Не ссы!" Вообще-то после пива или от нервов ссать хотелось… "А разминировать никак нельзя?" - поинтересовался я. Это был такой гипотетический вопрос из разряда: есть ли жизнь на Марсе? "Без вариантов", - обрубил дерево моих надежд по самый пень мой старший товарищ. "Жди тут", - бросил он мне. Как будто я мог куда-то уйти! "Схожу за бронниками, у меня два завалялось…" - удаляясь от места моей трагедии, пояснил он.
Я попросил у Бога прощенье за всё. Сказал ему спасибо за всё. Других молитв я не знаю. Поэтому остальное время до прихода дяди Миши я таращился на зрителей, которые пришли посмотреть на белого-дурилку-картонного, который встал на мину. Билеты в амфитеатр не раскупались, зато галёрка была переполнена. У нас бы ещё на мобильные телефоны снимали мои экзерсисы на пятачке. Я улыбнулся аборигенам. Они улыбались мне шире… наконец в наш театр абсурда явился спаситель - дядя Миша принес два бронежилета. Один одел на моё тулово. Второй протянул со словами: "Или на голову, или на жопу. Я бы одел на голову, тогда еще руки закроет". Ну как тут не послушаешься дядю Мишу! только вот жопа… точнее, то, что от неё спереди… в общем всё как-то слегка увяло… даже ссать расхотелось.
"А дальше чего?" - спросил я из-под бронежилета, в котором мои руки и голова чувствовали себя несколько одиноко… "Когда я за дерево отойду, и всех этих любопытных расшугаю, тебе отмашку дам. Ты после моей команды падай" - ответил мне спокойный голос дяди Миши "Как?" - уточнил я. "Нежно" - уточнил он. - "Я бы падал причиндалами вперед, чтобы было с чем в ЗАГС идти… но если ты жопой больше дорожишь…" - их в армии учат так шутить что ли? "Дядя Миша, иди уже за дерево…" - мне тут не до армейского юмора чего-то стало. Вообще я напоминал Венеру Милосскую, только был мужского пола, с руками и в двух бронниках. А так - один в один.
Какие-то твари крупнее наших кузнечиков, но мельче здешних слонов трещали кругом, из-за этого гомона я услышал команду дяди Мишы. Тянуть кота за хвост было дальше некуда. "С Богом!" - сказал я и сделал шаг вперед. Большой шаг для меня и никакой шаг для человечества. Я упал грациозно как сноп пшеницы (или системный блок комьютера - если вам такая ассоциация ближе). Сука взорвалась. Если бы это была просто мина, то мне, скорее всего, просто оторвало ногу, или другую ногу, или ещё чего-нибудь между ними. Но эта штучка хотела забрать жизни не одного, а многих. Она подпрыгнула и изрыгнула из себя железо, чтобы положить всех, до кого смерть сможет дотянуться. И самой ближайшей целью был броненосец-я, частично прикрытый бронежилетами…
Оглушенный, чем-то ударенный, я ужом выполз из верхнего бронежилета, и стал осматривать, ощупывать, ноги и кое-что ещё. А! Что Это!? мягкое… уф… не кровь моя, а дерьмо не моё, ну положим антилопье… да если и не антилопье… Да какая разница?! Главное - цел! Это же сказал подошедший ко мне дядя Миша. "Во, гляди, один осколок, второй…", - считал он прорехи в бронниках. - "А тебе, дураку, кажись, повезло". "Дядя Миша!" - меня переполняла любовь к этому суровому человечищу, да и ко всем на свете. "Не надо соплей, и не лезь ко мне со своими объятиями, ты весь в дерьме! Вечером бутылку принесешь…" - улыбнулся он мне. - "Лучше сразу две".
Как он был прав!
В бунгало я пришел пропахший порохом… ибо запахи пота, пыли и дерьма я тщательно с себя соскреб на колонке… только запах пороха из меня почему-то выходить не хотел. Цветы нарвал около бунгало… Потому что такая у них была судьба. "На!" - сказал я Алёнке, вручая букет, больше похожий на лохматый веник. Дальше силы покинули меня. Я бухнулся на кровать, прижался к большой и теплой груди любимой блондинки и понял - счастье есть.
Тут моя красотка вернулась из озера, и я обнял её за талию, кожа у нее была мокрой и прохладной от купания. "Да врет он всё. Бухал с дядей Мишей - это было. А на счет мины - врёт", - откуда голос идет, а? Правду люди говорят, что язык - враг людей и друг дьявола и женщин. От обилия переполнявших меня чувств я стал целовать Алёнку в пузико. Таким образом, от правды я таки перешел к действиям…
<<<на Эссе
|